— Что-то я не понимаю..
Она вздохнула и опустила голову.
— Я тоже не понимаю. Мне очень хочется быть твоей девчонкой. Больше всего на
свете.
Все-таки он не выдержал и обнял ее.
— Ева, давай ты мне расскажешь. Честное слово, я все-все пойму. И мы вместе
решим что делать. Вместе же всегда легче, да?
Она…
— Гера, ты где? Очнись!
Он вздрогнул и снова оказался в салоне собственной машины. Оказывается они уже
остановились где-то за городом возле реки и неизвестно сколько сидели в тишине.
— Милый, я молчу уже минут десять. Где ты пропадал? — ласково спросила Ева и
нашла в темноте его руку. Осторожно сжала.
— С тобой.
— Вспоминал как я пригласила тебя чтобы избавиться?
— Как ты узнала?
— Дурачок… я почувствовала это. Но ты прослушал все, что я тебе рассказала
сейчас.
— Нет, не прослушал. Про шизанутых докторов, которые из-за тебя преставились, и
про то, что с тобой нельзя заниматься сексом. Правильно?
— Здорово. Ты как Юлий Цезарь. И что ты на это скажешь? Не веришь, да?
— Конечно верю. От тебя всего можно ожидать. К тому же я помню один наш спор в
лагере. Когда ты сказала, что можешь несколько дней ничего не есть. Так вот
тогда ты стала такой ненасытной, что мне казалось, что ты ешь меня вместо
лагерной еды.
— Ну там так отвратительно кормили…
Ага. И ты бегала такая бодренькая и веселая, а я валялся целыми днями в кровати
и выползал только ночью чтобы поваляться с тобой в кустах.
— Значит ты все понял и мне не надо тебе ничего доказывать как Эльдару.
Славненько! Не думала, что до тебя так быстро дойдет.
Вот спасибо! Милая, ты совсем меня забыла, я же всегда мог понимать тебя как
никто. Даже, если помнишь, тогда, в первый раз, когда ты мне рассказала обо
всем, я все прекрасно понял. Хотя это было и не просто. Но проблемы больше не
было.
Ева помолчала какое-то время. Он почувствовал, как дернулась ее рука. Когда
снова заговорила, голос стал серьезным:
— Я рассказала тогда о том, что меня изнасиловали, и о том, что у меня был
Эльдар.
— Ну да.
— Но проблема была не в этом.
— А в чем?
Обними меня, — мягко прошептала она.
Георгий притянул ее к себе и обнял.
— Теперь-то ты мне можешь сказать?
Она вздохнула
— Родной мой, я дважды уже предала тебя. Первый раз тогда — потому что не
оттолкнула тебя, а второй сейчас — потому что снова оказалась у тебя на пути. Но
если когда-нибудь ты узнаешь правду, то вспомни, что я скажу тебе сейчас. Я
никогда не хотела причинить тебе боль. Просто не хватило сил от тебя отказаться.
Ты слишком дорог мне, понимаешь? Наверное любовь всегда немного эгоистична. Но я
ни хотела причинять тебе боль. И я удержала тебя только потому что любила и
люблю сейчас. Запомни — другой причины никогда не было.
Он отстранился и взял ладонями ее лицо.
— Ева, мне не нравится то, что ты говоришь. Я думал, что знаю все.
— Каждый из вас чего-то не знает. Так уж получилось.
— Тогда скажи, чего не знаю я.
— Если ты поцелуешь меня сейчас, это будет не смертельно.
Алексей
— Это было что-то вообще далекое от христианства. Представь, стоит такой нехилый
домишко этажа в три ростом, а все окна, крыша и остальные прибамбасы
исключительно в форме острых углов. Градусов в тридцать пять, а то и меньше.
Острые углы в христианстве — это же неслыханно! Это символ огня, символ сатаны!
Ты можешь себе это представить?! И в довершение картины такая аббревиатурочка на
фасаде — ЕХБ. Нет, ты вслушайся, как звучит — ехэбэ! И это, заметь, не новый
матюг, как ты наверняка подумал. Расшифровывается вполне цивилизованно:
Европейское Христианское Братство. А домишко этот — их церковь. Называется
'Церковь Ковчег'. Когда я увидел это своими глазами…
Алексей дожевывал третий бутерброд и, лениво прижимая трубку к уху, рассматривал
муху на потолке.
— Корнеев был прав, — продолжал восторженно вещать Расуловский голос, — я думал,
что он не воспримет мои идеи серьезно, но оказалось, что он давно этим и сам
интересуется, только у него времени нет. Он дал мне даже телефон одного
деятеля из этой ехэбэ. Если мне удастся с ним встретиться, я устрою ему допросик
с пристрастием. Пусть попробует меня сагитировать, а если он…
— Слушай, Эд, заткнулся бы ты, а? — не выдержал Алексей. — Я не пойму никак, что
ты мне ересь какую-то втираешь. Позвони лучше Героинычу, ему может и интересно
будет. Дай пожрать спокойно!
— Нет, Алех, ты не понимаешь! Я только приехал от этого 'Ковчега' и меня просто
распирает от впечатлений! А Герки нет, он занят сегодня. А! Совсем забыл! Ты
представляешь, говорят, что в этом 'Ковчеге' есть еще этажа три подземных.
Конечно, все это домыслы, но и они на пустом месте не рождаются, согласись.
Алексей бросил на тарелку недоеденный бутерброд и брезгливо отряхнул пальцы.
— Черт, кажется я таракана слопал.
— Что? — рассеянно спросил Эльдар, обрывая свой словесный поток.
— Пальто. Ты меня достал. Хватит может мозги мне полоскать, тебе что, поговорить
не с кем? Ты же отлично знаешь, что эта муть журналистская по барабану. Ты
только за этим звонишь?
— Ладно, подожди…
— Слушай, мне в туалет надо. Я по-моему съел таракана и…
— Нет, постой!
— Все, Эдька, не обижайся. Дорасскажешь остальное Гертруде, когда он позвонит.
— Вот я и хочу сказать насчет Гертру… черт, Герки. Он тут записку мне оставил,
чтобы я позвонил тебе и предупредил, что они в пять будут у тебя.
— Сюда что ли приедет?
— Да. И Марину… ты бы отправил куда-нибудь. Она же дома сегодня?
— Да что она, баб его что ли не видела. Он никогда один не приходит.
— Я не думаю, что она видела Еву. И не думаю, что ты хочешь, чтобы она ее
увидела.
Тишина. Минута. Две. Три.
— Эй, Алешка, ты там живой?
— Я… да. — Пробормотал Алексей.
— Ты рад?
Наконец-то дыхание начало восстанавливаться. Хватило нескольких минут. Ну что ж,
это уже прогресс.
— Она не должна сюда приезжать, — как можно тверже сказал Алексей.
— Она приедет. — Серьезно ответил Эльдар. — И, пожалуйста, не обижай ее. Она
этого не заслужила.
В трубке послышались длинные гудки. Алексей медленно опустил ее на стол и
уставился невидящим взглядом в пространство.
Он не знал сколько времени просидел неподвижно. Когда в голове нет ни одной
мысли, время перестает существовать.
Услышал, как хлопнула входная дверь. Марина вернулась из магазина. Окликнула
его, вошла на кухню.
— Алеш, ты чего? — озабоченно спросила она.
Сколько времени? — спросил Алексей, и сам не узнал своего голоса.
Марина посмотрела на часы на руке.
— Двадцать минут четвертого. Что с тобой? Почему трубку на место не положил?
Что, кто-то звонил? Что-то случилось?
— Жорка приедет в пять.
— Ну и отлично. Сейчас я курицу пожарю, я как раз купила. Так и знала, что
кто-нибудь зайдет. Может Любка еще заскочит, она еще вчера собиралась…
— Черт, что же делать…, - в отчаянии пробормотал Алексей.
Мара, которая уже суетилась, доставая из пакета продукты, удивленно замерла.
— Ты о чем, Леш?
— Присядь-ка на минуту. — Попросил он.
Она бросила на него встревоженный взгляд и послушно опустилась на табуретку.
— Послушай, Мар, мне надо с Жоркой разобраться с одним старым делом. Поставить,
так сказать, точки. И тебе при этом лучше не присутствовать.
— Не поняла. Что у тебя с Жорой могут быть за секреты, о которых мне не положено
знать?
— Есть кое-что. И тебе не нужно об этом знать. Поверь мне на слово, тебя это
никак не касается. Я просто все улажу, чтобы потом не возникало никаких проблем,
и все.
Жена натянуто засмеялась.
— Ну нет, дорогой. Давай-ка ты честно про все мне рассказывай, а я уже сама
решу, стоит мне присутствовать или не стоит.
Неожиданно для себя Алексей вспылил:
— Слушай, у меня нет настроения сейчас вступать с тобой в какие-то переговоры,
понимаешь? Я пытаюсь сделать так, чтобы мои прошлые дела не коснулись нашей
семьи, а если ты сунешь туда свой нос, это по-любому произойдет. А понять все
правильно ты все равно не сможешь.
— Нормальное дело! — теперь уже взбеленилась Марина. — Что-то, что может
коснуться нашей семьи?! Да оно уже коснулось! Я не отстану от тебя, пока ты не
расскажешь мне правду! А если откажешься, то я у Жоры спрошу, что там у вас за
дела такие.
дела такие.
— Отлично. Поинтересуйся тогда у Евы, может она лично тебе все объяснит.
— У кого? — опешила Марина.
— У Евы. Я сказал — у Евы. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Нет… постой, это не та ли девочка с фотографии, на которую ты всю ночь
пялился? Твоя одноклассница?
— Потрясающая память! — с издевкой процедил он.
— Ты говорил же, что она… в сумасшедшем доме.
— Была. Но раз Жорка притащит ее сюда, значит ее уже выпустили.
— Не понимаю, зачем он ее собирается привести? Сумасшедших нам здесь еще не
хватало. У вас что, встреча выпускников? Или она жить у нас будет? Объясни, ты
же знаешь!
В ответ Алексей злобно захохотал.
— Не беспокойся, жить она может у Эльдара. Или у Жорки. Или у всех по очереди.
Не знаю как там они ее будут делить. Эдька-то уже не мальчик, наверняка
предъявит права на свой кусок мяса.
— Какое мясо? Что ты несешь?
— Обыкновенное. И наверняка уже довольно аппетитное. И никаких встреч
выпускников, как ты подумала, у нас не будет. По крайней мере у меня с ней -
точно. Просто они попытаются вернуть меня в стаю. В их паскудную грязную стаю.
— Какую…стаю? — Жена смотрела на него уже как на помешанного. — Леш, или ты
сбрендил, или до меня что-то не доходит.
— Я не сбрендил. Надеюсь, во всяком случае. Помнишь, ты доставала меня одно
время глупыми вопросами насчет моей первой девушки? И знаешь, почему я не
отвечал и злился? Просто тошно было вспоминать. Потому что моей первой была эта
самая Ева, и нам было всего по двенадцать лет. А так же Ева была первой у
Эльдара и у Ге…Жорки. И все происходило почти одновременно.
Мара ошарашено захлопала ресницами и невольно отпрянула.
— Господи, она же наверное больная была, я читала, что при некоторых психических
отклонениях бывает такое… Ведь вы же не изнасиловали ее, правда?
— Конечно нет! И конечно она была больная! И самое плохое в том, что она делала
больными окружающих. Я до сих пор не могу от этой болезни вылечиться.
— Какой болезни? — испугалась Марина.
Он усмехнулся и сокрушенно покачал головой.
— Болезнь так и называется. Ева.
— Ты что, любил ее? — тихо спросила жена.
— Что ты, что ты! — начал паясничать Алексей. — Как я мог влюбиться в убогую
психичку с лицом дауна и телом карлицы!
— Боже мой!
— Слушай, это шутка, успокойся. Ты же видела ее на фото. Она обычная была, такая
же как все. Только сумасшедшая немного, но это в глаза не бросалось. В любом
случае, я ее ненавидел. А любил ее Жорка. Да и то, потому что он сам был
дураком. — Алексей вдруг замолчал, будто припомнив что-то важное и задумчиво
покачал головой. — Ах, Жорка-Жорка, как же ему не повезло, если бы он знал.
Намного больше чем нам.
Он не смотрел на жену, занятый своими воспоминаниями и не видел блестевших в ее
глазах слез.
— Я не понимаю, Алеш, ты так о ней говоришь, как будто она для тебя что-то
значит. Если ты к ней равнодушен, то ты не можешь ее ненавидеть! А если ты так
ее ненавидишь, то зачем же спал с ней! Ты что, не знал, что она спала с твоими
друзьями?
— Ну во-первых, друзьями они мне тогда еще не были. А во-вторых, это было всего
один раз. Я просто не мог ничего поделать, она достала меня. Ну представь,
собираюсь я с утра в школу, весь такой примерненький и правильный. Галстучек
пионерский повязываю, брючки глажу. И тут звонит мне эта соплячка и устраивает
форменный секс по телефону. Нет, конечно не ' я снимаю лифчик' и все такое, нет.
Просто рассказывает мне так по-дружески какой-нибудь свой сон или еще что-нибудь
такое. А сны у нее были, скажу я тебе! Как говорится, жестко, но со вкусом. Она
всегда из порнографии могла сделать эротику. Знаешь, если бы кто другой болтал
мне такие вещи по телефону, я бы посмеялся и попросил положить трубку, но Ева
была настоящей ведьмой. Не знаю, как ей это удавалось, но у меня от ее болтовни
наверное даже волосы подмышками вставали, не говоря обо всем остальном. Я был
готов кончить прямо в телефонную трубку. Какая же эта гадина была развратная! И
самое интересное, я не думаю, что она испытывала ту похоть, которую
демонстрировала. Просто ей нравилась сама игра. И она знала, что ловит этим нас
на крючок. Конечно! Какой же мужчина, пусть даже и в двенадцать лет, устоит,
когда его просит, просто умоляет самка, чтобы он ее поимел. Пусть она не
говорила это прямым текстом, но это же чувствовалось. И, конечно, я в тайне
начал мечтать об этом. Тем более, что она постоянно подогревала меня своими
звонками. Иногда даже поздно вечером, как раз перед сном. От этих мечтаний я
стал казаться сам себе каким-то грязным, порочным. Все мои светлые идеалы
превращались в пустой звук, теряли смысл, когда я думал о ней. А так как я думал
о ней всегда, можешь представить, что со мной творилось. В школе я старался ее
не замечать, даже близко к ней не подходить, но это не спасало. Иногда она
подходила и заговаривала со мной сама. Ничего такого, нет, просто спрашивала
совета в каких-нибудь школьных делах или что-нибудь вроде того. Но при этом она
так на меня смотрела, что я готов был провалиться сквозь землю. Мне казалось,
она читает мои грязные мыслишки и усмехается про себя. Примерно в то самое
время, я начал замечать, что Ева как-то связана с той психованной парочкой -
Эльдаром и Жоркой. Да и то, что эти двое стали приятелями, само по себе
настораживало. Они же никогда до этого даже не общались, были такими разными! Не
знаю, как мне это пришло в голову, но я понял, что их связала Ева. Почувствовал
что ли… Но, конечно, я не предполагал, что все зашло так далеко. В общем, все
эти непонятки мне все больше и больше не нравились. Настолько, что я даже начал
справляться со своими пошленькими мыслишками и постепенно вроде начал остывать.
На этом наверное все и закончилось бы, но мы пошли в этот чертов поход весной. И
там… ночь, какой-то весенний сквозняк в голове, Ева… Помню, она весь день
крутилась возле меня, строила из себя непорочную наивняшку, как будто и не было
всех тех звонков. И это меня как-то расслабило. Вечером я преспокойно дал ей
утащить меня в лес на прогулку. С ней было интересно болтать, я увлекся, и мы
ушли довольно далеко. Незаметно разговор перешел на эти самые звонки. Она
извинилась, сказала, что просто я ей очень нравлюсь, и она хотела произвести
впечатление. Ну а потом она рассказала мне ту жуткую историю. Как ее
изнасиловали. Типа, ее отец попался на каких-то махинациях, его грозились
посадить, но вмешался какой-то важный хрен, который мог замять это дело. Но
взамен он попросил, чтобы тот дал ему дочку. Типа, чтобы она на выходных пожила
у него на даче, поиграла с его детишками. Евин отец согласился, хотя наверняка
догадывался в чем там на самом деле дело. А может и не понимал до конца, не
знаю. Но факт в том, что Ева провела на даче у того мужика несколько выходных
подряд. Конечно никаких детишек там не было, они все время были вдвоем. Этот
чертов педофил сказал ей, что если она будет рыпаться и не даст ему делать с ней
— все что он хочет, тогда ее отца посадят в тюрьму, а их с сестрой отправят в
детский дом. В общем, ребенка несложно запугать. Судя по всему, развлекался он с
ней по полной программе, не посмотрел на то, что она маленькая еще. Так,
благодаря Еве, папашино дело замяли. Дома ее ни о чем не спрашивали, а она
ничего не рассказывала. Все, вроде, обошлось. Но вот только в школе, на осмотре
врачиха что-то заметила. Ева же ребенком совсем была, наверное этот козел
что-нибудь ей повредил. Ну и врачиха вынудила ее обо всем рассказать. Поднялся
шумок, поползли слухи, чуть ли не в милицию собрались заявлять, но потом все
резко прекратилось. Еве объявили, что она все выдумала, прикрывая собственное
грязное поведение. Нашлись даже якобы какие-то мальчики, которых она просила
лишить ее невинности, и которые не устояли под напором злой развратной девчонки.
Разразился скандал, и именно из-за этого ее перевели в нашу школу. Такую вот она
рассказала мне историю. Честно говоря, я испытал шок. Мне даже в голову не могло
прийти, что в нашей распрекрасной стране возможны подобные вещи. И в то же время
я верил, что Ева говорила правду. Первым порывом было бежать отстаивать
справедливость, чуть ли не товарищу генсеку телеграфировать, но Ева как-то
ненавязчиво перевела мои мысли в совершенно иное русло. Начала как бы невзначай
прижиматься ко мне, ворковать что-то о том, что ей так страшно и одиноко в этом