Она напряглась, вытаращилась на него, как на потустороннее явление, заморгала.
– Уже проснулись, Ольга? – как можно добродушнее осведомился Глеб. – Давайте, приходите в себя, времени нет. Я тоже не отказался бы вздремнуть, но жить пока хочу больше, чем спать.
– Мужчина, – прошептала она, – почему вы голый?
– Во-первых, – возразил он, – я не голый, я в трусах, часах, кроссовках и с автоматом. А крестика на груди нет, потому что в Бога я не верю и вам не советую. Во-вторых, вы что, никогда голого мужчину не видели?
– Да уж давненько не видела… – Уголки губ у женщины задрожали, провисли, заблестело что-то в глазах.
– О нет, это не то, что вы подумали, – запротестовал Глеб, мысленно содрогаясь. – Просто проводится операция, при которой форма одежды имеет решающее значение. Послушайте, Ольга, не знаю, как поделикатнее объяснить вам ситуацию…
– А я действительно так плохо выгляжу? – прошептала она. – Вы так старательно отводите глаза и так натужно улыбаетесь…
– Не стану кривить душой, – признался он. – Не знаю, какой вы были раньше (он чуть не сказал, «при жизни»), но в любом случае вы выглядели лучше. Все поправимо, Ольга. Вы вернете былую привлекательность и станете обычным человеком, если сделаете правильный выбор. Мы знаем, что с вами случилось, и у нас нет ни малейшего желания причинять вам зло, учитывая то, чего вы натерпелись. Вашей волей и волей ваших коллег помыкал человек по фамилии Ландсберг – полагаю, в минуты прояснения вы об этом догадывались. Но всё это в прошлом, Ландсберг обезврежен и нейтрализован. Ваши коллеги оказали сопротивление, их пришлось ликвидировать – признаюсь в этом честно. Если обещаете не чинить нам препятствий, не хвататься за оружие, не пытаться освободить профессора, мы сделаем все возможное, чтобы вы добрались до дома и поскорее обо всем забыли. При этом постепенно вы будете получать информацию о том, что с вами на самом деле происходило последние пятнадцать месяцев. Итак, ваш выбор? Учтите, из всего вашего дружного коллектива вы остались одна…
– Вы так много говорите… – прошептала Ольга. – Знаете, мужчина, может, у меня и не в порядке голова, но я пока еще не дура… Я понимала многое, но не могла сопротивляться, это было сильнее меня… А что касается коллег, то я их не любила – это были не самые лучшие люди в фирме «Барс»… Только Сережка Листовой был хорошим человеком, но он погиб в первый день, его придавило контейнером… Ну как вам объяснить, что не хочу я больше ни с кем воевать? – Она посмотрела ему в глаза, и сердце тоскливо защемило. Прояснилось у женщины в голове после двух усиленных доз седативного и крепкого сна.
– Не надо ничего объяснять, Ольга. – Он протянул ей руку. – Поднимайтесь. Имеется подозрение, что в недалеком будущем эту разбитую калошу под нашими задницами ожидают серьезные испытания…
Она шаталась, хваталась за стену – и куда подевалась дикая грациозная кошка, уложившая нескольких мужчин? Что сломалось в ней? А Глебу было крайне неловко. Он мог убить эту женщину несколько часов назад и сумел бы после этого договориться с совестью. А теперь, когда она шаталась перед ним, растерянно косилась через плечо, спрашивала, правильно ли она идет, он был не в своей тарелке, испытывал противоречивые чувства. Ольга первой вылезла на полубак, прошла на четвереньках несколько шагов, завалилась, как кошка, у которой проблемы с координацией, потрясенно уставилась на серое небо – как будто за три часа оно стало другим.
– Подождите, Глеб, я полежу минутку, хорошо?.. – Она с усилием разжимала омертвевшие губы, но в глазах уже поигрывал синий проблесковый маячок. – Я не понимаю, что происходит, голова сильно кружится… Но если вам некогда, если я вас сильно задерживаю, вы всегда можете меня пристрелить…
Имелось сильное подозрение, что под сумрачным небом Тихого океана происходит рождение нового человека. Когда они добрались до палубы и Ольга уставилась потрясенными глазами на связанного профессора с кляпом во рту, подозрение усилилось. Он трубно замычал, когда ее увидел, принялся извиваться, воспаленные глаза полезли из орбит, а она попятилась, сжала губы, смотрела на него пронзительно, неприязненно, не сказала ни слова и отвернулась. Ландсберг завыл, закатил глаза и принялся колотиться головой о борт – с нервами у человека были проблемы.
Платон возился в нескольких шагах в груде металлолома, выкопал оттуда наполовину сгнивший брезентовый мешок и критически его разглядывал. Тело Райдера куда-то пропало – имелось подозрение, что Платон перевалил его через борт, но… как-то не хотелось об этом спрашивать.
– Так и медитирует головой об стену? – осведомился Глеб, кивая на Ландсберга.
– Ага, – кивнул Платон, – развлекает тут меня, песни исполняет. Слушай, Глеб, я больше не могу любоваться на этого упыря, он меня бесит, давай его закроем, ладно? – И с ухмылкой старого иезуита он пристроился рядом с пленником на коленях и, что-то ласково приговаривая, принялся натягивать на голову мешок. Ландсберг сопротивлялся, но его мнение никого не интересовало. Получилось неплохо – во всяком случае, появилась возможность не смотреть на его неприятную физиономию.
– Оставляй, – кивнул Глеб, – удачное решение.
– А это что за кот в мешке? – первым делом вопросил Никита, выступающий в авангарде навьюченной процессии. – Ах да, точно… – Они с Крамером тащили лишь оружие, а все остальное, включая ворохи одежд, доверили «отдохнувшим» Даше и Котову. Гражданские были мрачны и безропотны, волокли спецназовские пожитки, исподлобья глядя по сторонам. Даша сильно осунулась, почернела – возможно, она выглядела лучше, чем Ольга, но это была уже не та женщина, которую принял на борт вертолет Военно-морских сил России. Увидев человека в мешке, она потемнела еще больше, потрясенно покачала головой. Сбросила на палубу опостылевшую ношу и принялась с жалостью разглядывать собственные ладони. Линии на ладонях, по-видимому, говорили о том, что пора помыть руки. Потом она подняла голову и с суеверным страхом уставилась на незнакомую женщину, назойливо напоминающую смерть. Ольга отвернулась, устроилась под бортом и закрыла голову. Котов не знал, куда себя деть, он мялся, как бедный родственник, испуганно косился то на голых спецназовцев, то на Ольгу, то на мужика в мешке, который тоже не находил себе покоя. Вокруг было столько всего интересного…
Мужчины торопливо одевались – а женщины судорожно прятали глаза и отворачивались.
– Хорошо, что одежду у двери сложили, – бормотал Никита. – Вода уже поднялась – еще немного, и нам пришлось бы нырять, чтобы ее найти… Юрка, блин, ты зачем мой носок свистнул?
– Да не брал я твой носок, – огрызался Крамер.
– Но они же разные! – недоумевал Никита, созерцая единственную оставшуюся на палубе пару.
– И все-таки они вместе, – хихикал Платон, торопливо натягивая бутсы. – Поздравляю, Никита, тебе жена подсунула разные носки.
– Да нет у меня жены! – возмущался Никита.
Спецназовцы потешались, Даша хваталась за горло, сдерживая рвоту. Котов так и не выяснил, куда себя деть. Ольга отняла руки от лица, вскинула голову к небу. Землистая кожа начинала румяниться, но это был не повод вручить ей зеркало. Мычал и бился пятками о палубу Ландсберг…
– Позвольте минуточку внимания, господа, – откашлявшись, сказал Глеб. – Все подходим к борту, не стесняемся, сбрасывать никого не будем. Господину Ландсбергу можно не подходить… – Он дождался, пока все соберутся, продолжал: – Проклятая судьба свела нас на этой палубе. По аналогии с носками нашего коллеги, мы такие разные, но мы вместе. И придется с этим безобразием какое-то время мириться. Боевые действия, если кто еще не понял, закончились, но впереди нас поджидают не менее интересные события. Судно тонет – думаю, все почувствовали? Но начинает это делать не с головы, а с кормы, так что время у нас есть. А теперь обратите внимание на море, а особенно на группу скалистых островов, пересекающих наш путь по траверзу…
Он сделал паузу, чтобы те, кто еще не прочувствовал, поскорее это сделали. Острова приближались, уверенно выплывали из сизой дымки – бесформенные кучки с шапками хвойных лесов. До ближайшего из них оставалось не больше трех миль. Он покачивался слева, уже просматривались глинистые откосы на берегу, несколько сползших в бездну деревьев, нагромождения камней на правой стороне. Этот остров «Альба Майер» должна была оставить по левому борту, но в дымке уже прочерчивались следующие – угловатые, с торчащими в небо остроконечными зазубренными скалами. Заволновалась Даша, прижала руки к груди, растерянно посмотрела на Глеба – словно он тут самый главный рулевой. Напористо задышала Ольга, подалась вперед, схватившись за борт. Заскрипело что-то глуховато под ногами, задрожала палуба, люди втянули головы в плечи… Увеличивался крен, и контейнеры на нижних палубах начинали перемещаться под действием силы тяжести. В горле пересохло: страшно представить, что начнется, когда они все собьются в кучу и возрастет давление на корму! Но Глеб не подал вида, что облезает от страха, продолжал свой размеренный монолог:
Он сделал паузу, чтобы те, кто еще не прочувствовал, поскорее это сделали. Острова приближались, уверенно выплывали из сизой дымки – бесформенные кучки с шапками хвойных лесов. До ближайшего из них оставалось не больше трех миль. Он покачивался слева, уже просматривались глинистые откосы на берегу, несколько сползших в бездну деревьев, нагромождения камней на правой стороне. Этот остров «Альба Майер» должна была оставить по левому борту, но в дымке уже прочерчивались следующие – угловатые, с торчащими в небо остроконечными зазубренными скалами. Заволновалась Даша, прижала руки к груди, растерянно посмотрела на Глеба – словно он тут самый главный рулевой. Напористо задышала Ольга, подалась вперед, схватившись за борт. Заскрипело что-то глуховато под ногами, задрожала палуба, люди втянули головы в плечи… Увеличивался крен, и контейнеры на нижних палубах начинали перемещаться под действием силы тяжести. В горле пересохло: страшно представить, что начнется, когда они все собьются в кучу и возрастет давление на корму! Но Глеб не подал вида, что облезает от страха, продолжал свой размеренный монолог:
– Все обратили внимание на группу скалистых островов? Боюсь, наше плавание подходит к концу, господа. Либо мы утонем, либо нас вынесет на сушу и мы разобьемся о камни, причем второе предпочтительнее, хотя тоже не подарок. Будем, как Наполеон, – до конца жизни отдыхать на острове. Что произойдет раньше, мы просчитать не можем – я имею в виду, потонем или разобьемся о камни. А посему предлагаю не сидеть без дела, а немедленно заняться постройкой плота – благо в надстройке имеется хлам, в том числе древесный, и нет никакого дефицита в канатах и тросах. Как только судно начнет скрываться под водой, мы переберемся на плот и будем терпеливо ждать…
– Так не получится, Глеб, – обмякшим голосом сказала Ольга, и все воззрились на нее с немым изумлением. – Нас засосет в воронку…
– Женщина, вы явно пересмотрели «Титаник», – внезапно раздраженно, с непонятно чем мотивированной злостью вымолвила Даша, и все воззрились теперь на Дашу. – Вы тут самая умная, вы больше всех разбираетесь в процессе затопления судов? Да вы посмотрите на себя, – последняя фраза была ненужной, – вами только зеркало пугать…
– Вы сами немногим лучше… – угрюмо вперилась в нее Ольга. – И ведете себя так… словно у вас пятый размер груди! К вашему сведению, женщина, несколько часов назад я держала вас на мушке – вы забрались под контейнер и плакали, когда повсюду стреляли. Могла бы выстрелить, но… почему-то не выстрелила. А теперь жалею…
Даша побледнела, закашлялась. Ухмылялись спецназовцы. Смущенно отворачивался Котов.
– Выходит, это она убила вашего коллегу… – злобно выстрелила Даша в Ольгу пальцем.
– Неправда… – Лицо охранницы от возмущения перекосилось, и снова она надела маску покойницы с трехмесячным стажем. – Тот, кто это сделал, был сразу убит, у вас девичья память, женщина! И ранила его не я!
– Дорогие дамы, мы очень рады, что вы нашли общие темы и в скором времени подружитесь, – перебил Глеб. – Если вы кончили выяснять отношения, то, пожалуйста, заткнитесь. Возможно, вы правы насчет воронки, Ольга, но, боюсь, что другого выхода у нас нет.
– А мне вот кажется, что есть, – вздохнула Ольга. – В кают-компании во встроенном шкафу, если его еще не разбомбили, вы можете найти спущенную надувную лодку. Там же находятся весла и ручной насос. Посудина небольшая, но восемь человек должна вместить. Главное – подгадать момент, когда контейнеровоз еще не полностью уйдет под воду…
– Ольга, вы сущий ангел… – восхитился Глеб. – Кто бы мог подумать, что здесь имеется лодка…
– Ни хрена себе ангел, – прошептал, отворачиваясь, Котов. – Хотел бы я тогда посмотреть на черта…
– В этом нет ничего сверхъестественного, – пробормотала женщина, печально глянув на Котова. – Помимо этой лодки, на палубе были закреплены несколько спасательных шлюпок – но, к сожалению, их смыло волной. Я помню, как Райдер однажды напился до зеленых человечков… – Ее глаза опять затуманили воспоминания. – Он порывался ее надуть, уплыть в открытое море, кричал, что не может больше этого выносить, стрелял в потолок… – Мысль оборвалась, женщина замолчала – казалось, забыла, о чем говорила мгновение назад.
И снова – душераздирающий скрежет под ногами, грозный треск – похоже, переломился один из межпалубных пандусов, и крупная дрожь прошла по судну. Люди застыли в оцепенении, сжираемые страхом, – хуже нет, когда не знаешь, что может произойти в следующий миг. И ты уже не способен повлиять на ситуацию…
И в этот подвешенный момент вновь заговорила Ольга. Она сказала это буднично, как бы между прочим, как о самом заурядном явлении:
– Дом по морю плывет…
Не сразу отложилось в голове – все сказанное воспринималось с задержкой. Глеб медленно повернул голову. Ольга стояла на краю палубы, белая, как моль, с глубоко запавшими глазами на костлявом лице, в котором практически отсутствовали щеки, но смотрела при этом в другую сторону.
– Что вы сказали, Ольга? – Глеб пытался сосредоточиться на ее словах, отбросить постороннее. Было что-то неправильное в ее словах. Как бы даже детское. То ли из Даниила Хармса, то ли из Самуила Маршака. Не сочетались в нормальной жизни эти слова.
– Что вы сказали, Ольга? – Он начал растирать ладонью замороченный лоб.
– Дом по морю плывет… – бесцветным голосом повторила Ольга.
– Сбрендила тетка, – презрительно фыркнула Даша.
Самым логичным было бы обернуться и все увидеть своими глазами. Глеб так и сделал. Повернулись и остальные.
В нескольких кабельтовых от левого борта «Альбы Майер» на волнах покачивался дом… Самый обыкновенный одноэтажный дом с небольшими окнами, плоской крышей с обломками спутниковой антенны и невзыскательным козырьком без узора чуть ниже кровельного листа. На уровне «ватерлинии» выступал небольшой фундамент, сложенный, похоже, из деревянного бруса. В доме имелось покосившееся крыльцо – впрочем, половина его была затоплена водой, – входная дверь, намертво вросшая в дверную раму и, похоже, запертая на ключ. Стекла в оконных рамах отсутствовали, но просматривались раздвинутые жалюзи, закрепленные изнутри, и даже что-то похожее на шторки. Дом заметно перекосился, держался на плаву – благодаря деревянному цоколю, и вся эта плавучая конструкция смотрелась предельно сюрреалистически. Видит Бог, если бы все присутствующие в данный момент не видели то же, что видел Глеб, имелся бы отличный повод заглянуть в свободный денек к психотерапевту…
Он мог поклясться, что полчаса назад ничего такого на горизонте не было! Подобно тому как небо наполняют в разных плоскостях воздушные потоки, так и в океане имеются локальные течения, независимые от соседей. С какого-то времени этот дом плыл параллельно курсу «Альбы Майер» и, похоже, имел равные с ней шансы оказаться на одном из ближайших островов…
– Охренеть… – выразил общее мнение Никита. – Люди, это реально дом. Он сошел с ума…
– У него проблемы, – согласился Платон.
– Ой, мамочка дорогая… – сказала Даша и как-то виновато покосилась на неподвижную Ольгу – возможно, эта тетка не настолько уж и сбрендила… – Послушайте… – Она запнулась. – Там кто-то живет?
– Да вроде свет не горит, – пробормотал Крамер, – телевизор не работает…
– О боже, какой маразм… – схватился за голову Котов. – Кто мне объяснит наконец, что здесь происходит? Это невыносимый театр абсурда…
– А вы только сейчас об этом догадались? – удивился Глеб. – Могу вам сказать больше, Котов: пока это только цветочки, и на сцене театра еще не все готово к представлению. Вы подождите, скоро начнется самое интересное…
– Ты бы не каркал, что ли, – проворчал Крамер.
– Я не каркаю, – засмеялся Глеб, – я констатирую. Ольга, – он повернулся к женщине, которая стояла, окаменев, и слезящимися глазами смотрела на плавучий дом, – спешу развеять ваши страхи – вы видите именно то, что видите. Гигантская волна, которая пятнадцать месяцев назад ударила в «Альбу Майер», была следствием сильнейшего землетрясения в ста тридцати километрах от японского острова Хонсю. Ваше судно просто унесло в океан. С другой же стороны от эпицентра на берега нескольких префектур обрушилось «нежное полуденное» цунами огромной силы. Были уничтожены – буквально смыты с лица земли – несколько городов, получила повреждения атомная станция Фукусима. Погибли тысячи людей. Волны смывали и уносили в океан дома, машины, эстакады. Никто не знает, какими течениями носило ваш контейнеровоз, но его появление у берегов Америки происходит в то же время, когда первая волна японского мусора, переплывшая океан, также подходит к американским берегам. В сущности, ничего удивительного, что одно из легких зданий – могу поклясться, оно сложено из гипсокартона – плывет и ничего ему не делается.