— Что ж, считайте, вы купили меня с потрохами, — сказал он. — Делайте свое предложение, господин искуситель.
— Ну зачем же так грубо! — воскликнул Алим, скорчив обиженную мину. — Нельзя кусать руку, протянутую вам свыше. Не то эта рука может исчезнуть, и кто тогда вытащит вас из пропасти, в которой вы очутились?
— Извините, — буркнул Рахман.
Они завершали обход исполинского фонтана. Черная гладь воды вся сверкала и переливалась отражениями огней. Нарядные люди смеялись и веселились. Между ними сновали юркие бесстрашные роллеры и велосипедисты, внося сумятицу во всеобщее размеренное движение. Но Рахману казалось, что они находятся в мертвой пустыне и что от его спутника тянет не хорошим одеколоном, а серой.
Душа была уже почти продана. Остались мелкие формальности.
— Я хотел бы узнать суть, — произнес Рахман. — Что я должен сделать? Это, конечно, как-то связано с моей профессией, верно?
— Верно, — согласился Алим, которому надоело ходить вокруг да около. — Я рад, что вы такой догадливый.
Он и в самом деле был рад. Рыба клюнула. Ее удалось подсечь. Теперь главное — не дать ей возможности сорваться с крючка.
— Отойдем-ка в сторонку, — предложил Алим.
Они отдалились от скопления народа и двинулись вдоль набережной, освещенной фонарями, сделанными в виде всевозможных фруктов: апельсинов, бананов, лимонов, киви. Из бухты тянуло свежим соленым воздухом. Время от времени где-то басовито рявкал теплоход, заставляя вспомнить о тех временах, когда в море водились огромные динозавры, производя такие же грозные трубные звуки.
Когда прохожих стало совсем мало, Алим достал из сумки ноутбук, включил его и начал медленно перелистывать файлы с портретами Али Карими, Рахимы Мангани, летчика Рустама Тарлая и боевиков Бабура и Махмуда.
— Запоминайте этих пятерых, — сказал он. — Вот этот, с твердым взглядом, командир группы… Девушка — его невеста, с ней лучше не заигрывать… Это ваш коллега, летчик… А эти двое просто сильные и храбрые воины ислама. Отважны, исполнительны, дисциплинированны.
— Для чего я их должен запомнить? — спросил Рахман, хмуря брови. — Они ко мне придут?
— Да, — подтвердил Алим, коротко кивнув. — Придут. Их нужно будет посадить на самолет. Нелегально.
— Пятерых?
— Именно. Всех, кого вы видели на снимках.
— Но каким образом?
Вместо ответа последовал встречный вопрос:
— Тебе нужны деньги?
Первая фаза обработки завершилась. Дальнейшая вежливость была ни к чему. С этой минуты Алим вел себя как хозяин положения, каковым он и являлся. Рахману это не понравилось. Но перед его мысленным взором всплыло измученное, постаревшее лицо жены с тусклыми глазами и увядшими губами. Рак пожирал ее изнутри. Пожирал заживо. Существовал только один способ остановить это чудовище.
— Мне нужны деньги, — согласился Рахман, и на его скулах заиграли желваки. Это не прошло незамеченным для Алима.
— В таком случае придумаешь, как провести на борт этих пятерых, — жестко произнес он.
— Если по моей вине погибнут люди…
— Никто не погибнет. Никаких жертв. Предстоит мирная акция.
— Эти пятеро не похожи на мирных людей, — покачал головой Рахман.
— Тем не менее это так. — Алим закрыл и спрятал ноутбук в сумку.
— Что будет дальше? Ну, после того, как они проберутся на самолет?
— Будешь выполнять приказы старшего пятерки. Его зовут Али Карими.
— Да-а, — протянул Рахман, почесывая затылок. — В хорошую же я историю впутался!
— Мы не навязываемся, — пожал плечами Алим.
— Вы просто загоняете в угол и оставляете крохотную лазейку, — неприязненно посмотрел на спутника Рахман. — Ладно. Выхода у меня действительно нет. Я проведу этих пятерых. Но деньги?
— Ты их получишь.
— Когда?
— Как только мои друзья окажутся на борту, тебе придет электронное подтверждение перевода на банковский счет в Германии.
— Нет у меня никакого счета в Германии.
— С сегодняшнего дня есть. — Алим протянул ему конверт с банковскими реквизитами и пластиковой картой и подмигнул: — За счет фирмы.
— И сюда поступит полтора миллиона евро? — уточнил Рахман.
— Сначала только треть суммы.
— А остальное?
— Остальное — по прибытии в точку назначения.
— И где эта точка?
— В Афганистане. — Алим вручил летчику флешку. — На ней подробная карта и координаты бывшего советского аэродрома возле селения Кандак. Аэродром военный. Сейчас он заброшен и считается непригодным, но наши люди отремонтировали посадочную полосу. Гладкая, как щечка молоденькой девушки, ха-ха!
— У меня «Боинг», — покачал головой Рахман, — без радионавигационного оборудования его не посадить. Мне нужна будет четкая линия планирования. Я ведь даже не знаю визуальных ориентиров.
— Оборудование уже установлено, — заверил его Алим. — Там дежурит диспетчер. Он опытный человек и свое дело знает.
— Как я с ним свяжусь?
— Частоты и позывные на флешке.
— Что ж… — Рахман повертел флешку в руках и сунул в карман. — Я попробую.
— Надо сделать, а не пробовать.
— Ладно. Кажется, я кое-что придумал. Однажды мой друг тайно вывез семью из Тегерана. Для этого он…
Рахман рассказал, что предпринял его знакомый летчик. Выслушав, Алим кивнул:
— Рискованно, но должно сработать. Я воспользуюсь опытом твоего друга.
— Мне понадобятся деньги. Много денег.
— Тебе заплатят позже.
— Ты не понял. — Рахман тоже перешел на резкий тон. — Я должен буду подкупить дежурного на проходной. Плюс грузчики. Нужно хорошо заплатить им, чтобы все они временно оглохли и ослепли.
Алим колебался. Ему было выдано пятьдесят тысяч долларов наличными на неизбежные расходы. Но если дать пилоту слишком много, то не удастся сэкономить, чтобы прикарманить некоторую сумму себе.
Деньги, свернутые в трубочки и перетянутые резинками, были разложены по его карманам. Все они были разного достоинства: по одной тысяче, по три и по пять. Рулончики размером поменьше хранились в передних карманах брюк, остальные — в пиджаке.
— Вот, — достал деньги Алим. — Здесь тысяча. Этого хватит?
— Ты с ума сошел! — прошипел Рахман, зыркнув по сторонам. — Люди рискуют потерять не только работу, но и свободу. За такую сумму они и пальцем не пошевелят. Давай еще.
Поколебавшись, Алим достал рулончик потолще.
— Еще три.
— Мало, — медленно проговорил Рахман.
— Сколько же ты хочешь?
— Эти деньги пойдут не мне. Кроме дежурного и грузчиков придется подкупить охранников. А еще в любом аэропорту есть человек, следящий за передвижением автотранспорта по территории. Давай еще шесть. Если деньги останутся, я верну.
— Но они, конечно, не останутся, — криво усмехнулся Алим, вручая недостающую сумму. — Ты истратишь все до последнего цента, верно?
— Ты плохо обо мне думаешь, — обиделся Рахман.
«А почему я должен думать о тебе хорошо, продажная шкура?» — подумал Алим, но вслух произнес совсем другие слова:
— Ладно, не дуйся. Пойдем-ка. — Осмотревшись по сторонам, он увлек спутника к парапету, откуда открывался отличный вид на бухту с тысячами огоньков, отражающихся в черной воде. — Перед тем как изменить курс, отключишь все системы связи и опустишь самолет на минимально возможную высоту.
— Чтобы не засекли радары, — кивнул Рахман. — Понимаю. Допустим, все получилось, я посадил самолет на этом вашем военном аэродроме. Но потом? Меня будут искать. Куда я денусь? У меня большая семья. Я их не брошу.
— Твою жену и сыновей вывезут и доставят в Германию. За наш счет, заметь. Мы обо всем позаботимся.
— Хотелось бы верить.
— А разве у тебя есть другой выход? — насмешливо спросил Алим. — Нет? Тогда верь, приятель, верь.
— А ты и твои сообщники? Вы мне верите? — криво усмехнулся Рахман. — А что, если я прямо отсюда отправлюсь в полицию? Через час американцы разбомбят тайный аэродром, а тебя самого упекут в Гуантанамо. Такой вариант развития вы предусмотрели?
— Конечно, — кивнул Алим, и глаза его сделались пустыми и холодными. — Наш разговор записывался. Ты дал принципиальное согласие, что легко выяснит следствие. Как думаешь, на сколько лет тебя посадят в тюрьму за соучастие в террористическом акте? Даже если суд тебя оправдает, ни одна авиакомпания не примет тебя на работу. Долго ли ты протянешь без зарплаты? Долго ли проживет твоя любимая женушка без лекарств? Я уж не говорю, что наша организация жестоко карает предателей.
— Я просто спросил. — Рахман отвел взгляд. — Я не собираюсь идти в полицию.
— Верю, — улыбнулся Алим, хотя взгляд его оставался жестоким и угрожающим. — Вот теперь верю. Завтра в десять часов утра у служебного входа встречай гостей. Ну что, по рукам?
Несколько секунд Рахман смотрел на протянутую руку, а потом пожал ее. Сделка совершилась. Пути назад были отрезаны.
Сразу после разговора Алим Кармани позвонил дяде и, захлебываясь от избытка чувств, попросил передать Джамхаду, что дело продвигается.
— Я все сделал, как обещал, — возбужденно приговаривал он, — все сделал, дядя.
— Этот летчик не передумает в последний момент? — спросил недоверчивый Ардан. — Не выкинет какой-нибудь фортель?
— Ему некуда деваться. — Алим издал короткий смешок. — Он зашел слишком далеко, потому что согласился вести переговоры. Теперь для властей он в любом случае преступник и предатель. У него одна дорожка. На аэродром под Кандаком. Я ему это доходчиво объяснил. Так доходчиво, что он стал весь белый, как покойник.
— Молодец, мой мальчик, — похвалил Ардан. — Я тобой доволен. Объявляю готовность номер один. Поезжай к Али. Адрес ты знаешь.
— Да, дядя, уже еду.
— Удачи тебе, мой мальчик.
— Спасибо, дорогой дядя.
Покинув набережную, Алим немного поплутал по прилегающим улицам, чтобы избавиться от возможной слежки, потом поймал такси и велел ехать в район Тонга, а расплачиваясь, дал щедрые чаевые. Впервые в жизни он мог позволить себе роскошь не считать деньги, чувствуя себя по-настоящему богатым человеком. Мир лежал у его ног: огромный, блистающий, манящий.
Калитку открыл Махмуд, он же проводил Алима в дом, но не раньше, чем запустил гостя во двор, а потом понаблюдал за улицей, высунув голову наружу.
— Все чисто, — заверил его Алим.
В знакомом холле на первом этаже царил полумрак. Все окна были завешены коврами и одеялами, из-за этого обстановка выглядела таинственной и несколько пугающей.
— Почему у вас так темно? — спросил он. — Закупорились, дышать нечем.
— Не хотим, чтобы соседи видели свет в доме, — объяснил Рустам.
— Наверху вообще свет не включать, — сказал Али. — Даже зажигалкой не пользоваться.
Тон Алиму не понравился. Похоже, этот Али Карими считал себя хозяином положения и вел себя соответствующе. Нужно было продемонстрировать ему, кто здесь главный.
— Завтра в десять часов утра вы должны быть в аэропорту, — объявил он сухим, не слишком приязненным тоном. — До этого необходимо съездить на рынок и приобрести там кое-что. Кроме того, нужно где-то раздобыть микроавтобус. Плюс еще кое-какие дела. Короче, вставать рано, так что всем спать. Я переночую здесь. Где мне лечь?
— Ты ложись, а мы еще посидим немного, — сказал Али. — Мы не дети, чтобы нас укладывать.
— Я руковожу операцией!
— Операция еще не началась. Рано ты взялся командовать.
Взгляды двух мужчин скрестились. Алим решил, что, если ему представится такая возможность, он непременно поквитается с Али за своевольство и наглое поведение. Не сейчас, потому что это может повредить задуманному, а позже, когда руки у Алима будут развязаны.
— Подъем в шесть, — бросил он. — Ведите меня спать. Пока вы тут отсиживались, мне пришлось немало сделать.
— Бабур, — посмотрел на одного из двух молодых парней Али. — Отведи гостя в хозяйскую спальню. Думаю, ему там будет удобно.
— Но, командир…
— Ты не слышал, Бабур? — с тихой угрозой проговорил Али. — Идите. И чтобы ни лучика света наверху. Не заблудитесь.
— Как скажешь. — Пожав плечами, парень направился к лестнице, кивком пригласив гостя следовать за собой.
Они поднялись на второй этаж и, осторожно пройдя коридором, вошли в комнату.
— Вот. — Бабур указал на большую кровать, смутно виднеющуюся в потемках. — Отдыхай. Туалет сразу за дверью. Но свет там лучше тоже не включать. Али не любит, когда ему прекословят.
«Будь он проклят, этот Али, — сердито подумал Алим. — Возомнил себя непонятно кем. Да без меня он бы даже детский велосипед не угнал, не то что самолет. Тоже мне, деятель. Строит из себя большого босса, а сам пешка, обыкновенная пешка в большой игре умных людей».
— Разберусь, — произнес он вслух и прибавил с начальственной интонацией: — Ступай. И передай остальным, чтобы не засиживались допоздна. Подниму всех ровно в шесть, ни минутой позже. А на сборы дам пятнадцать минут, усвоил?
Эта тирада должна была показать боевику, кто тут главный, но тот безразлично пожал плечами и скрылся за дверью.
Прислушавшись к своим ощущениям, Алим пришел к выводу, что вполне может обойтись без посещения туалета и тем более душа, который он, по правде говоря, принимал редко после возвращения из Соединенных Штатов. Это там принято принюхиваться, приглядываться, выискивать недостатки. А здесь Алим сам себе хозяин.
Потянувшись, он зевнул. Смертельно хотелось спать. Глаза слипались.
Сбросив с себя одежду, Алим запихнул ее под изголовье кровати, чтобы деньги находились под рукой. Потом улегся на правый бок, укрылся и хотел было смежить веки, когда его сонный взгляд уставился вдруг на другую половину кровати. Одеяло, лежавшее там, показалось ему подозрительно выпуклым, как будто там кто-то лежал. Молча и совершенно неподвижно.
— Эй!
Никакого ответа. Тишина. Зловещая и действующая на нервы.
Алим приподнялся на локте и осторожно поднял руку. Подержал ее в воздухе, протянул дальше. Чтобы взяться за одеяло, понадобилось несколько томительных секунд. Приподняв угол, он нащупал разметавшиеся по подушке волосы. Длинные, шелковистые. Похоже, что женские. Откинув одеяло, он повторил дрогнувшим голосом:
— Эй!
Ему вдруг представилось, что рядом лежит Дина Митчелл. Глаза выпучены, язык прикушен, на шее багровые пятна от пальцев. Лежит и молчит. Ждет, что он станет делать.
Обмирая от ужаса, Алим коснулся рукой женского лица. Оно было холодным и твердым, как будто принадлежало мраморной статуе, а не человеку.
Вскрикнув, Алим спрыгнул с кровати и ринулся прочь из комнаты. Чуть ли не кубарем скатившись по ступенькам, ворвался в гостиную, показывая через плечо большим пальцем и бормоча:
— Там… она… лежит… пришла за мной…
Все с любопытством уставились на него, не слишком заботясь о том, чтобы скрыть глумливые ухмылки. Лишь Али сохранял полную невозмутимость.
— А, — сказал он, — забыл предупредить. Там шлюха лежит зарезанная. Не кусается, клянусь. Но если мешает, можешь вытащить ее из спальни.
Ужас, охвативший Алима, мгновенно сменился стыдом и ненавистью к пятерым боевикам, пошутившим над ним на свой лад. Он хотел сказать, что будет жаловаться, но это было бы полным позором. Как объяснить дяде? Что его уложили спать рядом с покойницей, а он от страха едва не обделался? После такого случая никто не будет воспринимать Алима всерьез, он прослывет трусом и слабовольным человеком, на которого нельзя положиться. Допустить этого было нельзя.
— Пусть вытаскивает тот, кто убил, — как можно жестче проговорил он.
— Здесь у нас нет слуг, — заявил Али. — Иди наверх. — Он небрежно махнул рукой. — С нами женщина, а ты стоишь перед ней в трусах. Это неприлично.
Алим посмотрел на потупившуюся Рахиму, потом перевел взгляд на Али, выставившего его на всеобщее посмешище. Не зря он велел отвести гостя в ту комнату, где лежала покойница. Все продумал и решил поиздеваться. Что ж, хорошо смеется тот, кто смеется последним.
— Сейчас я поднимусь наверх, надену штаны и уйду, — процедил Алим. — Операция будет отменена. Меня, наверное, накажут, но тебе не поздоровится по-настоящему, это я тебе обещаю.
— За невинную шутку? — притворно удивился Али, но в глазах его появилась тревога.
— За неповиновение и дерзость, — отчеканил Алим. — Ты проявил неуважение к гостю, который к тому же твой соратник по борьбе. Это нарушение всех законов. И о твоем поведении узнают в Талибане, можешь не сомневаться. Как ты думаешь, захотят с тобой иметь дело после этого? Я лично знаю муллу Джамхада, между прочим.
— Зачем же беспокоить больших людей, — забормотал Али. Глаза его забегали, ища поддержки у сообщников, но те уже не ухмылялись, а выглядели пристыженными и подавленными. — Мы сами все уладим. Мирно. — Он повысил голос: — Махмуд, сходи наверх, убери тело с постели. И лысого не забудь. Сложи трупы в какой-нибудь кладовке, чтобы не воняли. — Отдав приказ, вопросительно посмотрел на Алима: — Ну что, доволен?
— Нет, — отрезал тот, пропуская шмыгнувшего мимо Махмуда. — Я очень недоволен. И это еще мягко сказано.
— Ладно, извини, — буркнул Али, подходя к нему, чтобы протянуть руку. — Мир?
Алим, проигнорировав этот жест, развернулся на босых пятках и стал подниматься по ступеням.
— Перемирие, — бросил он уже сверху. — Временное.
Уши его горели, сердце часто билось, но в общем и целом он был собой доволен. Это была победа. Пусть маленькая, но очень важная.
Глава четвертая На абордаж!
Утром, без десяти минут десять, возле служебного входа джабурского международного аэропорта притормозил видавший виды микроавтобус. Он был грузовым, без пассажирских мест. Из кабины выбрался прилично одетый, стройный усатый мужчина лет тридцати и стал нервно прохаживаться по стоянке, бросая быстрые взгляды по сторонам. Это был Алим Кармани. Поскольку ладони у него потели, он постоянно проводил ими по брюкам, но лицо старался сохранять абсолютно невозмутимым, даже скучающим.