Город игры организующий избирается Комитетом ай-Лимпийским не менее чем за семь лет до самих игр, за исключением обстоятельств чрезвычайных, как-то: войны мировые, чума всеобщая, набеги саранчи и сарацинов, новое обледенение и Христа второе пришествие.
Правительство страны, город будущий ай-Лимпиады в свои границы заключающей, должно заблаговременно предоставить ай-лимпийскому Комитету документ с обязательством и точной гарантией что Хартия ай-лимпийская ими неукоснительно выполняться будет, не худо бы присовокупить в обеспечение и приличный случаю денежный залог.ай-Лимпийская деревня — поселение, предоставленное атлетам и их наставникам на время игр проведения с целью объединения в одном месте, дабы они не разбредались и не растекались по местности, в соответствии с квотами, Комитетом ай-лимпийским установленным. Сие поселение должно отвечать всем требованиям Комитета. Если же дозволено будет Комитетом соревнования устроить и в другом кроме сего города месте, то и там атлетам должно обеспечить приличные условия размещения и все нужные услуги. Размещение, питание, оплата гостиниц и извозчиков, чаевые официантам в сей деревне должны быть за счет организаторов. Также во время проживания по возможности следует внедрять в спортивные деревенские ряды культуру, в соответствии с программой, ай-лимпийским Комитетом утвержденной.
Кодекс допуска к участию в играх ай-лимпийских
Дабы к участию в играх сих допущенным быть всякий богатырь или его наставник спортивный должен ай-лимпийскую Хартию выполнять и быть в ай-лимпийскую команду своей страны заявленным. Сии лица обязаны уважать хотя бы дух игры честной, от насилия временно отказаться и вести себя подобающе. Зелье бодрящее не принимать и правило сие строго соблюдать и выполнять. Если уж взялся играть на ай-Лимпиаде за одну страну мировую, то другой представлять не должно даже если атлет имеет много паспортов сразу, помнить что и у многоженца одна жена любимой назначается. Возрастных ограничений на ай-лимпийских играх не применять – поамятовать что большому спорту как и любви все возрасты покорны быть могут, за исключением особых в правилах спортивных оговорок. Никто не имеет преимущественных прав на участие в играх сих.
Программа ай-Лимпийский игр – являет собой подробный реестр всех соревнований, ай-лимпийским Комитетом утвержденных для каждых игр в отдельности. Соревноваться следует согласно этим высочайше утвержденным правилам и к ним разъяснениям. Все соревнования завершаются распределением мест на почетном пьедестале, медалей и кубков вручением. Любой талисман, будь то забавная зверушка или птичка с рыбкой в клювике, что особо для ай-лимпийских игрищ созданы, должны непременно рассматриваться как ай-лимпийская эмблема, вид которой следует представить Комитету на утверждение. Такой талисман в коммерческих целях без письменного согласия Комитета использовать непозволительно.
Использование ай-Лимпийского флага — сей флаг на всем ай-лимпийских игр протяжении должен висеть и развиваться на видном отовсюду месте, на главнейшем стадионе, а также и в прочих местах, и размером превосходить все другие флаги. Таковые флаги поднимаются и соответственно опускаются на церемонии торжественного открытия и еще более торжественного закрытия игр ай-Лимпийских. Деревня ай-лимпийская и все места соревнования и тренинга должны быть украшены изрядным количеством сих флагов.
Использование ай-Лимпийского огня — за доставку ай-лимпийского огня на ай-лимпийский же стадион местные организаторы игр всю полноту ответственности несут. Все мероприятия административные и спортивные для эстафеты огня и его использование в любых целях должны строго в соответствии с регламентами и протоколами проводиться. После церемонии ай-лимпийских игр закрытия Факел ай-лимпийский, или чаша, или же всякий иной предмет для горения огня ай-лимпийского предназначенный не может быть ни для каких нужд нигде использован без ай-лимпийского Комитета согласия.
Церемонии открытия и закрытия ай-Лимпийских игр — должны в строжайшем соответствии с регламентом проводиться и ни на шаг от него не отступать. Все содержание и детали, в коих как известно дьявол спрятался, должны быть заблаговременно представлены на утверждение ай-лимпийского Комитета.
Император, король, царь-батюшка, шахиншах, султан и прочие главы государств объявляя игры во вверенной ему Богом (Аллахом, Б-гом, Провидением) стране произносит, смотря по обстоятельствам, такую фразу: «Я объявляю открытыми летние или зимние Игры в местности N, празднующие ай-Лимпиаду нумер NN», аналогичное и при закрытии полагается. В течение всего периода ай-Лимпийских игр, включая все церемонии, никакие члены ни правительствующего сената ни даже премьер-министры или любимые визири речи произносить не могут, и только председатель Комитета ай-лимпийского может кратко но связно высказаться на открытии и особенно закрытии, подводя общий итог.
Церемонии медального награждения проводятся опять-таки строго по регламенту, формат медалей Комитетом ай-лимпийским заранее утверждается.
Награжденные медалями и дипломами атлеты попадают в почетные списки с указанием всех поименно и разделением по видам спорта, всемирные же рейтинги по странам составлять не дозволяется. Имена медалистов вешаются на почетной доске в заметном месте главнейшего стадиона на постоянной основе.а й-Лимпийский Комитет есть Альфа и Омега ай-Лимпийских игр, последняя инстанция по любому вопросу что их касается. Для каждого к играм причастного выше никого нет, и постоянно помнить ему о сем должно.
Наставление для чиновников, богатырских наставников и их подмастерьев, а также всех прочих спортивных военачальников составленное казачьим генералом Платовымпод редакцией Лизы Лесистратовой
Сочинение это составляет дамский блокнот, очевидно одолженный для сей цели Платовым у девицы Лесистратовой; читать рукопись очень трудно, потому что правописание ее чисто казачье, например вместо «необходимо» писалась «не обходимо», вместо «употреблять» – «потреблядь» и проч., однако же многократно исправленное женским почерком, вообще же в рукописи столько вымарываний и лизиных собственноручных поправок что от первоначального текста Платова очевидно остался один как бы обглоданный пираньей остов – прим. Авт.
Необходимо, дабы между атлетоначальниками царствовало единомыслие. Чтобы они, так сказать, по всему лицу земли единым уставом. О вреде спортивноначальнического многомыслия распространюсь кратко. Какие суть атлетоначальниковы права и обязанности? – Права сии суть: чтобы раздолбаи трепетали, а прочие чтобы повиновались и усердно тренировались. Обязанности суть: чтобы употреблять меры кротости, но не упускать из вида и мер строгости, угощая пряником и про угощение плеткой не забывать. Сверх того, поощрять спортивные науки. В сих кратких чертах заключается недолгая, но и не легкая спортивноначальническая наука. Размыслим кратко, что из сего произойти может?
«Чтобы раздолбаи трепетали» – прекрасно! Но кто же сии раздолбаи? Очевидно, что при многомыслии по сему предмету может произойти великая в действиях неурядица. Раздолбаем может быть лентяй, который наставника указания ни в грош не ставит и мимо ушей пропускает, но это раздолбай так сказать, третьестепенный; раздолбаем называется вор, непрерывно лапу запускающий в клубный бюджет, но и это раздолбай лишь второй степени, наконец, раздолбаем может быть вольнодумец, каковой смеет свой взгляд на тренировочный процесс иметь и даже играющим тренером себя объявлять – это уже раздолбай настоящий, и притом закоренелый и нераскаянный.
Из сих трех сортов спортивных раздолбаев, конечно, каждый должен трепетать и стрематься, но в равной ли мере? Нет, не в равной. Лентяю следует предоставить трепетать менее, нежели вору; вору же менее, нежели безбожному вольнодумцу. Сей последний должен всегда видеть пред собой пронзительный атлетоначальнический взор, и оттого трепетать беспрерывно.
Теперь, ежели мы допустим относительно сей материи в спортивных начальниках многомыслие, то, очевидно, многое выйдет наоборот, а именно: безбожники, полагающие что лучше тренера знают как и кого тренировать, будут трепетать умеренно, воры же и лентяи всеминутно и прежестоко. И таким образом упразднится здравая административная экономия и нарушится величественная административная стройность! (последнее полностью приписано бисерным почерком с завитушками, очевидно девицей Лесистратовой).
Но последуем далее. Выше сказано: «прочие чтобы повиновались» – но кто же сии «прочие»? Очевидно, здесь разумеются спортивных дел мастера вообще: однако же и в сем общем наименовании необходимо различать: во-первых, благородное дворянство, которое занято дуэльными упражнениями на шпагах и пистолетах, вo-вторых, почтенное купечество, организующее скачки на призовых рысаках и, в-третьих, земледельцев и прочий подлый народ, которые собственно и составляют костяк нашей богатырской команды.
Но последуем далее. Выше сказано: «прочие чтобы повиновались» – но кто же сии «прочие»? Очевидно, здесь разумеются спортивных дел мастера вообще: однако же и в сем общем наименовании необходимо различать: во-первых, благородное дворянство, которое занято дуэльными упражнениями на шпагах и пистолетах, вo-вторых, почтенное купечество, организующее скачки на призовых рысаках и, в-третьих, земледельцев и прочий подлый народ, которые собственно и составляют костяк нашей богатырской команды.
Хотя бесспорно, что каждый из сих трех сортов обывателей обязан спортивному начальству повиноваться, но нельзя отрицать и того, что каждый из них может употребить при этом свой особенный, ему свойственный манер. Например, дворянин повинуется благородно, выходит к олимпийскому барьеру и вскользь предъявляет резоны; купец повинуется с готовностью и просит принять хлеб-соль да пустить своего рысака в обгон прочих; наконец, подлый народ повинуется просто и, чувствуя себя виноватым в медальных недоимках, раскаивается и просит прощения. Что будет, ежели атлетоначальник в сии оттенки не вникнет, а особливо ежели он подлому народу предоставит предъявлять резоны, куда и зачем на стадионе бежать? Страшусь сказать, но опасаюсь, что в сем случае спортивноначальническое многомыслие может иметь последствия не только вредные, но и с трудом исправимые!
Рассказывают следующее. Один озабоченный атлетоначальник, вошед в кофейню дабы закусить перед спортивного комитета трехчасовым заседанием спросил себе для бодрости рюмку водки и, получив желаемое вместе с медною монетою, в сдачу, монету проглотил, а водку вылил себе в карман. Вполне сему верю, ибо при спортивноначальнической озабоченности подобные пагубные смешения весьма возможны. Но при этом не могу не сказать: вот как атлетоначальники должны быть осторожны в рассмотрении своих собственных действий, дабы потом официальный протест себе же на самих себя не подавать!
Последуем в наших спортивных изысканиях еще далее. Выше я упомянул, что у атлетоначальников, кроме прав, имеются еще и обязанности. Сколь горькое это для многих чиновников спортивных слово! Но не будем, однако ж, поспешны, братья и сестры, друзья и партнеры по команде! размыслим зрело, и, может быть, мы увидим, что, при благоразумном употреблении, даже горькие вещества могут легко превращаться в стимулирующие мышечную а иногда и умственную активность!
Обязанности атлетоначальнические, как уже сказано, заключаются в употреблении мер кротости, без пренебрежения, однако, мерами строгости. В чем выражаются меры кротости? Меры сии преимущественно выражаются в спортивно-олимпийских приветствиях и пожеланиях, кричалках и речевках. Обыватели, атлеты и болельщики, а в особенности подлый народ, великие до сего охотники; но при этом необходимо, чтобы спортивный начальник был в мундире с медалями и имел открытую физиономию и благосклонный взгляд. Нелишнее также, чтобы на лице играла улыбка.
Мне неоднократно случалось в сем триумфальном виде выходить к болельщицким толпам, и когда я звучным и приятным голосом восклицал: «здорово, ребята! забьем сегодня на все?» – то, ручаюсь честью, немного нашлось бы таких, кои не согласились бы, по первому моему приветливому знаку, броситься на судью и пустить его на мыло, лишь бы снискать благосклонное мое одобрение. Конечно, я никогда сего не требовал, но, признаюсь, такая на всех лицах видная готовность всегда меня радовала. Таковы суть меры кротости. Что же касается до мер строгости, то они всякому, даже не бывшему в казачьих войсках, довольно известны. Стало быть, распространяться об них не стану, а прямо приступлю к описанию способов применения тех и других мероприятий.
Прежде всего замечу, что атлетов начальник никогда не должен действовать иначе, как чрез посредство специальных мероприятий. Всякое его действие не есть действие, а есть спортивно-организационное мероприятие. Приветливый вид, благосклонный взгляд, ай-лимпийский призыв суть такие же меры спортивной политики, как и экзекуция болельщиков посредством жандармской команды. Наш обыватель, будь то на стадионном поле или вне оного, всегда в чем-нибудь виноват, и потому всегда же надлежит на порочную его волю воздействовать. В сем-то смысле первою мерою воздействия и должна быть мера кротости. Ибо, ежели спортивный начальник, едва зайдя на стадион прямо начнет палить или сечь нагайками да рубить шашками, то он достигнет лишь того, что перепалит всех болел и чудо-богатырей и, как древний Марий, останется на развалинах один с письмоводителем. Таким образом, употребив первоначально меру кротости, спортивный начальник должен прилежно смотреть, оказала ли она надлежащий плод, и когда убедится, что оказала, то может уйти домой; когда же увидит, что плода нет, то обязан, нимало не медля, приступить к мерам последующим.
Первым действием в сем смысле должен быть суровый вид, от коего спортивных дел фанатеющие мгновенно пали бы на колени. При сем: речь должна быть отрывистая, взор обещающий дальнейшие распоряжения, походка неровная, как бы судорожная. Но если и затем толпа болельщицкая будет продолжать упорствовать, то надлежит: набежав с размаху, вырвать из оной одного или двух человек, под наименованием зачинщиков, и, отступя от бунтовщиков на некоторое расстояние, немедля распорядиться. Если же и сего недостаточно, то надлежит: отделив из толпы зрителей десятых и признав их состоящими на правах зачинщиков, распорядиться подобно как с первыми. По большей части, сих мероприятий (особенно если они употреблены благовременно и быстро) бывает достаточно; однако может случиться и так, что болельщицкая толпа, как бы окоченев в своей грубости и закоренелости, коснеет в ожесточении и даже кричит в адрес властей матерные речевки. Тогда надлежит приказать жандармским войскам палить.
Итак, вот какое существует разнообразие в спортивных мероприятиях, и какая потребна поистине олимпийская мудрость в уловлении всех оттенков их. Теперь представим себе, что может произойти, если относительно сей материи будет существовать пагубное атлетоначальническое многомыслие? А вот что: на одном стадионе начальник будет довольствоваться благоразумными распоряжениями, а на другом, соседнем, другой спортивный начальник, при тех же обстоятельствах, будет уже палить. А так как у нас все на слуху, то подобное отсутствие единомыслия может в самих болельщиках поселить резонное недоумение и даже многомыслие. Конечно, обыватели должны быть всегда готовы к перенесению всякого рода спортивных мероприятий, но при сем они не лишены некоторого права на их постепенность. В крайнем случае, они могут даже требовать, чтобы с ними первоначально распорядились, и только потом уже палили. Ибо, как я однажды сказал, ежели атлетоначальник будет палить без расчета, то со временем ему даже не с кем будет распорядиться… И таким образом вновь упразднится административная экономия, и вновь нарушится величественная административная стройность (И тут почерк с завитушками, много из предыдущего текста зачеркнуто и приписано поверху и на полях) .
И еще я сказал: спортивный начальник обязан насаждать богатырские науки. Это так. Но и в сем разе необходимо дать себе отчет: какие именно спортивные науки? Науки бывают разные; одни трактуют о засаживании травой и поливании полей на стадионах, о построении самих стадионов с гипподромами, а рядом с ними и жилищ соответственно человеческих и скотских, дабы ни лошадям ни тренерам далеко не бегать, о атлетической доблести и непреоборимой твердости – сии суть полезные; другие, напротив, трактуют о вредном франмасонском и якобинском вольномыслии, о некоторых, якобы природных человеку, понятиях и правах, вроде права спортсменов на отдых а болельщиков на свободное самовыражение, причем касаются даже самого строения спортивного мира – сии суть вредные. Что будет, ежели один атлетоначальник примется насаждать первые науки, а другой – вторые? Во-первых, последний будет за сие предан суду международного олимпийского трибунала и чрез то попадет в тюрьму на Св. Елене и к тому же лишится права на пенсию; во-вторых, и для самих обывателей спортивных будет от того не польза, а вред. Ибо, встретившись где-либо на границе, атлет иль фанат одного города будет вопрошать о поливании полей, а обыватель другого города, не вняв вопрошающего, будет отвечать ему о естественном строении спортивной Вселенной. И таким образом потолковав между собой, непременно подерутся и мирно уж не разойдутся.
Следственно, необходимость и польза спортивноначальнического единомыслия очевидны. Развив сию материю в надлежащей полноте, приступим к рассуждению о средствах к ее осуществлению.
Для сего предлагаю кратко:
1) Учредить особливый воспитательный спортивноначальнический институт. Атлетов начальники, как особливо обреченные, должны и воспитание получать особливое. Следует атлетоначальников от сосцев материнских отлучать и воспитывать не обыкновенным материнским млеком, а млеком указов правительствующего сената и предписаний спортивного начальства. Сие есть истинное млеко атлетоначальниково, и напитавшийся им тверд будет в единомыслии и станет ревниво и строго содержать свое атлетоначальство. При сем: прочую пищу давать умеренную, от употребления вина воздерживать безусловно, в нравственном же отношении внушать ежечасно, что взыскание со спортивных клубов и обывателей штрафов и недоимок есть первейший спортивного начальника долг и обязанность. Для удовлетворения воображения допускать картинки. Из наук преподавать три: а) арифметику, как необходимое пособие при взыскании штрафов; б) науку о необходимости очищать стадионы и гипподромы от навоза; и в) науку о постепенности спортивных мероприятий. В рекреационное время занимать чтением спортивно-начальственных предписаний и анекдотов из жизни доблестных спортивных администраторов. При такой системе, можно сказать наперед: а) что атлетоначальники будут крепки и б) что они не дрогнут.