Не так уж и плохо для фильма, который без проблем могли бы снять три бармена откуда-нибудь из Сент-Луиса, запершись со своими подружками в любом из придорожных мотелей вдоль реки Мемфис. Никакого таланта не требовалось, а появляться в голом виде перед камерой становилось все более и более респектабельным занятием. Граница между Джоан Коллинз и Мэрилин Чэмберс окончательно размылась. Уже никто не мог объяснить на улице, в чем разница между Джейн Фондой в трико и Ванессой Уильямс в цепях.
Я-то мог. Но это потребовало бы немало времени. В данном случае мы имели дело с совершенно замечательной заминкой в работе социальной фабрики. Ведь в то время, когда не только новый генеральный прокурор Соединенных Штатов, но также и президент Соединенных Штатов, жена президента, любимый министр президента, Моральное Большинство, «Вооруженные феминистки», TV Guide и даже угрюмый жирный ублюдок, менеджер магазина в Вернале, штат Юта, который отказался продавать мне номер «Playboy» за любые деньги и пообещал вызвать полицию, когда я попытался выяснить, чего это он...
... в то время, когда все эти могущественные люди и ведомые ими крупнейшие социальные институты, а также орды обезумевших козлов, которые спали и видели, только бы разделаться с последними остатками Сексуальной Революции, пронесшейся по стране в 60-е и 70-е... в то самое время, когда они вершили свой триумфальный крестовый поход...
В то же самое время секс-индустрия Америки переживала невероятный взлет. Бизнес шел, как никогда прежде. Один чувак из Техаса сделал состояние на изобретенных им шариках «попперс»; теперь он миллионер, и его упоминают крупнейшие журналы, составляющие списки самых богатых людей страны. Он избегает прессы и живет один в пустыне. Женщины пишут ему письма, но без большого успеха. У него нет детей и наследников, но он богат и становится богаче день ото дня. Один из его агентов, посещавших его недавно, сказал, что этот парень «еще постраннее Говарда Хьюза будет».
Большинство подобных историй вообще не получают огласки. Никто не знает, например, кто же это запатентовал пластиковый вибратор, который теперь продается едва ли не в каждой аптеке по всему миру за $9,95. Некоторые магазины в Сан-Франциско продают сотни таких штуковин каждый день. Когда я поинтересовался у одного ночного клерка в «Френчиз», кто обладает концессией на дилдо, и кто забирает деньги, он ответил, что это пожилой черный джентльмен из Лос-Анджелеса.
- Мы знаем его уже много лет, - сказал клерк, - но он ни разу ничего не сказал про патент. Он приезжает раз в неделю на зеленом Мерседесе и отгружает пять или шесть ящиков дилдо - иногда девять или десять. Он хороший деловой партнер. По правде сказать, мы почти ничего о нем не знаем.
Вот как работает секс-бизнес, оборот которого только в Америке оценивается где-то между восемью и десятью миллиардами долларов - безотносительно моральных качеств тех, кто в нем задействован. Реальные цифры, возможно, и того больше, но об этом беспокоится разве что налоговая служба. Десять миллиардов долларов ежегодно - это больше, чем Кока-Кола, Херши и Макдоналдсы, вместе взятые.
* * *Обычно ночь - это не время для политики, но только той ночью, когда мы выпороли Эла Голдстейна на мокром ковре нашего Ультра-Зала, вышло иначе. Быстрая и жестокая ситуация, требующая оперативного реагирования - первая настоящая проверка для Ночного Менеджера, и я разрулил ее в своем стиле.
Первые результаты - на уровне «хуже не бывает». На следующий день даже уличные слухи не ходили. Обычно разные свары с ВИП-персонами в Театре «О'Фаррелл» удостаивались цветистой заметки от Херба Каэна, на худой конец - нескольких звонков из офиса окружного прокурора. Но в этот раз стояла мертвая тишина. Никто не стремился иметь хоть малейшее отношение к происходящему, включая меня.
Однако это меня винили на следующее утро, причем во всем сразу - от стыда за порку перед лицом невинных очевидцев до миллионных потерь, что понесли братья Митчелл со своей Кинокомпанией.
Моя безупречная репутация «крупного» политического консультанта оказалась под большим вопросом, и я едва не потерял работу.
Но только ненадолго. Как водится, потребовалось 44 дня, чтобы выяснилась правда, а тем временем события развивались самым странным образом. За шесть недель меня арестовывали семь раз, или предъявляли обвинения, или задерживали, в общем так или иначе таскали в полицию и суд, которые стали уже чем-то вроде второго дома.
В самом деле, это казалось почти нормальным. Посещение суда превратилось в обыденную ежедневную рутину. Как-то раз я оказался на скамье подсудимых дважды за 72 часа, а также подвергся злобной обструкции всей национальной прессы, и все просто потому, что Судья в какой-то момент изменил свое мнение.
- Это невозможно, - говорил я своему адвокату Майклу Степаняну. - Судья не может менять свое мнение. Его переиграют на кассационной жалобе.
Так и вышло.
Неделей позже полицейские сперли мои ракетки для настольного тенниса, из-за чего я так и не смог принять участие в чемпионате Западного Побережья. Потом они еще раз дернули меня в суд, чтобы я опознал ракетки и дал показания против несуществующего взломщика, которому якобы шили эту кражу.
Это дело все еще находилось в суде, также как и кляузы соседей на «шум и драки» у меня в доме.
Полиция Сосолито помимо прочего до сих пор удерживает у себя мой спортивный пистолет, модель Feinwerkbau, специально разработанная для Олимпийских Игр - самое точное оружие, которое я когда-либо держал в руках. Это был один из тех Редких пистолетов, которые стреляли точно туда, куда ты их направишь. Женщины и дети, сроду не державшие оружия в руках, могли взять Feinwerkbau и без труда попасть в десятицентовик с пяти метров. На большем расстоянии или в ветреную погоду, потребовались бы цели покрупнее, вроде двадцатипятицентовых монет, плакатиков, на которых мэр Сан-Франциско Дайана Файнштейн изображена с восемью грудями, подобно волчице - матери Рима.
Братья Митчелл напечатали десять тысяч таких листовок (я так и не понял, затем они это сделали) в месяцы злобы, страха и отчаянной официальной травли, которые предшествовали суду. У меня по сей день хранится тысяча экземпляров, и еще две тысячи валяются где-то в кустах и на крыше дома Нунцио Алиото, что на въезде в Сосолито. Нунцио, близкий родственник бывшего мэра Сан-Франциско Джо Алиото, жил в Сосолито недалеко от меня, в одной трамвайной остановке. Мы жили на краю отвесной скалы, с которой открывался вид на Залив Сан-Франциско.
Я давно уже покинул этот дом, так что мы можем говорить о нем совершенно свободно. Его никогда больше не сдадут кому-нибудь снова. Причины этого весьма сложны для восприятия, и не похоже, что когда-нибудь они будут обнародованы, однако мне нравится думать, что я жил здесь в стиле, который полностью соответствовал истинному духу этого места. Уверен, что если бы этим балкам из красного дерева, этим волнистым стеклянным стенам и моему Тики-бару позволили бы выбрать президента, они голосовали бы за меня.
Может, и нет, конечно, но я лично в этом не сомневаюсь. Каждый раз, когда ты оказываешься в настоящем доме, построенным под определенный настрой, сами стены подсказывают тебе, как теперь действовать.
Да, там случались пожары и ломалась мебель. Прямо перед баром располагался рукотворный водопад посреди дубов, и большую часть времени мы бродили вокруг него голышом, пили зеленый шартрез и курили смертоносные сигареты Кракатоа. На балконе я повесил профессиональную мишень, укрепленную на семиметровом шесте. Прямо за ней виднелся Остров Ангелов и Алкатраз.
Мой адвокат называл это место «лучшей комнатой в мире».
Александр, 16
31 июля, 1985
Ферма «Сова»
Майклу Степаняну, эсквайру
ул.Эдди, 819
Сан-Франциско, С А 94109
Дорогой Майкл!
Прилагаю письма от Джудит вашему новому клиенту, мисс Ларис (Салливан Александр, 16 в Сосалито), где мы жили с Марией. Эти письма позволяют нам выдвинуть 33-миллионный иск против Джудит и ее склочного муженька Норвина, пока еще не проявившего себя подстрекателя во всей этой ситуации, а также компьютерной фирмы, которая вызвала их из Орандж Каунти и заставила жить в условиях (то есть в доме на Александр, 16), с которыми они не сумели должным образом справиться и поэтому подали иск против мисс Салливан, где выставляют меня в несомненно фальшивом, ложном, непристойном для меня лично (и в финансовом плане) оскорбительном свете - то есть жалуются на «избиения и крики».
Какие Избиения? Ты был там - ты столкнулся с этим Джейком (якобы «мужем») в коридоре, когда он пытался высадить мою дверь.
Какие Избиения? Ты был там - ты столкнулся с этим Джейком (якобы «мужем») в коридоре, когда он пытался высадить мою дверь.
В любом случае, обвинения, которые Джудит и Норвин выдвинули против меня, повторяю «выдвинули», бросают уродливую тень на мою новую книгу - «Ночной Менеджер».
Мало того, что они украли у меня газовый пистолет, бинокль, подтяжки и теннисные ракетки, специально сделанные для меня по заказу фирмой SORBА, а также видеокассеты с рабочими материалами, не считая двух-трех пачек сигарет «Данхилл» в каком-то дешевом Нацистском угаре, в который никто не может поверить - теперь эта сволочь пытается затащить меня еще и в гражданский суд (и опозорить публично) по обвинению, будто я избивал Марию ночь за ночью, в то время как все соседи трепетали от ужаса и страха.
Прошу прощения, небольшой выброс творческой энергии. Не мог удержаться. Небольшая вонь, связанная с этим заголовком. Ничего, умный писатель может себе позволить позабавиться по такому поводу.
И почему бы ни я?
Итак, вернемся к делу. Я должен всем и каждому - тебе, Джо, Тане, Патти и всем остальным, кто накликал приключений с бессонными ночами себе на задницу, прошли проверку на прочность, связавшись со мною в тот момент, когда я наконец-то решил начать тихую, спокойную жизнь, как и положено человеку среднего возраста, среднего достатка, без криминальных всяких историй, с достойной работой (ну и с несколькими безвредными привычками. Детали узнаешь у Нэнси...).
Разразилась катастрофа. Мы (ты и я) не посещали людских сборищ, официальных или других, уже много лет (несомненно, по причине лени и глупости, но...).
Да. И речь не шла даже о каком-то преступлении или действительно серьезной проблеме. Если не считать, конечно, того, что по ряду личных причин я заступил на пост Ночного Менеджера в этом странном и скандально известном месте - Театре «О'Фаррелл» - который, ну надо же, находился за углом от твоего офиса. Помимо прочего, в эту очаровательную штаб-квартиру, довольно подходящую для деловых встреч, я мог приглашать моих лучших и самых доверенных друзей - выпить время от времени.
(Тут надо упомянуть одну существенную вещь: братья Митчеллы не имели ни малейшего понятия, чем я в действительности занимался на своем почетном посту. Они прекрасные парни. И я вытащил их из тюрьмы. Добрый Господь не устраивал качели бытия за здорово живешь.)
Первый раз я оказался тут, чтобы проинтервьюировать братьев в процессе подготовки материала о «феминистском порно» для «Playboy». Все сроки, отпущенные мне на эту работу, давным-давно вышли, и это мало-помалу начинало меня всерьез беспокоить. На самом деле, я отправился к Митчеллам, надеясь лишь, что они окажутся достаточно интересными, чтобы набрать шесть-семь тысяч слов, которых мне не хватало, чтобы закончить статью.
Господи Иисусе! Так все и началось. Эта статья задолбала меня до крайности - мне приходилось смотреть по пять или шесть ХХХ-фильмов в день, и это в разгар футбольного сезона. Я стал не просто порнокритиком, но чуть ли не ведущим специалистом в этой области. Я составил свой «Тор 10». Продукция братьев Митчелл туда не вошла - как раз об этом я сообщил старшему, Джиму, когда позвонил ему одним осенним вечером.
- Желаешь пообщаться? - спросил он. - Отлично. Будем говорить 48 часов подряд. Прилетай, гостем будешь. Просто сядь на самолет.
Дааа... Неплохо ведь совсем. Не каждый день получаешь такое предложение - 48 часов кряду, и для начинающего, с глазу на глаз с великими и ужасными братьями Митчелл.
- Мы знаем, кто ты такой, Док, - добавил он. - Обычно мы не даем никаких интервью, но с тобой готовы трепаться 48 часов подряд, потому что слышали, что ты - настоящий игрок.
Я сохранил запись этого разговора. У меня вообще все записано - начиная с этой мужицкой телефонной договоренности и нашей отвязной встречи в аэропорту Сан-Франциско до переломанных костей, сумасшествия и лимузинов, набитых голыми красотками, и безудержных оргий в отеле Мияко, когда меня катили по холлу на багажной тележке, а кричащие сзади люди разбегались во все стороны; а в моем номере, куда меня, собственно, везли, посреди бамбуковых стен стояла глубокая зеленая ванна, в которой странного вида женщины красили себе соски губной помадой...
Ууупс, опять накатило.
Но и что с того? Я все равно выложу эти воспоминания рано или поздно - так почему бы и не Тебе?
Разумеется почему? Ужасная полоса - сразу шесть безумно запутанных судебных дела: пьянство в общественном месте (связано с работой), проезд на Красный Свет (тоже), Мария расколотила два казенных автомобиля в аэропорту Оклэнда, ХСТ сцепился с полицией Сосолито, ХСТ отмахал трех черных, пытавшихся ограбить его невдалеке от Дворца Правосудия... какие-то стремные финансовые неурядицы... apres moi le deluge, после меня хоть потоп... Знакомство с мистером Ренчем, Бозом Скаггзом и Дайаной Додж... Бумаги из страховой компании и водительской школы, Опасность повсюду. СУДЬЯ ИЗМЕНИЛ СВОЕ МНЕНИЕ.
Сотни часов, тысячи долларов, световые годы исступленного восприятия...
Я консультировался с самим Бондоком: глупые причуды безответственной юстиции занимали лучшие умы нашего поколения.
Я так объяснил это Джо Фритасу:
- Когда-то вы были прокурором в этом городе, - сказал я. - Больше мне и знать ничего не надо.
Если бы Джо все еще занимал свой пост, я бы отделался 30-ю днями принудительных исправительных работ, а он заходил бы ко мне поболтать с бутылкой абсента и выспрашивал бы в своем офисе телефон Марии в Фениксе.
Я же предупреждал тебя насчет этих либералов...
То было странное время. Не так много людей смогли бы пережить эту череду шоков и ударов и потом думать: «Да, ребята, мы чемпионы». Когда Великий Счетовод задумается, что ему вписать напротив твоего имени, он попросит у меня совета...
И я много чего ему порасскажу, не упуская ни единой детали. Я должен тебе...
Я расскажу ему про Леонарда Луи, и как ты рвал на себе исподнее, чтобы удержать меня от удара прямо между глаз Андре, той ночью перед первым судом, и о том охватившем нас несказанном бешенстве, когда это выблядок овечий изменил свое решение...
... и о том, как я получил назад свой чек на $86 у судебного клерка в Сосолито, уже после того, как мой секретарь взял всю вину на себя... и о том ужасе, который начался после того, как мы проехали на красный свет со скоростью 20 км/ч посреди очередного пьяного угара...
И о том, как копы украли мой замечательный пистолет, после того доноса моего соседа Эла Грина.
Так-то. Я припомню тебе это и многое другое - и если в то время я действительно буду говорить с Великим Счетоводом - что я и делаю время от времени - тебе надо будет выплакать все твои три глаза, чтобы только я рассказал ему и о том, как однажды утром ты растормошил и вытащил меня - и бедную, ни в чем не повинную Марию - из нашей теплой, счастливой постельки на Александр 16, и отправил в серый холодный туман к северу от островов Фараллон на 15-футовом «Бостонском Ките», посреди кишащего акулами океана, без радио, без сигнальных ракет, с одной-единственной исправной удочкой и замечательным 50-сантиметровым багром. И это после того как я не без твоей помощи замертво свалился (или поднялся, кто теперь разберет) в дикий срач из пустых бутылок у моего бара.
И как мы восторжествовали посреди моря, когда наконец поймали отличную рыбу. А остальные парились без улова в тот день, отправившись на юг в океане. И как мы тогда пришли к необыкновенно осмысленному решению отправиться прямо через эти маниакальные волны и буруны прямо в гавань Болинас, потому что мы испытывали жажду, усталость, и у нас был изящный шестнадцатифунтовый лосось, а кроме того я знал одного человека, торговавшего планом и жившего в маленьком деревянном домике, который мы почти могли разглядеть примерно за милю из океана.
Великому Счетоводу наверняка понравится эта история - когда он подошьет ее ко всем прочим, то поймет, что имеет дело с воином.
Ладно, я не собираюсь впадать тут в сантименты. Все, что я сделал в самом начале, так это пригласил тебя в мой новый странный офис в этом Театре, который, как я знал, тебе понравится, и также потому что основная часть моих обязанностей Ночного Менеджера - не дать этим двум тупоголовым бритым слизнякам оказаться в тюрьме. Лучший способ их выполнить - сделать ребятам такой пиар, что все газеты наперебой станут писать о них, да так, что ни один судья в Сан- Франциско, будь то последний наци, не решится посадить таких популярных и уважаемых людей, находящихся под недремлющим оком прессы.
Эта стратегия сработала на все сто. Если бы я предъявил Митчеллам счет за свои услуги консультанта в области политики и масс-медиа, то счетец потянул бы на $400000, как минимум. Я справился со своей работой хорошо, и я горжусь этим.