Вернулась, значит!
Судя по всему, совсем недавно. Голубичка дышала очень часто, словно только что улеглась, а от шерсти ее морозно пахло свежим снегом. И еще чем-то. Причем, очень знакомым… Искролапка попыталась припомнить этот запах, но веки у нее отяжелели, и она сама не заметила, как провалилась в сон.
Ее разбудил визг.
— Что это, что?!
Судя по голосу, кричала Белолапа.
Искролапка рывком вскинула голову.
— А? Что?
— Кровь! — надрывалась мать. Глаза у нее стали совсем круглыми от страха. — Кровь на твоей подстилке!
Белая воительница наклонила голову, обнюхала пучки мха, уложенного между ветками, и завизжала еще громче.
— И на тебе тоже кровь! Ты вся в крови! Великое Звездное племя, ты ранена?
Искролапка сердито отвернулась.
— Что ты тут делаешь? — прошипела она.
— Рассветный патруль давным-давно ушел, а вас обеих все нет! Я пришла вас будить.
Голубичка сонно выбралась из своего гнездышка.
— Мы… мы просто устали после тренировок.
— Но почему у тебя кровь на подстилке? — продолжала надрываться Белолапа, испуганно глядя на Искролапку.
Зашуршали папоротники, в палатку просунул голову Ежевика.
— Что за шум? — рявкнул он.
— Позови Воробья! — взмолилась Белолапа. — Искролапка истекает кровью!
— Да нет же! — рассердилась Искролапка. — Я целехонька!
Но Ежевика уже убежал.
Искролапку бросило в жар. Никто не должен узнать о царапинах, которые Частокол оставил на ее шее! Искролапка надеялась, что смыла кровь в ручье, но, видимо, во сне раны открылись снова. Она посмотрела на мох. Так и есть, он весь потемнел, пропитавшись кровью! И что теперь делать?
Она поймала пристальный взгляд Голубички.
— Наверное, колючка во мху попалась, — быстро выпалила Искролапка, умоляюще гладя на сестру. «Ну же, Голубичка, не молчи! Прикрой меня».
Голубичка неприязненно пожала плечами.
— Да, конечно, — сухо обронила она, поворачиваясь к выходу. — Колючка.
С этими словами она, не оглядываясь, вышла из палатки.
«Спасибо тебе, сестричка!» — возмущенно подумала Искролапка.
Искролапка переступила с лапы на лапу, кипя от злости на сестру, бросившую ее в одиночестве разбираться с матерью.
— Или, может быть, какой-то острый камешек попался.
— Дай-ка взгляну, — заохала Белолапа, бросаясь разрывать лапами мох. — Ничего не вижу, только мох…
Воробей вошел в палатку, неся в пасти свернутый листок. Шмель и Пеплогривка заглядывали через плечо целителя. Искролапка обреченно выбралась из гнездышка.
Воробей молча бросил лист на землю и развернул его. Внутри оказалась лужица какой-то зеленой кашицы.
— Я должен тебя осмотреть, — коротко сказал он.
Искролапка попятилась.
— Да там нет ничего, просто царапина, — пролепетала она, холодея от страха.
Все обернулось еще хуже, чем она думала. Воробей знал о том, что она посещает Сумрачный лес. Его не проведешь сказками о колючках в подстилке!
Пеплогривка деловито обнюхала ее подстилку.
— Колючка? — недоверчиво переспросила она. — Хочешь сказать, что вся эта кровь — из-за какой-то колючки?
— Будет немного щипать, потерпи, — холодно предупредил Воробей, втирая зеленую жижу в загривок Искролапки.
«Ой, мамочка! — взвизгнула про себя Искролапка, стискивая зубы, чтобы не запищать. — Миленький, Воробейчик, не говори никому! Прошу тебя, пожалуйста!» — молчаливо молилась она. Страх разоблачения терзал ее гораздо сильнее боли.
Воробей вздохнул, словно услышал ее мольбы.
— Ничего серьезного, но я чувствую запах заражения, — пробурчал он, накладывая новую пригоршню мази на шею раненой. — В следующий раз будь осторожнее.
Искролапка втянула голову в плечи. Она прекрасно поняла намек. Воробей знал, где она заработала свои царапины, и недвусмысленно давал ей понять это.
— Но она поправится? — взволнованно воскликнула Пеплогривка.
— Кровотечение остановилось? — не унималась Белолапа.
«Да убирайтесь вы отсюда, обе! — стучало в ушах у Искролапки. Ей хотелось выть и кататься по земле от боли и досады. Царапины жгло огнем в тех местах, где их помазал Воробей. — Оставьте меня в покое!»
— Жить будет, — угрюмо процедил Воробей, опускаясь на задние лапы. Не поворачивая головы к Искролапке, он принялся сворачивать свой лист. — Вечером придешь ко мне, я снова смажу царапины.
С этими словами он взял лист в зубы и вышел из палатки.
Не успел Воробей выйти, как в палатку юркнула Голубичка.
— Явилась! — набросилась на нее Искролапка. — Тоже хочешь полюбоваться, да?
Голубичка подошла к Пеплогривке, продолжавшей перерывать злополучную подстилку в гнездышке Искролапки, и запустила лапу в мох.
— Мы не это ищем? — спросила она, выронив на землю длинный острый шип.
Белолапа торопливо осмотрела его.
— Какой ужас! — воскликнула она. — Да таким шипом можно было глаз выколоть!
Пеплогривка нахмурилась.
— Как ты могла не почувствовать такой здоровенный шип? — спросила она, растерянно поворачиваясь к Искролапке.
Та виновато потупилась, стараясь не смотреть на сестру. Когда Голубичка склонилась над ней, обнюхивая раны на шее, Искролапка еле слышно шепнула:
— Спасибо.
— Не за что, — так же тихо ответила ей Голубичка и отстранилась.
— Идем отсюда, — заторопилась Белолапа, подталкивая Шмеля к выходу из палатки. — Дайте Искролапке отдохнуть! — Голубичка вышла следом за Шмелем и быстро скрылась из виду.
Пеплогривка задержалась, взволнованно глядя на раненую.
— Что? — грубо рявкнула Искролапка.
Пеплогривка вздохнула.
— Если раны так быстро воспалились, значит, они были очень глубокие.
Искролапка поглубже зарылась в свое гнездышко. К чему эти дурацкие расспросы? Почему нельзя оставить ее в покое и дать хоть немного поспать?
Пеплогривка пошевелила хвостом.
— Ты, наверное, устала.
Она ласково дотронулась лапой до макушки Искролапки, и та почувствовала, что серая кошка вся дрожит.
— С тобой что-то происходит? — шепотом спросила Пеплогривка, наклоняясь к раненой. — Случилось что-то плохое? Ты можешь мне довериться, я никому не расскажу, даю слово. Просто я знаю, что это неправда. Эти царапины оставлены не шипом. Будь это шип, ты бы проснулась от первого же укола! Трудно поверить, будто ты терлась о него всю ночь, пока разодрала себе шкуру до крови. — Она уселась и пристально посмотрела на Искролапку. — Кроме того, раны, оставленные колючками, даже самые глубокие, так быстро не воспаляются. И вообще, — она вздохнула и снова посмотрела на глубокие царапины, вспухшие на шее Искролапки, — шипы не рвут шкуру так глубоко и ровно, как когти.
Искролапка похолодела. Что она могла ответить? Лапы у нее вдруг обмякли, мысли путались.
— Скажи мне правду, — тихо попросила Пеплогривка. — Я не рассержусь, правда. Поверь, я просто хочу тебе помочь.
Искролапка набрала в грудь побольше воздуха.
— Я по ночам тренируюсь.
— Тренируешься?
— Да. Я хочу стать самой лучшей воительницей Грозового племени!
«И уже почти стала!»
— Вот оно что, — выдохнула Пеплогривка. — Я понимаю. — В ее голосе звучало явное облегчение. — Разумеется, ты стараешься изо всех сил. И выходишь в лес, чтобы тренироваться в одиночку.
— Д-да, — пискнула Искролапка. Ей было стыдно врать своей наставнице, которая никогда ни словом не обидела ее. «Вообще-то, это не совсем вранье, это почти правда», — заверила она себя. — У Голубички все получается! — обиженно пробормотала она. — Все хвалят ее, и уже сейчас относятся к ней, как к воительнице. Огнезвезд спрашивает у нее совета, Львиносвет шагу не может ступить без нее…
Пеплогривка напряглась.
— Сколько раз тебе повторять, что ты ничем не хуже Голубички! — прошипела она. — Я горжусь тобой, Искролапка! Если ты хочешь больше тренироваться, я готова заниматься с тобой целыми днями, выделяя время только для охоты и патрулирования. Но не забывай, что ты еще растешь, тебе нужен отдых.
Искролапка послушно покивала.
— Пообещай мне, что больше не будешь убегать из лагеря ночью? — попросила Пеплогривка. — Ты ведь понимаешь, что в это время в лесу всякое может случиться, и некому будет тебя защитить! Что если лиса вернется? — с тревогой в голосе продолжала наставница. — Перестань ревновать, Искролапка! Ты выдумала себе все обиды, и напрасно продолжаешь расчесывать их. Ты уже сейчас ничем не уступаешь взрослым воителям. Тебе не нужно тайком убегать из лагеря, чтобы тренироваться! — Заботливые голубые глаза наставницы впились в потупленные глаза Искролапки. — Дай мне слово, что больше не будешь уходить из лагеря ночью, — повторила она.
Искролапка смотрела на свои лапы. Стыд и вина жгли ей шкуру.
Искролапка смотрела на свои лапы. Стыд и вина жгли ей шкуру.
— Я… обещаю, — выдавила она.
Глава XVI
Голубичка выбежала из палатки оруженосцев следом за Белолапой и Шмелем. Пусть Пеплогривка хлопочет над этой врушкой Искролапкой! Голубичка принесла шип, и с нее хватит. Дальше пусть сестра сама выкручивается!
Но как ни старалась она распалить свой гнев, он быстро стихал. Голубичка не могла злиться на сестру. Она была слишком напугана. Каждую ночь она засыпала, не зная, с какими ранами Искролапка проснется наутро. Но еще страшнее было другое. Что если за это время Искролапка усвоила не только боевые приемы, но и образ мыслей воинов из Беззвездного края? Нет, нужно обязательно поговорить с Воробьем. Он должен помочь Искролапке! Голубичка со всех лап бросилась в палатку целителя.
Она пронеслась мимо кучи с добычей, где Пурди вздыхал над тощей и довольно грязной с виду мышью.
— Как ты думаешь, этим Кисточку можно соблазнить?
Голубичка остановилась.
— Что?
— Да тощая какая-то, просто есть нечего, — пробормотал старик, подцепив мышь когтем. — Прямо скажем, не белочка и даже не полевка. Но, может, все-таки пробудит аппетит?
— Разве она не голодна? — изумилась Голубичка. Все Грозовое племя подтянуло животы, неужели Кисточка не чувствует голода?
Белка бросилась к старику.
— Может, у нее жар? Она не кашляет?
Пурди грустно покачал головой.
— Да нет, только все грустит, да вздыхает. — Он сгорбился, плечи его обвисли. — Я хотел отыскать для нее какой-нибудь лакомый кусочек, вдруг развеселится?
— Скоро вернется охотничий патруль, — заверила его Белка. — Может быть, они принесут что-нибудь получше, по крайней мере — посвежее! — Она посмотрела на Голубичку. — Вы с Львиносветом идете в лес?
Голубичка пожала плечами.
— Когда он будет готов, тогда и пойдем.
Она никуда не торопилась, тем более, что ей нужно было кое-что сделать до занятий. Голубичка посмотрела в сторону палатки целителя, не в силах дождаться, когда назойливый Шмель выйдет оттуда.
Пурди бросил мышь, и та с тихим шорохом упала в снег.
— Будь я парой лун моложе, сам сходил бы поразмять когти, — пробормотал он, мечтательно уставившись на вершину оврага. — В молодости я был знатным охотником, не вам чета! — Он распушил редкую шерстку на груди. — Взять, опять же, фазанов… — Старик пошевелил усами. — Фазанов, их поймать нетрудно. Они ведь больше любят есть, чем летать, фазаны, то есть…
Голубичка моргнула, ненадолго забыв о Воробье.
— Ты ловил фазанов?
Пурди, конечно, был довольно крупным котом, но где ему справиться с тяжелым фазаном!
— Когда я был молодым, мне любые фазаны были по плечу, — пробурчал старик, со вздохом направляясь в сторону палатки старейшин.
Голубичка кивнула Белке и побежала в палатку целителя.
Шмель расхаживал перед гнездышком Иглогривки и развлекал сестру рассказом о происшествии с Искролапкой.
— Жаль, ты не видела! Кровищи было — море! И все от одной колючки, представляешь? А она спокойно проспала всю ночь и даже ничего не заметила!
Воробей мыл в луже свои перепачканные травяным соком лапы.
— Не преувеличивай, Шмель, — попросил он, принимаясь вылизывать мокрые лапы. — Пара царапинок, было бы о чем говорить!
— А я теперь сама проверяю весь мох для Воробья! — с гордостью сообщила Иглогривка. — Я теперь не просто Иглогривка, а колючий патруль! Ни один шип не пройдет мимо моих лап, — похвасталась она, повернув голову к целителю. — Может, я заодно буду проверять еще мох для детской?
Голубичка уже собралась окликнуть Воробья, но целитель сам направился к ней.
— Я уверен, что Ромашка и Маковка будут счастливы, если ты возьмешь на себя эту работу, — заверил он Иглогривку, проходя мимо ее гнездышка. — Мне нужно ненадолго отлучиться. Шмель, посиди с Иглогривкой, пока я не вернусь. Только, ради Звездного племени, не надо пугать ее разными кровавыми сказками!
С этими словами Воробей вышел из палатки.
— Идем, — буркнул он Голубичке. — Нужно поговорить.
Наконец-то! Неужели Воробей наконец-то решил серьезно отнестись к еженощным походам Искролапки в Сумрачный лес? Голубичка со всех лап бросилась за целителем. Тот на ходу кивнул Львиносвету и золотистый воин, извинившись перед Огнезвездом и Ежевикой, бросился следом за ними. Голубичка заметила, что Огнезвезд сощурился и проводил троицу задумчивым взглядом.
— Все, — буркнул Воробей, останавливаясь посреди полянки на поросшем папоротниками склоне. Он уставился на Голубичку своими слепыми голубыми глазами. — Придумай, как помешать Искролапке отправляться в Сумрачный лес! Она вот-вот выдаст себя перед всеми.
Голубичка, разинув пасть, уставилась на него. Гнев забурлил у нее в животе.
— Значит, теперь я должна ее остановить? — прошипела она. — А что, по-твоему, я делала все это время? Я просила вас отговорить ее, но вы только отнекивались! Раньше ее шрамы, растяжения и опухоли тебя не волновали, а теперь ты вдруг забеспокоился, да? Тебя волнует только то, что она может выдать наш секрет, а на саму Искролапку тебе плевать! — вопила она, приблизив морду к самому носу Воробья. — А я боюсь, что ее там убьют!
— Успокойся, — рявкнул Львиносвет, вставая между ними. — Ты права, Голубичка. Искролапка слишком часто возвращается вся израненная, мы должны ее защитить.
Голубичка с трудом перевела дух.
— А я о чем вам говорила все это время?
— Но, — продолжал Львиносвет, — мы не можем сопровождать ее в снах.
— Воробей может! — прошипела Голубичка.
Львиносвет покачал головой.
— У тебя есть сестра, а у меня — брат. Звездоцап однажды уже предупредил Воробья, чтобы он держался подальше от Сумрачного леса. Мы не можем подвергать его смертельно опасности, посылая туда.
— Ну да, а Искролапкой рисоваться вы можете, — взвыла Голубичка, выпуская когти. — Ей, значит, можно каждую ночь ходить…
— Она ходит туда по своей воле, — жестко напомнил Львиносвет. — Твоя сестра — одна из них. Она сама сделала свой выбор.
— Коты из Сумрачного леса не убьют ее, — негромко вставил Воробей. — До тех пор, пока они считают Искролапку своей соратницей, ее жизни ничто не угрожает.
— Неужели вы не можете просто поговорить с ней? — прошептала Голубичка, умоляюще глядя на братьев. — Скажите ей, чтобы она туда не ходила! Вдруг она вас послушает?
Львиносвет погладил дрожащую Голубичку хвостом по спине.
— Ты, правда, в это веришь?
Голубичка зажмурилась. У нее оборвалось сердце. Нет. Она знала, что Искролапка никого не будет слушать. Ее сестра верила, что мудрый Звездоцап сделает ее лучшей воительницей на свете. Она никогда не согласится расстаться со своей мечтой.
— И потом, — тихо проронил Воробей, садясь и обвивая хвостом лапы, — сейчас нам, как никогда, важно, чтобы Искролапка продолжала посещать Сумрачный лес.
Львиносвет стремительно обернулся к брату.
— Это почему?
— Вчера ко мне приходила Щербатая, — ответил Воробей. — Она предупредила меня, что нам предстоит сразиться с Сумрачным лесом в одиночку.
Львиносвет склонил голову к плечу.
— В одиночку?
— Всем целителям передали то же самое. Впервые за много лун мы покинули Лунное озеро порознь. Союз целителей перестал существовать. Нам сказали, что все прежние связи между племенами должны быть разорваны, и отныне каждое племя останется один на один с опасностью.
— Значит, все племена уже знают о том, что Сумрачный лес готовится к войне? — прижал уши Львиносвет.
— В том-то и дело, что нет, — ответил Воробей, переступив с лапы на лапу. — Звездному племени, по-моему, все известно, но предки не открыли правду даже целителям.
— Но почему? — пролепетала Голубичка.
— Не знаю… Может, не захотели их пугать, — пожал плечами Воробей. — А может быть, предки уже и сами не знают, кому можно доверять, а кому нет. Если в каждом племени есть коты, по ночам тренирующиеся в Сумрачном лесу, то на кого можно положиться?
— А почему ты ничего не рассказал целителям? — не унималась Голубичка.
— Потому, что Щербатая приказала мне молчать, — пробурчал Воробей, не поднимая головы. — А когда я все-таки попытался предупредить Пустельгу и Ивушку, мне было послано видение.
— Какое? — нетерпеливо спросил Львиносвет, наклоняясь к брату.
— Звездное племя замерзло прямо на моих глазах, а потом рассыпалось, превратившись в груду льда. Звездное племя было уничтожено.
Голубичка, вся дрожа, смотрела на него.
— Значит, мы теперь сами по себе?
Воробей пожал плечами.
— У Грозового племени есть Троица, значит, для нас еще не все потеряно.
Львиносвет нервно забегал по поляне.