Мотоцикл пришлось так и оставить на противоположной стороне дороги — проехать через поток было совершенно невозможно. У моего напарника обстояли дела еще хуже — он застрял. Посмотрел на мотоцикл, потом на поток из машин, потом — снова на мотоцикл — я открыл седельную сумку и взял ружье, потому что любое оружие полезно только тогда, когда ты способен до него дотянуться. По привычке я и взял ружье… чего тут его оставлять. Потом это спасло мне жизнь… а пока я ринулся через ползущий на скорости черепахи транспортный поток. Это напоминало прохождение лабиринта на полосе препятствий, где-то я просто пробегал, где-то перемахивал через капот под негодующий рев клаксонов. Как бы то ни было — мне удалось добраться до мотеля одновременно с моим напарником, который почел за лучшее так же бросить мотоцикл и взять ружье. Сейчас он разговаривал по своему коммуникатору.
— Где?
— Вон там машина! Шеви-Астро, напротив. У тебя есть полицейская подготовка?
Ну, если считать Белфаст…
— Думаю что есть…
— Тогда я иду первым. Ты прикрываешь спину. Пошли…
Стараясь не светиться, пригибаясь, мы побежали к домику. Тревожно затрепетал поставленный на вибровызов коммуникатор, как потом оказалось не только у меня, но и у Мантино — но нам было не до этого, и это было нашей ошибкой. Когда дверь была совсем рядом — в спину нам ударили выстрелы…
САСовцы разместились у соседнего мотеля, рассчитывая при случае оказаться рядом — и тут же поняли, что это ошибка. Дело было в том, что при проработке операции аналитики не вполне учли фактор вашингтонских пробок. В Лондоне пробок не было из-за введенных недавно драконовских правил: огромной платы за парковку в городе и правил въезда в город — по четным дням на машинах с четными номерами, по нечетным — с нечетными, отчего у богатых людей появилась мода покупать по две одинаковые машины враз. Из-за этих правил, британцы возмущались, кто-то даже подал на мэрию в суд, не желая трястись в автобусах и метро — но дело было сделано, в Лондоне даже в часы пик и в помине не было таких пробок, какие есть в Нью-Йорке и Вашингтоне. Они прибыли к месту, откуда они должны были осуществлять прикрытие без запаса по времени и только прибыв — поняли что попали.
«Работяга», старший лейтенант Уиллоугби, оценив ситуацию, принял единственно возможное в такой ситуации решение. Ему нужна была машина, он не мог просто бросить тут обе машины — но он понимал, что быстро на машине до нужной точки не добраться.
— Бой — сказал он самому молодому члену группы, которого все так и звали — берешь одну из машин и попробуй пробиться туда, как пробьешься — припаркуешься. Остальные — за мной!
Втроем, растянувшись цепочкой, они побежали параллельно дороге, держа курс на нужный им мотель. Бежать было сложно — малоэтажная застройка, прерываемая рядами чахлых деревьев — но они бегали в куда более худших условиях, в том числе с горы на гору в северном Уэльсе, предельно мерзком месте. И поэтому — они бежали бесшумно и быстро как волки, пока, правда, не вынимая оружие…
А вот и стоянка… у североамериканских мотелей всегда большую часть площади занимает стоянка для машин, североамериканцы вообще автомобильная нация, без автомобиля не могут… даже в булочную сходить. Старший лейтенант достал из кармана навигатор, посмотрел на него — точка на месте, охраняемое лицо здесь.
— Уилл! — внезапно сказал один из САСовцев, вынужденный по долгу задания носить костюм гомика-мужа — а это что за хрень делается?
Лейтенант глянул — и обомлел, к одному из домиков — тому самому, напротив которого был припаркован нужны им Астро! — пригибаясь, бежали двое мужчин, и у каждого в руке было что-то типа короткоствольного ружья.
Это что — полиция?!
И в этот момент в кармане у старшего лейтенанта задергался телефон — человек, которого они должны были прикрывать, сдавил брелок в кармане, что-то типа одноразового сигнального устройства, работающего в формате GSM и настроенного на один или несколько конкретных мобильных телефонов. Он одноразовый, если его сжать он подаст сигнал тревоги или отправит заранее запрограммированное сообщение и все, больше он ни на что не годится. Но свою задачу, единственную в жизни — он выполнит.
Старший лейтенант не колебался — задание предусматривало защиту любой ценой.
— Огонь на поражение!
Хлестнули выстрелы — но для пистолетов все же было далековато, а ни пистолетов-пулеметов, ни винтовок у британцев не было. Тем более, что они сосредоточили весь свой огонь на том противнике, что был ближе всего к двери и представляя собой максимальную угрозу для охраняемого лица. Он упал — а вот второй повел себя настолько нетипично и быстро, что британцы просто не успели отреагировать. Он не попытался ни помочь напарнику, ни пробиться к двери — вместо этого он просто всем телом ударил в находящееся на уровне человеческого роста большое, закрытое жалюзи окно мотельного домика — и провалился внутрь, а через секунду внутри оглушительно бухнул дробовик, и сверкнула вспышка, плохо видимая из-за жалюзи, но все же видимая. Помня, что у их охраняемого лица нет оружия, тем более дробовика и уже осознавая, что они вляпались по полной, не сумев выполнить задание — лейтенант бросился вперед — но в этот момент в окне сверкнула вспышка, Уиллоугби еще успел ее увидеть… а потом он понял, что лежит на асфальте. Он еще успел удивиться, что упал — но понять, почему он уже не успел, время ему отведенное кончилось…
Бегущего первым напарника бросило вперед под ударами пуль, я видел, как сразу несколько пробили куртку, и, понимая, что мы, я и он сейчас как жестяные утки в тире, сделал то, что можно было сделать в такой ситуации быстро, прямо сейчас. Самое главное сейчас — выжить самому, потому что если я потеряю время, пытаясь помочь — просто лягу рядом и все. Совсем рядом было окно, большое, закрытое жалюзи — и я со всей силы ломанулся в него, искренне надеясь, что оно не новомодное, антивандальное[76]. Повезло — мотель был довольно старым, и я вместе с прозрачным стеклянным водопадом от разбитого окна ввалился в комнату как медведь в берлогу.
Первое, что я понял — это то, что здесь пролилась кровь, по запаху — медному такому, кто хоть раз бывал в месте, где пролилось много человеческой крови, тот никогда не забудет этот запах. У журнального столика стоял молодой человек, в одной руке у него было что-то… я даже не понял сначала что, другую он прятал в карман. Но самое главное… в комнате был полумрак, с улицы достаточно света не поступало, а все окна были закрыты жалюзи… но я все равно понял, кто это.
— Стоять!
Произнесенная по-русски команда подействовала как щелчок бича — парень повернулся и бросился в дверь, ловко, как акробат, перепрыгнув через перевернутый стул. Я не успел — не вставая, я повернулся и выстрелил ему вслед из ружья, надеясь зацепить — и не зацепить. Моссберг бабахнул так, что я чуть не оглох, сверкнула вспышка, а отдача едва не вырвала оружие из рук. Сноп дроби прошел чуть левее и вывалил целый кусок внутренней перегородки — но ни одна дробина убийцу не задела и он скрылся.
Вскочив на ноги — по острой боли я понял, что все-таки порезался, и куртка не спасла, я хотел броситься следом — и тут увидел того, кто лежал, опрокинувшись на кровать и заливая дешевое «под шотландский плед» покрывало своей кровью. От осознания того, кто это был — мне стало еще дурнее, я не понимал что происходит, но понимал одно — что мы все не просто вляпались в дерьмо, мы тонем в нем.
Они идут…
Не зная, насколько прочны стены, я занял позицию у разбитого окна и, увидев бегущего к домику мотеля человека, дважды выстрелил в него из пистолета. Человек упал как подрубленный, «под себя» — живые так не падают. Уходя от ответных пуль, я упал на пол, прямо в битое стекло и остатки жалюзи, пули полетели буквально градом, врезаясь в стены домика, а потом я услышал, как на улице затрещал автомат, и забухало еще одно ружье.
Это что еще за хрень…
Как бы то ни было — надо было действовать.
Появившись на секунду в окне, я свалил тремя выстрелами еще одного — реагируя на новую опасность, он занял позицию за машиной, забыв про то, что тем самым подставляет мне бок. Чем я и воспользовался — любую ошибку противника надо использовать в свою пользу. Не желая получить пулю в ответ, я снова упал на пол — но в ответ по мне больше никто не стрелял, смолкли и автомат и ружье.
Зато вместо этого — в кармане затрясся как припадочный телефон. Я даже не понял, что это — подумал сперва, что зацепило.
Перевернулся на спину, не выпуская из измазанной своей же кровью от мелких порезов руки пистолет, достал второй коммуникатор.
— Переменный-три на связи.
— Алекс — голос Марианны, она не соблюдала дисциплину связи, говорила как по обычному телефону — мы на улице, я и Дункан. Не стреляй, здесь все мертвы.
Господи…
— Я сейчас выйду. Не стреляйте.
Вышел из домика, через окно, как и вошел, присел перед лежащим навзничь у двери домика Мантино, попытался нащупать пульс. Пульса не было, зато было много крови. Попытался делать искусственное дыхание, хотя понимал, что бесполезно. В него разом попали пять или шесть пуль, ни на одном из нас не было бронежилетов.
— Алекс…
— Помоги…
Подошли Марианна и Дункан, у Дункана был короткоствольный М4 Коммандо, то ли штатный, то ли заныканный до лучших времен. Если бы такой же автомат удалось достать здесь мне, все было бы по-другому, этот убивший родного отца ублюдок от меня не ушел бы…
— Открой дверь. Давай перетащим его на кровать и попытаемся кто-то сделать. Вызовите скорую.
— Уже едет…
Дверь не поддавалась, Дункан вышиб ее пинком.
— Пресвятой Господь…
Вместе с Дунканом мы перетащили Мантино на кровать, благо она была двуспальной. Крови было столько, что она залила не только половину кровати — но и забрызгала стену, так бывает, если перерезать артерию. Дункан сразу оттеснил меня, достал из кармана небольшую аптечку — единственный из нас он догадался взять ее с собой. Придурки.
— Отойди, мужик, — сказал он в чисто нигерском тоне, — я попробую кое-что сделать… Займись чем-нибудь полезным…
Первым делом я прошел туда, куда смылся принц-убийца. Так и есть — маленькая душевая, в ней — замазанное белым окно — настежь, красные мазки на раме. У него — фора минут пять, преследовать его без собаки. Безо всего, не зная, куда он мог рвануть — почти бесполезно, лучше оздоровительным бегом заняться. Джоггингом, твою мать.
— Ты ранен?
Я обернулся.
— Пустяки.
— Да какие пустяки?! Дай посмотрю.
— Пустяки, — настойчиво сказал я, уклоняясь от осмотра и открывая кран в душе, — лучше скажи, что за хрень на улице была?
— Мы прибыли как смогли. Их двое было… одного грохнули сразу, второго…
— Второго грохнул я. Кто это был?
— Понятия не имею.
Холодная вода из душа была как облегчение, я протянул под нее руки… да, великолепно. В одной руке осколок, прямо в кисти, другая тоже порезана. От других ранений уберегла куртка, рокерская, она сделана из толстой кожи, чуть ли не воловьей и рассчитана на падения с мотоцикла, причем частые. В голове тоже стекло, в волосах…
Выдернул осколок, сморщился. Бледно-розовая вода с шумом бежала, проваливалась в сток…
— Кто там? — спросила Марианна, — кого здесь убили?
— Директора британской разведки. «К», как его называют свои. Пошли, посмотрим…
Где-то рядом шумел вертолет, такой тяжелый, давящий гул…
Сэр Джеффри был мертв — кто-то перехватил обе артерии. Привычка ходить без оружия и обходиться лишь своим умом и познаниями в человеческой душе, которые, как известно лишь умножают скорбь, на сей раз вышла боком. Нашелся человек, который не стал играть с ним в шахматы — а просто схватил шахматную доску и дал ей ему по башке. Верней не по башке — а по горлу, чем-то очень острым.
Машинально я провел рукой по лицу старого британского разведчика, закрывая ему глаза. Потом обратил внимание на то, что лежало рядом с ним, на пропитанном кровью пледе. Поднял, посмотрел — что-то типа контейнера, то, что в нем могло находиться, должно было быть размером с небольшую сигару. Что это — не хочу даже думать, но уж точно не понюшка кокаина.
Снова забился в истерике вызова коммуникатор.
— Переменный три, — устало ответил я, чувствуя, как саднят руки.
— Переменный три, доложите.
— Нахожусь на точке… включите пеленгатор, в общем, на этой точке и нахожусь. Передачу сорвать не удалось, обстреляны неизвестными, Переменный-четыре погиб. Нужно немедленно задержать того, кто скрылся с точки, вы должны были повести его.
В ответ раздалось такое, отчего я похолодел.
— Переменный-три, птица потеряла объект…
Муса не успел даже понять, что происходит, тем более что, отправляясь на встречу, он не взял оружие, опасаясь, что его отыщут и заберут. Оружием была внезапность — все те, кто хорошо играет в шахматы, начинают думать исключительно логическими категориями, и не рассчитывают, что кто-то придет и грубой силой и вероломством опрокинет все его расчеты к чертовой матери.
Зачем они с братом решили убить сэра Джеффри? Нет, не потому что он им не был нужен. Потому что теперь он стал для них двоих опасен, на этом этапе он был единственным человеком в мире, который контролировал процесс и мог дергать за ниточки. Он понимал, что происходит — а значит, мог по необходимости все это быстро прекратить. Братьям же не нужно было, чтобы поезд, путем сложных манипуляций перешел на другой путь, они просто хотели пустить его под откос и не более того.
А поездом этим был весь мир.
Но и плану Мусы спокойно уйти не суждено было сбыться: на улице бичом грохнули выстрелы, и только он успел вскочить на ноги — больше он ничего не успел сделать — как вывалилось стекло, и с грохотом и звоном в комнату ввалился человек. Человек повернул голову в его сторону, взглянул — и по взгляду Муса понял, что он его узнал, и что этот человек пришел за ним. Спасаясь, Муса бросился обратно в ванную, за спиной оглушительно громыхнуло, дробь хлестнула по стене, но его не задела. Толчком открыв окно, через которое он пролез внутрь — он вывалился из домика мотеля и бросился в сгущающиеся сумерки…
За спиной снова застучали выстрелы. Хвала Аллаху, детонаторы у него…
Джабраил и Махди ждали его у машины, в руке у Джабраила был пистолет, который он прятал под полой легкой куртки.
— Ну?
— Они у меня!
— Аллаху Акбар, брат!
— Надо уходить! — озабоченно сказал Махди, он не был бесстрашным воином Аллаха, как о нем говорили, он боялся, и братья это знали, как никто другой.
Джабраил взглянул на дорогу — основной поток автомобилей уже схлынул, но движение все равно было медленным.
— Побежали! Быстрее! — он кое-что вспомнил.
Им повезло — совсем рядом от стоянки был бар для мотоциклистов — про него то и вспомнил Джабраил. Добежав до него, они увидели вспышки горящего неона, рокот моторов — и стояку Харлеев, самых настоящих с хромированными ногами рулей и двухгоршковыми моторами Харлеев. Это были, конечно, не скоростные немецкие мотоциклы, но и на них можно было резать поток машин как нож — масло.
Полцарства за коня, как говорится.
Когда они уже оседлали свои мотоциклы — благо угнать их было просто, только два проводка соединить — из забегаловки выгребся здоровенный пузатый детина в какой-то каске и с истыканной шипами дубинкой.
— Эй, какого…
Ни слова не говоря, Джабраил вскинул пистолет. Один за другим сухо треснули выстрелы и детина начал валиться на землю…
А в это время, пока Предатор вел их, бесстрастно наблюдая за происходящим с высоты в милю — штаб антитеррористической операции пытался заставить вашингтонских полицейских оторвать задницы от стульев и бросить на перехват убийц вертолеты. Когда же это удалось сделать — Предатор след потерял.
Как был бардак до 9/10 — так он и остался…
Харлеи им были нужны только для того, чтобы доехать до одного из виадуков, которых в автомобильной Америке было великое множество. Там они оставили — прямо под виадуком, замаскировав, старый-престарый пикап, который они купили у торговца подержанными машинами за четыреста пятьдесят североамериканских долларов — и это была хорошая цена за развалюху. Чуть дальше жгли свои костры в бочках бездомные — и они заплатили им сто североамериканских долларов за то, чтобы они посторожили машину. Конечно, был риск, что бездомные попытаются угнать машину — но небольшой, потому что машина стоила пятьдесят долларов, а им заплатили за парковку сто. На этой машине, оставив бомжам три мотоцикла в хорошем состоянии — они выехали на трассу, предварительно сломав секцию ограждения трассы…
Кавалерия появилась на огромном Боинг МН-47, основном тяжелом вертолете специального назначения армии САСШ, который опустился прямо на стоянку, благо там нашлось свободное место. В вертолете был мобильный центр связи и группа из двенадцати хорошо вооруженных бойцов, одетых в специальные костюмы, напоминающие костюмы пожарных, только черного цвета. Нас перехватили, когда мы были на стоянке, один из бойцов достал какой прибор и подержал его сначала около меня, потом около Марианны, потом утвердительно кивнул и пошел в домик.
— Значит, будет жить — прокомментировала Марианна.
— Я бы не был в этом так уверен — мрачно сказал я, обуреваемый самыми мерзкими предчувствиями.