— Это хуже, чем Колтрейн, — вздохнула Пибоди.
Ева молча вылезла из машины. Пибоди вышла со своей стороны и хлопнула дверцей.
— Мы знали Колтрейн. — Темные глаза Пибоди смотрели на Еву испытующе и тревожно. — Она была одной из нас. И она была женщиной Морриса. Я думала, ничего страшнее этого мне уже не придется пережить. Но сейчас? Дочь полицейского, такая милая девочка, и такая страшная смерть. И я ее знала. От этого еще тяжелее.
— Он это знает, — отозвалась Ева. — Он прекрасно знает, что хуже этого ничего быть не может. Он именно этого и добивался, еще и видео оставил, чтоб наверняка дошло. И он уверен, что ушел чистеньким. Он на этом кайф ловит. Но мы докажем, что он ошибается, мы возьмем его.
— Ага. Ладно. — Пибоди повела плечами, как боксер перед боем. — Как я понимаю, этот разговор был для повышения боевого духа.
— Это был просто факт. Иди на север. Я возьму юг.
Прекрасный день для прогулки, подумала Ева. Легкие облачка, похожие на клочья ватки на небе чистейшей и нежнейшей голубизны. Воздух был напоен ароматом цветов, цветущие кусты, названия которых она не знала, были разбросаны тут и там яркими островками. Изумрудно-зеленая трава расстилалась ковром под высокими величественными деревьями. Стена деревьев и пышные кустарники отгораживали парк от городского шума и суеты, открывая двери в мир зелени и спокойствия.
Маленький пруд сверкал, как драгоценный камень, под изящно выгнутой аркой моста, деревья и облака отражались в нем, словно в зеркале.
Люди сидели на скамейках, пили из стаканов с крышечками, разговаривали друг с другом или болтали по телефону, что-то проверяли на карманных компьютерах. Деловые костюмы, тренировочные штаны и футболки, летние платья, лохмотья нищих — все причудливо смешивалось в этой пестрой палитре, имя которой Нью-Йорк. Даже в парке город брал свое.
Няни и неработающие родители, пользуясь хорошей погодой, катали малолетних и грудных детей в странных колесных устройствах или носили их притороченными к себе в еще более странных штуковинах, похожих на сбрую. По дорожкам в разном темпе передвигались бегуны с одиночными или двойными наушниками, с прикрепленными на поясе шагомерами и другими датчиками. Одни были в ярких свободных шортах, хлопающих по ногам, другие, наоборот, в обтягивающих трениках, подчеркивающих скульптурность мышц.
Ева вообразила, как Дина бежит по утоптанной земляной дорожке, и жизнь расстилается перед ней ковром изумрудно-зеленой травы с цветочными островками. А потом останавливается помочь молодому человеку.
Раз уж они были к ней ближе, Ева первым делом подошла к группе взрослых с детьми. Подошла опасливо: дети всегда вызывали у нее страх.
Она предъявила жетон всем сразу.
— Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Вы видели эту девушку? — Она показала им фотографию Дины.
Ответом ей было автоматическое «нет», сопровождаемое качанием голов. Один ребенок — по мнению Евы примерно того же возраста, что и Белль, дочка Мэвис, — уставился на нее жутковатым, кукольно-немигающим взглядом, ни на секунду не переставая посасывать затычку, которую ему воткнули в рот.
— Может, хоть взглянете на нее сперва? — предложила Ева. — Она бегала здесь по утрам примерно в это время несколько раз в неделю.
Одна из женщин с притороченным к груди очень маленьким круглоголовым ребенком подалась вперед. Еве пришлось напрячь все силы, чтобы не отшатнуться от ребенка, сучившего ручками-ножками, как заводная кукла.
— Я видела ее тут почти каждый понедельник и среду по утрам, начиная с мая. Но я не обращала на нее внимания. А что она сделала? — Женщина подняла голову с выражением испуга и жадного любопытства. — Эта часть парка считается безопасной. По крайней мере в дневное время.
— Она ничего плохого не делала. Кто-нибудь еще? Может, кто-то видел ее здесь раньше мая? В марте, в апреле?
Опять все покачали головами, но Ева заметила, что одна из женщин приглядывается к фотографии.
— Вы ее видели?
— Я не уверена. Кажется, да, видела. Но, мне кажется, это было не в парке.
— Где-то по соседству? — подсказала Ева. — В магазине, на улице? Может быть, не раз, если ее лицо кажется вам знакомым? Может быть, даже говорили с ней? — Она бросила взгляд на пару детишек, сидящих в коляске тандемом. — Она любила детей. Взгляните еще разок.
— Мне кажется… Да. Я уверена. Это она мне помогла.
— Помогла? — переспросила Ева.
— Мне надавали кучу поручений. Моя хозяйка… она иногда забывает, что у меня всего две руки, понимаете? Мне надо было присматривать за мальчиками, за Максом и Стерлингом. С одним Стерлингом, бывает, хлопот не оберешься, а мне еще надо было забрать ее платье из чистки, купить продукты, так она еще и цветы потребовала. Лилии. И вот стою я, нагруженная, как вьючный верблюд, и вдруг Стерлинг ни с того ни с сего как разревется, словно я в него иголки втыкаю.
Она подняла взгляд на других женщин и была вознаграждена улыбками сочувствия и понимания.
— Ну, я стараюсь его унять, а сама не знаю, куда девать вещи, я же не могу все покупки сложить в коляску! И тут эта девочка — это точно она! — окликнула меня и подбежала. И у нее был Мистер Страшила.
— Кто?
— Мистер Страшила, медведь Стерлинга. Вот смотрите.
Женщина указала на мальчика на втором сиденье коляски-тандема. Он сидел, бросая на Еву полные подозрения взгляды, и сжимал обеими руками ярко-синего плюшевого медвежонка с растрепанными ушами и выражением оцепенелого шока на морде.
— Мое! — заорал Стерлинг и еще крепче прижал к себе игрушку.
Женщина завела глаза к небу.
— Если он лишится Мистера Страшилы, дальше можно и не жить. Он его уронил, а может, и бросил, а я не заметила. А эта девочка его подобрала и принесла. И тут как раз Макс разревелся со Стерлингом за компанию. Она предложила мне руку помощи, а я сказала, мне бы еще шесть, и было бы совсем хорошо. Я заставила Стерлинга поблагодарить ее за то, что спасла Мистера Страшилу, и сказала, что мне идти всего полтора квартала. А она сказала, что ей все равно по пути, и предложила поднести мне сумку с продуктами. Это было очень мило с ее стороны.
— Она вас проводила?
— Да, она…
У женщины, похоже, был радар в голове. Она стремительно повернулась и погрозила пальцем Стерлингу за секунду до того, как он обрушил Мистера Страшилу на голову своему младшему братику.
Он вроде бы успокоился. На его мордашке играла ангельская улыбочка, а в глазах затаился сатанинский огонь. Ева даже прикинула, не придется ли ей за ним охотиться лет через двадцать.
— Простите, это он заскучал. Так на чем я остановилась? Ах да, эта девочка. Она помогла мне донести сумки, проводила до самых дверей. Она была ужасно милая и такая воспитанная… Многие дети в этом возрасте таких, как я, в упор не видят, если вы меня понимаете. А она сумела рассмешить Стерлинга, сказала, что любит детей. Помню, она сказала, что присматривает за парой близнецов и знает, как много с ними хлопот.
— Когда все это было?
— Я точно помню, потому что назавтра был мой день рождения. Пятого апреля.
— Она была одна?
— Да, она была одна. Она сказала, что возвращается домой из школы. Кажется, у нее был рюкзак, но точно я не помню. Но я видела ее еще раз. Может, месяц, может, шесть недель спустя, не знаю. Шел дождь, небо просто разверзлось, я торопилась с детьми домой. Это было на Второй авеню, где-то между Пятидесятой и Пятьдесят пятой. Я водила мальчиков в Детский музей на программу. У них там было шоу с фокусами.
— Вы с ней говорили в тот раз?
— Нет, понимаете, я торопилась на автобусную остановку, потому что в сдвоенный автобус коляска влезает, а лило в тот день как из ведра. Мне не хотелось идти через весь город под дождем с детьми. Но я ее видела. Я ей помахала, хотела привлечь внимание. Но она меня не заметила. Она была с мальчиком, они вскочили на скейтборд и умчались.
— С мальчиком, — повторила Ева, чувствуя легкое волнение.
— Да, она была с мальчиком, они смеялись. Она казалась такой счастливой. Вся промокла, но все равно, по всему видно, была довольна.
— А мальчика вы рассмотрели?
— Ну… вроде того. Я их видела всего минуту.
— Дайте мне его описание. Рост. Вес. Цвет волос.
— Ой, я не знаю… Не уверена. — Женщина поправила волосы, закусила губу. — Выше ее ростом. Мне кажется, мы с ней примерно одного роста, а он был выше. Да, точно, она доставала ему до плеча, когда они вскочили на доску, потому что она обняла его за талию, знаете, как это бывает, приподнялась на цыпочки и положила голову ему на плечо. Я еще подумала: как это мило! В общем, я не знаю, но думаю, футов шесть. Стройный. Я в том смысле, что не гора мускулов. Как я уже говорила, шел дождь, у него вся рубашка к телу прилипла. Белый. Да, по-моему, белый. Ах да, он снял с себя бейсболку и нахлобучил ей на голову. И это тоже было ужасно мило. У него были каштановые волосы, темно-каштановые и довольно длинные, примерно вот до этих пор… Я не знаю. — Она показала рукой у себя на шее, на пару дюймов ниже уха.
— Как насчет черт лица, цвета глаз?
— Честное слово, я видела их всего минуту, может, даже меньше. Ах да, он был в темных очках. Знаете, подростки их носят даже в дождь, мода у них такая. Крутизну хотят показать. Он был симпатичный. Я подумала: как это хорошо, что у нее симпатичный дружок, потому что сама она такая милая! Она меня здорово выручила в тот день.
— Что-нибудь еще? Его одежда, скейтборд? На нем были украшения?
— Не знаю. Говорю же, я их видела меньше минуты.
— Вы согласитесь поработать с полицейским художником? Может, еще что-то вспомните.
Женщина встревожилась, а ее соседки зароптали.
— Да я его практически не видела, и моя хозяйка… И вообще я не хочу, чтобы у нее были неприятности. Она была такая милая… Она мне и вправду очень помогла. Она хорошая девочка.
Ева взвесила «за» и «против». К обеду СМИ уже прознают и выдадут историю в эфир. А может, уже выдали. Все равно крышка будет снята.
— Вы бы ей помогли. Она была убита в воскресенье ранним утром.
— Нет, этого не может быть! Нет, только не это! — Голос женщины истерически зазвенел, и дети в тандем-коляске тотчас же подхватили, соревнуясь в громкости. — О мой бог!
Другие женщины мгновенно сомкнули ряды, похлопывая ее по спине, прижимая к себе своих подопечных.
— Молодой человек, с которым вы ее видели, может что-то знать. Нам необходимо его найти.
— Я его почти не видела, да к тому же дождь шел. Я не знаю. Она была такая хорошая… Она же сама еще ребенок!
— Как вас зовут?
— Марта. Марта Делрой.
— Марта, ее звали Диной. Дина помогла вам. А теперь вы можете ей помочь. Я договорюсь с вашей хозяйкой.
— Хорошо. — Марта вытащила из кармана бумажный носовой платок. — Что я должна делать?
Когда Ева обо всем договорилась и записала адрес хозяйки Марты, в разговор вступила одна из женщин, окружавших их:
— Вы говорите, она бегала тут по утрам примерно в это время? Вам бы побеседовать с Лолой Меррилл. Она бегает почти каждый день, с тех пор как у нее дочка пошла в детский сад. Она обычно подходит поболтать после пробежки. Высокая блондинка, потрясающая фигура. Она, наверное, уже вышла на пробежку.
— Спасибо.
Оставив женщин, Ева вытащила телефон и договорилась, чтобы ее любимый полицейский художник занялся Мартой, а потом переключилась на Пибоди.
— А я как раз собиралась тебе звонить, — сказала Пибоди. — Кажется, у меня кое-что есть. Одна женщина думает, что видела первоначальную встречу.
— Высокая блондинка с фигурой манекенщицы?
— Господи, Даллас, ты что — ясновидящая?
— Нет, но у меня есть подтверждение и мой собственный свидетель. Возьми показания у Лолы, и я хочу, чтобы она немедленно начала работать с Янси. С Янси я договорюсь. Задержи ее на пару минут. Я иду к тебе.
Ева перезвонила в Управление, добавила для Янси вторую свидетельницу. И все это на ходу, пока перемещалась в зону Пибоди. Заметив блондинку, Ева была вынуждена признать, что фигура, облаченная в черный эластик с ярко-синими лампасами, и впрямь впечатляет.
— Лола Меррилл?
— Да, это я.
— Лейтенант Даллас, напарница детектива Пибоди. Мы благодарны вам за помощь. Расскажите мне, что вы видели и когда.
— Несколько недель назад, мне кажется, в середине апреля, потому что по утрам было еще свежо и нарциссы только-только начали распускаться. Я эту девочку встречала пару раз в неделю. Она была в хорошей форме, выносливая. Мы друг дружке кивали или махали рукой. Ну, знаете, как это бывает?
Лола наклонилась до земли, не сгибая колен.
— Я никогда с ней не разговаривала. В тот день я увидела ее с парнем. Симпатичный мальчик. Не на дорожке, они сидели на траве. Он снял кроссовку, растирал лодыжку. Я не стала останавливаться: мне показалось, что у нее все под контролем. Они оба смеялись. — Она выпрямилась, согнула ногу в колене, схватила себя за щиколотку и подтянула ступню к ягодице, растягивая четырехглавую мышцу. — Я побежала дальше, а когда закончила, их уже не было. Его видела впервые, можно сказать, в первый и последний раз. Я уже говорила вашей напарнице, что ее я тоже больше не видела в последнее время.
— Вы его хорошо рассмотрели?
Лола пожала плечами.
— Да я так особо не присматривалась. Темно-каштановые длинные волосы. Симпатичный. Хорошие кроссовки. Вот кроссовки я запомнила. Я обращаю внимание на такие вещи.
— Что за кроссовки?
— «Гепард» Эндерса. Лучшая модель. Белые с темно-синим кантом.
— Цвет глаз?
— Темные очки. Многие бегуны носят «консервы» или просто темные очки. И еще на нем была кепка. Бейсболка. Это я заметила. Да, и фуфайка с логотипом Колумбии. Я сама там училась, вот и узнала.
Ева перевела взгляд на Пибоди и прочла в нем то же удовлетворение, которое ощущала сама.
— Мисс Меррилл охотно согласилась поработать с полицейским художником, — сказала Пибоди.
— Это интересно, но я, честное слово, не знаю, смогу ли помочь. Я же на него едва взглянула.
«Но успела, — подумала Ева, пока они заканчивали обход парка, — заметить его волосы, его кроссовки, бейсболку и фуфайку. Янси вытащит из тебя остальное».
— Нам повезло, — сказала Ева, по дороге домой из парка. — Просто чертовски повезло.
— Да уж, повезло нешуточно, — отозвалась Пибоди. — Две очевидицы за один прогон, и обе готовы работать с Янси.
— Бейсболка, очки — трудно будет определиться по лицу. Это он умно придумал. А вот с дорогими кроссовками промашку дал. Наверное, хотел произвести впечатление на Дину. Фуфайка — это его козырь для начала разговора. Он не мог ожидать, что кто-то засечет их на Восточной стороне, но моя свидетельница засекла. А начальная встреча за два месяца до убийства. Он считает, что мы никак не свяжем одно с другим. То есть он, конечно, не мог исключить, что Дина кому-нибудь расскажет: вот, мол, встретила парня в парке и помогла ему. Но потом он начал ее обрабатывать, и с тех пор у них все в секрете. Он не знает девочек ее возраста, не понимает, что она обязательно расскажет подружке. Теперь у нас не привидение, теперь у нас тень.
— Около шести футов роста, стройный, каштановые волосы, белый, молодой. Немного, но уж куда больше, чем у нас было час назад.
— Вот пусть Янси с ними поработает, тогда у нас будет еще больше. — В воротах дома Ева повернулась к Пибоди: — Я пойду поговорю с Макмастерсом, а ты пока займись кроссовками. Возьми кого-нибудь из отдела себе в помощь. Любого, кто не занят активным расследованием. Держу пари, кроссовки новые, куплены специально для встречи. И мы начнем прочесывать местность там, где Марта их засекла. Попробуй определить день, когда в Детском музее на Восточной стороне было шоу с фокусами и шел проливной дождь. Мы можем точно определить день, когда свидетельница их видела. Брось на это кого-нибудь, а сама сосредоточься на концертных залах, кино, игральных автоматах, ну, тех местах, куда ходят подростки.
— Есть.
— Скажи Соммерсету, пусть выделит тебе место. — Ева запарковалась и вылезла из машины. — Наверняка сам он там не живет. Он не захочет, чтобы кто-то его увидел, узнал, подошел, заговорил. Только не в тот момент, когда он с ней. Нет, они должны быть только вдвоем.
Ева вошла в дом и, увидев Соммерсета, просто ткнула пальцем в сторону Пибоди.
— Капитан Макмастерс ждет вас в вашем кабинете. С ним сейчас майор Уитни.
Ева начала подниматься, не говоря ни слова.
— Ваш туалет готов и будет доставлен сегодня.
— Мой что?
— Ваш туалет для свадьбы доктора Диматто. Леонардо хотел бы увидеть его на вас, на случай возможной подгонки по фигуре.
Ева открыла рот, закрыла и издала некий рычащий звук.
— С туалетом все в порядке. Я уверена, он будет сидеть прекрасно. Просто спрячьте его куда-нибудь, когда доставят. Куда вы обычно кладете такие вещи.
«Туалет, примерка, свадьба… Ради всего святого! — кипела Ева. — Я что, должна позвонить Луизе и сказать, что туалет доставлен?! Ради всего святого! — повторила она про себя. — Все это может подождать. В данный момент мне предстоит поговорить с отцом об убийстве его ребенка. А все остальное подождет».
9
Подойдя к дверям кабинета, Ева увидела Макмастерса. Он стоял у окна спиной к ней. Видит ли он зеленые газоны, цветы, деревья, синеву неба? Вряд ли.
Он как будто стал меньше ростом, решила Ева. Измучен, ссутулился под тяжестью горя. Сможет ли он теперь оставаться копом? Думать, действовать как коп?
Она не была уверена.
Ева бросила взгляд на майора, стоявшего рядом с Макмастерсом. Всем своим видом, даже позой он выражал сочувствие, поддержку в горе.
А ей нужно было, чтобы они оба отступили от этого горя, чтобы протянули между горем и собой дистанцию объективности. Только так она могла добиться от них правды.
Или просто отступить.