– Простите, а при чем тут какой-то Отешецкий?
– Как это при чем?! – возмутилась Полундра. – Ведь больше ничего прочитать невозможно! На открытке только созвездие Рака, и то, Батон говорит, неправильное, а на конверте вот это…
– Вот и видно, что вы даже увеличилку поленились взять, когда конверт разглядывали… Идите сюда поближе! Да осторожнее там с фарфором!!! Юные носороги!
Натэла едва успела подхватить голубые чашечки, когда вся компания с треском повскакала с мест и кинулась к столу Шампоровского.
– Взгляните сами! Это не «О», а «С» заглавная, просто завиток идет внутрь… видите, в маленькой «о» в слове «Москва» то же самое! И «ш» никакая не «ш», а сдвоенная «л»!
– Ну и почерк у человека был! – поразился Атаманов, разглядывая в лупу стершийся конверт. – А на меня еще русичка каждый раз орет, что я пишу как курица лапой! Поглядела бы на это – сразу б успокоилась! Она мои диктанты хоть без лупы читает!
– Просто старинный почерк, с завитушками, – сдержанно сказала Натэла. – Раньше многие так писали… Так что же получается, Соломон Борисович?
– Получается не «Отешецкий», а «Стеллецкий»! Письмо написано Стеллецкому И.Я. в тридцать пятом году или несколькими годами позже! И от этого, братва, уже можно плясать!
– То есть как «можно плясать»? – растерялся Батон. – Вы что, его знаете – этого Стеллецкого?!
– Ну, знать я его, допустим, никак не могу, – ухмыльнулся Шампоровский. – Он, видишь ли, умер после Великой Отечественной войны. Но человек был очень-очень известный! Археолог, исследователь Московского Кремля, ученый… Известен главным образом тем, что всю жизнь посвятил поискам библиотеки Ивана Грозного.
Возникло потрясенное молчание: Батон даже перестал жевать выловленную из компота дольку яблока.
– У Ивана Грозного библиотека была? – наконец недоверчиво спросила Полундра. – Он что, читать любил?! Ни фига себе… Я думала, что он только за собственным сыном гонялся с этим… с копьем!
– Во-первых, не с копьем, а с посохом! – закатил глаза Шампоровский. – Чему вас только в школе учат, босота гаешная! А во-вторых, позвольте спросить – где вы надыбали письмо восьмидесятилетней давности? Да еще и не вам писанное?
Выслушав историю о загадочном Артуре, Шампоровский нахмурился и некоторое время сидел молча, вертя в руке письмо. Друзья нетерпеливо переглядывались. Наконец Полундра не выдержала:
– Понимаете, Сол Борисыч, это не наши бумажки, а его! Он их потерял! Сначала конверт у нас в квартире, потом открытку с письмом у Пашки в офисе! А может быть, это из тех бумаг выпало, которые он украл! То есть за которыми пришел! То есть которые у меня на полке валялись!
– Это что у тебя за бумаги «валялись»? – немедленно встрепенулся Шампоровский. – Пожалуйста, поподробней с этого места! Где это вы взяли бумаги Игнатия Яковлевича Стеллецкого?!
Полундра насупилась, но деваться было некуда. Пришлось рассказать о том, как они использовали ворох старых документов в качестве коврика для ног. Антиквар слушал Юльку со страдальческим выражением лица и изредка постанывал.
– Сол Борисыч, только не говорите, что мы варвары и мародеры! – закончила Юлька. – Мы думали, что раз они старые, то можно! Книги мы никакие не трогали! И даже эти бумажки потом в квартиру привезли и не выбросили, вот! Только я про них забыла! А Пашка сегодня ночью вспомнил, и мы начали искать… и не нашли!
– Дядя Шлема, а вы нам расскажете про Стеллецкого? – нетерпеливо спросила Белка. – И про книжки Ивана Грозного? Может быть, мы все вместе что-нибудь придумаем?
– Бэлла, у меня совсем нет времени, – Шампоровский поднялся с кресла. – Вот что, братва… У меня назначена встреча в Александровском саду. Отсюда вполне можно дойти пешком. Если хотите, идемте со мной, а я по дороге постараюсь вам кое-что рассказать. Кстати, недавно переиздавалась книга Стеллецкого «Мертвые книги в московском тайнике». Если кто-то из вас умеет читать, могу дать.
– Я умею читать, – слегка обиженно сказала Натэла. – Дайте мне, пожалуйста.
– Одну секунду, Натэлочка. – Шампоровский исчез в недрах квартиры и вскоре вернулся с небольшой книжкой, которую Натэла аккуратно спрятала в рюкзак.
Через десять минут все шагали вниз по Пятницкой улице в сторону Кремля. Солнце грело совсем по-летнему, тротуары давно просохли. Через ограды старинных домов на бывшей купеческой улице выглядывали ветви сирени. Блестели витрины магазинов. Щурясь от солнечных лучей, Шампоровский рассказывал:
– Строго говоря, это была библиотека не Ивана Грозного, а Софьи Палеолог – византийской принцессы, которую сосватали за московского князя Ивана Третьего, дедушку Ивана Грозного. Знаменитейшую по тем временам византийскую библиотеку Софья привезла на Русь в качестве своего приданого.
– В приданое – книжки? – недоверчиво переспросила Натэла. – Приданое – это же одеяла, перины, посуда… белье постельное… Раньше по-другому полагалось?
– И раньше так же полагалось, – усмехнулся антиквар. – Но Софья Палеолог была, по всем понятиям, бесприданницей. Византия к тому времени была в сильном упадке. Кроме книг, богатств у последних Палеологов не было никаких. Софья, судя по документам той поры, была необыкновенно хороша собой, но вот… почти нищая. На ней поэтому и король кипрский не захотел жениться, и какой-то итальянский маркиз…
– Вот жлобы! – буркнула Полундра. – Приданое им подавай… Реальные пацаны, называется! Пошли бы да сами заработали, маркизы эти…
– Зарабатывать маркизам, Юля, в те времена было не козырно… Впрочем, и сейчас то же самое. Взять за себя нашу красавицу, последнюю принцессу Византии, захотел русский князь Иван Третий. И вот она поехала к будущему мужу вместе со всеми своими книгами – по тем временам, бесценными! Переводы античных авторов, Цицерона, Светония, Платона! Греческие грамматики Ласкариса, «Декады» Тита Ливия! Словари, Библия и Евангелие, старые еврейские книги! О-о, мне бы хоть в руках подержать эти инкунабулы!
– Инкунабулы – это что? – подозрительно спросил Атаманов. – Название какое-то… рыбье.
– Инкунабулы – это редкие печатные книги, которые были выпущены в пятнадцатом веке. У нас в Ленинской библиотеке штук пятьсот имеется. А по тем временам ученые люди удавиться были готовы за такие раритеты! И вот наша царевна Софья четыре года – четыре! – едет к жениху через пол-Европы, по итальянским городам, потом через Альпы, по Ливонии, от Ревеля – до Пскова… Путь был тяжелым… но, думаю, принцессе в пути было на что посмотреть.
– Вот бы мне так… – мечтательно протянула Натэла. – Столько всего увидеть… А я никогда в Италии не была! И даже во Пскове…
– Ничего хорошего, – буркнула Полундра. – Четыре года в карете… Трясет тебя с утра до ночи, по пути бандиты всякие, только и думают, как последнее отобрать!
– Боялась Софья Палеолог не бандитов, а знаменитых русских пожаров, – заметил Шампоровский. – Вспомните, какое у нее было приданое! Один полноценный пожар на постоялом дворе мог бы уничтожить сундуки с книгами в сто раз быстрее любого разбойника! Бедная принцесса… Воображаю, что она почувствовала, когда оказалась у нас в Москве!
– Это чем же ей Москва не понравилась?! – возмутился Батон. Все невольно оглянулись по сторонам. Весеннее солнце прыгало по разноцветным стенам старинных особняков. Из стоявшей неподалеку церкви с «пряничными» маковками доносился звон колоколов. В непросохших лужах отражались веселые кудрявые облака. Воробьи с радостным чириканьем облепили кружевную ограду дома с колоннами, а рядом вовсю зацветали вишни.
– Да, сейчас Москва – царица! – согласился Шампоровский. – А тогда это был самый заурядный городишко на холме среди болот. Грязный, тесный, шумный, главное – деревянный! Никакого Кремля еще и в помине не было! То есть он имелся, конечно, но представлял собой ма-ахонький городок из церквей и соборов, построенных из камня лишь наполовину! А царевне очень важно было сохранить свое сокровище! Для начала бесценную библиотеку засунули в одно из каменных церковных подземелий – а через полгода учинился свирепый пожар! То, чего все и боялись!
– Все сгорело? – тихо спросила Белка.
– Слава богу, нет. Каким-то чудом библиотека тогда уцелела. Но это только укрепило новую царицу в мысли, что надо бы поскорее что-то делать. Все города Европы давным-давно были каменными! Ну, и Софья принялась пилить мужа насчет перестройки Кремля. Но на Руси не было зодчего, способного осуществить такой проект!
– Понятное дело… – хмыкнул Батон. – Если до сих пор только церкви топором без единого гвоздя строили…
– И эти церкви, хочу тебе напомнить, кое-где стоят до сих пор! – строго заметил Шампоровский. – Другое дело, что стоит только спичку в них кинуть – и… Бр-р, даже думать не хочу, что может приключиться, например, с Кижами[8] от одной-единственной молнии! Но Софья не отступалась: весьма настойчивая была дама! В конце концов в Москве оказался ее давний знакомый, итальянский архитектор Аристотель Фиораванти[9] со своим подмастерьем Пьетро Солари. Они были готовы выстроить средневековый каменный замок в глуши дикой Московии.
– И все это – только чтобы книги сохранить?!
– Многие ученые считают именно так, – подтвердил Шампоровский. – Другие полагают, что это, напротив, Иван Третий сам вызвал Фиораванти. Чтобы сделать наконец себе приличный Кремль, как у всех соседей. А не деревянную оградку, которую любой татаро-монгольский гопник может спалить за полчаса! Споры до сих пор не утихают. Примечательно, кстати, что Фиораванти в известном своем письме герцогу Миланскому обстоятельно рассказывает о строительных работах в Москве, но ни словом не упоминает о подземном Кремле, который закладывался в первую очередь! Стало быть, с самого начала это все было засекречено!
– А может, вообще никаких подземелий не было, раз этот Аристотель про них не писал? – встрял Атаманов.
– Были, Серега! Еще как были! Более того – ни один средневековый замок без них в те времена не строился вообще! Ведь что такое замки? Это крепости! А в нормальной крепости всегда имеется подвал для сокровищ, выход к подземному колодцу на случай осады… Ну и неслабый подземный ход – если князю придется тикать со всем семейством и казной куда подальше. Фиораванти и в голову не могло прийти строить Кремль без подземелий! Тем более что именно подземные каменные мешки интересовали Софью в первую очередь.
– И долго строили это все? – поинтересовался Батон. – Там небось под один фундамент куча времени ушла! Мы с дедом, когда дом на камень подымали, целое лето провозились! Пантелеич себе спину всю сорвал, пока батя с дядьками не приехали! Уже осенью закончили – и то весной один угол просел! А у нас в Михеево все-таки не царские палаты…
Девчонки захихикали, но Шампоровский серьезно сказал:
– Думаю, на одни подземелья ушли годы. Тогда ведь быстро вообще ничего не делалось, техника была не та… Да и московская болотистая почва – это вам не сухая Италия. Тоже и углы проседали, и фундамент разваливался, и целые соборы, почти готовые, рассыпались вчистую! Но в конце концов построили. Позже в летописях встречаются смутные упоминания о греческих книгах, лежащих в подвалах. Но ни сам Иван Третий, ни сын его Василий ими особенно не интересовались. И только Иван Грозный начал сам покупать латинские книги, увеличивая библиотеку своей знаменитой бабки. Все это складывалось в подвалы, к прежним сокровищам.
– Как же это все в подвалах лежало? – нахмурился Батон. – Картошка и та сопреть может! И консервы тухнут! А тут книги, бумага… Не, Сол Борисыч, это байда какая-то. Не могут книги столько времени в сырости пролежать! Их давно бы грибок съел! Или мыши с крысами!
– Это современные, на газетной бумаге, не продержались бы! – в тон ему ответил Шампоровский. – А тогда книги писались на пергаменте или очень дорогой плотной бумаге. Переплеты делались из досок или кожи, их обтягивали сафьяном, бархатом, крепкой тканью. Самые лучшие украшались мастерами-ювелирами! Да и условия хранения у Ивана Грозного были все же получше, чем у Пантелеича в погребе! И вентиляция была налажена, и подвалы были сухими. И книжные сундуки, скорее всего, делались влагонепроницаемыми. Знали люди, как с сокровищами обращаться! Где попало не разбрасывали и ноги об них не вытирали!
– Соломон Борисович, – торопливо перебила Натэла, – А вот этот самый Стеллецкий Игнатий Яковлевич… он эту библиотеку нашел, да?!
– К сожалению, нет, – вздохнул Шампоровский. – Хотя положил на это целую жизнь. Это был настоящий герой археологии! Начинал как спелеолог, исследователь пещер. На Украине целого мамонта вырыл в двадцатых годах! Представляете, конец Гражданской войны, голод, разруха, бандитня повсюду – а человек древних мамонтов откапывает и ни о чем другом не думает!
– Мамонта?! – восхитился Атаманов. – У-у, круто! А тираннозавров он не откапывал? Годзиллу какую-нибудь… украинскую?
– Вряд ли. Да его годзиллы не особенно интересовали. Стеллецкий всегда мечтал найти легендарную библиотеку Ивана Грозного – или, как ее называли в летописях, Либерею. Но поиски были трудными.
– Еще бы, – пожала плечами Полундра. – Экскаваторов тогда не было. Попробуй с одной лопатой все погреба в Кремле перерой! Никакого здоровья не хватит!
– Уверяю тебя, что этот человек перерыл бы – и даже усталости бы не почувствовал! Но ему многие мешали, чинили препятствия. Куча ученых вообще считали, что библиотека Ивана Грозного – миф, вымысел. И даже если она когда-то и была, то давно пропала – сгорела при очередном пожаре, испортилась в залитых водой подвалах… Все считали, что Стеллецкий охотится за призраком! Но Игнатий Яковлевич свято продолжал верить в Либерею! И упорно добивался у правительства разрешения начать раскопки в Кремле. По его расчетам, Либерея находилась в подвалах под Арсенальной башней. Но молодое правительство Страны Советов было занято совсем другими делами… И если бы господа чекисты не сообразили, что раскопанные подземелья могут сослужить им службу, Стеллецкому, скорее всего, не видать бы кремлевских подвалов! Однако в ЧК решили, что если вся Москва перерыта подземными ходами, то что помешает врагам советской власти проникнуть в Кремль из подвала какой-нибудь Солянки или Кривоколенного переулка? И разрешение на раскопки в Арсенальной башне было получено!
– Из… Солянки? – осторожно поинтересовалась, покосившись на друзей, Полундра. – А что, там тоже подземные ходы были?
– Да еще сколько! – пожал плечами Шампоровский. – Слушайте, беспризорники, вас вообще на уроках истории учат чему-нибудь или нет?! На Солянке, между прочим, когда-то было подворье Малюты Скуратова – верного опричника Ивана Грозного, палача и изувера! Перед ним вся Москва тряслась! По слухам, на Солянке до сих пор появляется призрак Малюты – Пса Рыжего, как его звали на Москве… Господи, вы хоть «Князя Серебряного» читали?!
Оказалось, что никто, кроме Натэлы, не читал.
– Балбесы… – горестно прокомментировал Шампоровский. – Одни черепашки-ниндзя на уме… И эти… как их… человеки-пауки. Куда эта страна катится, я вас спрашиваю?!
– А призрак-то хоть настоящий, Сол Борисыч? – жадно спросила Полундра.
– Не знаю, не видал. И не испытываю желания встречаться. Страшный человек был Малюта. Не удивлюсь, если его не пустили ни в рай, ни ад и он до сих пор по собственным подвалам шатается… А позже, уже в девятнадцатом веке, в районе Солянки и ближайших переулков располагалась Хитровка – самый бандитский район Москвы! В ее знаменитых трактирах имелись та-акие подземные переходы! Метрополитен отдыхает! Представьте – полицейская облава, все жулье ныряет по подвалам, как крысы разбегаются по подземным ходам – и выскакивают уже на Москве-реке или где-нибудь в Коломенском! Красота, не хуже римских катакомб! Правда, в Риме давным-давно уже это все исследовано, раскопано, очищено, освещено и приготовлено для туристов. А у нас… – Шампоровский вздохнул. – Все со времен Хитровки так и осталось. А уж Кремль – до сих пор тайна за семью печатями. Археологов туда по-прежнему не пускают. Хотя воображаю, ЧТО там можно бы найти, если как следует покопаться!
– Но ведь Стеллецкий-то копался? – напомнила Белка. – Он нашел хоть что-то?!
– Неизвестно. Копал долго, у него было много помощников-энтузиастов… и копали, кажется, в нужном направлении… Но едва начинало что-то наклевываться – чекисты разом перекрывали кислород! Никогда правительство не слушало умных людей – и что из этого, спрашиваю вас, хорошего получалось?! Сколько раз, например, Стеллецкий их предупреждал, что нельзя делать метро в районе Боровицкого холма! Нельзя строить там огромную Ленинскую библиотеку! Весь холм прорыт насквозь подземными переходами, там не земля, а швейцарский сыр!
– …тот, который весь из дыр, – задумчиво процитировала Натэла[10].
– Вот именно! И что вышло?! В метро завалы раз за разом, библиотека пошла трещинами! До сих пор толком залатать не могут! А ведь предупреждали же! А вот засекречивать все, что находили, – это граждане чекисты умели замечательно. Поэтому так до сих пор и неизвестно, что нашел Стеллецкий. А ведь нашел непременно!
– Это вы точно знаете?
– Точно только Господь Бог знает, – отмахнулся Шампоровский. – Но вот что интересно: полжизни Стеллецкий писал научный труд о библиотеке Ивана Грозного. Подробно описывал источники и летописи, в которых хоть как-то упоминалась Либерея. Писал обо всех своих поисках, о находках, о ходах и галереях, обвалах и трещинах… Набралось три тома записей. И что вы думаете? Последний, третий том бесследно исчезает! Тот самый, в котором должны описываться последние поиски перед самой войной! Поиски в Кремле, в легендарной Арсенальной башне! Поиски, на которые было дано официальное разрешение власти – то есть давали и инструмент, и рабочих, и все нужные бумаги были в порядке – и никаких бюрократических заморочек… просто высшее счастье любого исследователя! И все это исчезло без следа!