Ты одна. Ты, как всегда, одна. Ничего, ты к этому привыкла. Ты любишь свое одиночество.
Иди сейчас, насладись им, излечись им. Другого лекарства все равно нет…
Алена тяжело поднялась и, бросив прощальный взгляд на дом Игоря, побрела по дороге прочь. Она как раз проходила мимо остановки, когда подлетел очередной трамвай.
Вошла в вагон и села на свободное место. Нашарила в кармане мелочь, взяла билет. И если кому-то из немногочисленных пассажиров или, к примеру, кондуктору чем-то не понравилось ее лицо, то это были их, пассажиров и кондуктора, личные трудности.
Ей показалось так странно дома! Немытая чашка из-под кофе в раковине, бумажка, упавшая с письменного стола, какие-то обрывки в мусорной корзинке, халат, небрежно брошенный на кровать… Алена машинально навела порядок, думая только об одном: эти остатки кофе заплесневели бы, вещи покрылись бы пылью, цветы окончательно засохли бы, пока она там, в гараже…
Полила цветы. Сердце все время трепыхалось в горле, полегче стало только после того, как постояла под горячим душем.
Легла, свернулась клубком, уткнулась подбородком в колени. Теперь нужно попытаться заснуть – во что бы то ни стало.
Сна ни в одном глазу.
Может, выпить чего-нибудь?
При одной только мысли об этом желудок свело судорогой отвращения и зазвенело в ушах. Да как громко, прерывисто!
Нет, не в ушах. Это звонок в дверь.
Что такое? Кто мог… в такое время?
Сигнализацию она отключила, как только пришла, Алена отчетливо помнила. Значит, сейчас к ней не может рваться дежурная группа отдела охраны, прибывшая по тревоге. В любом случае они сначала звонят по телефону, проверяют, дома ли хозяйка-растяпа, забывшая позвонить на пульт.
Может быть, Алексей приехал?
Зачем бы?
Снова звонок в дверь.
Подошла:
– Кто там?
Тишина.
– Кто там?!
Нет ответа.
Алена коснулась маленькой створки, которая прикрывала глазок, хотела отодвинуть ее, посмотреть, но тотчас отдернула руку. Кадр из какого-то фильма: человек смотрит в глазок, а из коридора ему стреляют прямо в глаз.
Да, после того, что пришлось испытать сегодня, от жизни можно всего ожидать!
– Кто там…
Вот таким же тихим, шелестящим, бумажным голосом она говорила в машине, в гараже.
И вдруг ее осенило: да ведь там снова Павел с Ашотом! Они еще не натешились! Не наигрались! Они не собирались ее убивать, хотели только помучить! И продолжают это делать, продолжают ее доставать!
Снова звонок – так и хлестанул по нервам!
Алена отпрянула, кинулась к сумке, достала мобильник. Муравьев, Муравьев… Вот он. Сейчас она ему расскажет все: и про гараж, и про «Опель», и про звонки в свою дверь! Пусть сам разбирается со своим мстительным «заместителем»!
Набрала номер.
«Абонент не отвечает или временно недоступен», – вежливо и категорично сообщили ей.
Алена посмотрела на часы. Господи, так ведь уже полночь на дворе… Лев Иванович, конечно, спит. Хотя странно, что у начальника следственного отдела городского УВД может быть выключен мобильный телефон. А вдруг что-то этакое, невероятное, случится? А впрочем, у него наверняка есть другое средство связи для всяких пожарных случаев. А этот номер – для светской, так сказать, жизни. Для всяких надоедливых писательниц, которых он втравливает в разрешение неразрешимых загадок или подвергает смертельной опасности.
Звонок!
Все, хватит. Надо себя обезопасить на всякий случай.
Выключила мобильный, подбежала к городскому телефону, снова позвонила в отдел охраны:
– Это Дмитриева. Примите на охрану, пожалуйста.
– Принято.
Стало чуть спокойнее. Теперь, если эти сволочи ворвутся каким-то образом, главное будет – время протянуть. Приедет охрана, их схватят на месте преступления. Главное, утром не забыть выключить сигнализацию.
Прислушалась. Может быть, они ушли?
Тишина. Пять минут, десять…
Звонок!
– Кто там?! Немедленно отвечай! Или прекратите звонить! Я вызову милицию!
Послышалось или в самом деле раздался негромкий смешок?
Алена снова метнулась к телефону, набрала 02:
– Милиция? Ко мне в дверь кто-то звонит, вот уже несколько минут.
– Кто к вам звонит? – спросил решительный женский голос.
– О Господи, да откуда же я знаю?!
– Ну так спросите.
– Неужели я не спрашивала?! Там кто-то молчит и хихикает.
– Так дети шалят, наверное.
– Вы что? Сейчас ночь, дети спят!
– Да вы знаете, сейчас такие пошли дети… – усмехнулась женщина.
– Прекратите надо мной издеваться! – воскликнула Алена. – Я вам говорю, кто-то звонит в дверь!
– У вас глазок есть?
– Ну да.
– Так подойдите к нему и посмотрите. И увидите, кто к вам звонит.
– Я боюсь, – пробормотала Алена.
– Не бойтесь, я подожду у телефона, – утешила решительная женщина.
– Я боюсь! А вдруг они выстрелят в глазок?
– А что, у вас есть враги, которые могут в вас стрелять?
Алена бросила трубку.
Все бессмысленно. Может, Алексею позвонить? Как бы жених, должен…
Чепуха, никто никому ничего не должен. Тем более он ей.
А звонки, однако, прекратились…
Алена прокралась к двери, вслушалась… Чудится или снизу доносится шорох шагов? Наверное, они услышали, как Алена звонила в милицию, и решили смыться подобру-поздорову.
Так, с балкона виден выход из подъезда! Надо выглянуть…
Алена выключила свет в спальне. Открыла балкон и осторожно высунулась.
На крыльце никого. Или они ушли раньше, или…
Звонок!
Они не ушли.
Или это не они? Может, милиция все же приехала? У них же там по компьютеру моментально определяется телефон и устанавливается адрес всех, кто звонит, вот они и…
Вот они и прилетели на воздушном шаре, да? Или, вернее, телепортировались прямиком из отделения. Ведь во дворе нет машины!
Звонок! И почти одновременно – телефонный!
Да что, они решили ее с ума свести, что ли?! Мало ей этих загадок с «Ковром-самолетом»?!
Телефон звонит, звонит…
Нет, она не подойдет. Кто бы ни звонил – она не подойдет. В такое время ей никто не может звонить, только те омерзительные мучители.
Она закрыла балкон, легла в постель.
Тишина. Время идет, идет.
Может, они ушли? Или просто выжидают, чтобы она успокоилась?
Звонок в дверь!
О Господи…
Снова звонок, да какой! Воткнули палец в кнопку и держат, не снимая.
А это что за новый звук? Скрежет ключа в замочной скважине? Павел и Ашот украли у нее ключи, пока она была без сознания, а теперь рвутся, чтобы прикончить ее, добить после того, как она уже поверила в спасение?
Нет, ключи у нее никто не украл, иначе как бы она вошла домой?
Сделали дубликаты, конечно.
Среди ночи? Сомнительно, хотя кто их знает… Небось всякие умельцы есть…
Ну, им не войти, потому что дверь закрывается изнутри на щеколду.
Но все равно – нужно снова в милицию позвонить. Иначе они вообще дверь скоро ломать начнут.
Уже начали!
Колотят в нее что есть силы, одновременно звонят и кричат:
– Откройте, милиция!
Что?!
Алена полетела к двери:
– Кто там?
– Отдел охраны!
– Какой еще охраны?
– Обыкновенной! Посмотрите в глазок, и увидите какой!
– Нет, ни в какие глазки я смотреть не буду, я посмотрю, а вы в меня выстрелите.
– Елена Дмитриевна, вы что?! Это вообще вы?! Ну посмотрите, да ведь мы из отдела охраны Советского района! Вы же нас знаете! Посмотрите в глазок!
– Ни за что! Докажите, что вы из отдела охраны.
– Позвоните в дежурную группу, номер телефона…
– Я знаю номер телефона. Не буду я звонить! Я от двери отойду, а вы ее вышибете.
– Елена Дмитриевна, да если понадобится, мы ее всяко вышибем, будете вы тут стоять или нет.
– Что?! Вы мне угрожаете?!
– Елена Дмитриевна! Мы же к вам сколько раз приезжали! Вы же часто забываете сигнализацию отключить. Вот и сейчас забыли.
– Я ничего не забы…
Она забыла! Она буквально полчаса назад включила сигнализацию, а потом открыла балконную дверь! И не позвонила на пульт, не предупредила, не сняла охрану. Там прошел сигнал тревоги. И вот вам результат…
– Что тут происходит?! – Еще один грозный голос. И кто-то громко топает, поднимаясь по лестнице. – Вы кто такие?
– Отдел охраны Советского района. А вы? Милиция, что ли? Вас кто вызвал, соседи?
– Да нет, из этой вот квартиры звонили – кто-то в дверь ломится. Вы и ломились, что ли?
– Ну, наверное, мы. Хозяйка забыла снять квартиру с охраны, а теперь не пускает нас.
Загрохотали в дверь кулаки:
– Откройте! Милиция! Немедленно откройте, или дверь будем ломать!
Да, это она уже слышала…
Алена зашла в ванную, сняла с вешалки халат, надела, потуже затянула пояс, два раза, не глядя, провела щеткой по волосам и побрела к двери.
Сдаваться.
В то же время
Конечно, она не открыла дверь. Слишком испугалась! Да и что можно было бы сделать, если бы открыла?
Сдаваться.
В то же время
Конечно, она не открыла дверь. Слишком испугалась! Да и что можно было бы сделать, если бы открыла?
Выстрелить ей в лицо?
Опасно, опасно, хотя сделать это хочется больше всего на свете. Вывести ее из игры нужно, необходимо, она стала опасной…
Я хочу убить ее. Хочу свести ее с ума. Будь проклят тот день, когда эта бредовая мысль пришла в голову…
Ладно, хватит бесноваться. Нужно пойти домой и хорошо подумать. Ну теперь-то уж с нее глаз не спущу.
Завтра буду идти за ней след в след, и если пойму, что она и в самом деле так опасна, как мне кажется…
От злости на нее, на себя я схожу с ума. Как дожить до завтра?
Предчувствия… Самые мрачные предчувствия…
До завтрашнего дня мы доживем вдвоем – она и я. Но кто из нас переживет день и увидит вечер? Она или я?
Нижний Новгород, наши дни
– Что ж тут удивительного, что я ее так хорошо запомнил?
– Ну, у вас столько пациентов…
– Много, вы правы. Но этот случай был особенный.
– Чем же?
– Да уж понятно чем! Причина, по которой даму к нам привезли, весьма своеобразна. Все-таки человек намеревался покончить с собой, лишь бы не испортить какое-то там полотно. Уникальный случай, ничего подобного ни в моей практике не было, ни в литературе не встречалось. К стыду признаюсь, я об этой картине в жизни не слышал. Потом нарочно сходил в музей, на нее посмотрел…
– Ну и как?
– Да знаете, не нашел ничего, из-за чего бы стоило с ума сходить.
– А между тем сходят! Сходят!
– Да, вы говорили, что вчера произошел еще подобный случай. Надо мне связаться с коллегами, побеседовать… Странно. Весьма странно. Интересно было бы узнать, с чего начинаются приступы, человек к ним постепенно подходит или нужен какой-то толчок?
Полненький, невысокий, седой, благообразный, румяный и весьма моложавый человек в белом халате – Николай Анатольевич Грунский, психиатр, смотрел на Алену очень доброжелательно. Однако ее не оставляло ощущение, что там, в глубине его небольших и очень ярких темных глаз, таится некая недоговоренность, невысказанный вопрос: «А не морочите ли вы мне голову, сударыня? Возможно, вы только делаете вид, будто вас эта история интересует, так сказать, для сюжета. А на самом деле… а на самом деле вы тоже ощущаете четкий сдвиг по фазе. И пришли ко мне этак втихую, чтобы удостовериться, что вы еще нормальны, что нервная дрожь, которая вас так и бьет, вызвана самыми невинными причинами на свете… недосыпом, к примеру, или неудачно начавшимся днем, или, скажем, бурным телефонным разговором с человеком, который вас, к примеру, идиоткой назвал…»
Самое смешное, что все это имело место быть. И ночь бессонная, и неудачно начавшийся день, и бурные телефонные разговоры, во время которых Алену жестоко оскорбили. А если идиоткой не назвали, то лишь потому, что к слову не пришлось. А сумасшедшей назвали-таки, причем неоднократно!
Ну, с ночью все понятно… Алена устала считать количество протоколов и штрафных квитанций, которые ей пришлось подписать. Когда она хотела объяснить, почему была так взвинчена, почему так испугалась ночных звонов, и попыталась рассказать о страшном приключении прошлого вечера, ее и слушать не стали.
– В отделение приходите и подавайте заявление, – был весь ответ.
А когда Алена, обиженная таким отношением, ляпнула, что пожалуется начальнику следственного отдела городского УВД товарищу Муравьеву, ее просто подняли на смех… Единственное, чего ей удалось добиться, это чтобы бравые ребята в бронежилетах прочесали весь подъезд сверху донизу, от чердака до первого этажа (вход в подвал, как уж упоминалось, находился снаружи, отдельно от входа в подъезд, туда Алена их посылать не стала), и сообщили, что дверь на чердак заперта на большой замок, да и парадная дверь на первом этаже, выходящая на улицу Ижорскую, а не во двор, – тоже заперта, правда, на замок поменьше, но вполне надежно. В жизни Алены уже происходили приключения, связанные с тем, что обе эти двери оказывались открытыми как нельзя более некстати[9], поэтому она никому на слово не поверила – пошла и сама подергала замки, а также проверила петли.
В самом деле, все оказалось закрыто.
В конце концов бряцание оружия в ее квартире утихло, и две машины (службы охраны и патрульная) с громким недовольным фырканьем отъехали от крыльца. Само собой разумеется, уснуть после всего этого оказалось непросто. Если Алена и забылась часам к пяти, то это хорошо, однако вволю поспать не удалось. В восемь утра ее разбудил телефонный звонок.
– Алло? – хриплым, несчастным голосом пробормотала наша героиня, не открывая глаз, чтобы не развеять сон.
– Отца позовите, – буркнул кто-то, мужского или женского пола, Алена не поняла.
– Вы ошиблись номером, – с трудом шевеля губами, ответила она, положила трубку и только что намеревалась проделать то же самое с головой, вернув ее обратно на подушку, как звонок раздался снова.
– Алло? – пробормотала она, кляня себя всеми словами за то, что не выключила телефон.
– Отца, говорю, позовите! – В голосе пробились визгливые нотки, и Алена поняла, что разговаривает все-таки с женщиной. Даже с молодой девушкой, причем находящейся в весьма взвинченном состоянии.
– Я же сказала, что вы ошиблись номером, – вздохнула Алена, – у меня нет никакого отца, ни своего, ни чужого.
– А где он? – изумилась девушка.
– Да как вам сказать… Родной умер много лет назад, а чужой мне вроде ни к чему, – ответила Алена и положила трубку.
«Надо выключить телефон», – подумала она.
Но чтобы сделать это, предстояло встать с кровати. К такому подвигу Алена была пока не готова. Поэтому она потянулась к тумбочке, разыскивая восковые французские затыкалочки для ушей. Если, к примеру, ввинтить в ушки такие затыкалочки, да дать им как следует размякнуть, да ввинтить потом еще поглубже, да лечь на бок, уткнув одно ухо в подушку, а на второе положить другую подушку, то можно гарантировать себе совершенно спокойный сон в абсолютной тишине.
Правда, проделать весь набор необходимых охранительных мер Алена не успела: телефон зазвонил снова.
– Господи… Да нет у меня отца, я же сказала вам! – безнадежно выдохнула она в трубку и услышала ехидный смешок:
– Ну конечно, я так и знала, что он у Юльки ночевал, я просто уточнить хотела.
Смешок показался Алене очень знакомым, просто-таки родным. Ну конечно, Галина! Гипотетическая падчерица… Какое счастье, что она никогда не станет падчерицей реальной. Так, значит, это она не дала поспать… Ну, теперь понятно, какого отца она имела в виду.
– Ох, Галина, это вы. А я-то понять не могу, кто меня с утра пораньше достает!
– Восемь уже, какое с утра пораньше?! Ванька рассказывал, что вы в каком-то интервью уверяли, будто в шесть утра встаете и как пчелка, как пчелка… А сегодня чего заспались? Бурная ночь? С кем? У отца – с Юлькой, а у вас? С этим вашим… молодым, про которого романчики пишете? Ню-ню…
Если и были у Алены какие-то человечные побуждения насчет того, чтобы смягчить Галине удар, который ей предстояло испытать от расставания с Иваном, то побуждения те развеялись как сон, как утренний туман со сверхсветовой скоростью. Ни-че-го! Ни единого предупреждающего слова она не скажет! Пусть противная девица разобьется о стену горя, как в свое время Алена разбилась о стену горя, возведенную этим самым «молодым, про которого романчики писала».
А вот кстати – о бурно проведенной ночи… Вернее, о причинах, по которой она была проведена столь бурно.
– Галина, слушайте, я хотела вас спросить, – проговорила она, делая вид, что не услышала ехидной реплики, – а где сейчас может быть Ашот?
– А-ашо-от? – Галина отчетливо заикнулась. – А чо, соскучились по нему?
Странно, до сей минуты Галина говорила хоть и по-хамски, но вполне грамотно, как нормальный человек, при одном же упоминании имени Ашота в голосе мгновенно появились кондукторские интонации, и она начала чокать.
– Вовек бы его не видать! – от всей души сказала Алена. – Просто интересно, как он поживает.
– Ну, Ашот уехал. Уволили его из парка – с вашей легкой руки. Он и рванул куда-то в деревню – там у них какая-то их национальная община кавказцев, где-то в Семеновском районе. Так что я теперь с другим водителем работаю.
– Ашота что, по жалобе Муравьева уволили?
– Ну да.
– А вас почему не тронули?
– А я чо сделала? – искренне изумилась Галина. – Нет, правда, чо?
– Ничо, – вздохнула Алена. – Значит, уехал Ашот, говорите? Ну, предположим…
Если уехал, то отнюдь не безвозвратно. Галка, очень может быть, врет, будто не знает, где он, однако из нее вряд ли что толковое вышибешь.
Теперь надо бы как-нибудь повежливей проститься. Нет, еще рано. Что там Галка говорила насчет Алексея, который ночует у Юли? Нет, Алена ведет себя совершенно неадекватно! Что должна делать при таком известии всякая уважающая себя невеста? Рвать и метать от ревности! А Алена, как ненормальная, начала спрашивать про какого-то несусветного водилу.