– Марина сказала, когда похороны?
– Чьи именно? – внятно спросил Димка. Время лечит. Нижняя челюсть мужа приходила в норму.
Брусилов отчаянно заметался по кухне. Осмысливая данный вопрос, он не решался задать новый, куда более страшный, – «кто еще?..» Бедняга бледнел на глазах. И эти с силой сжатые в кулак пальцы…
– У нас, слава Богу, все живы, – перекрестилась Наташка.
– А… у нас? – напряженно спросил Юрик.
Я не выдержала этой пытки:
– А у вас пока точно не все дома!
– И… и кого нет?
– Первым делом, не «кого», а «чего»! – внесла поправку Наталья. – Совести у вас нет. И ума. Маринка с твоей мамочкой в местной больнице. Лечатся от вашего с братиком пьянства, обернувшегося белой горячкой.
– Дима, я что, поднял на кого-то из них руку? Ч-черт! Ничего не помню. Я же, ты меня знаешь, не пью. Тем более, до стадии такого беспамятства. Пару рюмок исключительно по поводу, за компанию, да и то без удовольствия.
Димка глубоко вздохнул, махнул на своего коллегу рукой, как на человека не совсем безнадежного, и пожелал всем хорошо выспаться. Благо никому никуда торопиться не надо. Вопрос с пятидневным отсутствием анестезиолога на работе решен. Тем более что понедельник – день неоперабельный, есть время для технической замены Брусилова. Лично ему, Димке, с травмированным подбородком трудно сейчас вести какие-либо разговоры, а поэтому он и не намерен делать это.
Брусилов взглянул на нас Наташкой. Стараясь не встречаться с ним глазами, мы обе уставились на чайник, который Юрка так и не удосужился включить. Он понял это по-своему и предложил поужинать. Хотя бы кипяточком, если не найдем заварку. Димка решительно встал, но тут же решительно сел. Наверное, забыл про другие травмированные части тела, они о себе и напомнили.
Ужин, более приличествующий раннему завтраку, как влетел, так вылетел из головы. Все выразили готовность к транспортировке Дмитрия Николаевича в кровать. Мою помощь привычно отвергли. В первую очередь сам Димка. То ли потому, что я вроде как уже заработала свое право на отдых, то ли опасался лишних травм. Так или иначе, но я не успела выяснить у Юрия Сергеевича некоторые любопытные обстоятельства. Зато успела увидеть другое, недоступное остальным: в окне, выходящем на террасу, мелькнуло и тут же скрылось чье-то лицо.
Сказать, что я босыми ногами приклеилась к полу, нельзя. У меня просто не хватало сил шагать за остальными. Наверное, со стороны я казалась образцом бесстрашия. Стояла и упрямо пялилась в окно до тех пор, пока в дверь что-то не стукнуло. Тогда я попыталась сконцентрировать взгляд на двери, ибо не помнила, чтобы ее закрывали на ключ. Этот маневр мне не удался. Голова на сто восемьдесят градусов не поворачивалась. А потом ноги сами понесли меня по коридору в комнату. Я даже не выключила в кухне свет. Зато закрыла дверь на защелку и только потом подумала, что зря запаниковала. Димка не мог так быстро заснуть, а значит, защита мне обеспечена. И, скорее всего, домой возвратился Борис. Или другой член нашей команды. Все же не могут поместиться в садовом домике. А что касается стука – ну споткнулся возвращенец.
Накативший приступ храбрости прошел сразу же после того, как не обнаружила на своем месте кровать. И не потому, что искала ее «методом тыка» или на ощупь. Просто у противоположной стены, где ей надлежало стоять, расположился шкаф, спать в котором я, разумеется, не планировала. С трудом, но дошло, что ошиблась дверью – влетела в комнату Светланы Никитичны, в данный момент занимаемую нянюшкой. Честно говоря, я боялась даже пошевелиться – идеальная тишина в комнате могла свидетельствовать о том, что женщина проснулась и от страха у нее отнялась речь.
Крайне неловкое положение! Не знаешь, стоит ли ее успокаивать заверениями о допущенной мною ошибке. А вдруг она все-таки спит. Проснется и… все та же парализация речи.
Минут пять я изображала из себя ушастый бетонный столб, слегка накренившийся вперед. Ни одного сонного всхрапывания со стороны постели! Зато с раскладушки слышалось тихое посапывание Антона. Во сне он еще что-то бормотал. А где же нянюшка? Не может живой человек, если он не спит, онеметь на столь долгое время. Обязательно поинтересуется, кого и зачем принесло к нему в такое время. Получается…
Итог своих размышлений я уже подводила в коридоре, безошибочно определив место нахождения выхода из комнаты. В кухне по-прежнему горел свет. И тут меня осенило, что можно включить его и в коридоре. Быстренько загляну к Анне Петровне – прямо с порога, убедюсь… убежусь… Господи, какая ерунда лезет в голову! Одним словом, пойму, что с нянюшкой все в порядке, и пойду спать. Свет выключать не буду, все равно лампы энергосберегающие. Моя электроэнергия меня бережет! Да, но в таком случае придется вернуться на кухню. Какой дурак поместил коридорный выключатель именно там? А вдруг на кухне кто-нибудь сидит? Ужинает. Кипяточком. А я тут шастаю.
И пока я размышляла о корректности своего поведения, руки действовали сами по себе. Одна из них рывком открыла дверь в комнату Светланы Никитичны, вторая мгновенно потянулась к выключателю. Куда ж было деваться любопытному носу. Само собой, он сунулся в комнату.
При мягком свете желтого абажура я увидела, что кровать нянюшки пуста. Антон даже не проснулся.
5
Мое машинальное «извините», адресованное непонятно кому, осталось без ответа. Немного помедлив, я выключила свет, прикрыла комнату и на цыпочках отправилась к себе, благо путь недалек.
Димка встретит меня ворчливым «где меня, его вторую половину, носит?». Без меня он чувствовал себя неполноценным. Правдивый ответ его совсем не взволновал. Иначе зачем бы ему предлагать мне продолжить поиски нянюшки под окном комнаты Светланы Никитичны? Впрочем, у него нашлись силы и здоровье на собственный вариант объяснения: похоже, у этого окна стихийное место свалки биомусора. Дурные примеры заразительны. Надо подсказать Юрке, чтобы не вздумал делать там лавочку.
– Тебе не кажется, что в этом доме кто-то что-то ищет? – укладываясь рядышком, поинтересовалась я у мужа.
– Не кажется. А если и так, ничего сверхъестественного. В нашем с тобой доме поиски вообще явление хроническое, – не удержался он от замечания. – Здесь суета заметнее, поскольку народа больше. Хотя направление поиска несколько странное. Зачем, например, кому-то искать свои вещи среди наших? Мы сами-то в них не разберемся. Ты помнишь, где вы высадили своего ночного попутчика?
Переход к новой теме был столь неожиданным, что я даже села на кровати.
– Помню… Там еще сосна была такая…
Попытавшись изобразить разлапистое дерево, я широко развела руки в стороны. Но Димка был начеку. Скорее всего, областью саднившего подбородка, поскольку в темноте инстинктивно ухитрился перехватить мою правую руку.
– Утром покажешь.
– А разве мы утром не уедем?
Я начала догадываться, чем вызван Димкин интерес к образу Газонокосильщика. Решил проверить наш с Наташкой рассказ. Поздновато спохватился, чтобы очередной раз доказать – мы с подругой просто выдумали эту легендарную личность. Решили оправдать свою задержку с приездом. На самом деле элементарно заблудились в трех соснах, сбились с пути, заехали в какое-нибудь болото, долго выбирались. Надо же как-то закамуфлировать Наташкин непрофессионализм в качестве водителя. Впрочем, у мужа мог возникнуть и более серьезный повод. Допустим, Димка хорошо подумал и пришел к выводу, что потусторонний ночной шепот, предупреждавший об опасности, не розыгрыш. И чтобы окончательно его в этом убедить, я призналась:
– Извини, что так и не смогла вытянуть тебя из колодца. Спасательница из меня никакая. Как из тебя стилист. Единственная помощь, на которую была способна, – составить компанию в полете, да, если совсем не повезет, стать в определенном смысле для тебя «соломкой».
Димка ответил не сразу, «пережевывал» мое откровение.
– А если бы повезло?
– В таком случае конечный результат уже не оценили бы мы оба.
– Ирина… Умеешь же ты утешить. Это у тебя запоздалая реакция на стресс. Я ведь и в самом деле едва не загремел вниз. И хорошо помню: именно ты спасла меня от падения. Больше никого рядом не было. В стрессовых ситуациях люди способны на невероятные поступки, в которые зачастую и сами потом не верят. Разве не так?
Я почувствовала неловкость. Это что же получается? Раз я не ощутила гигантского прилива огромных сил, способных спасти родного мужа от… Словом, выходит, что ситуация не была для меня стрессовой? Фига себе! И если сейчас сделаю подобное заявление… Стрессовая ситуация мне обеспечена. У Димки прекрасная логика. Хотя в действительности все совсем не так.
Понимая, что вот-вот окончательно завязну в своих рассуждениях, я встала с кровати, подошла к окну, откинула занавески и распахнула его настежь. На улице заметно посветлело, но туман и не думал рассеиваться. Такое впечатление, что еще больше сгустился. Мало того, мне показалось, что он готов проникнуть и в комнату. Я хорошо слышала, как откуда-то сверху падали крупные капли влаги. С трудом удержалась, чтобы не захлопнуть окно. Но прикрыть – прикрыла.
Понимая, что вот-вот окончательно завязну в своих рассуждениях, я встала с кровати, подошла к окну, откинула занавески и распахнула его настежь. На улице заметно посветлело, но туман и не думал рассеиваться. Такое впечатление, что еще больше сгустился. Мало того, мне показалось, что он готов проникнуть и в комнату. Я хорошо слышала, как откуда-то сверху падали крупные капли влаги. С трудом удержалась, чтобы не захлопнуть окно. Но прикрыть – прикрыла.
– Ну, все, хватит переживаний.
Теплая Димкина рука обняла меня за плечи, его физиономия без жалости к собственному подбородку ткнулась мне в волосы, и я почувствовала себя еще хуже. Предательница, присвоившая себе чужую славу.
– Мне кажется, что тебя вытащил Газонокосильщик, – услышала я собственный голос. И удивилась его невыразительности. Такой же тусклый, как пелена тумана.
Димкина рука еле заметно дрогнула. Он явно хотел что-то сказать, но передумал.
– Я собиралась это сделать, но, к счастью, Газонокосильщик меня опередил. Страшно подумать, чем бы кончилась моя попытка.
– Прямо какой-то благодетель. Что бы ему в таком случае мне не представиться? А ты это не придумала?
– Нет. Зачем мне лишаться честно заработанного звания героини ночи? Представь себе, как долго я могла бы попрекать тебя спасением.
– М-да. Логично. Ну и что ты думаешь по поводу непрекращающегося бардака в этом доме? Он имеет исторические корни?
– Возможно. Но активизировался только после окончательного вселения Брусиловых.
– Давай все-таки укладываться. Нога ноет. Выспимся и разберемся…
Я долго рассказывала Димке новости, полученные от Веруни. Только, наверное, слишком монотонно – без выражения. Но он не перебивал. Просто иногда хмыкал, а вскоре «хмыканье» сменилось легким похрапыванием. Странная реакция на мистические события прошлого. Доведись мне быть на его месте, я бы мгновенно вообразила себя их участницей. Кто знает, возможно, наша кровать стоит как раз там, где произошло убийство Пилипенковых. Или того же Петруши. И их неприкаянные души…
Явственный шорох, донесшийся из-под кровати, заставил отказаться от намерения перевернуться со спины на бок. Я так и замерла в неудобном положении с приподнятым левым плечом. Неужели «неприкаянные души»? Ох, не вовремя их помянула. Так поди угадай время их разброда и шатания. За окном уже совсем белым-бело. Впрочем, им из-под кровати не видно. Объявить точное время? Вроде как между прочим. А что душам понадобилось под кроватью, куда вчера кто-то закинул наши с Димкой шмотки? Карты! Они искали свои карты!.. Чушь какая-то. Неужели на том свете больше заняться нечем? Тайком возвращаются на этот, чтобы перекинуться в дурака? Интересно, у душ могут быть когти? Нет. Совершенно не интересно. Хотя определенно могут. Иногда собственную душу так царапает… Только без внешнего шума.
– Р-мяу, – миролюбиво раздалось сбоку, и не успела я облегченно вздохнуть, как на меня вознесся взъерошенный Басурман. Мало того, от него ощутимо несло валерьянкой, которой, судя по его дальнейшему поведению, он набрался под завязку. Лихие трюки, исполняемые по требованию собственной неприкаянной души, Басурман демонстрировал на всем пространстве комнаты. Кровать являлась опорным пунктом для немыслимых прыжков и пируэтов, включая гонки по вертикали. И все это на бешеной скорости.
Принудительно разбуженный Димка тупо пытался вникнуть в ситуацию. Пробовал уточнить ее у меня, но не успел. Котяра проскакал по моей голове, я, как человек опытный, целиком ушла под одеяло и просидела под ним до тех пор, пока не стало невыносимо душно. Была уверена, что Димка быстро разберется с налакавшимся котом. Он бы и разобрался, да заныли старые раны.
– Открой ему, паршивцу, окно, пока он буйной башкой стекло не вышиб, – постанывая, попросил меня Димка. – Свалится вниз, протрезвеет. Какой идиот угостил его валерьянкой?
Путаясь в одеяле, прихваченном с собой в качестве бронированной плащ-палатки, я выждала подходящий момент, когда котяру пронесло мимо меня к шкафу, и кинулась к окну, не вслушиваясь в Димкины напутствия.
…Дальше мы с Басурманом летели из окна вместе, только приземлились порознь. Слишком низкими были у Брусиловых подоконники. И еще я бы посоветовала им поставить на окна решетки. Редкое везение – посадка была мягкой.
– Иришка!!!
Дмитрий Николаевич явно забыл про боль. Свою. Беспокоила только моя. И это радовало.
– Задание выполнено. Полет прошел нормально, – кратко доложила я, окончательно освобождаясь от одеяла и протягивая его Димке в окно. К моему великому удивлению, в руках осталось еще одно, в белом пододеяльнике – нечаянно прихватила с собой и Димкино. – Так, это легенькое одеяльце я возьму с собой. Здесь, снаружи, прохладно. Если не трудно, открой мне дверь, надеюсь, не заблужусь. Пойду прямо вдоль стены. Как у вас в медицине называется действие, когда нахально лапают проблемные участки тела?
– Пальпация…
– Вот-вот… Пойду с пальпацией бревен.
До крыльца я добралась трудным путем. Несмотря на то что туман стал редеть, видимость была плохая. Постоянно мешали какие-то ведра, банки, сучья. В основном они цеплялись к одеялу. Не выдержав этой пытки, я подняла одеяльце вверх по максимуму, попросту накинув его на голову. Получилось довольно миленько, в чем меня убедил чей-то отчаянный вопль. Было неясно, кто мне до такой степени обзавидовался. Стоя рядом с крыльцом, я старательно вглядывалась в окружающий мир, пытаясь выявить источник вопля. Дробный топот убегающих по дороге ног свидетельствовал о бесполезности этого занятия. Странное дело, но этот крик оставил меня совершенно равнодушной. Сказывалась усталость.
– Иришка, ты?
Вылезший на площадку крыльца Димка, уже поддавался частичной идентификации. Впрочем, меня он тоже признал.
– А кто это кричал?
– Да кто его знает? – равнодушно отмахнулась я. – Потом определим. Кажется, кто-то из наших направлялся домой, но передумал. А может, и скорее всего – не из наших. Молодежь в тумане гуляет. Нет никакого смысла гонятся за ними в таком виде. Пока объяснишься, они уже нелегально пересекут границу с Турцией. Скорее всего, приняли меня за привидение Иванки. Да я тебе о ней рассказывала.
– Не помню.
– Ну, значит, заспал. Надо же! Как красиво поют петухи. Дима, освободи проход, а то я прямо здесь улягусь. Босые ноги не держат. Так замечательно за два дня отдохнули!
– А что случилось? – высунулась из открытой двери Анна Петровна.
– Ничего. Рассвет встречаем, – буркнул Димка.
– Надо же… Значит, мне приснилось, что кто-то кричал. Вы не представляете, так хорошо спится на свежем воздухе!
– Не представляем. Хорошо спится под окном? – не выдержала я.
– Нет, я спала сбоку от него, но оно всю ночь нараспашку. Вернется Светлана Никитична, я свою раскладушку прямо к окну буду ставить.
– А где вы спали на раскладушке? – оторопела я.
– У Ксюши. Она не могла возразить, потому как…
– А почему не заночевали в комнате Светланы Никитичны? Ее же все равно нет.
– Уж очень там беспокойно. Юля без конца приходит – уходит, кот носится, да и телевизор плохо работает, а я привыкла под него засыпать. Ночью решила прибавить звук, кнопочку нажала, а он как заорет на разные голоса! Громкость не отрегулируешь. Либо ничего не слышно, либо хоть уши затыкай. Какой-то триллер шел, так хотелось досмотреть, но пришлось выключить. А только стала засыпать, Антон в комнате зашуршал.
Я моментально вспомнила момент нашего с Наташкой ночного бегства из дома. Вот она, причина разгадки потусторонних голосов! Вполне материальная. Сами себя накрутили.
– Хорошо, что Ксения вас пригрела, – решила я закончить разговор на оптимистичной ноте.
– Так не было же ее в комнате. И сейчас нет. Она в Марининой спит. А вы где ночевали?
– Где мы только не ночевали! – вздохнул Димка. – Теперь бы вот доспать остаток ночи в отведенном нам месте. – Разрешите пройти, а то как-то неудобно торчать перед вами полуодетым.
– Конечно, конечно… – суетливо подвинулась Анна Петровна. – А я тут постою немного, посмотрю, как туман расходится.
Возвращаясь к себе, я намеренно пропустила Димку вперед, вернув ему одеяло. Сделала вид, что жажда замучила. Да и ноги следовало сполоснуть. Он не преминул напомнить, что я не одета, а в доме могут находиться посторонние мужчины. Пришлось выразить стыдливое изумление. Откуда ж им тут взяться? Давно расползлись в разные стороны.
Выждав несколько минут после ухода Дмитрия Николаевича, я поднялась на мансарду и заглянула в спальню Брусилова-старшего – Александра. Ксюшка спокойно посапывала на кровати, устроившись на животе, подсунув руки под подушку. Копна длинных волос прикрывала лицо. Часть одеяла свесилась на пол, обнажив одну ногу в розовом носке. Сбрендила! Ноги должны «дышать». Никакой раскладушки в комнате не имелось. Из спальных мест – только кровать, казавшаяся слишком большой для худенькой Ксении. Ну, Анна Петровна!