Накатила зверская усталость, руки подрагивали, глаза слипались. Судя по дорожным знакам, до Москвы было семь десятков километров, и Илья сам не помнил, как они закончились, как он въехал под арку старого дома и оказался в знакомом дворе. Сунулся в бардачок за ключом от квартиры, и глазам своим не поверил — внутри лежали деньги, упакованные в банковскую ленту пачки, много, запиханы кое-как, косо и криво, но плотно, будто кто-то торопился и кидал их не глядя. Илья вытащил их все на переднее сиденье, несколько мгновений приходил в себя, потом сообразил — Лера, ее работа. Теперь понятно, чем она там на заднем сиденье шуршала, а в бардачок все это богатство запихнула, когда он за Кузнецовой на переезде выскочил.
Угасшая было злость полыхнула с новой силой: теперь придется искать девушку, отдавать, говорить, убеждать, слушать ее оправдания… Или сделать проще — передать с курьером, в нагрузку с пиццей, например? Это выход, надо подумать. Илья кое-как распихал деньги по карманам, нашел в бардачке ключ, поднялся на третий этаж, вошел в квартиру, осмотрелся. Все здесь было по-прежнему, вещи на месте, тихо и полно пыли. Илья стащил с себя грязную куртку и ботинки, побрел в ванную, и чудо, что не уснул под душем, стоя, как лошадь в деннике. Горячая вода смыла грязь, отогнала дурные мысли, а спать захотелось еще сильнее. Илья сложил деньги в пакет, бросил его в шкаф и наконец добрался до дивана, свалился на него и заснул моментально, точно снова по голове получил чем-то тяжелым и ржавым.
А проснулся от назойливой трели, дальней и глухой, и на нее можно было бы не обращать внимания, но заливалась она уже давно. Сначала казалось, что это снится, и даже картинка явилась подходящая к звуковому ряду, но когда трель, заткнувшись, запела в пятый раз, Илья понял, что это напоминает о себе реальность — звонил мобильник. Меньше всего сейчас Илье хотелось с кем-либо общаться, но все ж он заставил себя подняться: это мог звонить отец, а ему надо ответить. Илья открыл глаза и малость обалдел — в комнате было светло, да так, что на виду оказалась каждая пылинка, а этого добра тут было немало. Никакая лампочка такого эффекта не дала бы, Илья проморгался, и тут до него дошло — это светило солнце. Светило точно в окно, висело напротив в сказочно-голубом, без единого облачка небе, а за стеклом шевелил ветками клен, скреб по стеклу желтыми листьями, от которых, казалось, становилось еще светлее. Илья зажмурился, дотащился до брошенной в прихожей одежды, нашел мобильник и поморщился — это был не отец.
Артемьев собственной персоной, как оказалось, снизошел до приветствия сквозь зубы и только собрался сказать еще что-то, как Илья перебил его:
— Макс деньги не брал, у меня доказательства есть, — сказал он. Артемьев примолк, и, судя по долгому молчанию, был донельзя удивлен таким заявлением, потом осторожно спросил:
— Уверен? А то у меня другие сведения…
— Засунь их себе куда-нибудь, свои сведения, — оборвал бывшего начальника Илья, — у меня платежка есть и свидетель. Эти деньги Максу его приятель перечислил, старый долг отдал. Так что пошел ты со своими сведениями. Все, некогда мне…
И уж хотел отбиться, но тут Артемьев гаркнул так, будто стоял если не поблизости, то за дверью уж точно. Илья невольно прислушался, готовясь, если потребуется, повторить свой посыл.
— Погоди, — уже тише повторил эсбээшник, — не спеши. Поговорить надо. Можешь приехать?
— Не могу, — немедленно отказался Илья и пошел в кухню, включил под чайником газ и тут почувствовал, как зверски хочется есть. Еще бы, вчера-то он разгрузочный день себе устроил, и теперь организм требовал наверстать упущенное. Впрочем, разом вернувшиеся воспоминания голод малость притушили, но все ж не до конца
— Да не со мной поговорить, — сказал Артемьев, — а с заместителем председателя правления…
— Да иди ты вместе со своим председателем. — Илья прижал трубку плечом к уху и пересчитывал наличность. Немного, но на бензин и перекус должно хватить, сегодня он уезжает домой. И еще надо позвонить отцу, предупредить, что возвращается, а заодно придумать, как сказать, что возвращается ни с чем. Полез во внутренний карман куртки и обнаружил, что пропала гильза, та самая, что нашел тогда в подъезде, которую протаскал с собой все это время. Исчезла, а он и не заметил, когда — вчера, наверное, когда по карьеру бегал или без сознания валялся. И странное дело — почувствовал что-то вроде облегчения, словно разжались ледяные пальцы, сжимавшие сердце, и стало легче дышать, точно на волю из душной клетки вырвался….
— С Пономаревой, — сказал Артемьев, — знаешь такую?
Илья положил деньги на подзеркальную полку, взял телефон, прижал его к уху. Помолчал недолго и проговорил:
— Да. А в чем…
— Она полчаса назад пришла на работу, заперлась в своем кабинете, позвонила мне и заявила, что ты в курсе и знаешь, что делать. А я вот не в курсе, хоть мне и по должности положено. Соблаговолите просветить…
— Где она? — выдохнул Илья и вдруг понял, что не хочет слышать ответ. Но из трубки донеслось:
— Говорю же: в кабинете заперлась, все окна открыла и цветочки поливает. Говорит, что так надо. А мне что делать?
— Дверь ломай и забирай ее оттуда! Живо! — выкрикнул Илья, кинул мобильник на стол и бросился одеваться. «Дура, господи, ну что она за дура, зачем она это делает? Почему…» — В голове не укладывалось: Лера в банке, открыла окна в кабинете и ждет — чего? Пули в голову? Это не смешно, такими вещами не шутят…
Глава 7
Илья ринулся обратно в кухню, схватил телефон, нашел номер Леры, нажал вызов. Девушка ответила моментально, точно ждала звонка, и, не дав ему и слова сказать, заговорила сама:
— Я на месте, приезжай, и ты получишь все, что хотел. Отсюда отлично видна крыша и балконы, я скажу тебе, куда идти.
— Не надо! Уходи оттуда, пожалуйста! — попросил Илья. — Я сейчас приеду, мы поговорим. Прости меня, я вчера…
Из трубки понеслись короткие гудки, Илья выругался, снова набрал номер девушки и услышал: «Аппарат абонента выключен».
— Черт! Черт тебя побери! Зачем? — орать на ни в чем не повинный мобильник он мог сколько душе угодно, а время шло, солнце светило, клен шевелил своими нарядными ветками. Илья оделся, схватил с полки ключи от машины, выскочил из квартиры и помчался по лестнице вниз, и молил мысленно всех богов, небесных и подземных: успеть, только бы успеть, только бы она не натворила дел. Успеть, пожалуйста, и возьмите за это все, что осталось, прошлое возьмите и будущее, только отведите беду. А подъехав к банку, понял, что опоздал, опоздал безнадежно, исправить уже ничего нельзя — Лера все решила за него. Она стояла у подоконника, облокотившись на него локтями, и грелась на солнышке, подставив лицо теплым лучам. Постояла так с минуту и отошла, Илья уж было облегченно выдохнул, но рано — девушка вернулась обратно, поставила на подоконник большой пестрый куст в большом горшке и принялась рассматривать его листья, обрезала несколько штук и повернула горшок другой стороной.
«Что она делает, зачем?» — Илья смотрел на Леру снизу верх и все порывался крикнуть ей, чтобы та уходила, но понимал, что ничего не добьется. Она не уйдет потому, что так решила, потому, что знает, что это последний шанс выманить убийцу, потому, что…
— Дура, — выдохнул Илья, — боже, какая же ты дура! Он же тебя убьет!
Его если кто и слышал, так два или три прохожих, что шли мимо, но так торопились, что вряд ли обратили внимание на его слова. Лера снова подняла голову к солнцу, а Илью точно и не замечала, будто дразнила его. Вернее, не его, а свою смерть.
«А где Артемьев?» — Илья глянул на часы: с момента звонка эсбээшника прошло минут двадцать или чуть больше, а Лера так и сидит в своем кабинете и делает вид, что чертовски увлечена своим цветком, чуть ли не все листья у него пересчитала и уходить никуда не собирается. И похоже, в кабинете она одна, и, как сказал Артемьев, дверь там наглухо закрыта. «Скотина!» — Илья перебежал улицу, проскочил перед самым носом у трамвая и кинулся ко входу в банк.
Дверь открыта, внутри полумрак и приятная прохлада, за стойкой у турникетов стоят два охранника, и оба показались Илье смутно знакомыми. Подбежав ближе, он понял, что не ошибся — это те самые, из свиты, что вели его тогда в кабинет Артемьева. А сейчас напряглись, заметив незваного гостя, и синхронно шагнули ему навстречу, причем, судя по выражениям их лиц, гостя этого они ждали и к приему были готовы.
— Где Артемьев? — крикнул Илья чуть ли не с порога. — Где он? Мне с ним поговорить надо!
Вот прямо сейчас сию минуту разговаривать с эсбээшником Илья не собирался, цель была только одна — попасть в кабинет на втором этаже, попасть любым способом, если потребуется, то убить этих двоих, что встали у него на пути. Особенно старался старый знакомый, юноша с отдавленной ногой — он всерьез вознамерился взять реванш и едва ли не бежал навстречу Илье.
— Нет его, — сказал юноша, уехал. — Когда вернется — не знаю. Выйди отсюда.
Обойти его не удалось, оппонент попался верткий и резкий, повторял каждый маневр Ильи и даже опережал его, точно предугадывал его следующий ход или мысли читал. Выучка у него оказалась потрясающая, непонятно было только одно — Артемьев своих подчиненных за неделю так натаскал, или раньше они просто дурака валяли? Скорее второе, Серегин-младший был для них неопасен, а вот сейчас кое-что поменялось.
— Я понял, понял. — Илья сделал вид, что до чертиков напуган таким напором, поднял руки ладонями вверх, отступил на пару шагов и заметил, как юноша гнусно так усмехнулся с чувством своего превосходства и принялся наступать на Илью. Тот сделал пару шагов к двери и вроде как оступился, покачнулся, неловко взмахнул руками и не удержал-таки равновесие, и сделал вид, что падает, но в последний момент присел на корточки. Юноша то ли разгадал его маневр, то ли, решив, что сделанного и так достаточно, сбавил ход, но поздно. Илья пригнулся и рывком снизу схватил юношу под коленки и дернул на себя. Простой, проверенный во многих переделках прием сработал безотказно — юноша грохнулся затылком об пол и не шевелился. Сотрясение ему гарантировано, но юноша легко отделался — пол покрыт ковролином, который и смягчил удар.
Илья выпрямился, рванул через холл к турникетам, прикидывая на бегу, как обойти второго, что так и торчал за стойкой и на помощь коллеге не торопился, пока смотрел со стороны. Подпустил Илью почти вплотную, и, когда тот уже собирался перемахнуть через турникет, оказался нос к носу с соперником. Илья уже приготовился к прыжку, но пришлось остановиться — в руках у охранника откуда ни возьмись оказался «Иж».
— Проваливай, — негромко сказал охранник, — и быстро. Катись отсюда.
Илья только зубами скрипнул, но кидаться на вооруженного и спокойного, как дохлый лось, охранника было по меньшей мере неосмотрительно. Артемьев их предупредил, и те отлично сделали свою работу, один, правда, травму при исполнении получил, но этакие неприятности отлично лечатся премиями и отгулами.
Пришлось ретироваться, тем более что в холле появились посетители, а ретивый юноша поднялся на ноги и теперь нехорошо посматривал на обидчика. Илья выскочил на крыльцо, рванул к проезжей части, остановился, пропуская трамвай, и задрал голову. В окне второго этажа никого, только цветок колышет ветками вслед за теплым ветерком да летят с березы желтые листья. «Ушла!» — выдохнул он, и тут в кармане куртки зазвонил телефон.
— Он здесь, — сказал Лера, — я его вижу. Смотри, видишь козырек на четвертом этаже в доме напротив? Он там…
«Какой козырек!» — едва не заорал Илья, обернулся, посмотрел на цветок, на пустой проем, где тот размахивал ветками, потом на фасад соседнего дома. Окон там было предостаточно, и на четвертом этаже в том числе. А кроме окон имелись декоративные балкончики, карнизы, козырьки, лепные розетки и прочие архитектурные изыски позапрошлого века. И ни одной живой души среди этого великолепия, ни кошки, ни даже голубя.
— Нет там никого! — выкрикнул он, от души надеясь, что так оно и есть на самом деле, понимая, что все может измениться в любой момент. Смерть Кузнецовой киллера не остановит, как и заказчика, они и не знают еще, что та мертва. А если узнают, то есть надежда, что Леру оставят в покое, — она для них не опасна, хотя, с другой стороны, могут и подстраховаться: уж больно ставки высоки…
— Здесь, — немного капризно повторила Лера, — я его вижу. Он на четвертом этаже, почти напротив меня, появился минут семь назад. Роста невысокого, одет в темные штаны и толстовку, на голове капюшон, в руках небольшой чемоданчик. Сейчас я его не вижу, но он никуда не уходил. Погоди-ка…
Из трубки донеслись шум и отдаленная музыка, простенький попсовый мотивчик, навязший в ушах за ушедшее лето. Илья обернулся на окна банка и едва не застонал — Лера высунулась из окна почти по пояс и рассматривала фасад дома напротив. Повернулась к Илье, вытянула руку вперед и вверх, точно показывая направление.
— Видишь? — донеслось из трубки.
Ничего он, разумеется, не видел, хоть и с минуту добросовестно рассматривал фасад четвертого этажа здания напротив. Не видел, но чувство, что Лера права и что-то нехорошее, ему отсюда незаметное, на крыше происходит, крепло и не давало стоять спокойно. А Лера так и лежала животом на подоконнике и буквально тыкала пальцем в только ей одной видимую точку.
— Уйди оттуда, быстро! — рявкнул Илья. — И не высовывайся! Еще раз вылезешь — сам тебя убью!
Лера что-то выкрикнула в ответ, но он не слышал, перебежал через рельсы и бросился со всех ног по тротуару вдоль дома. Прохожих, как назло, стало больше, да еще и прямо по курсу помещалась остановка, народу там было немало. Илья сбавил скорость, пробрался через толпу и добежал наконец до угла, повернул, и еще через пару минут оказался во дворе. Промчался через тихий скверик из трех березок, обежал стороной детскую площадку и остановился, задрал голову. Стена дома выложена из обычного кирпича, изысков и украшений на ней значительно меньше, чем с другой стороны, а подъездов аж три штуки, и поди угадай, через который вошел киллер. Можно не гадать, можно все три по очереди проверить, пробежаться вверх-вниз с пятого на первый этаж и обратно, но это минут двадцать или полчаса. Убийца успеет сделать свое дело и уйти незамеченным, как это ему до сих пор неплохо удавалось.
«Спокойно». — Илья ненадолго задержал дыхание, глубоко вдохнул и еще раз оглядел стену дома. Лера говорила, что видела кого-то на четвертом этаже, и даже пыталась что-то там такое показать, причем тыкала в стену напротив своего окна и чуть правее. Получается, что идти надо вон туда…
Илья рванул к среднему подъезду, подумал на ходу, что если киллер засел в одной из квартир, то дело дрянь, его там вовек не найти. Правда, Лера упоминала о каком-то козырьке, но вылезти на него можно из любого окна. Хотя, с другой стороны, зачем стрелять с козырька, когда есть окно, это же удобнее…
Лифта Илья ждать не стал, помчался пешком вверх по ступенькам, считая этажи. Притормозил на четвертом, обежал площадку, прислушиваясь к звукам из-за дверей, понимая, что зря старается. Дом был старый, площадка — узкой, двери смотрели друг на друга, и во всех трех квартирах было тихо, не слышно ни музыки, ни голосов. И это ровным счетом ничего не значило, Илья побежал дальше, оказался на пятом этаже и тут нашел, что искал: в потолке он увидел люк, к нему вела лестница из пяти узких ступенек. Илья моментально оказался наверху, оглядел крышку люка, толкнул ее, и она легко поддалась, поднялась без малейшего скрипа, в лицо пахнуло теплым ветром и запахом сухих листьев. Накрыло на миг волной отчаянной какой-то радости и азарта: вот она, тропинка, которую искал и нашел, вычислил, догадался. Киллер ее для себя приготовил, и первым тут сегодня прошел, и вряд ли ждал, что по его следам пойдет кто-то еще. Вот и все, собственно, эта тварь где-то здесь, теперь не упустить бы ее, поговорить, поквитаться, покончить с кошмаром последних дней.
Илья аккуратно открыл крышку, откинул ее и высунулся из люка, огляделся. То ли чердак, то ли техэтаж — не разобрать в полумраке, потолок плоский и низкий, по полу проходит короб вентиляции, полно проводов и труб. От старого дома, похоже, остались только стены, его капитально перестроили и вместо положенного чердака оставили эту кротовью нору, где полно пыли. Зато на ней заметны следы, отпечатки подошв, нечеткие и круглые, точно кто-то прошел здесь на носках, но когда — непонятно. Илья опустил крышку на место, пригнув голову, двинулся по следам и скоро оказался у круглого окна, край которого был выложен белым кирпичом. Шаг — и он стоит на крыше, позади украшенная вот такими окнами с белой окантовкой стена, впереди малость покатая крыша, крытая толстой новой жестью, справа труба, за ней — пустота, и синее небо, и дымка, в которой терялись границы огромного города.
Илья прошел немного вперед, старясь двигаться бесшумно, но жесть под ногами подрагивала, издавала низкий неприятный гул и могла выдать его в любой момент. Но выбирать не приходилось, он осторожно шел дальше, осматривался, не забывая оглядываться, — выход, он же вход на крышу тут один, и если кто-то решит им воспользоваться, то пойдет только сюда, если не научился летать.
Шаг, еще один, третий — Илья остановился перед невысокой, по колено примерно, оградой, ажурной и несерьезной, чисто декоративной, способной удержать от падения не слишком упитанного голубя или котенка. Подошел вплотную, глянул вниз и сразу же отшатнулся — здание банка было так близко, что, казалось, хватило бы и хорошего прыжка, чтобы оказаться на соседней крыше. А в окне второго этажа он заметил Леру — та, отодвинув в сторону цветок, почти что лежала на подоконнике и смотрела по сторонам. Волосы упали ей на лицо, девушка смахнула их на затылок, подняла голову и замерла — Илье даже показалось, что он чувствует на себе ее взгляд. Лера смотрела не отрываясь и, как показалось издалека, улыбнулась. Илья погрозил ей кулаком, Лера кивнула, переставила цветок на место и спряталась под подоконник. «Наконец-то!» — Илья почувствовал облегчение и досаду: Лера в безопасности, но убийца, если он здесь, все видел и понял, что к чему. «Здесь, он здесь», — пульсировала жилка на виске, Илья отошел от края крыши и очень тихо пошел дальше. Жесть гудела точно высоковольтные провода под напряжением, и он уже привык к этому звуку, не обращал на него внимания и крался дальше, прислушивался к каждому шороху.