Уэйд наблюдал за тем, как он спешно отходит к письменному столу и выдвигает верхний ящик. Можно было бы оставить старому дураку еду, подумал он, когда Каслмоулд вернулся с толстой стопкой дорогой бумаги. Сначала Уэйд собирался сказать, что у него есть блокнот, но потом передумал, решив, что неплохо было бы заполучить образчик бумаги из будущего.
— Так вы сидите здесь и записывайте все, что сочтете нужным, — сказал Каслмоулд, — и не беспокойтесь о вашей е… ни о чем не беспокойтесь.
Он слишком поздно исправился.
— А вы куда?
— Никуда! Никуда! — горячо заверил комиссар. — Останусь здесь. Покараулю…
Его кадык опустился, когда он снова взглянул на предметы на столе, а его голос сорвался от всепоглощающей страсти.
Уэйд опустился в кресло и открыл книгу. Снова поднял глаза на пожилого полицейского.
Каслмоулд тряс фляжку с кофе и прислушивался к бульканью. Его морщинистое лицо превратилось в лицо умственно недоразвитого, которого полностью захватил мыслительный процесс.
«Земля окончательно лишилась способности исторгать из своих недр е… из-за использования военными бактериологических аэрозолей, — читал профессор Уэйд. — Мельчайшие капли со штаммами проникали в почву на такую глубину, что всякий рост растений сделался невозможным. Кроме того, бактерии уничтожили значительные запасы животных, дающих м…, равно как и съе…обных обитателей океана, которым не было обеспечено никакой зашиты в ходе последней бактериологической атаки.
Точно так же непригодными для употребления были признаны основные запасы воды на Земле. Даже спустя пять лет, прошедших с окончания войны, во время написания этих строк, по-прежнему сохраняется сильное загрязнение, которое никак не уменьшают дожди. Более того…»
Уэйд оторвался от чтения текста, печально качая головой.
Он посмотрел на верховного комиссара. Каслмоулд откинулся на спинку кресла, задумчиво подбрасывая коробку с крекерами.
Уэйд вернулся к чтению и спешно дочитал раздел. Посмотрел на часы. Ему пора возвращаться. Он дописал свои заметки и закрыл книгу. Поднявшись, он задвинул том на место и подошел к письменному столу.
— Мне уже пора обратно, — сказал он.
Губы Каслмоулда задрожали и растянулись, демонстрируя фарфоровые челюсти.
— Так скоро? — спросил он, что-то очень похожее на угрозу прозвучало в его тоне.
Он обшаривал взглядом комнату, высматривая что-то.
— Ага! — воскликнул он.
Осторожно отставил от себя коробку с печеньем и встал.
— Как насчет уколоться? — спросил он. — Совсем по чуть-чуть, на посошок?
— Насчет чего?
— Уколоться по-быстрому.
Уэйд ощутил, как комиссар взял его за руку. Его повели обратно к креслу.
— Не стесняйтесь, — сказал Каслмоулд, странным образом развеселившись.
Уэйд сел. «Ничего страшного, — подумал он. — Я оставлю ему еду. Это его успокоит».
Старик выкатил из угла комнаты громоздкий, похожий на тележку столик. Сверху была заполненная регулировочными ручками панель, из которой торчали многочисленные блестящие усики, каждый свисал вниз и заканчивался толстой иглой.
— Это всего лишь наш способ… — комиссар огляделся по сторонам, словно торговец неприличными открытками, — выпивать, — завершил он тихонько.
Уэйд наблюдал, как он берет один из усиков.
— Дайте-ка мне вашу руку, — сказал комиссар.
— Это больно?
— Совсем нет, нисколько, — заверил старик. — Вам нечего бояться.
Он крепко ухватил Уэйда за кисть и воткнул иголку ему в ладонь. Уэйд охнул. Но боль прошла почти сразу.
— Может быть… — начал Уэйд. И тут ощутил, как по венам растекся поток жидкости, успокаивающей и заставляющей мышцы расслабляться.
— Ну, разве это плохо? — поинтересовался верховный комиссар.
— Значит, так вы пьете?
Каслмоулд сунул иголку в собственную ладонь.
— Не у каждого имеется подобный изысканный набор, — с гордостью сообщил он. — Этот венозный столик мне преподнес в дар правитель штата. В награду за службу, между прочим, за поимку печально известной Том-банды.
Уэйд ощущал, как проваливается в приятную дремоту. Еще минутку, думал он, и я пойду.
— Том-банда? — переспросил он.
Каслмоулд присел на краешек соседнего кресла.
— Это сокращение — от Томатной банды. Группа злостных преступников пыталась выращивать… помидоры. В больших количествах!
— Кошмар, — отозвался Уэйд.
— Чертовски серьезное дело.
— Серьезное. Кажется, мне уже хватит.
— Попробуйте немного по-другому, — сказал Каслмоулд, поднимаясь и подкручивая ручки.
— С меня уже хватит, — повторил Уэйд.
— А если так? — спросил Каслмоулд.
Уэйд заморгал и помотал головой, чтобы в мозгу прояснилось.
— Мне уже достаточно, — сказал он. — Голова кружится.
— А вот так? — спросил Каслмоулд.
Уэйд ощутил, что становится все теплее. Казалось, по венам струится огонь. Голова шла кругом.
— Не надо больше! — сказал он, пытаясь встать.
— А так? — спрашивал Каслмоулд, вынимая иглу из своей ладони.
— Хватит! — закричал Уэйд.
Он протянул руку, чтобы вырвать иголку из ладони. Рука онемела. Он упал обратно на спинку кресла.
— Выключите это, — слабо проговорил он.
— А если вот так? — воскликнул Каслмоулд, и Уэйд застонал, когда струя огня пронеслась по всему телу. Жар прорывался и охватывал все его органы.
Он попытался сдвинуться с места. И не смог. Он застыл в алкогольной коме, когда Каслмоулд перевел наконец все регуляторы на нулевую отметку. Уэйд обмяк в кресле, сверкающие усики все еще тянулись к его ладони. Глаза его были полузакрыты. Взгляд одурманенный и остекленевший.
Звук. Его оцепеневший разум пытался определить его источник. Он заморгал. Ощущение было такое, словно мозг зажали в раскаленных добела тисках. Он открыл глаза. Комнату затягивала мутная дымка. Книжные полки набегали друг на друга, корешки переплетов стекали водными потоками. Он помотал головой. Ему показалось, что мозги в черепной коробке затряслись.
Туман в голове начал сходить слой за слоем, словно вуали, сбрасываемые танцовщицей.
Он увидел за письменным столом Каслмоулда.
Тот ел.
Каслмоулд наклонился над столом, лицо его сделалось багрово-красным, словно он отправлял какой-то безумный плотский обряд. Его взгляд приклеился к еде, разложенной на ткани. Он был сам не свой. Фляжка стучала о зубы. Он держал ее переплетенными пальцами обеих рук, тело подрагивало, пока поток холодной жидкости стекал в горло. Его губы причмокивали в экстазе.
Он отрезал очередной кусочек консервированного мяса и положил его между двумя крекерами.
Трясущаяся рука поднесла сэндвич к влажному рту. Он вгрызся в хрустящую поверхность и громко зажевал, его глаза превратились от возбуждения в светящиеся сферы.
Лицо Уэйда передернулось от отвращения. Он сидел, не сводя глаз со старика. Каслмоулд ел, глядя на открытки. Он смотрел на них, деловито работая челюстями. Глаза сияли. Он посмотрел на то, что ест, затем посмотрел на открытки и снова принялся жевать.
Уэйд попытался пошевелить руками. Они полностью одеревенели. Он не сдавался, и ему удалось вскользь провести одной рукой подругой. Он выдернул иголку, резкий выдох вылетел изо рта. Верховный комиссар не услышал. Он был далеко отсюда, полностью отдавшийся оргии чревоугодия.
В качестве эксперимента Уэйд пошевелил ногами. Они показались ему чужими. Он понял, что если встанет, то тут же упадет ничком.
Он впился ногтями в ладони. Сначала он ничего не почувствовал. Потом ощущения начали медленно восстанавливаться и наконец ворвались в сознание, разогнав остатки тумана.
Он не сводил глаз с Каслмоулда. Старика била дрожь, пока он жевал, лаская во рту каждый кусочек. Уэйд подумал, что он попросту занимается любовью с коробкой печенья.
Он боролся, силясь прийти в себя. Ему пора возвращаться домой.
Каслмоулд съел все крекеры. Теперь он собирал со дна оставшиеся крошки. Он собирал их, послюнив палец, и отправлял в рот. Удостоверился, что в жестянке не осталось ни кусочка мяса. Перевернул кверху дном фляжку, осушая ее. Практически пустая, она зависла над его разинутым ртом. Последние капли упали — кап-кап — в пещеру с белоснежными сталактитами, покатились по языку в горло.
Он вздохнул и отставил флягу. Снова посмотрел на свои картинки, грудь его тяжело вздымалась. Затем он пьяным жестом отодвинул от себя открытки и откинулся на спинку кресла. В сонном отупении он смотрел на стол, на пустую коробку, банку и фляжку. Провел двумя вялыми пальцами по губам.
Спустя несколько минут его голова упала на грудь. Громогласный храп разнесся по комнате.
Пиршество закончилось.
Уэйд с усилием поднялся. Заковылял через комнату. Ему в лицо чуть было не кинулся пол. Он подбежал к письменному столу и вцепился в него, борясь с головокружением. Старик так и не проснулся.
Пиршество закончилось.
Уэйд с усилием поднялся. Заковылял через комнату. Ему в лицо чуть было не кинулся пол. Он подбежал к письменному столу и вцепился в него, борясь с головокружением. Старик так и не проснулся.
Уэйд обошел вокруг стола, навалившись грудью на столешницу. Комната все еще вертелась перед глазами.
Уэйд встал за креслом Каслмоулда, глядя на остатки вакханалии. Он прерывисто вдохнул, вцепился в кресло и закрыл глаза, дожидаясь, пока приступ пройдет. Затем он снова посмотрел на стол. Он заметил открытки. Выражение недоверчивого изумления появилось у него на лице.
На них были изображения еды.
Кочан капусты, жареная индейка. На некоторых из них полуобнаженные женщины держали вялые листья салата, тощие помидорчики, высохшие апельсины, держали их в руках, бесстыдно предлагая зрителю.
— Господи, я хочу домой, — пробормотал он.
Он был уже на полдороге к двери, когда его осенило, что он понятия не имеет, где находится его кабина. Он стоял, покачиваясь над потертым ковром и прислушиваясь к звучному храпу Каслмоулда.
Потом он пошатнулся назад и присел сбоку у письменного стола. Он не сводил глаз с разинувшего во сне рот комиссара, осторожно выдвигая из стола ящики.
В нижнем ящике он нашел то, что искал, — странную, похожую на оружие трубку. Он взял ее.
— Вставайте, — прокричал он сердито, хлопая Каслмоулда по щекам.
— А-а-а! — закричал тот, вздрагивая. Подскочив, он ударился грудью о край стола и упал обратно в кресло.
— Вставайте! — приказал Уэйд.
Смущенный Каслмоулд поднял на него глаза. Он попытался улыбнуться, и крошка упала с его губы.
— Но послушайте, молодой человек!
— Молчите. Вы отведете меня к моей кабине.
— Нет, подождите мину…
— Сейчас же!
— Не играйте с этой штукой, — предостерег Каслмоулд. — Она опасна.
— Надеюсь, она очень опасна, — согласился Уэйд. — А теперь вставайте и ведите меня к машине времени.
Каслмоулд поспешно вскочил на ноги.
— Молодой человек, это…
— Молчать, старый козел. Вам остается отвести меня к машине и надеяться, что я не нажму на эту кнопку.
— Господи, только не это!
Верховный комиссар неожиданно остановился на полпути к двери. Он сморщился и согнулся пополам, потому что его желудок начал протестовать против насилия над собой.
— О! Это еда! — пробормотал он несчастным голосом.
— Надеюсь, живот у вас будет болеть еще лет сто, — сказал Уэйд, подталкивая его. — Вы этого заслуживаете.
Старик вцепился руками в живот.
— О-о-о, — стонал он. — Не трясите меня.
Они вышли в прихожую. Каслмоулд привалился к двери уборной. Зацарапал по ней.
— Я умираю! — сообщил он.
— Идем! — приказал Уэйд.
Каслмоулд, не обращая на него внимания, распахнул дверь и кинулся в недра уборной. Там, в удушливой темноте, его сильно стошнило.
Уэйд в отвращении отвернулся.
Наконец старик выбрался наружу, лицо у него побелело и осунулось. Он закрыл дверь и снова привалился к ней.
— О, — слабо простонал он.
— Вы это заслужили, — сказал Уэйд. — Более чем.
— Не говорите ничего, — взмолился комиссар. — Я могу умереть прямо сейчас.
— Пошли, — сказал Уэйд.
Они сидели в машине. Оправившийся комиссар был за рулем. Уэйд сидел на другом конце широкого переднего сидения, держа оружие на уровне груди Каслмоулда.
— Я прошу прошения за… — начал верховный комиссар.
— Поехали.
— Что ж, я не хотел показаться негостеприимным.
— Замолчите.
Лицо старика напряглось.
— Молодой человек, — заговорил он вкрадчиво, — не хотели ли бы вы заработать денег?
Уэйд знал, что ему сейчас предложат, но все равно спросил:
— Каким образом?
— Очень просто.
— Доставлять вам еду, — завершил вместо него Уэйд.
Лицо Каслмоулда скривилось.
— Да, — захныкал он, — а что в этом плохого?
— И вы еще имеете наглость задавать мне подобный вопрос, — удивился Уэйд.
— Но послушайте, молодой человек. Сынок.
— О господи, только этого не хватало, — произнес Уэйд, передергивая от отвращения плечами. — Вспомните о своей уборной и замолчите уже.
— Так вот, сынок, — настаивал верховный комиссар, — это только потому, что у меня нет привычки. Зато теперь у меня… — Лицо его вдруг прояснилось и сделалось злым. — У меня появился вкус к еде.
— Так забудьте о нем, — сказал Уэйд, ни на секунду не сводя глаз со старика.
Комиссар, казалось, впал в отчаяние. Его тощие пальцы впились в руль. Левая нога непроизвольно постукивала по полу салона.
— Может, передумаете? — спросил он с угрозой в голосе.
— Вам еще повезло, что я вас не пристрелил.
Каслмоулд больше ничего не сказал. Он следил за дорогой прищуренным взглядом, просчитывая варианты.
Машина с шуршаньем подъехала к кабине и остановилась.
— Скажите часовым, что хотите осмотреть машину времени, — велел ему Уэйд.
— А если не скажу?
— Тогда что бы ни вылетело из этой трубки, оно попадет прямо вам в живот.
Каслмоулд сумел выдавить из себя короткую улыбку, когда к ним подошли часовые.
— В чем дело… о, господин верховный комиссар! — произнес один полицейский, спешно переходя с грубого регистра на подобострастный. — Чем можем вам помочь?
Он отдал честь, улыбаясь едва ли не до ушей.
— Хотел взглянуть на эту… штуковину, — ответил Каслмоулд. — Надо кое-что проверить.
— Да, сэр, — отозвался полицейский.
— Трубка будет у меня в кармане, — негромко предостерег Уэйд.
Открыв дверь, комиссар ничего не сказал. Они вдвоем подошли к кабине. После чего Каслмоулд громко произнес:
— Я войду первым. Там может быть опасно.
Полицейские одобрительно замычали при виде такой храбрости. Уэйд сжал рот. Он сдержался, представив, каким добрым пинком чуть позже выставит старика на улицу.
Суставы комиссара заскрипели, когда он энергично взялся обеими руками за поручни. Он подтянулся наверх, сдавленно застонав. Уэйд подсадил его и порадовался тому звуку, с каким престарелый комиссар врезался головой в стальную переборку.
Он поднял свободную руку. Однако он не сможет подтянуться на одной руке. Чтобы подняться в кабину, нужны обе. Он схватился за поручни и быстро взлетел в дверной проем.
В тот момент, когда Уэйд показался в двери, Каслмоулд сунул руку в карман Уэйда и выхватил оружие.
— Ага! — Его высокий пронзительный крик отдался дрожащим эхом в маленькой сфере.
Уэйд вжался в переборку. Он почти ничего не видел в полумраке.
— И что вы собираетесь делать дальше? — спросил он.
Сверкнули фарфоровые зубы.
— Вы отвезете меня в прошлое, — сказал Каслмоулд. — Я отправляюсь с вами.
— Здесь место только для одного.
— Значит, это буду я.
— Вы не сможете управлять.
— Вы мне объясните, — отрезал Каслмоулд.
— Или что?
— Или я спалю вас.
Уэйд напрягся.
— А если я вам объясню? — спросил он.
— Вы останетесь ждать здесь, пока я не вернусь.
— Я вам не верю.
— Вам придется поверить, молодой человек, — захихикал верховный комиссар. — А теперь расскажите мне, как это работает.
Уэйд протянул руку к карману.
— Без глупостей! — предупредил Каслмоулд.
— Так вы хотите, чтобы я отдал вам инструкцию, или нет?
— Ладно. Но без глупостей. Инструкция, говорите?
— Только вы в ней не поймете ни слова, — Уэйд засунул руку в карман.
— Что там у вас? — спросил Каслмоулд, — Это же не бумага.
— Плитка шоколада. — Уэйд выдохнул эти слова. — Толстая, сладкая, сливочная, вкуснейшая плитка шоколада.
— Дайте мне!
— Вот. Возьмите.
Комиссар потянулся к шоколадке. От его движения дуло оружия опустилось в пол. И когда он сделал шаг вперед, Уэйд схватил старика за воротник и штаны. Он вышвырнул господина верховного комиссара Каслмоулда через дверь, и тот растянулся на тротуаре.
Послышались крики. Полицейские были в ужасе. Уэйд выкинул ему вслед плитку шоколада.
— Бесстыжий пес! — проревел он, заходясь от смеха, когда шоколадка отскочила от шишковатой головы Каслмоулда.
После чего Уэйд задвинул дверь на место и принялся крутить кран, пока не задраил ее наглухо. Он переставил рычаги и пристегнулся ремнями, все еще посмеиваясь при мысли о том, как комиссар будет выкручиваться, чтобы заполучить шоколадку в личное пользование.
А в следующий момент перекресток был уже пуст, если не считать нескольких завитков едкого дыма. В мертвой тишине раздавался только один звук.
Жалобный вой голодного старика.
Кабина для перемещения во времени, дернувшись, остановилась. Дверь открылась, и Уэйд выпрыгнул наружу. Его окружили коллеги и студенты, которые все прибывали, вбегая из комнаты управления.