просто встал в ряды блатного мира.
Прибавьте к ним ссыльнопоселенцев, сосланных сюда чеченцев, балкарцев, немцев, корейцев, азербайджанцев... Их дети тоже не остались в стороне, тоже влились в тогдашний уголовный
конгломерат.
Поверьте, я не в осуждение говорю. Наоборот, их-то, детей ссыльнопоселенцев, я знаю, понимаю и сочувствую. Ведь они, дети ссыльных народов, были поставлены вне закона. Мы, местное население: казахи, русские, украинцы, исконно здесь живущие, - видели в них
предателей, врагов, как нам объясняли власти, и еще удивлялись, что их всех не
порасстреляли, а позволили жить и дышать с нами одним воздухом. Они же отвечали нам
злобой, ненавистью, вызывающим поведением. Как они могли отстоять себя? По-разному. Но
самый легкий путь был - примкнуть к уголовному сословию или самим создать свое
уголовное сословие, кастовое. А мы, в свою очередь, что бы и где бы ни случилось, говорили: это же чеченцы, кругом одни чеченцы. В ответ они, озлобляясь на наветы, еще сильнее
взвинчивали в себе обиду и злобу... Так и крутился этот замкнутый круг, порождая лишь
недобрые чувства.
Таков был лагерно-ссыльный конгломерат, оседавший с тридцатых годов по шестидесятые в
шахтерских, комбинатовских, заводских слободках Караганды, всех этих шанхаях, копаях, нахаловках, мелькомбинатах во главе со знаменитой в тогдашнем уголовном мире
Михайловкой.
Этот длинноватый эмоционально-исторический экскурс понадобился мне для того, чтобы
объяснить, почему Караганда всегда была самым криминогенным городом в Казахстане и
почему сейчас она в фольклоре и на негласной карте наркобизнеса значится как город
плановых .
Бригады, гонцы из России в Караганде могут остановиться, затаиться, спрятаться на время, перевести дух, сменить поезд.
Дорога ведет дальше, к - Астане, новой столице Казахстана. Тоже очень удобный узел. Еще
один выход на Турксиб - через Правлодар. На Барнаул и Новосибирск.
Из Астаны открыта дорога и на запад, через Магнитогорск, Стерлитамак, Уфу.
Но впереди еще - Петропавловск, крупный железнодорожный узел на Транссибе. На востоке
от него - Омск, Новосибирск, Томск. На западе - Челябинск и Екатеринбург, где можно
продать и где купят любую партию товара. Екатеринбург в последние годы стал крупнейшим
центром наркобизнеса в России. А уж если через Екатеринбург добраться до Тюмени, до
нефтяных городов-трущоб, там любой груз можно продать по максимальной цене.
В Самаре, Саратове, Екатеринбурге, в той же Караганде и близлежащих городах никто ничего
не таит и ни от кого не прячется. Пыхнуть дурью - так же обыденно, как выпить кружку
пива.
И то же самое вам скажет любой знающий человек о городах, городках, поселках, гостиницах, пивных и прочих местах Поволжья, Кубани, Ставрополья, всего Северного Кавказа...
Чтобы представить масштабы происходящего, сравните это с уличной торговлей. То есть на
каждом углу, у каждой станции метро… А ведь помимо уличных торговцев солеными
огурцами, носками, вяленой рыбой и сигаретами где-то там есть еще гигантские
супермаркеты, гигантские торговые дома и концерны …
Для справки . Рентабельность наркобизнеса составляет десятки тысяч процентов. Иначе
говоря, рубль, вложенный в наркобизнес, приносит несколько сотен рублей прибыли.
По сведениям МВД СССР, в 1991 году годовой оборот наркобизнеса составлял 40 000 000 000
(сорок миллиардов) рублей. Легко представить себе, что это такое, если знать: весь бюджет
Советского Союза тогда составлял пятьсот миллиардов рублей, то есть вся страна, условно
говоря, была богаче наркомафии всего лишь в двенадцать раз
Сейчас информации по странам СНГ практически нет. Возросшая в десятки раз активность
наркобизнеса также не поддается учету.
В России наркотиками промышляют почти пять тысяч преступных групп. Только за полгода в
Москве выявлено 677 подпольных лабораторий. Продажу наркотиков в Москве ведут 20
тысяч распространителей.
Объяснения
С первых же месяцев после выхода книги в газетах, журналах и до сих пор идут письма, звонки, вопросы. Из вопросов я бы выделил три главных. Не по значимости, а по тому, что
задавались чаще других. Первый: как мне удалось проникнуть в тот наркоманский мир?
Второй: почему меня не тронула наркомафия? И третий: верна ли статистика, которую я
привел, верно ли заключение экспертов, что в ближайшие годы счет больных наркоманией
пойдет на десятки миллионов?
Два первых вопроса очень интересны тем, что отражают полное неведение людей обычных, нормальных, в том, что касается наркомании вообще. Им представляется, что мир
наркоманов - что-то бесконечно далекое от них, некое неприступное сообщество.
Увы, это не так. Друзьям и знакомым, которые удивлялись, я говорил: берите побольше денег, и идемте на Даниловский рынок - возьмем там все, от опийного мака до винта . А найдутся
деньги, чтобы еще и девочек угостить, так нас и в притон поведут - свои люди!
Неужели так просто? - удивлялись друзья.
Увы, это так. В главе «Дорога» я уже рассказывал о Караганде. Приведу еще один
карагандинский пример. Просыпаюсь утром в затрапезной карагандинской гостинице, голова
трещит с похмелья и с перекура. Накануне провел вечер с местными анашистами, в одном
поселочке. С ними можно пить в компании, это совмещается. А вот с теми, кто сидит на игле, кто колется, - опасно. Они этого на дух не выносят. Для них алкоголь - грязный кайф, бычья
тяга... Спускаюсь в буфет, беру супчик, страдаю над ним. За соседним столом - четверо
мужиков. И один из них смотрит на меня в упор. Лицо такое коричнево-черное, одутловатое
- явный анашист, плановой. Подходит ко мне, подает полстакана водки: «Выпей, земеля, а то
я вижу - тяжко тебе». Я, естественно, благодарю, выпиваю, завязывается разговор. Потом
поднимаемся ко мне в номер, у меня там было... И вот мы уже кореша... Узнав, что я еду из
Чуйской долины, сразу же спрашивает: "Братан, пых есть? Пых везешь?" Видите, как просто.
А что касается мафии, то она ко мне и к моей книге имеет опосредованное отношение. Я и
взялся-то писать «исповеди наркоманов» от злости, из чувства протеста... Как только дали
нам свободу, разрешили писать и говорить что хочется, так все материалы газет и ТВ, касающиеся наркомании, свелись к одному - к информации о килограммах героина, задержанных на таможне, о наших доблестных пограничниках и тому подобном. Получилась
какая-то нелепая игра в «сыщики-разбойники»! До сих пор играем! А суть же в другом - в
том, чтобы рассказать мальчишкам, какая это страшная пагуба. Что я и пытаюсь сделать.
А о мафии у нас сегодня знают все. Известны каналы, маршруты транспортировки, никакой
тайны здесь нет. Встретился я в той поездке, совершенно случайно, с одним крупным
московским бизнесменом. Мы и раньше друг о друге слышали, а тут встретились, да еще где!
Узнав, чем я занимаюсь, он вдруг разговорился, проявил удивительную осведомленность.
Оказывается, они, большие люди бизнеса, прежде чем устанавливать связь с другими
концернами, провели разведку и узнали: в основе капитала многих из этих «концернов»
лежат деньги наркомафии. И вообще, мол, он точно знает, что весь наркобизнес в СНГ
контролируют пять «семей» в пяти городах... Тут я сделал какой-то протестующий жест, и он
тоже опомнился, прервался. Посмотрели мы друг на друга и почти в один голос сказали:
«Давай не будем об этом. Это не наше с тобой дело...»
В общем, старался держаться подальше. Хотя, конечно, кое-какие переживания были, однажды на этой почве слегка свихнулся. Как-то перелетал из одного города в другой и вдруг
в аэропорту на контроле при посадке слышу: «А вот и он...» Я так и обмер. Все, думаю, засекли, ведут. Допрыгался, голубчик, дообщался, приняли за какого-нибудь тайного опера и
теперь ведут , а потом пришибут где-нибудь по дороге из аэропорта. Сижу в самолете, трясусь, глазами зыркаю: вон тот, который дремлет, прикрывшись газетой, притворяется или
следит? А вон тот, что все время оглядывается?.. Который из них? Кресло мое было в конце
салона, а напротив, через проход, пустое кресло. Перед посадкой на него села стюардесса и
задремала. А у меня одна мысль: неужели она? Конечно, что может быть удобнее: использовать летчиков и стюардесс для провоза наркотиков, они же никакого контроля не
проходят...
В аэропорту посадки озираюсь, стараюсь держаться поближе к людям. Втиснулся в тот
автобус, который забит народом погуще. До гостиницы доехал нормально. Переночевал. А
утром, лежа в постели, осмысливая, вдруг сообразил! Да ведь там, на контроле, обо мне
утром, лежа в постели, осмысливая, вдруг сообразил! Да ведь там, на контроле, обо мне
сказали: «А вот и он» - потому что я опоздал, я был последним пассажиром на регистрации!
А я Бог знает что навообразил. В общем, психоз. Кому я сто лет нужен…
И последний вопрос: верен ли прогноз экспертов, что счет наркоманам скоро пойдет на
десятки миллионов?
Этот вопрос - особый. И потому ответ на него я выделю в отдельную главу.
Конец света
Сегодня в стране как минимум (!) 5 миллионов наркоманов. Откуда эта цифра и почему "как
минимум"? По данным министерства здравоохранения, на апрель 2004 года
зарегистрировано 500 тысяч больных. Международная практика показывает, что для
получения реальной картины количество зарегистрированных надо умножать на семь. Для
Роcсии же введен особый поправочный коэффицент - "10". Иными словами - 5 миллионов.
Но, по данным того же минздрава, 60 процентов наркоманов составляют люди от 18 до 30 лет.
То есть вполне взрослое население. А ведь у нас еще 4 миллиона беспризорников-малолеток.
И они сплошь и рядом пробавляются наркотой.
На апрель 2004 года в России зарегистрировано также 275 тысяч человек, зараженных
СПИДом. При введении поправочного коэффициента "7" - а некоторые эксперты и здесь
настаивают на коэффициенте "10" - получаем 2 миллиона. Россия и Украина занимают первое
место в мире по темпам роста ВИЧ-инфицированных. Прибавьте к ним 1 миллион
зараженных вирусным гепатитом, что чаще всего происходит при внутривенном вливании.
Сопоставление всех этих данных заставляет серьезно задуматься об исходных цифрах и
реальном количестве наркоманов в стране.
И тем не менее остановимся на цифре 5 миллионов. Это - 3,6 процента всего населения. А по
международным медицинским расчетам, если процент наркоманов в каком-либо
этносе превышает цифру "7", начинается процесс вырождения нации.
И здесь для нас важна не столько абсолютная цифра, сколько динамика. Идет прирост или
нет? По официальным данным, в 2003 году зарегистрированных наркоманов в стране стало
больше на 25 тысяч человек. То есть реально - на 250 тысяч?
Курение анаши-марихуаны во дворах, на пришкольных пустырях, в подвалах, на чердаках
давно уже стало признаком доблести и геройства. И даже тот, кто не хочет, вынужден, чтобы
не прослыть слабаком, трусом и вообще - не стать изгоем. Если наши дети говорили между
собой о кино, футболе, рок-музыке, то нынешние мальчишки и девчонки - о тяге, приходе, кайфе. Это не значит, что все они обязательно курят и колются. Но они говорят об этом.
Создалась культурная атмосфера. Аура. Моя редакторша, напуганная публикациями в прессе, решила поговорить с десятилетней внучкой о вреде наркотиков - и услышала в ответ: «Да что
ты, бабушка, ты ничего не понимаешь! Наркотики - это же круто!»
Сегодня подростков еще можно разделить на тех, кто пробовал наркотики, и тех, кто не
пробовал. Завтра такое разделение станет невозможным: придет первое поколение, целиком
и полностью выросшие в наркосреде и наркокультуре. А за ним - последующие.
А мы же тем временем пытаемся объяснить происходящее внешними причинами и
влияниями. Так нам легче. Мол, в Москве наркотики сильно распространены, потому что
столица. Калининград - тлетворное влияние близкого Запада, морской порт к тому же…
Саратов и Самара - потому что на границе с Казахстаном, на наркотрассе из Центральной
Азии. Даже белорусскому Светлогорску, где все молодые люди от 15 до 30 лет употребляли
наркотики - нашли объяснение. Мол, город химиков… А чем тогда объяснить вспышку в
Твери? Ни моря, ни Азии, ни Запада, ни химии. А между тем Тверь выходит на одно из
первых мест в России по заболеваемости СПИДом и употреблению наркотиков. Такое же
положение в Костроме…
Пора осознать, что причины тут глубоко внутренние. А вспышки возникают иногда стихийно, по принципу "куда ветер дунет".
И что же теперь делать? - спросит испуганный читатель. Увы, отдельный человек на такие
вопросы не отвечает - на такие вопросы отвечает общество.
А отдельный человек... Вот, например, бывший главный нарколог страны, с которым я долго
беседовал, человек профессиональный, реально видящий ситуацию, уповает на... инстинкт
самосохранения нации. Должен же он сработать!
Это - такой масштабный взгляд.
А я же уповаю на эту книжку. Уповаю на то, что каждый пацан задумается, узнав, что с ним
будет. " Все закладывается в детстве: и система ценностей, и система запретов, страхов,
- написал в своем отзыве Сергей Владимирович Михалков. - Книга дает жизненно важные
ориентиры: плохо, нельзя, опасно, страшно. С чтением каждой исповеди в душу подростка
вползают страх, ужас и омерзение. А это главные чувства, охраняющие человека".
Не буду здесь приводить частных примеров, писем - о силе ее воздействия вы сами узнаете, дав ее прочитать своим детям. Но не могу не сказать о социальном эксперименте, который
провела сама жизнь. Мой племянник принес эту книгу своим однокурсникам еще в
журнальных вариантах. Четыре года прошло - а в их группе нет ни одного наркомана!
Я понимаю, что мне никто не поверит. Не может быть, чтобы на четвертом курсе , да еще в
Москве, где в институтах после лекций шприцы-инсулинки с задних рядов выметают
вениками, в группе не было не то чтобы ни одного, а целой стайки, наглой, сплоченной, высокомерной. Ну не может такого быть!
Однако ж это правда.
Я допускаю, что хоть один да есть. Но - скрывается. И это как раз очень и очень
знаменательно! Ведь никто не скрывается, наоборот - все бравируют. А вот в этой группе
сложилось свое общественное мнение, по которому ты никакой не герой, а дурак, шестерка, несчастный человек и в конечном счете - неудачник в жизни.
И все-таки не удержусь! Расскажу о звонках. Звонят в основном девушки и в основном с
гуманитарных факультетов. И все говорят примерно одно и то же: "Ну, вы знаете, что в
институтах наркоманы считают себя аристократами, а нас - быдлом. Так не хочется же быть
быдлом, вот и идешь к ним, как кролик в пасть удава. Все понимаешь, а идешь… Но когда я
прочитала вашу книжку, я пошла к ним и сказала: "Хотите, чтобы я была такой ? Не будете
этого!" Спасибо вам за книгу, она меня остановила на краю…"
Для того, чтобы эта книга стала своеобразной прививкой, букварем той страшной жизни, надо и распространять ее как букварь.
А это возможно только по высочайшему повелению высочайшего начальства. А пока книгу
издают отдельные фонды и благотворительные общества, отдельные комитеты по делам
молодежи отдельных наших городов.
Конечно, пока книга сама себе пробивает дорогу в умах и сердцах чиновников, миллионы
подростков в эти дни и в эти месяцы приобщаются к кайфу , не ведая опасности.
Но тут уже ничего не поделаешь. Чиновничий плод должен созреть, книга должна дойти до
самых верхов и убедить верховных правителей. Такое быстро не делается.
Однажды выступал я на парламентских слушаниях в Государственной Думе. Собрали там
четыреста человек, из профильных комитетов и всех регионов страны. Все получили по
экземпляру книги. После моего выступления десятки людей подходили ко мне, хлопали по
плечу, жали руку. Мол, теперь мы знаем, теперь начнем! В общем, прониклись.
Другое дело, что все кончилось ничем. Разъехались по своим городам, некоторые даже мне
звонили, строили планы. Но потом, видно, другие заботы одолели, забылось. Однако в
принципе до их умов и сердец достучаться можно. Только стучать надо постоянно…
Да ведь и трудно осмыслить, осознать, особенно чиновникам, что Дума и Правительство, Министерство здравоохранения и Министерство образования, Министерство обороны, Министерство безопасности и Министерство внутренних дел вместе взятые, со всей мощью, махиной государства, - ничего сделать не могут, а может - маленькая книжка.
Потихоньку это осознание приходит. Даже к генералам, которые по службе привыкли
надеяться на мощь репрессивных мер. Однажды на крупнейшей, помпезной конференции в
одном из роскошнейших дворцов Москвы мой знакомый генерал из спецслужб, старый уже
человек, со злостью сказал мне: "Серега, а ведь все это на хрен не нужно! Надо выпускать твою
книгу миллионами экземпляров и раздавать пацанам - вот и все!" Но, повторю, еще
миллионы мальчишек и девчонок попадут в гибельный плен, пока чиновники на местах
придут к очевидной истине: издавать, продавать, распространять книгу по школам и
училищам.
Подведем предварительный итог. Вначале - самый примитивный, экономический. Хотя