И ничего вокруг, кроме неба, слишком яркого для осени солнца, сухих листьев, что неприятно шуршали по жести, звонков трамваев, гудков машин и прочего уличного шума. И пусто, лишь пыль вокруг, да те же листья, да галка, что подпустила его почти вплотную, а потом чего-то вдруг испугалась, сорвалась с антенны и улетела на другой конец крыши, выходящий во двор. Но туда Илья не пошел, он двигался параллельно дороге и посматривал то на окно второго этажа банка, то влево и немного назад. Окно, ведущее к лестнице в подъезд, он старался не выпускать из виду, хоть краем глаза, но «держал», следил за ним, и тоже зря. Никого, вокруг пусто и очень тепло, солнце печет макушку, как в июле, и неплохо бы снять куртку — становится жарковато.
Илья поравнялся с углом здания банка и повернул назад. Шел очень медленно и еще раз, снова осматривался. Спрятаться тут негде, если только киллер не сделался невидимкой: место открытое и отлично просматривается. Есть небольшой гребень, и даже укрыться за ним можно, но что толку — стрелять с этой точки если только по воробьям: труба, надо думать, чисто декоративного назначения, загораживает обзор. Но Илья на всякий случай проверил и эту версию, пробежался по теплой гудящей жести туда-обратно и никого не обнаружил, вернулся обратно и принялся осматриваться. И снова вернулась поганенькая мысль, что он гнал от себя уже минут пять, — значит, все-таки убийца засел в одной из квартир. А открытый люк, а следы в пыли — внимание отвлекал? Может быть, он же не дурак, сволочь последняя, мразь, кто угодно, но только не дурак…
И тут он не увидел — почувствовал чье-то присутствие, будто кто-то в спину посмотрел и спрятался, побоявшись, что его застукают. Но то ли двигался еле-еле, то ли помешало что, но Илья успел заметить быструю тень у заветного окошка и ринулся туда, не разбирая дороги. Мчался, ног под собой не чуя, — кто-то пытается уйти с крыши, значит, убийца все-таки был здесь, но где прятался — уму непостижимо, ведь негде, вот, ей-богу, негде, если только в этой декоративной трубе отсиживался. «А что — запросто», — Илья подбежал к окну, пригнулся, бросился в нору, оказался на пыльном полу, огляделся. Заметил черную расплывчатую тень неподалеку, ринулся к ней, и тут все закончилось — удар в переносицу, а потом в живот свалил на пол, Илья врезался головой в венткороб и едва не потерял сознание от боли. Дернулся встать, но получил удар в поясницу, потом по ребрам, сам ударил ногой куда-то в темноту, попал, перевернулся, сел и увидел перед собой Артемьева. Тот стоял напротив, согнувшись в три погибели, и держал перед собой «Иж», черное дуло маячило перед глазами Ильи, и он услышал, как щелкнул предохранитель.
— Не подпрыгивай, — предупредил Артемьев, — сиди тихо, и мы расстанемся друзьями. Ты мне не нужен, я не по твою душу сюда пришел. Дай мне полчаса, и расстаемся — ты меня не видел, я тебя тоже. Лады?
И улыбнулся радостно и ехидно, покосился вбок, рыкнул что-то сквозь зубы. Из темноты показался второй, его незабвенный помощничек, длинный и жилистый, выползал, прихрамывая, и держался рукой за макушку. Вот кому впотьмах прилетело, а Артемьеву хоть бы хны, стоит себе и скалится, как ни в чем не бывало, и сам на себя не похож в этой толстовке и черных джинсах.
«Он? — крутанулось у Ильи в голове. — Неужели… И Стешин, и Макс, и Лера — его работа?» «Артемьев тебя научит, у него опыт — будь здоров. С башкой проблемы, правда, имеются, но это терпимо. Да и у кого их сейчас нет?» — Макс будто стоял рядом и снова повторил свои же слова, Илья глупо таращился на эсбээшника и понимал, что да, правда. Он нашел убийцу, выследил, догнал, но Артемьев оказался хитрее и теперь стоит с довольной рожей, передергивает затвор «Ижа» и несет при этом какую-то чушь.
— Посиди, успокойся, подумай о чем-нибудь приятном, — говорил тот, не переставая улыбаться, — ты мне помог, я тебе помогу.
— Да пошел ты, — отозвался Илья, прикидывая расклад, и все выходило не в его пользу. Их двое, оба вооружены, помещение тесное, неудобное, не развернуться. К тому же голова зверски болит, из носа идет кровь, а перед глазами пляшут алые и зеленые пятна, и Артемьев смотрится вроде как на фоне фейерверка.
— Пойду, — примирительно согласился он, — пойду, не переживай. И ты пойдешь, а пока тут побудь, не мешайся под ногами, а потом поговорим, когда я киллера возьму.
Бросил что-то сквозь зубы охраннику, и тот прошел мимо Ильи, не забыв пнуть его по ребрам, и пропал в темноте, загромыхал крышкой люка.
«Кого возьмешь?» — едва не ляпнул Илья, задрал голову, чтобы остановить кровь, вытер лицо рукавом, да так и застыл: пусть небольшая, но все же черепно-мозговая травма сказывалась, и соображал он с небольшой задержкой.
— Кого возьмешь? — повторил он вслух. — Убийцу?
— Ага, — кивнул Артемьев, — его, родимого. Сколько он мне крови выпил, если бы ты знал… Ведро, не меньше… Возьму скоро, еще подожду и возьму, никуда он не денется.
И зажмурился точно от великой радости, пригладил волосы на макушке, точно сам себя похвалил, и сел на край окна, насмешливо глянул на Илью. А тот вокруг себя ничего не видел, ни рожи этой наглой, ни пыли, ни проводов и труб — от шока, надо полагать, или от той же травмы, еще весьма свежей. Додумался, поглядел на Артемьева, на «Иж» в его руках и даже не шелохнулся, хоть и было нелегко.
— Сучий ты потрох, Артемьев, — сказал Илья, — скот и паскуда. Ты что творишь? Лера тебе не наживка, не приманка…
— А кто, по-твоему? — перебил его эсбээшник. — Кто? Думаешь, почему она эту должность получила? За мозги особо выдающиеся или по другой причине?
Илья запрокинул голову, прикрыл глаза и молчал, соображая, и картинка получилась мало того что неприглядная, пакостная картинка, так в ней не хватало одной детали, и если дальше так пойдет, то эта деталь скоро отыщется, но на эту деталь у них с Артемьевым разные планы. Эсбээшник повел себя не просто как последняя сука подзаборная — он не просто не собирался уводить Леру из кабинета, он использовал ее все это время, следил, кто клюнет на живца. И вот сегодня дождется, но киллер нужен ему живым, однако у Ильи имелось свое мнение на этот счет.
— Чтоб ты сдох, — пожелал он эсбээшнику, тот торопливо перекрестился, сплюнул через левое плечо и сказал:
— Нет, а что мне было делать? Двоих топов убили, деньги уходят, руководство в бешенстве. Я и уговорил председателя правления посадить в этот кабинет нейтрального человека и присматривать за ним. За ней.
— Так это твои орлы в серой «Ауди» за ней катались? — спросил Илья. Артемьев ухмыльнулся и кивнул:
— Ну да, мои. С Андреевым я оплошал, признаю, да и гранаты под машиной не ждал. А ты шустрее меня оказался, после взрыва потеряли мы вас, думал, уж не свидимся никогда…
Присматривать, значит. Хреново присматривал, херр полковник, или сколько там у тебя звезд на погонах, и не за той овцой, пастырь чертов. Присматривал он… В каких войсках тебя учили женщинами прикрываться…
— Ты не там искал. — Илья на Артемьева не смотрел. К горлу подкатила тошнота, и он побаивался, что вывернет прямо сейчас, и решил пока на мерзкую эсбээшную рожу не смотреть, дабы рвоту не спровоцировать. Артемьев повозился напротив, потом раздался шорох и звуки шагов: возвращался охранник, он боком пробрался мимо Ильи, перекинулся с Артемьевым парой слов и куда-то подевался, надо думать — ускребся на крышу осматриваться.
— Что значит — не там? — малость нервно спросил Артемьев. — Ты мне не указывай, я свою работу знаю. Макс деньги не брал — хорошо, но кто тогда?
— Кузнецова, — кое-как выговорил Илья, — есть у вас такой старший экономист, была. До вчерашнего дня, пока ее поездом не переехало.
— Кузнецова, Кузнецова, — бормотал Артемьев, оставив без внимания слова Ильи про поезд. — Кто такая, почему не знаю… Экономист? Да их у нас как собак нерезаных…
— У нее еще дочь пропала. Уехала в институт и не вернулась, — сказал Илья.
Артемьев точно поперхнулся, замолк и долго сидел так, соображая, казалось, полчаса прошло, а на самом деле — пару минут. Илья открыл глаза и встретился взглядом с эсбээшником, тот оторопело глядел на пленника, потом опустился на корточки и прислонился к стене.
— Как — Кузнецова? — проговорил он. — Быть того не может. Эта дура… Вот бы не подумал…
— Ага, эта дура сперла у тебя из-под носа почти три миллиона долларов. — Илья не сдержался и улыбнулся, видя вытянувшуюся физиономию эсбээшника. Попал в точку, разумеется, тот обалдело смотрел на Илью и даже убрал «Иж» в кобуру. Опомнился, и только собрался что-то сказать, как Илья перебил его:
— Она обналичивала деньги через фирмы-прокладки, обычная схема, тебе ли не знать. А помогал ей Стешин, прикрывал махинации, за процент, как сам понимаешь. Потом оборзел, запросил больше, и его прикончили. Назначили Макса, он нашел несколько таких подозрительных контор, передал тебе, ты им лавочку прикрыл. Макс стал опасен, его убили…
— У нее еще дочь пропала. Уехала в институт и не вернулась, — сказал Илья.
Артемьев точно поперхнулся, замолк и долго сидел так, соображая, казалось, полчаса прошло, а на самом деле — пару минут. Илья открыл глаза и встретился взглядом с эсбээшником, тот оторопело глядел на пленника, потом опустился на корточки и прислонился к стене.
— Как — Кузнецова? — проговорил он. — Быть того не может. Эта дура… Вот бы не подумал…
— Ага, эта дура сперла у тебя из-под носа почти три миллиона долларов. — Илья не сдержался и улыбнулся, видя вытянувшуюся физиономию эсбээшника. Попал в точку, разумеется, тот обалдело смотрел на Илью и даже убрал «Иж» в кобуру. Опомнился, и только собрался что-то сказать, как Илья перебил его:
— Она обналичивала деньги через фирмы-прокладки, обычная схема, тебе ли не знать. А помогал ей Стешин, прикрывал махинации, за процент, как сам понимаешь. Потом оборзел, запросил больше, и его прикончили. Назначили Макса, он нашел несколько таких подозрительных контор, передал тебе, ты им лавочку прикрыл. Макс стал опасен, его убили…
Артемьев не двигался, смотрел на Илью в упор, вернулся охранник, встал тенью за спиной начальника, вернее, согнулся там и ждал распоряжений. А начальство приходило в себя, осмысливало услышанное, но непонятно пока — верило или нет, но вроде как склонялось к тому, чтобы поверить.
— Доказать сможешь? — спросил Артемьев. — С меня же руководство спросит, им слов мало. Если поможешь мне, то все у тебя хорошо будет, это я тебе гарантирую.
— Пономареву спроси, — сказал Илья, — она подтвердит. Если захочет с тобой говорить, конечно. Ну и мудак же ты, Артемьев, и как тебя земля носит…
Эсбээшника аж перекосило, как тогда, в кабинете, когда он сигареты грыз, Артемьев нагнулся, потянулся к поясной кобуре, и тут невдалеке что-то тонко звякнуло, будто две рюмки «поцеловались». Артемьев так и застыл, глядя то на Илью, то кося глазом куда-то вбок, медленно разогнулся и вдруг одним прыжком оказался за спиной охранника, вылетел в окно.
— Охранять! — донесло ветром приказ, охранник шагнул к Илье и расстегнул кобуру, взялся за черную пистолетную рукоять. Этих секунд хватило — Илья упал на спину, с силой врезал ногами охраннику в живот, а когда тот согнулся, добавил в переносицу, потом еще раз, но уже в подбородок, вскочил, постоял, выжидая, когда искры перед глазами улягутся. Выдрал у охранника из кобуры «Иж» и кинулся в окно следом за Артемьевым. Оказался на крыше и побежал к краю, притормаживая на некрутом склоне и глядя по сторонам. И снова никого поблизости, зато тихо и тепло, и от этакой благодати на душе стало очень нехорошо — понятно, что тишина эта обманчивая, и пуля прилететь может с любой стороны, как из «Ижа», так и из бесшумки, а то из обоих стволов сразу, так что на месте лучше не стоять. И вообще неплохо бы для начала осмотреться и уяснить для себя новый расклад, а потом уж кидаться в драку.
Илья остановился в паре шагов от края крыши и повернул обратно, побежал вверх, к окну, взял правее и оказался на гребне крыши. Пробежал еще немного, остановился за кирпичной трубой, выглянул из-за нее. Отсюда отлично видна плоская крыша и окна четвертого этажа банка, все, что ниже, скрывает выступ с точно таким же круглым окном по центру — идеальная точка для обзора окрестностей, надо поглядеть, что там делается…
— Стоять! — Артемьев точно из воздуха материализовался, Илья даже шагов его не слышал, и вот он, стоит напротив, правда, чуть ниже и держит на вытянутой руке «Иж». Физиономия у эсбээшника спокойная и как-бы немного сонная — глаза он зверски не таращит, не скалится, не кривится, а просто смотрит, как на мишень в тире, равнодушно так прикидывая, куда бы шмальнуть, чтобы максимум очков выбить. Нехорошо смотрит, а самое поганое, что он успел первым, и все козыри теперь у него.
— Руки! — точно нехотя сказал Артемьев. Он словно и не удивился, и даже не разозлился, увидев Илью, будто знал, что этим все и закончится. Он шагнул навстречу Илье, поднял «Иж» на уровень глаз, перехватил его обеими руками, и все молча, без лишних воплей и мата. Илья развел руки в стороны, но невысоко, придерживая правой свой пистолет, и немного наклонился вперед, точно собирался положить его на крышу. Артемьев неотрывно следил за оппонентом, опустил ствол «Ижа» пониже, и Илье показалось, что эсбээшник целится ему точно в лоб. Чувство было новое и какое-то тошное, что ли, не к месту вспомнился Андреев, как он с дыркой в голове падал Лере в объятия. Правда, был нюанс — входное у него тогда пришлось на затылок, а сейчас все может закончиться по-другому…
Илья отошел немного вбок и оказался на открытом месте. Отсюда отлично просматривалась и плоская крыша банка, и фасад, и окна второго этажа, правда, не все, и чтобы увидеть то, одно-единственное, оставалось сделать шаг или два. Артемьев переместился следом за Ильей, подошел чуть ближе и сказал:
— Стой где стоишь, не дергайся. Медленно положи пистолет и отойди от него на три шага. Давай, не зли меня и не мешайся под ногами, а то устрою тебе несчастный случай при падении с высоты…
Устроит, с него станется. Ему убийца нужен, причем в живом и пригодном к общению виде, а Серегин-младший Артемьеву без надобности, только лишняя помеха. Еще сболтнет что-нибудь лишнее и карьеру господину полковнику испортит, так не проще ли эту помеху устранить вот прямо сейчас, благо и момент подходящий удачно образовался…
Илья сделал вид, что ничего не слышал или не понял, сделал еще один шаг вбок, потом еще и тут за спиной Артемьева увидел Леру. Она снова смотрела в окно, лежала на подоконнике, ухватившись за его край, перевернутый цветок валялся рядом, из горшка высыпалась земля, и от каждого движения девушки понемногу падала вниз. А она снова смотрела по сторонам, подняла голову, заметила Илью на гребне крыши, привстала, снова повалилась на подоконник и крикнула, да так пронзительно, что на миг морозом обдало:
— Он вон там, там, справа! Над балконом…
— Уйди оттуда, быстро! Убирайся! — во все горло рявкнул Илья, и от его крика над крышей взлетели перепуганные голуби, залетали, захлопали крыльями. Артемьев резко обернулся раз-другой, соображая, что происходит, а Илья смотрел на Леру, как она опускает голову, разжимает пальцы и мигом пропадает из виду, как покачивается перевернутый горшок, катится к краю и только чудом не падает вниз. Справа, значит, что там у нас было справа?.. Илья на миг прикрыл глаза, вспоминая, как смотрел на этот дом из кабинета Макса, когда ждал брата, как слонялся вдоль этого самого подоконника, как смотрел на город. И тут возникла перед глазами мутная, полустертая уже картинка, и только сейчас Илья сообразил, понял, где ошибался, но осенило поздно. Артемьев тоже, видимо, что-то такое припомнил, отошел на шаг назад, держа Илью на прицеле, потом на два, потом побежал вперед, забирая левее и ниже.
— Не подходи! — крикнул он. Илья рванул параллельным курсом с эсбээшником, промчался так метров пять, потом наддал еще, забирая в сторону, и прыгнул с небольшой, но все же высоты, сшиб Артемьева с ног, схватил его за локти и вместе с ним покатился к краю крыши. Тот хрипел, матюгался сквозь зубы, дергался, как ерш на крючке, пытаясь скинуть с себя противника, и даже успел кое-как сгруппироваться, смягчил удар об оказавшуюся довольно прочной ограду. Та дрогнула, но устояла. Илья краем глаза успел заметить далеко внизу машины, людей, блестящие на солнце рельсы и маленький красный трамвай, и тут все исчезло. Артемьев, прижатый к ограде, вырывался, бился, пару раз довольно сильно заехал Илье ботинком по голени, но тот держал эсбээшника, прижимал к ограде, навалившись всем весом, зажал ему ладонью нос и рот. Потом изловчился, подсунул согнутую в локте левую руку под подбородок Артемьеву, задрал ему голову и врезал коленом в поясницу. Эсбээшник выгнулся от удара, Илья сжал захват, перехватил запястье левой рукой, сжал руку в локте еще сильнее, и скоро Артемьев затих, перестал сопротивляться. Все, минут десять или двадцать он выиграл, захват длился секунд десять, и сейчас у Артемьева обычный обморок, который скоро перейдет в сон, а полностью эсбээшник очухается хорошо если через полчаса, когда все будет уже кончено.
Илья отшвырнул подальше артемьевский «Иж», поднялся и быстро пошел вдоль ограды, глядя вниз. Ничего, только дорога, рельсы, машины и тротуар внизу. И пустой проем окна на втором этаже, засыпанный землей подоконник и поникший цветок на нем. Леры не видно, и слава богу, послушалась наконец и убралась с глаз долой, Артемьев тоже не скоро оклемается, охранника не видно и не слышно, осталось последнее.
Илья остановился напротив окна второго этажа, подошел к краю крыши, уперся коленками в ограду и посмотрел вниз. Ничего, лишь отвесная стена, на третьем или втором этаже балкон, что под ним — не видно. Зато чуть левее, метрах в полутора от крыши, имеется козырек, два на три метра примерно, да еще и с бортиком по периметру. Отличное место, между прочим, не огневая точка, а мечта — крыша-то покатая, на ней особо не полежишь, поджидая «клиента». А тут ну прямо на заказ строили: и окно заветное напротив, и за бортиком прятаться до поры удобно, и уйти — раз плюнуть: стоит подпрыгнуть, подтянуться и, оказавшись на крыше, валить куда подальше, а именно к круглому окну и дальше по пыльной норе к крышке люка. И несколько раз кто-то прошел по этой тропке, прошел туда и обратно, а вот вернется ли сегодня — это вопрос…