По-прежнему сжимая в руке пистолет, он выскочил во двор и тут же услышал:
– Стоять на месте, руки за голову, стреляем без предупреждения!
От «Нивы» и «семерки» к нему бежали какие-то люди. «Засада», – промелькнуло в голове Раида, но вот к этому сознание бывшего боевика было не готово. Вскинув пистолет, он сделал неожиданный поворот на сто восемьдесят градусов, остервенело нажимая на спусковой крючок. В секунду расстреляв оставшиеся патроны, чеченец сорвался с места и, петляя как заяц, бросился в сторону трансформаторной будки.
За его спиной прозвучал один выстрел, затем другой, потом началась настоящая канонада. Нырнув под натянутую стальную ограду, Раид сообразил, что стреляют не в него. Кто-то посторонний включился в общее веселье, и не исключено, что это был любовник Карины – вместо смерти он дарил вайнаху шанс на жизнь.
«Все, к шайтану этот город, – оказавшись на улице, Раид, не оглядываясь, зашагал туда, где оставил свою машину. Он уже понял, кто устроил на него засаду. – Раз они вышли на Карину, то вскоре выйдут на дачу. Бежать нужно сейчас…»
Глава 10 Закон кулака
Карина действительно оказалась суперженщиной. Высокая, стройная, с нежно-кофейной кожей, большими миндалевидными глазами под крутыми дугами смолянистых бровей. Лицо обрамляли длинные прямые волосы цвета воронова крыла, аккуратно откинутые за плечи.
Фигура молодой женщины заставила бы Наоми Кэмпбелл в ближайшем туалете перегрызть себе вены. Но Карина не имела никакого отношения к модельному бизнесу, скромно трудясь искусствоведом в одном из небольших светских журналов. У нее была отдельная двухкомнатная квартира в панельном доме постройки времен застоя, доставшаяся от родителей – бродяг-романтиков геологоразведки. Родители погибли в Бурятии в авиакатастрофе в девяностом году, а в девяносто третьем погиб муж, Вартан, талантливый журналист, по зову сердца поехавший воевать за Нагорный Карабах. С тех пор официально Карина проживала одна.
Все это Глеб узнал из телефонного разговора с Диспетчером. Невидимый собеседник в этот раз так расстарался, что не только по номеру телефона раздобыл адрес, но и через своих информаторов навел справки о личной жизни женщины. Все это значительно упрощало процедуру знакомства.
Поводом же для знакомства стала фальшивая краснокожая «корочка» сотрудника ФСБ, полученная от Кутепова вместе с револьвером.
– Ух ты, – искренне удивилась молодая женщина, окинув сыщика оценивающим взглядом. И, как отметил про себя Кольцов, его фактура была воспринята благосклонно. – И чем же скромная фигура искусствоведа заинтересовала всемогущий департамент государственной безопасности?
– Как обычно, – мягко улыбнулся Глеб, – все начинается с неразборчивых знакомств.
Лицо Карины окаменело мгновенно, в глазах сверкнул металл, холодным тоном она спросила:
– Вы хотите, чтобы я донесла на кого-то из своих друзей?
– Ни в коем случае, – в притворном ужасе отшатнулся частный детектив. – Сейчас не времена СССР, когда шла охота на инакомыслящих. И тем более диссиденты никогда не были моим профилем, исключительно криминал. Мы с вами немного побеседуем, а там уж вы сами решите, стоит что-то мне сообщать или нет.
Несмотря на длинную тираду, искусствовед довольно лояльно отнеслась к сыщику.
– Ну хорошо, – немного подумав, наконец согласилась Карина. Безразличным взглядом окинула темный, мрачный двор с голыми деревьями, зябко передернула плечами: – Ну что же на холоде разговаривать, проходите в квартиру. Будем пить чай.
– С удовольствием, – покорно кивнул головой детектив и поплелся вслед за женщиной.
В стандартной квартире царил застоялый дух советской интеллигенции. Повсюду полки с книгами, картины в дешевых рамках оказались не менее дешевыми копиями знаменитых полотен. Но опытный взгляд сыщика выхватил и оригинальные, то бишь парочку самодеятельных акварелей. «Видимо, кто-то из семьи пытался себя пробовать в художественном амплуа». Кроме живописи обнаружил Кольцов и парочку фотографических портретов. Из гостиной на него смотрел Есенин с трубкой, а в прихожей дразнился Эйнштейн, высунув язык.
– Здесь оставьте обувь, – указала хозяйка квартиры на пару некогда кожаных изделий, от времени напоминавших двух такс, попавших под самосвал.
Глеб послушно снял куртку, пристроил на вешалке, стащил полуботинки и сунул ступни внутрь того, что было названо тапочками.
Карина сняла дубленку и осталась в длинном и строгом темно-сером платье, выгодно подчеркивающем талию, округлость бедер и высокий рельеф груди.
– Проходите в комнату, а я сварю нам кофе, – проговорила женщина и удалилась, двигаясь грациозно, как пантера, вышедшая на охоту. Глядя ей вслед, Кольцов хищно сощурился. Звери одной породы чувствуют друг друга на расстоянии…
В гостиной, кроме полок с книгами, картин и пары допотопных продавленных кресел вкупе с журнальным столиком, примостившихся с противоположной стороны у стены, стоял старый лакированный сервант советских времен. Но вместо привычного для глаза хрусталя на стеклянных полках хозяйка разложила разноцветные куски горных пород, видимо, оставшиеся как память о погибших родителях.
Вопреки ожиданиям, фотографий родных Глеб нигде не увидел. Боль потери женщина носила глубоко в душе. Психодинамический портрет разрабатываемой личности получался путаным, женщина могла оказаться как экстремальной авантюристкой, готовой без раздумий влезть в любую заваруху, так и узконаправленной библиотечной крысой со своими маленькими тайными радостями. И то и другое чревато для предстоящего разговора. «Чего доброго, окажется еще молодогвардейкой, спасающей чеченского героя-пионера. Попробуй потом докажи, что фишка вовсе не в борьбе маленького, но гордого народа».
– Вас камни навели на философские размышления? – За спиной раздался голос хозяйки квартиры. Глеб отошел от серванта. Карина, держа в левой руке поднос с кофейными приборами, правой расставляла их на столике.
– Камни напомнили горы, – усаживаясь в кресло, вздохнул Кольцов. – Афганистана, Нагорного Карабаха.
На мгновение замерев, женщина посмотрела на него исподлобья и тихо спросила:
– А вы там были?
– Был, – кивнул Глеб, – пришлось побывать в восьмидесятых годах в жарких горах Афганистана, выполнял интернациональный долг. В девяностом в Нагорном Карабахе пытался восстановить конституционный порядок Страны Советов. Но через год СССР развалился, и нас оттуда вышвырнули, как паршивых собак.
О Карабахе сыщик специально упомянул, зная, что у будущей собеседницы там погиб муж, воевавший добровольцем. Это его признание должно было сделать их если не роднее, то, по крайней мере, более открытыми.
Карина уселась на краешек кресла напротив сыщика, на ее лице он не смог разглядеть ни малейшего намека на печаль. Эта женщина умела владеть своими чувствами.
Подняв чашечку с ароматным напитком, сделала небольшой глоток и с улыбкой спросила:
– Так о чем вы хотели со мной побеседовать, старший оперуполномоченный?
Глеб пригубил свою чашку, потом восхищенно цокнул языком, тем самым отдавая должное хозяйке, и сказал:
– Великолепный кофе, – и тут же, без перехода, добавил: – А поговорить с вами я хотел бы о Раиде Халилове. Вы знакомы с этим молодым человеком?
– С Радиком? – удивленно переспросила женщина. – Конечно, знаю. В чем мальчик провинился? Нарушил паспортный режим или, может, ваше начальство считает, что он переодетый Бен Ладен? Могу заверить вас с полной ответственностью, что он не Бен Ладен, я его видела во всех ракурсах и даже без одежды.
«Веселишься, милая, ну-ну, сейчас я тебе радости еще больше добавлю», – мысленно позлорадствовал сыщик, наблюдая за реакцией собеседницы, а вслух произнес совсем другое:
– Дело чрезвычайно серьезное, Раид Халилов разыскивается за киднеппинг. Кроме того, что он похитил девушку, используя психотропные средства, так еще умудрился стащить важные документы. Это произвело сильный переполох в определенных кругах, и теперь его жизнь зависит от того, как быстро мне удастся найти этого юного абрека.
Улыбка сползла с лица молодой женщины, оливковая кожа стала смертельно бледной.
– Это все правда или обычные методы вашей конторы – подобным образом загонять человека в силки?
Детектив одним глотком допил остывший кофе, осторожно поставил на стол чашечку и произнес, разделяя каждое слово:
– Я вам уже говорил, политика меня не интересует, моя специализация – криминал. И во что бы то ни стало я должен вернуть документы, лишь в этом случае Радик сможет отделаться испугом. Хотя у него вполне серьезно будут выяснять, кто его научил этому гешефту. Но от таких расспросов еще никто не умирал. Если же я не успею, с ним церемониться не станут, но это уже не мой профиль. Вот это и есть настоящая правда.
Карина отставила в сторону чашку и нервным движением вытащила из пачки «Карелии» тонкую сигарету. Закурила и о чем-то задумалась. Глеб не стал ее торопить.
Через несколько минут она заговорила.
– В принципе, чего-то подобного от него я ожидала, – на мгновение вновь замолчала, потом вдруг торопливо воскликнула: – Впрочем, нет, я ожидала, что он будет участвовать в каком-нибудь террористическом акте типа «Норд-Оста» и его убьют. Вы по долгу службы должны знать, что есть такие люди, отмеченные печатью смерти.
– Очень интересно, – без тени иронии проговорил Кольцов, подавшись вперед. – И что, вам доставляло удовольствие иметь дело с потенциальным смертником? Что, какой-то особый кайф заниматься любовью с раковым больным или висельником?
Женщина от этих слов испуганно передернула плечами, потом посмотрела своими большими карими глазами на сыщика и тихо произнесла:
– Это жестоко с вашей стороны. Но если я не отвечу на этот вопрос, то получится, что это правда. Поэтому отвечу. С Радиком мы знакомы немногим меньше года. Вначале я его не замечала, подумаешь, какой-то мальчишка с амбициями. Но он был не столько настырным, сколько внимательным. И когда через полгода женское сердце, дрогнув, уступило, то… – Карина сделала короткую паузу, выразительно посмотрела на Глеба и, неожиданно мягко улыбнувшись, продолжила: – И не пожалела. Раид оказался великолепным и заботливым любовником. Мне даже показалось, что он видит во мне всех возможных женщин.
– То есть? – не понял сыщик.
– Ну, он видит во мне не только любовницу, но и сестру, и даже мать. Всех тех близких, которых он потерял на войне.
– Это что, Эдипов комплекс?
– Эдипов комплекс – это когда сын ревнует отца к своей матери, здесь же совсем другое. Чеченский юноша нашел во мне уют домашней жизни. Только прирожденному абреку это нужно лишь на короткий период, а потом их тянет на подвиги. И снова жди, когда Ланселот соизволит вернуться из очередного «крестового похода». Но, видимо, такова моя карма – притягивать к себе подобных мужчин.
– Значит, есть шанс, что он вновь появится в ваших пенатах, – размышляя вслух, проговорил Кольцов. Глаза вновь хищно прищурились, оглядывая ладную фигуру молодой женщины.
– Вполне может быть, если не нарвется раньше на свою смерть. С моими мужчинами такое случается. – Голос Карины зазвучал похоронным набатом, возможно, в это мгновение вспомнила своего покойного мужа. Смахнув неуловимым движением руки набежавшую слезу, она поднялась и, собрав посуду, молча вышла из комнаты.
Глеб также поднялся из кресла и двинулся следом. Эта женщина буквально излучала флюиды сексуальности, и сыщик не мог им сопротивляться.
Войдя следом за Кариной, он приблизился вплотную и, положив руки на бедра, крепко ее обнял. Женщина резко развернулась, и они оказались лицом к лицу.
Глеба обдало терпким, возбуждающим ароматом французских духов, в своих руках он удерживал трепещущую женскую плоть.
– Ты тоже решил стать моим Ланселотом? – подняв на сыщика глаза, с придыханием, глухим голосом спросила Карина. Незаметно для себя она перешла на «ты» с малознакомым мужчиной. Но искра страсти сильнее обывательских предрассудков, потому что в ней заложен самой матерью-природой первобытный инстинкт продолжения рода.
– Я по жизни Ланселот, – выдохнул Кольцов, чувствуя, как от возбуждения его горло перехватывает спазм.
– Нет, ты не Ланселот, благородный рыцарь Круглого стола. Ты – Аттила, царь варваров, или, на крайний случай, скандинавский викинг-«берсерк», человек-зверь, – возразила Карина и тихо засмеялась, ее пухлые губы призывно приоткрылись, обнажив жемчужные зубы.
Больше подобную пытку Глеб выдерживать был не в силах, он жадно впился своими губами в рот Карины, женщина теснее прильнула к нему всем телом, и руки обвили шею ее нового мужчины.
Страстный поцелуй продлился долго, минуту они не могли издать ни звука.
Рука сыщика скользнула вниз. Ухватив подол платья, он задрал его вверх, затем резким движением сорвал колготки и невесомые трусики, отбрасывая в сторону. Карина послушно подалась назад, опускаясь спиной на кухонный стол, задрала вверх длинные точеные ножки и обвила ступнями шею мужчины. В этой женщине слились воедино Восток и Запад, темпераментная восточная кровь с холодным распутным западным образом жизни. Женщина отдавалась любовнику всеми частицами своего тела, при этом, зажав между зубами ладонь, страстно стонала…
Незаметно новые любовники переместились из кухни в спальню; избавившись от остатков одежды, мужчина и женщина, как и их пращуры, предавались первородному греху.
День сменился вечером, и когда на небе зажглись первые звезды, а на улице фонари, Карина устало откинулась на подушку и тихо вздохнула, потом повернулась лицом к Глебу и нежно поцеловала его в плечо.
– Мне никогда не было так хорошо.
Ничего не ответив, Кольцов самодовольно улыбнулся, ему тоже было хорошо и спокойно. Уж здесь никоим образом не могла появиться вездесущая Натаха.
«Хорошо», – жмурясь, как кот на завалинке, подумал сыщик, с удовольствием потягиваясь, но следом по барабанным перепонкам ударила пронзительная трель дверного звонка. Глеба подбросило, как от удара электрического разряда.
– Кто это?
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Карина. Поднявшись с постели, она набросила на голое тело халат и, завязывая на ходу пояс, направилась к двери.
С тревогой глядя вслед удаляющейся женщине, Кольцов бесшумно скользнул с постели и, обернувшись простыней, сунув ступни в стоптанные кожаные тапочки, пошел следом за Кариной.
Щелкнув замками, Карина отворила дверь, потом сделала шаг назад, прижав руки к груди, прошептала:
– Ты?
Из темного проема лестничной клетки в прихожую шагнул мужской силуэт.
Чтобы дезориентировать или ошеломить незнакомца, Кольцов громко спросил:
– Карина, кто там?
Появившись в прихожей с противоположной стороны, он встретился с незваным гостем взглядом. Лицо юноши имело ярко выраженную кавказскую внешность. Его смуглая кожа в одно мгновение приобрела бордовый оттенок, глаза налились кровью, он резко рванул из кармана правую руку.
Увидев зажатый в руке короткоствольный «макаров», детектив среагировал на опасность мгновенно.
– Держи, – и сильным взмахом ноги отправил лапоть в лицо незнакомца. Выстрел грянул громко, до боли в слуховых перепонках. Глеб даже не глянул, куда попала пуля, он выиграл первое мгновение, и теперь следовало сделать завершающий ход.
Уходя с линии огня, сыщик кувырком перекатился к вешалке, рванул из кармана куртки «Единорог» и, взведя большим пальцем курок, вскинул оружие. Револьвер тем и хорош, что, в отличие от пистолета, не нужно досылать патрон в патронник. Револьвер, если заряжен, всегда готов к бою.
Мушка совместилась с прицельной планкой на переносице кавказца, указательный палец уже совершал холостой ход спускового крючка, когда в мозгу Кольцова, как на экране компьютера, возникло лицо Раида Халилова. Рука дрогнула, и пуля, выпущенная из «Единорога», пролетела возле уха абрека…
Чеченец сорвался с места и со всех ног бросился вниз. Сыщик кинулся в обратную сторону, в спальню. Лихорадочно на голое тело натянул свитер, джинсы, на ходу сунул ноги в полуботинки и, не обращая внимания на замершую от ужаса Карину, выскочил на лестничную клетку…
Во дворе уже гремели пистолетные выстрелы. Выскочив из подъезда, Глеб успел заметить, как Раид ужом скользнул под забор, ограждающий трансформаторную будку. Вслед за ним бежали неясные тени.
Опытный глаз бывалого контрразведчика в одно мгновение охватил панораму двора. Вскинув револьвер, он дважды выстрелил в «Ниву», потом пальнул над головами преследователей, и еще две пули достались «семерке».
Преследователи рухнули на землю, готовясь открыть ответный огонь. Кольцов нырнул обратно в подъезд, в этот момент с улицы донесся вой милицейской сирены…
Выслушав доклад Ван Ю Ву, Джон Лонг на мгновение задумался, потом быстро заговорил:
– Видимо, он действительно ас, которого стоило везти в экстренном порядке из Москвы, если за один день отыскал нашего мальчишку. Дальше следить за этим спецом не имеет смысла, раз уж засветились. Поэтому, как только он выйдет из дома, бери его и вези ко мне на беседу. Не будем тянуть крокодила за хвост, поговорим сразу же начистоту. Понял?
– Да, – коротко ответил Ван Ю.
– Жду. – В трубке раздались короткие гудки…
Под подошвами полуботинок поскрипывала ледяная корка. Глеб шел по темному двору, подняв воротник куртки и поглубже засунув руки в карманы. Настроение у сыщика было препаршивейшее, час назад он упустил Раида Халилова, поучаствовал в перестрелке с еще одними охотниками на чеченского абрека. Потом подоспела «кавалерия» в лице доблестной милиции. А когда Глеб, ретировавшись, вернулся в квартиру, Карина уже вышла из ступора и закатила ему настоящую истерику.