Глава четвертая
На абордаж!
Утром, без десяти минут десять, возле служебного входа джабурского международного аэропорта притормозил видавший виды микроавтобус. Он был грузовым, без пассажирских мест. Из кабины выбрался прилично одетый, стройный усатый мужчина лет тридцати и стал нервно прохаживаться по стоянке, бросая быстрые взгляды по сторонам. Это был Алим Кармани. Поскольку ладони у него потели, он постоянно проводил ими по брюкам, но лицо старался сохранять абсолютно невозмутимым, даже скучающим.
Через пару минут к нему подошел мужчина постарше, одетый в новехонькую, с иголочки форму пилота авиакомпании «Пакистан Интернешнл Эйрлайнз». Он тоже держался подчеркнуто спокойно, однако, если бы кому-то вздумалось присмотреться, можно было заметить, что левое веко у летчика подергивается. Аббас Рахман провел бессонную ночь в своем гостиничном номере.
— Все как договаривались? — спросил он, не здороваясь.
— В автобусе пять дорогих восточных ковров, — ответил Алим. — Их надо погрузить в самолет.
— Я понимаю.
— Где грузчики?
— Сейчас будут.
Алим потер ладони и снова завертел головой, проверяя, не подкрадывается ли кто-нибудь к нему.
— Успокойся, — сказал ему Рахман, — я никому ничего не сказал. Разве я враг самому себе?
— Ты не сказал, а другие? Те, с кем ты договаривался?
— Получив деньги, они будут немы как рыбы. Им не хочется сесть на скамью подсудимых.
— С дежурным по аэропорту тоже удалось договориться?
— Слава Аллаху, да. — Внимательно осмотревшись, Рахман подождал, пока мимо пройдет британский экипаж, потом сказал: — Ваша задача облегчается. Самолет полетит наполовину пустым. Будет всего семьдесят два пассажира.
— Это хорошо, — кивнул Алим, вытерев ладони о ляжки. — А сколько человек экипажа?
— Я и помощник, или, как говорят, второй пилот. Плюс один стюард и две стюардессы.
— Так мало?
— Облегченный вариант, — пояснил Рахман. — Салон ведь не заполнен под завязку. — Из-за нервного стресса и бессонницы он чувствовал себя слегка не в себе, словно накурился дурман-травы или пожевал наса. Голос собеседника доносился до него издалека, окружающий мир казался слегка нереальным.
— Повезло, — заметил Алим и в очередной раз вытер ладони.
— Они там не задохнутся? — спросил Рахман, кивнув на фургон. — Я имею в виду твой десант.
— В коврах дырки прорезаны. Дышать можно.
— А как они будут выбираться?
— У всех пятерых при себе ножи. Но ты должен будешь открыть люк грузового отсека.
— Без тебя никак не догадался бы, — саркастически произнес Рахман.
Алим насупился.
— Деньги остались? — спросил он.
— Нет. Все ушли.
— Я так и знал.
— Деньги понадобятся еще, — заявил Рахман.
— Это еще зачем? — подозрительно уставился на него Алим.
— Мой второй пилот. Рахат Аквар. Он тоже захочет войти в долю. А ты как думал?
— Он получит пулю, а не деньги, — зло бросил Алим. — Откроешь кабину, когда выпустишь моих людей.
— В кабине стрелять нельзя, — покачал головой Рахман. — Знаешь, сколько там чувствительных приборов? Стоит повредить один, и вся система может выйти из строя.
— Твоего напарника выведут из кабины, я предупрежу.
— В салоне тоже стрелять нежелательно. Если пуля пройдет мимо…
— Что будет? — насторожился Алим.
— Все зависит от того, куда именно она попадет, — стал объяснять Рахман. — Дырка в обшивке не так страшна, как думают дилетанты. Корпус «Боинга» сделан из вязкого сплава. Образуется утечка воздуха, но у нас есть система наддува. А вот разбитое окно… Это может стать действительно серьезной проблемой. Давление в салоне уравняется с забортным в течение нескольких секунд. Мы летаем на высоте девяти-десяти километров. Это выше, чем Эверест. Воздух там разреженный, поэтому без кислородных масок все потеряют сознание. Но даже не это самое опасное. — Рахман мрачно посмотрел на Алима. — Внутри стен и пола полным-полно проводок. А еще не следует забывать про топливные баки. Достаточно искры от поврежденного провода. Нет, стрелять в самолете — самоубийство.
— Тогда обойдемся без огнестрельного оружия, — решил Алим. — Есть другие способы. — Он невольно вспомнил задушенную американку и труп проститутки на кровати. — Тебя это пусть не заботит. Со вторым пилотом без тебя управятся. Ноу проблем, как говорят американцы.
— Одному современным самолетом управлять трудно. Труднее, чем ты думаешь. Это не на ишаке ездить.
Алиму сравнение не понравилось. Он пренебрежительно выпятил нижнюю губу.
— В команде, которая будет действовать на борту, есть опытный летчик. Его зовут Рустамом. Посадишь его рядом — и лети себе. Все пройдет как по маслу. Главное, чтобы ковры попали в грузовой отсек.
Рахман хотел что-то сказать, но в это время к ним подошли трое загорелых грузчиков в одинаковых оранжевых курточках и кепках. Он молча указал им на Алима, потом на микроавтобус, отвернулся и направился к двери служебного входа.
— Удачи! — крикнул вслед ему Алим.
Рахман даже не обернулся. Его спина была неестественно прямой, а походка механической. Он походил на запрограммированного робота, выполняющего команду. В сущности, так оно и было.
Когда обреченный «Боинг» наконец взлетел, Алим едва не подпрыгнул от радости. Стоя перед информационным табло, он слушал объявление и, не веря своим ушам, все перечитывал строчку со столь важной для него информацией.
Свершилось!
Но, господи, как же он устал…
Подойдя к громадному зеркалу, Алим оглядел себя с ног до головы и остался доволен увиденным. На него смотрел сильный, уверенный в себе мужчина с красивыми усами и твердым взглядом. Ладони больше не потели, тревога, глодавшая изнутри, сменилась чувством эйфории. Перехватив обращенный на него взгляд симпатичной азиатки в белом платье, Алим приосанился и подмигнул. Поспешно отвернувшись, она отошла подальше, но даже это не смогло испортить настроение.
Выйдя из здания аэропорта, он выбрал спокойное местечко, где не было скопления народа, подставил лицо тугому, теплому ветру и несколько секунд стоял неподвижно, наслаждаясь покоем и чувством облегчения. Словно непосильный груз свалился с его плеч. Будущее виделось в радужных красках.
Достав телефон, он позвонил дяде. Ждать ответа пришлось целую вечность, по крайней мере, так ему показалось.
Когда Ардан ответил, Алим выпалил:
— Все получилось!
— Ты уверен? — спросил дядя.
— На сто процентов! Самолет взлетел! Они на борту!
— Не ори, я тебя прекрасно слышу. Как пилоту удалось провести их на самолет?
Упоминание о пилоте Алиму не понравилось. Героем сегодняшнего дня был он, а не какой-то там Аббас Рахман. Не хотелось, ох как не хотелось уступать ему лавры первенства.
— Он исполнил мой план, дядя, — заговорил Алим, уже сам веря, что план пришел в голову лично ему, а не пилоту. — Отличный план. У твоего племянника голова варит!
— Рассказывай, — предложил Ардан. — Только поменьше хвастайся, племянник. Мужчине это не пристало.
— В общем, так, дядя, — откашлявшись, заговорил Алим. — Утром мы отправились на базар и купили там ковры.
— Ковры?
— Ну да, большие красивые ковры. Лишнее отрезали, а в то, что осталось, закатали пятерку Али вместе с ним самим. Он был последним, так что мне пришлось немало повозиться, чтобы затащить его в фургон. — Он вспомнил, как умышленно уронил ковровый рулон, а потом дважды наступил на него, и хихикнул. — Сверху все обмотаны скотчем, но у них ножи. Я лично проследил, чтобы они их наточили как следует.
— Значит, их сунут в грузовой отсек? — догадался Ардан.
— Совершенно верно, дядя. Скоро пилот их оттуда выпустит, и они окажутся на свободе.
— Это ты хорошо придумал, мой мальчик. Хвалю.
Польщенный Алим улыбнулся, ведь никогда прежде суровый дядя не называл его своим мальчиком и очень редко удостаивал похвалы.
— Я старался, чтобы все прошло как надо. Правда, пришлось потратиться. Подкуп дежурного аэропорта, грузчиков. Микроавтобус купил дорогой, за тридцать пять тысяч. Ну, и ковры обошлись в пять. В общем, деньги закончились.
Сделав это заявление, он напрягся, гадая, не возмутят ли дядю столь щедрые траты. Этого не произошло.
— Я тебе сегодня вышлю по «Вестерн-Юниону» еще тысяч десять, — пообещал Ардан. — Эти затраты окупятся.
«Уф-ф…» — Алим провел ладонью по взмокшему лбу. Сегодня он стал богаче на пятнадцать тысяч долларов. Это окрыляло. Вот что значит действовать смело и решительно.
— Спасибо, дядя, — с чувством произнес он. — Теперь расскажи мне, что я должен делать дальше?
— Пока ничего, — ответил Ардан после недолгой паузы. — На виллу не возвращайся. Поселись в каком-нибудь отеле и жди звонка. Все. До связи.
Мобильник умолк. Алим сунул его в карман и отправился к стоящим у аэровокзала такси. Его сердце ликовало.
Закончив разговор с племянником, Ардан прочитал короткую молитву во славу Аллаха, а потом велел самой молодой жене, Балуце, приготовить кальян.
Она проворно залила воды, бросила туда несколько кусочков льда и добавила лимонного сока, как он любил. Проверила, как всасывается воздух через трубочку, положила в чашу щепоть турецкого табака, смешанного с измельченным наркотиком, разрыхлила смесь своими нежными пальчиками, накрыла чашу крышкой, разожгла ароматные угольки. Вопросительно посмотрела на мужа: уйти или остаться?
Он повел ладонью сверху вниз, и она послушно опустилась на пушистый ковер напротив.
— У меня сегодня хороший день, — сказал ей Ардан, беря в руку костяной мундштук. — А завтра, хвала Аллаху, будет еще лучше. Впереди большие перемены. Скоро я стану богат как арабский шейх. Пора детей заводить, как думаешь?
— Я стараюсь, — потупившись, пропищала Балуца.
— Плохо стараешься. — Ардан сунул в рот мундштук, глубоко затянулся, подержал дым в легких и медленно выпустил из сложенных колечком губ. — Если через три месяца не скажешь, что ждешь ребенка, твое место займет другая.
— Я постараюсь, — тоненько повторила Балуца, не поднимая глаз.
В другое время ей бы досталось, но Ардан находился в благодушном настроении. Когда легкие наполнялись дымом, казалось, что это радость распирает грудь. В дымной пелене Балуца выглядела еще моложе и соблазнительней, чем обычно. Захотелось приласкать ее и устроить себе небольшую разрядку, но Ардан решил воздержаться. Любовные утехи уместны, когда все дела сделаны и ничто не мешает наслаждению.
— Ступай пока, — сказал он, — а вечером приходи. И не забудь надушиться моими любимыми духами. Не закончились?
— Нет, господин. — Балуца встала, опустив руки и склонив голову.
— Если закончатся, скажи. Подарю другой флакон. Пять флаконов, даже десять. — Ардан рассмеялся, представив себе, как жена будет удерживать в руках такое количество флаконов. — Лишь бы не уронила, — подмигнул он. — Ну, иди. У меня важный разговор. Даже уши самых близких людей не должны его слышать.
Балуца упорхнула, как будто ее ветром сдуло. Ардан отложил трубку и достал из кармана халата белый «эппловский» брикетик. Вызвал Мохаммада Джамхада, дождался ответа и почтительно произнес:
— Добрый день, уважаемый, и многих лет жизни во славу Аллаха.
— И тебе того же, брат, — нетерпеливо откликнулся Джамхад. — Говори.
— Большая птица взлетела. В клюве у нее пять виноградин.
— Можно без этих поэтических сравнений. Моя линия защищена от прослушивания. Лучшие головы Вашингтона решали эту задачу, — последовал самодовольный смешок. — Так что говори прямым текстом.
— Отряд Али в самолете. Племянник велел замотать их в ковры. Так их и погрузили. Никто не догадался.
— Молодец твой племянник.
«А я?» — подумал Ардан и сказал вслух:
— Идею я ему подкинул. День и ночь думал, как бы перехитрить службу безопасности аэропорта. И вдруг осенило.
— Ты тоже молодец, — похвалил Джамхад. — Как считаешь, получится у них захватить самолет?
— Конечно! — воскликнул Ардан. — Я лучших людей послал. Их ничто не остановит.
— Ну, смотри, головой за них отвечаешь. Ошибок быть не должно. За ошибки расплатятся кровью не только виновные, но и их семьи. Ты знаешь, как это бывает.
Приподнятое настроение улетучилось, как дым, струящийся из кальяна.
— Конечно, — повторил Ардан, но уже без недавнего пыла.
— Теперь слушай и запоминай, — снова заговорил Джамхад. — Отправляйся на военный аэродром, чтобы лично проследить за приемом самолета. Автобусы для перевозки заложников готовы?
— Два. Два автобуса.
— Пусть везут их в ущелье Викар. Знаешь, где это?
— Знаю.
— Там разбит наш лагерь. Для заложников подготовлена пещера на южном склоне. Оттуда, если завалить камнями, ящерица не прошмыгнет.
— А что с «Боингом» делать? — спросил Ардан.
— Отогнать на край поля и накрыть маскировочной сетью. В лагере есть, я распорядился.
— Предусмотрительность отличает воистину мудрых.
Реакции не последовало. Тем самым Джамхад дал понять, что не нуждается в лести.
— Как поступим с летчиком? — спросил Ардан. — Кто займется его переправкой в Германию?
— Его следует направить значительно дальше, чем в Германию. Я понятно выражаюсь?
— Значит, перечисленные ему деньги пропадут?
— У нас есть толковые ребята, разбирающиеся в банковском деле, — сказал Джамхад. — Задаток повисит на счете три дня, а потом вернется отправителю, то есть мне. Еще вопросы есть?
Ардан ответил, что нет, и попрощался. С сожалением посмотрел на кальян, встал и пошел собираться. Дел было больше, чем времени.
Авиалайнер с семьюдесятью двумя пассажирами и шестью членами экипажа, вылетевший из Джабура в 11.45, пропал с экранов радаров полтора часа спустя, не подав никаких сигналов о неполадках на борту. Как в воду канул, вернее, если проследить маршрут «Боинга», сгинул где-то среди горных хребтов Гиндукуша, пики которого достигают в высоту более шести километров. Министр транспорта Пакистана обратился к мировому сообществу с просьбой немедленно подключиться к поискам. Задействовали спутники, пустили поисковые вертолеты, оповестили всех, кто был способен помочь. Ничего. Никаких результатов или обнадеживающих вестей.
Пока авиаторы помаленьку впадали в панику, «Боинг» выполнял маршрут, указанный Талибаном. Снизившись до километровой высоты, он заходил на посадку в назначенной точке Афганистана. То и дело на пути попадались воздушные ямы. Проваливаясь в них, «Боинг» снова набирал высоту, заставляя пассажиров страдать от перепадов давления.
Но гораздо хуже на них действовали стволы пистолетов и автоматов. Всех мучила неизвестность, каждый мысленно прощался с жизнью. Перекинуться с близкими хоть словечком не было возможности. Террористы отобрали у пассажиров все гаджеты: от обычных мобильников до навороченных лэптопов. Потом эту электронику свалили в мешок, завязали и вынесли. Время от времени откуда-то доносились разноголосые звонки, жужжание, попискивание и улюлюканье конфискованных телефонов, и это нагоняло на владельцев еще большую тоску.
Добрая половина женщин сидела с заплаканными глазами. Мужчины успокаивали их, но и сами были в отчаянии. Не слишком переживали только дети постарше. Для них происходящее было приключением. Пугающим, но вместе с тем захватывающим. Террористы в их глазах были овеяны романтическими ореолами.
Роль второго пилота выполнял Рустам, оказавшийся довольно толковым малым, но Рахман, получивший подтверждение о переводе на его счет в Германии полумиллиона евро, штурвал ему не доверил, вел самолет сам, ориентируясь по радиосигналам с военного аэродрома. Здесь же, в кабине, находился Али, бдительно следивший за летчиками, хотя, разумеется, он ничего не смыслил в управлении самолетом. Второй пилот лежал в зашторенном отсеке с продуктами и напитками. Он был мертв, поскольку не пожелал выполнить приказ вожака террористов.
Его смерть была быстрой и, как надеялся Рустам, не очень болезненной. Чтобы заглушить голос совести, он постоянно прокручивал в голове разные песенки и мелодии. Это отчасти помогало. Тем не менее перед его мысленным взором периодически возникало лицо бывшего коллеги. Оно смотрело с упреком и пыталось что-то сказать, и тогда мозг включал очередную шумовую завесу: ди‑ли‑дили‑бом… тарим‑пам‑пам… шуби‑ду‑ба… ша‑ла‑ла‑ла…
Счастье Рустама, что он пока не ведал о судьбе двух стюардесс и стюарда Шико. Все трое ютились в том же отсеке, где лежал труп второго пилота. У всех были заклеены рты, а руки крепко-накрепко перетянуты широким желтым скотчем за спиной. Ноги были обмотаны только у парня. Наведавшиеся в отсек Махмуд и Бабур разрезали скотч на ногах девушек, чтобы надругаться над ними. У одной глаз совсем заплыл и почти не открывался. У другой был выдран клок волос из головы и вывихнута рука. Она плакала, но не от боли и даже не от унижения. Ей было страшно. Так страшно, как никогда в жизни.
Узнав о грязных проделках подчиненных, Али наградил обоих сокрушительными зуботычинами и назвал похотливыми собаками, не способными обуздать собственные страсти. Теперь оба провинившихся террориста дежурили в пассажирском салоне с автоматами «узи», похожими на электрические дрели. После наказания настроение у них было более чем скверное. Стоило кому-нибудь из пассажиров попытаться встать с места или заикнуться с просьбой принести воды или лекарства, как следовала жестокая кулачная расправа. Пожилой женщине, умолявшей отвести ее в туалет, расквасили нос, и теперь она находилась в глубоком обмороке, а может быть, при смерти, потому что у нее схватило сердце. Молодой мужчина, позволивший себе выругаться вполголоса, стонал и баюкал вывихнутую челюсть. Мужчина постарше прижимал к рассеченной брови пропитавшийся кровью галстук.