- Ну, а что было с вами, с тобой и этим Женей, потом? — Я наконец решилась прервать паузу.
- На следующий вечер я позвонила ему. Взяла трубку мать. Она обозвала меня грязной б…, шлюхой, употребила еще кучу разных эпитетов. Через пару месяцев она перевелась в какой-то другой закрытый город. Попрощаться со мной Женя не зашел и даже не позвонил. И вот тогда я впервые после смерти мамы окончательно поняла, что никому я, по большому счету, в этом мире не нужна. Даже дать себя отыметь у меня и то не получилось! Казалось бы, ну чего проще! Ты же видела меня голой, и не один раз! Ну, не кошмар вроде?! Правда ведь?!
- Ты потрясающая! — поспешила я заверить подругу. — Такой фигуры я вообще нигде, кроме импортных глянцевых журналов, не видела. Я не мужик, конечно, но…
Сибирская Катя была и впрямь изысканно красива. Я бы даже сказала, неотразима. Идеальной формы ноги и попа, узкая талия и небольшие упругие груди с чуть выпирающими коричневатыми сосками. И все это притом, что для светлой шатенки у нее была необычайно смуглая, без единого изъяна кожа. Лицо, тоже очень красивое, даже иконописное, почти всегда излучало ироничное спокойствие.
- Теперь я уже совсем успокоилась. Но тогда мысль о том, что я навсегда останусь никому не нужной девственницей, синим чулком, меня буквально убивала. Муж дипломатши меня спас. Спас во всех отношениях. Слава богу, что он не смог удержаться и взял меня. Я старалась изо всех сил, чтобы он не понял, что я девочка. Я специально не показывала, что мне больно. Я даже пыталась сделать вид, что кончила одновременно с ним. Ты себе не представляешь, как я была счастлива, что так приятно избавилась хотя бы от одной проблемы — от своей невинности. И, счастливая, я уснула, уткнувшись в пахшую дорогим парфюмом мохнатую грудь совсем незнакомого мне человека. Наутро он обнаружил капли крови на постельном белье, понял, что мы с ним сотворили, и страшно запаниковал. «Почему ты мне не сказала? — кричал он мне. — Я виноват перед твоими родителями. Я должен с ними говорить, я должен приносить извинения. Я должен компенсировать!» Старый дурачок! Я пожелала ему подольше не встречаться с моими покойными родителями. Он плакал и причитал, что не может на мне жениться, так как уже женат и его дочь на пять лет старше меня. Я сказала, что мне пора, оделась и пошла к дверям, когда он сунул мне в руки тяжелую картонную коробку. Я спросила, что это, и он ответил, что это лэптоп — портативная версия персонального компьютера. Он сказал, что уж коли я студентка, то мне необходим такой компьютер, а ему только вчера прислали из головного офиса последнюю модель «Dell». Он может пока обойтись старой писишкой, так как через полгода все равно пришлют более новую версию. И знаешь, я этот компьютер взяла! Мне вдруг на удивление понравилась мысль, что я продала себя, просто продала — быстро, весело и очень дорого! Он извинился, что не может дать мне свой домашний телефон, но зато дал рабочий. Я, кстати, пару раз потом пыталась позвонить, но мне не ответили.
Может быть, он специально записал номер с ошибкой? Самое смешное, что это не важно. Провожать он меня не пошел, но дал денег на такси, которых хватило бы, наверное, чтобы доехать до Новосибирска. Внизу меня вместе с моей коробкой поймал тот самый охранник, что дежурил с ночи. Он отвел меня в дежурную комнату и подверг суровому допросу.
- Компьютер отобрал?
Катька усмехнулась и покачала головой.
- Нет. Наоборот, помог очень хорошо его продать. За комиссионные, разумеется. Охранника звали Колей. Кстати, именно он нас вчера сюда привез. Недавно Коля ушел из УПДК, и мы с тех пор работаем вместе. Там вместо него Леха остался. Тот поживее, поконтактнее. Полезный парень. Только он трепло! Ты же слышала!
Я вспомнила мрачноватого немногословного водителя, и у меня слетел с губ неделикатный вопрос:
- Ты с ним спишь?
- С кем? — не поняла Катька.
- Ну, с этим, с бывшим охранником, а теперь…
- С Колей?! Ты с ума сошла?! — Она громко захохотала и неосторожно сбила с разделочного столика на кафельный пол никелированную хлебницу.
На грохот из ремонтируемой комнаты в коридор вылетел раскосый человек в заляпанной синей робе с валиком в руках.
- Сто слусилося, хозяйка? Опять скафтика упала? Помосся нузно? — прокричал он возбужденно.
- Не нузно помосся! — махнула на него рукой Катя. — Шкафчик теперь крепко держится! Домазывайте, доклеивайте все скорее. Через час мебель уже могут привезти.
Я подняла с пола хлебницу и собрала рассыпавшиеся куски батона.
- Где у тебя веник с совком? — спросила я. — Я подмету, куча крошек осталась.
- Да ладно, я сама потом подмету, — ответила Катька, но за веником все-таки встала. — Так ты со мной остаешься?
Я опешила.
- Подожди. Я не поняла. Где я с тобой остаюсь?
Так и не найдя веника, она опять села напротив меня.
- Не понимаю, чего тут непонятного? Я предлагаю тебе остаться со мной в этой квартире и предлагаю вместе жить и работать. Одной мне и неудобно, и не в кайф. Ты мне подходишь.
- Объясни тогда хотя бы, чем ты занимаешься.
- Тем же, чем и все! Я же тебе объясняла. Занимаюсь в точности тем же, что и твой отец. Сейчас возникла большая потребность в персональных компьютерах. Их привозят сюда иностранцы. Привозят специально для продажи. Им это выгодно, потому что за доллар, скажем, сейчас официально дают шесть рублей в банке. Можно на черном рынке, конечно, получить и до двадцати, но это опасно. А можно там у себя в Заграниции купить персоналку за штуку баксов, привезти сюда и продать ее нам минимум за пятьдесят тысяч рублей. То есть коэффициент при этом уже один к пятидесяти. А кооператоры купят такой компьютер у нас тысяч за семьдесят и впарят его какому-нибудь учреждению за сто. В итоге все довольны. Кстати, на комплектующих курс получается еще выше. Я, например, если честно, почему в нашу общагу вонючую вчера ночевать приехала? Туда утром должен был один индус с экономического факультета появиться. У него я постоянно дискеты беру. А на дискетах всяких и на мышках с джойстиками прибыль вообще офигенная.
- А почему тогда учреждения не покупают все это напрямую у иностранцев?
- А потому что учреждения могут платить только безналично, но кооперативы могут снимать эти деньги в банке. Пока, во всяком случае.
Я не унималась со своими вопросами:
- А почему тогда кооператоры сами не покупают у иностранцев? Им что, эти двадцать тысяч лишние?
- У кого есть хорошие каналы, так и поступают. Но, как правило, иностранцы всех незнакомых боятся. Сами они никуда компьютер не повезут и к себе в дом российских дельцов не пустят, поэтому предпочитают продавать дешевле, но безопаснее. И такой разбитной охранник Леша — просто находка. А наша задача — познакомиться с клиентом, сблизиться с ним и с учетом взаимной симпатии получить товар еще дешевле, причем не только от него, но и от его соседей и коллег.
При слове «сблизиться» мне стало не по себе.
- Ты, когда про сближение говоришь, Катька, не проституцией ли часом предлагаешь мне заниматься?
Катька впервые посмотрела на меня очень сердито.
- Проституцией, моя дорогая, на Казанском вокзале старые шлюхи занимаются — за стакан бормотухи в подземном переходе холодный хрен сосут. И на Тверской малолетние посикухи на ветру свои придатки морозят! Я свободна! Пока меня любимый человек под венец не повел, я никому ничего не должна. Да, я пользуюсь тем, что молодая и не уродлива. И девочку из себя не строю. Но за ночь с собой я денег не беру! И в постель с тем, кто мне противен, никогда не лягу! Или ты считаешь, что пьяный трах с пэтэушником после танцев на лестничной клетке — это любовь, а то, что я сплю с первым секретарем испанского посольства, — это б…ство? Да, разумеется, он мне компы не за полтинник, а за тридцатник доставляет. Но поверь мне, я ему не из-за этого дала! Спать одной тоже надоедает! — Катя опять потянулась было за сигаретой, но вдруг отдернула руку, а потом и вовсе с хрустом смяла недавно начатую пачку. — На хер все это курево! Хочу долго оставаться молодой и красивой!
Все, что сказала Сибирская Катя, показалось мнеискренним и разумным. И я задала ей последний вопрос:
Все, что сказала Сибирская Катя, показалось мнеискренним и разумным. И я задала ей последний вопрос:
- Но, входя в твое дело, я должна, наверное, что-то внести в него? У меня же ничего нет! Может, мне еще поработать на обувном лотке и прийти к тебе с деньгами?
Катька снова захохотала.
- Не морочь голову, а? Ты посчитай, сколько лет тебе на лотке на один комп зарабатывать. Сочтемся потом. Твоя задача — обаять наших клиентов настолько, чтобы они нам как можно чаще в кредит отдавали, на реализацию. Хотя бы дня на три-четыре! Неделя — это уже великая победа! В условиях дефицита денежных средств это очень важно. Мне иногда удается.
- Тогда командуй!
- Ты готова выполнять?
Я кивнула.
- Тогда пошли в ванную. Без разговоров!
Пожав плечами, я пошла за ней.
- Скидывай халат и снимай трусы! — велела она.
- Зачем?
- Ты же готова подчиняться!
Ощущая себя полной дурой, я выполнила это странное указание подруги. Та смерила меня оценивающим взглядом с головы до ног, взяла с полки запечатанный бритвенный станок и протянула мне.
- Все просто великолепно! Но вот это мохнатое безобразие, — она указала на треугольник внизу моего живота, — убрать немедленно! Можешь совсем сбрить, можешь маленькую вертикальную полосочку оставить, но такую срамоту теперь не носят!
НАЧАЛО БИЗНЕСА и не только…
Честно говоря, я совершенно не поняла, зачем я нужна Кате, так хорошо устроившейся в прекрасной двухкомнатной кооперативной квартире в центре Москвы. В тот же день она созналась мне, что на самом деле не сняла ее, а купила за три тысячи долларов у семьи, уезжавшей на ПМЖ в Германию. В то время три тысячи долларов казались огромной, просто непредставимой суммой, а приобретение кооперативной квартиры человеком со стороны, то есть в этом кооперативе не состоявшим, было с правовой точки зрения делом мутным. Катьку потом два года таскали по судам, пытаясь оспорить ее право на владение этой недвижимостью. Но она, скопившая заветные три тысячи зеленых за первые полтора месяца своего компьютерного бизнеса, ни минуты не сомневалась в правильности своего решения, и время показало, насколько она была права.
Пока я, следуя приказу подруги, наводила марафет в интимных местах, рабочие покончили с маленькой комнатой. Они ушли, а спустя час была привезена и установлена нехитрая мебель. Катька предупредила меня, что вечером приедут покупатели, которые хотят приобрести для какого-то вычислительного центра пять компьютеров с принтерами, и мы должны приложить максимум усилий для того, чтобы они оставили хоть какой-то задаток и согласились подождать десять дней, пока мы закажем и получим товар. Но говорить им о том, что товара еще нет в Москве, не стоит, так как эти клиенты отличаются крайней жадностью и подозрительностью.
Каково же было мое удивление, когда в одном из появившихся у Катьки клиентов я узнала постоянно бывавшего с нами в походах и порой неделями жившего у нас в квартире родительского приятеля дядю Витю Поплавкова! Помню, это был веселый и безалаберный программист, который вел беспорядочный образ жизни. Он стремительно менял подруг, иногда, впрочем, успевая на какой-нибудь из них жениться. Запомнить его баб не было никакой возможности, да это было и не нужно. Всех их почему-то звали Ленами. При этом те из них, кого я видела, были одинаково неказисты, неопрятны и без перерыва курили. Дядя Витя, никогда не имевший ни своего угла, ни минимальных денег, для придания своему облику хоть какой-то значительности давным-давно отпустил длинную клочковатую бороду и не выпускал из желтых неровных зубов массивной трубки. Вторым человеком был симпатичный парень лет двадцати шести, судя по всему, Витин сын от одной из его давних, незнакомых мне по малолетству Лен.
- Дядя Витя! — воскликнула я непроизвольно, едва они вошли.
Я бросилась было на шею к старому другу моей распавшейся семьи, но он раздраженно отшатнулся от меня.
- Вы знакомы? — спросила нас обоих Катя, проводя визитеров на кухню.
- Условно! — мрачно буркнул Поплавков. — Я видел ее когда-то. А на прошлой неделе ее отец кинул меня на триста гринов.
Сопя, он залез за стол. Только тогда я обратила внимание, что за то время, пока мы не виделись, на его тонкокостном тщедушном тельце вырос большой арбузоподобный живот. Витя уперся взглядом в стол, всем своим видом демонстрируя недовольство и неприязнь. Я поняла, что мое присутствие все испортило. Сын же его, напротив, спокойно и доброжелательно обвел взглядом меня и Катю и, не повышая голоса, обратился к отцу:
- Ну что ты заливаешь, батя?! Никто тебя не кидал. Ты сам принтер с факсом перепутал, когда спецификацию составлял. Или не так?
- Так он же мог заменить!
- Мог, конечно! Но ты его вначале пидором гнойным обозвал. Какие уж тут замены?! Нервы у тебя, батя, ни к черту! Отдохни пока.
Униженный явным неуважением сына, Витя Поплавков вытащил из недр мятых брюк трубку еще большего размера, чем та, которой он манипулировал когда-то, и выложил на стол банку какого-то очень импортного табака и набор блестящих инструментов, приспособленных для техобслуживания этого курительного прибора. В дальнейшей беседе Витя участия не принимал. Не спрашивая ни у кого разрешения, он закурил, окутав нас сизыми облаками табачного дыма. Дым, впрочем, был ароматным и не мерзким. Его сын действительно был несравнимо приятнее, чем папаша. Звали его Игорем. Не сводя с меня заинтересованного взгляда, Игорь рассказал, какие компьютеры им нужны, и некоторое время они с Катькой торговались по поводу цены. Наконец наступил самый щекотливый момент — встал вопрос о предоплате. Внимание Игоря, как я заметила, было сосредоточено не столько на разговоре, сколько на моей груди, выпиравшей из тесноватой для меня Катькиной футболки. Я понимала, что сегодня ему явно не захочется мне отказывать, и встряла в беседу как раз в тот момент, когда Катька собиралась предложить ему заплатить пятидесятипроцентный аванс:
- Я думаю, Игорь, для того, чтобы все быстро и качественно поставили, лучше заплатить все заранее. — Ответом на эту наглость была тишина, но после паузы я продолжила: — Ведь вы уже наверняка получили аванс от ваших клиентов. Эти деньги будут просто лежать у вас без всякого толка. А если мы сможем обеспечить стопроцентное авансирование, то вы получите товар дешевле. Ведь тогда наши продавцы будут иметь достаточно денег, чтобы купить товар, не кредитуясь.
Игорь улыбнулся:
- Не думаю, чтобы вашим фирмачам требовалось кредитование на пять писишек. Это для них не деньги.
- Но мы же у них не одни! — встряла Катька.
Игорь не повернулся в ее сторону, продолжая смотреть на меня.
- И какую же скидку мы получим, если полностью авансируем покупку?
- Минимум пять процентов! — выпалила я.
- Десять! — продолжал улыбаться Игорь.
- Ты нас просто раздеваешь! — воскликнула Катька.
- А это, кстати, идея! — Он засмеялся в голос, хотя и несколько искусственно. — Но не сейчас. Я с папой.
- Что, сын боится конкуренции со стороны отца?! — И Катька кокетливо подмигнула насупленному Вите.
Игорь явно смутился, а Витя напыжился еще больше и принялся усиленно ковыряться в своей трубке какой-то блестящей железкой. Поведение этого человека, в свое время находившего приют и тепло в моем доме, так раздражало меня, что я едко выпалила:
- Нет, Катюха, не волнуйся, ведь среди нас нет ни одной Лены.
Человек, которого я пять лет назад звала еще дядей Витей, трясясь, вскочил со своего места:
- Я думаю, сынок, нам незачем иметь дело с этими базарными торговками!
Не выпуская трубки из зубов, он встал из-за стола и, бесцеремонно оттолкнув Катьку, протиснулся к выходу из кухни. Игорь повернулся всем корпусом и несколько секунд задумчиво смотрел на своего отца. Тот, задрав голову к потолку, нервно пускал из поросших седым волосом ноздрей клубы дыма. Потом Игорь посмотрел на Катьку. Вслед за ней — на меня.
- Я согласен, — тихо проговорил он. — Мы авансируем сделку на сто процентов… Скидки нам не надо…