Худоногов разразился гневной воспитательной речью, заклеймил позором всех тех, кто растерял в жизни все ценности, включая идеи, квартиру, работу и внешний облик.
– Да у меня есть облик и квартира есть, чего орешь-то? Облик тебе мой не понравился, так я не баба какая!
Наличие жилплощади резко меняло дело, Адам Антипович моментом сообразил, как можно обработать парня, в чем и преуспел. В один день они соорудили из комнатушки Толика штаб-квартиру, и Худоногов, развалившись на кровати хозяина, набрал заветный номер.
– Алло, Лукова позовите, – через губу промямлил он, но когда к телефону подошел сам Александр Викторович, он говорил уже с большим уважением, как бизнесмен с бизнесменом. – Саня? Так я продал все, куда деньги завезти?
– Уже? Вот и славно… Так… За деньгами я, пожалуй, сам заеду. Говори, куда ехать.
Худоногов подробно отрапортовал адрес, и через полчаса Луков уже сидел перед ним.
– Вот, – с придыханием доставал на стол денежные пачки Адам Антипович. – Здесь ровно столько, сколько ты говорил. Я только не совсем понял, почему ты тогда сказал – для начала такая сумма?
Луков едва заметно качнул головой. Любого своего работника он мгновенно уволил бы за то, что тот не до конца прояснил ситуацию, а этот – на тебе, продал все, остался без штанов и только теперь вспомнил, что, оказывается, говорилось и еще о чем-то!
– А я к тому, что с первой выручки ты мне отстегнешь пять процентов. Мы же партнеры, или как? – стал кидаться красивыми словами Луков.
У Худоногова сперло дыхание, и он торжественно закивал немытой головой.
– Ну все. Молодец, – похвалил Луков, потом поднялся и, сложив в пакет деньги, добавил: – Теперь жди, до шести вечера к тебе отправлю производителя этого лекарства, а ты уж сам с ним договаривайся.
– А пробирка?
– Так я к тебе его с пробиркой и отправлю. Он чужим рукам не доверяет, передает только из рук в руки. Кстати, подробно тебе расскажет, как с этим лекарством управляться, принесет инструкцию, тебе же не на словах клиентов убеждать придется.
Дальше Луков потратил минут двадцать на умные слова, термины и формулы, запутал Худоногова окончательно, и тот, провожая его за дверь, только что не плакал слезами умиления.
До трех часов Худоногов, не отрываясь, глядел в окно, ждал производителя. Он не знал, как тот выглядит – какого роста и возраста. Но был убежден: едва тот покажется, он его узнает безошибочно. И тут случилось непредвиденное – прямо напротив окна, где торчал Худоногов, машина сбила на дороге молодого человека, бедняга куда-то спешил, засунув руки в карманы и наплевав на светофор. Это мог быть только производитель! Машина скрылась с места аварии, а к потерпевшему мигом сбежался народ с остановки. Худоногов боялся оторваться от окна.
– Толик!! Толян, мать твою!! – орал он как бешеный. – Бегом!!. Пулей!!. Лети, узнай, что с тем парнем!! Да шевелись же!!
Возле сбитого народа становилось все больше, остановились какие-то неновые «Жигули», и вышел высокий, широкоплечий парень. Он склонился над потерпевшим, оттеснив остальных, к нему подошла девчушка, рыжая, как огонь, и вдвоем они стали расстегивать парню пальто, что-то там делать еще, этого Худоногов уже не видел – загораживала толпа зевак…
– Все!! Сейчас он вытащит у него все, что тот мне нес!! – скрипел зубами Худоногов, натягивая на ходу спортивные штаны Толика…
Он боялся потерять из виду пострадавшего даже на секунду. Но надо было лично проверить все… Все!! Карманы пострадавшего – в первую очередь. Когда он слетел вниз по лестнице, на парня кто-то успел накинуть платок, и лица видно не было. Не помня себя, Худоногов кинулся к бедняге и ухватился за пальто.
– Гражданин! Немедленно отойдите! – рыкнула на него огненная девица. – Вы родственник?
– Нет, я его вообще не знаю, – сдуру ляпнул Худоногов и тут же пожалел.
– Это же надо, до чего мародеры охамели! Прямо прилюдно карманы выворачивают! – зашумел народ, и Худоногова вышвырнули из толпы.
Почти бессознательно Худоногов записал номер «Жигулей», а потом и номер белой машины с крестом, которая приехала наверняка по вызову какого-то из свидетелей. Пробирка уплывала прямо из рук! Богатство вот-вот уедет в карете «Скорой помощи», и потом уже никто не протянет руку помощи ему – Адаму Антиповичу. Он рванулся в открытую дверь и успел прошмыгнуть туда быстрее пострадавшего.
– Вы куда, гражданин? – выпучила красивые глаза докторица, пытаясь примоститься рядом с потерпевшим.
– А я это… я родственник. Мне же надо знать, куда вы его… так сказать…
Машина дернулась и помчалась под вой сирены, врачиха фыркнула, но, взглянув на «родственника», не утерпела:
– Слушайте, что вы у него по карманам шарите?!
– Я ж тебе объясняю, красавица, – родственник я, мне можно. Вы ж все равно сейчас мне все его шмотки передадите. А ну как у него какая цепочка золотая пропадет или там денег рублей сто – вдова не переживет потери!
– Да уж, тут муж на тот свет вот-вот отправится, а она по цепочке будет голосить! – презрительно скривила губы принципиальная дамочка.
– Ну, знаете! Мало того, что кормильца потеряет, так еще и золотой семейный запас! Чего уж женщину добивать.
В приемной Худоногову и правда выдали всю одежду несчастного парня, а вместе с тем и сообщили о кончине потерпевшего, парня живым довезти не удалось.
Худоногов перерыл каждую тряпочку, пробирки не было.
Когда Адам Антипович, замерзший и злой, заявился в штаб-квартиру, к нему тут же кинулся Толик:
– Видать, насмерть парня пришибло! С ним какой-то доктор валандался, да все без толку. Конечно, еще бы, его на такой скорости припечатало! Ой, а я и вас там видел! Вы чего-то шарили по парню, шарили. Не, а помните, как толпа орала, дескать, мародер, скотина!
– Заткнись! – взревел Худоногов и схватился за трубку.
Теперь ему долго не вызывали Лукова, а когда тот подошел, Худоногов сразу закричал:
– Саня! Твоего парня сшибла машина! Что делать?!!
– Кто это? – высокомерно спросил Луков, но быстро сообразил: – Адам, ты, что ли? Чего орешь? Какой мой парень?
– Саня! Я же тебе говорю – ты мне производителя направил, так? – дрожал от волнения Худоногов. – Ну, парень твой, чего ты!! С пробиркой-то!
– Ну-ну?
– Ничего не ну! Его только что сбила машина прямо под моим окном. У меня на глазах! Насмерть!
– Ах ты! Какое несчастье, – опечалился Луков.
Вообще, честно говоря, Луков ни о каком парне и слыхом не слыхивал. Получив от Худоногова деньги, он решил, что уже достаточно наказал дружка из детского сада за сорванную сделку, и к телефону подошел только для того, чтобы именно это ему и объяснить. Но, если уж дело приняло такой оборот, так оно еще и лучше. Теперь Луков может с чистой совестью взвалить всю вину на самого растяпистого Адама и вычеркнуть его из своей памяти.
– Вот и я тебе про то же! Так что мне с пробиркой-то… Как быть?! – кричал в трубку Худоногов.
– Так и пробирка разбилась?
– Не знаю, я ее не нашел. Вернее, не было ее там, наверняка стыбзил кто-то. Во народ! Прямо на ходу подметки рвут, мародеры!
– Так от меня-то тебе чего надо? – нетерпеливо спросил Луков.
– Ну как… так мне теперь чего? Я ж все деньги… Ты мне еще б прислал пробирочку, а? По-дружески?
– Ты что, издеваешься?!! – заревел Луков не своим голосом. – Ты чего – вообще дебил?!! Ты знаешь, сколько такая пробирочка стоит?!! У тебя на глазах мой производитель этого редчайшего лекарства погиб под колесами, а ты из меня пробирки трясешь?!!
– Дак а чего делать-то? – чуть не плакал Худоногов.
Неожиданно Луков успокоился и промямлил:
– Ищи. Или деньги, или пробирку. Больше ко мне не обращайся, помогать не буду. Если с головой дружишь, выкарабкаешься, а если нет, туда тебе и дорога.
Трубка тут же запикала короткими гудками. Худоногов снова набрал номер, но никто не ответил.
Мучился Худоногов всю ночь, а наутро решил – пробирку взял парень, который первый прибежал к пострадавшему, или та рыжая девчонка. Он сам видел, как они ощупывали сбитого. Наверняка и пробирочку прибрали. Только вот зачем она им? Они же не знали, что там за лекарство.
Худоногов похудел за одну ночь килограммов на пять от переживаний, впору значок лепить «Хочешь похудеть? Спроси меня как!». Зато уже к вечеру он знал, что владелец «Жигулей» Фома Леонидович Неверов, снова помог родственник соседки за отдельную плату. Он же доложил, что Неверов Ф. Л. работает хирургом, а проживает по Новгородской, сорок пять, в шестьдесят седьмой квартире с женой, тещей и еще какой-то приживалкой.
– То есть… что значит «приживалкой»?!! – взъярилась Аллочка, прерывая ладный рассказ Кареева.
– Аллочка, это Худоногов так думал, а мы-то с вами знаем, что на самом деле… – Кареев принялся подмигивать Аллочке обоими глазами, заглаживая вину, и даже было потер ее руку своей ладошкой, но Гутя резко прекратила такое рукоблудство:
– Давайте, продолжайте, нечего на мелочи отвлекаться.
– На чем это я остановился?.. Ах, да!
Худоногов стал следить за Неверовым. Окна их квартиры удивительно удобно выходили прямо на стройку, вот там-то и лежал целыми днями Худоногов, выслеживая хирурга в бинокль, который купил на местном рынке. Через неделю он уже знал, что пробирка наверняка находится у хирурга. Потому что неоднократно видел, как тот ныряет в письменный стол, вернее, как-то странно отвинчивает крышку стола в комнате пышной женщины, и вид у Неверова в эти минуты просто воровской. Наверняка там тайник. Ну и само собой – пробирка. Теперь надо избавиться от хозяина, понятно, Неверов врач, вот и разнюхал, что за счастье ему привалило в этой пробирке! Из-за денег Худоногов готов убить не одного врача, а целую клинику! Он убьет Неверова, купит «макарова», или нет, «макаров» в таком случае не помощник, лучше винтовку, она вернее, и пристрелит, а уж бабы помехой Худоногову не станут! И тогда… Он даже боялся мечтать о том, что наступит тогда.
Винтовку с прицелом он приобрел уже на следующий день. Хорошо, что он по природе осторожный – не отдал все деньги Лукову сразу, разве сейчас можно было бы прожить на гроши Толика, которые тому посылала мать?! Операция была назначена на вечер. Это Худоногов сам себе назначил, никого в свои преступные планы он тогда решил не посвящать. Вечером оно лучше – и уходить удобнее, и при свете люстр фигура Неверова всегда вырисовывалась четко, будто специально вырезана была для мишени. Худоногов уже в девять занял заранее приготовленное место и стал выжидать удобного момента. Пролежал он долго, но случай все не представлялся. Сначала была полная комната народа, потом все как-то испарились, но теперь там не зажигали большой свет, горел только хилый ночник. Тени были уродливые, размытые, только отступать было поздно. Худоногову вдруг пришла мысль: а вдруг, ударившись о стекло, пуля изменит свое направление и парня не убьет? Черт его знает, киллер он был еще начинающий, в такие тонкости не вдавался, да и разве у кого спросишь! И тут Адаму Антиповичу повезло. Из подъезда вышла явно подвыпившая дама с маленькой визгливой собачонкой, и та голосисто затеяла свару с большой дворовой псиной.
– Псов!! Уберите псов! – орала баба. – Кто их распустил?! Уберите немедленно псов!!
На балкон тут же выскочил мужчина.
– Это Псов выскочил, – догадался Фома, – думал, его кричат, а может, чей-то голос спутал. А мы-то голову ломали – чего это его в такую стужу на балкон понесло?
Тогда Худоногов выстрелил. Для верности не один, а несколько раз. И убил… И все же Худоногов себя переоценил. Он и предположить не мог, что это для него окажется так тяжело. После выстрелов он не поленился – протопал пешком полкилометра к реке, падая, спустился с крутого берега, а винтовку выбросил в воду. В таком виде он не мог являться к Толику, тот страдал словесным поносом, язык за зубами никогда удержать не мог. Поэтому, прикупив в киоске бутылку водки, Худоногов направился к сожительнице. Та хоть и покричала для приличия, но пустила. А потом очень пожалела об этом. Хмель забрал Адама Антиповича с первой рюмки, а он все хлестал и хлестал крепкое пойло.
– Ты бы пил меньше, – упрекнула дама Худоногова. – В кои-то веки пришел, а уже надрался.
– А ты спроси, с чего я надрался!! – требовал сожитель.
– И с чего же?
Худоногов не стал ломаться. В пьяном угаре он в тонкостях расписал весь сегодняшний подвиг, а также во имя чего он был совершен. Женщина не поверила. Но горюющий убийца все повторял свой рассказ, мало того, он конкретно называл адрес несчастного, а потом, на миг просветлев, совершенно трезво заявил:
– Учти, если я тебе что скажу, никому и шепнуть не вздумай, вмиг прикончу, я теперь это запросто.
Женщина испугалась не на шутку. Одно дело знать, что у тебя в женихах ходит пьяница и дебошир, а другое дело – убийца. А у нее еще и двое детей! Куда деваться? Конечно, в милицию идти страшно, а куда? И молчать было боязно – эдак он после каждого убийства к ней будет заявляться! Там, чего доброго, и за сообщницу сочтут, нет, от Худоногова надо избавляться, но как бы так сделать, чтобы мужик сел на долгий срок, а она бы при этом не оказалась стукачкой? И тогда она решила прийти к Неверовым. Пусть те сами расследуют убийство – а ее дело сторона. А если же у них не получится или желания не хватит, то пусть отдают бешеную сумму, ей этих денег хватит, чтобы уехать с детьми к матери в Ростов, фиг ее там гражданский муженек отыщет.
– Так это Кукина была? – догадалась Гутя.
– Ну, в общем, да. Хотя фамилия у нее несколько другая, ну да ведь это не так уж важно.
– А как же она узнала, что убили не Фому, а Псова? Она ведь говорила, что она с Псовым жила.
– Ну, женщина тоже не наобум перла. Она сначала поговорила с бабушками возле вашего подъезда, а те ей доложили, что знали. В частности, поведали и о том, какой тарарам был у Неверовых недавно ночью, что приезжала милиция и речь шла о каком-то Псове, которого якобы прикончили на балконе у Неверовых. Ну, а дальше уже школа актерского мастерства, – пояснил Олег Петрович.
А потом началось самое неожиданное. Неожиданное для Худоногова. Едва Адам Антипович придумал, как вытянуть из тайника пробирку, тут оказалось, что Фома Неверов жив! Не убивать же его вторично. И он решил отправить Толика внедриться в семью, а заодно и проверить тайничок. Вполне может быть, что лекарство еще не сбыли и его преспокойно можно изъять, без лишней крови. Толик успешно влился в ряды Аллочкиных поклонников, вытеснил конкурентов и по ночам стал добираться до тайника.
– Подождите… Как это по ночам? – не поняла Варя. – Он у нас каждый вечер отправлялся к себе домой.
Кареев хитро ухмылялся в усы, а Аллочка быстро наливалась брусничным румянцем.
– Эт-то что за но-во-сти?! – по слогам шипела взбешенная Гутя. – Алиссия! Так ты что?.. Ты его на ночь у нас оставляла?!
– Оставляла… Скажешь тоже… Сам он оставался, никак выпроводить не могла. – От стыда Аллочка уткнулась в свою пышную грудь носом. Ах, и зачем это выяснилось сейчас, при Карееве! Позорище! – Да он не часто же… так… иногда…
– То-то мне мужики по ночам мерещились, – расхохоталась Варька. – А я уже думала – эротические сны!
– Если мужик снится, значит, мальчик родится, – торопливо перекинулась на другую тему тетушка.
– Может, и мальчик, годика через два, – усмехнулась Варька.
– Ну что там дальше? – передвинулась Гутя поближе к Карееву и тронула его за колено. – Продолжайте, прошу вас.
– Так что ж продолжать. Дальше ясно – Толик ничего в тайнике не нашел.
Честно говоря, он и тайника-то не отыскал. У Мотина Анатолия Иннокентьевича не было ни могучих умственных способностей для этого, ни огромного желания. Худоногов говорил ему что-то про стол, но Толик не додумался, что надо крышку отрывать, он просто перерыл все полки. Естественно, ничего не нашел, а личной инициативы у него совсем не водилось. Деньги ему, конечно, не помешали бы, но горбатиться за них как проклятый он не собирался.
Худоногов жил на пределе нервного срыва. Время идет, деньги уплывают – выясняется, что Аллочка, а следовательно, и остальные члены семьи получили состояние! Откуда? Адам Антипович достаточно хорошо изучил эту семью – просто так деньги появиться у них не могли. Значит, врач все-таки нашел применение пробирке?! Худоногов просто звереет. Толик решает помочь незадачливому компаньону и вырулить ситуацию по-своему. Он решает одним махом избавиться от Фомы и его жены Вареньки, жениться на ком-то из сестер и прибрать состояние к рукам на законном основании. При этом ему не нужно оружие, он просто приводит тормоза «Жигулей» в нерабочее состояние, благо, доступ к любым ключам свободный, в том числе и ключу от гаража, вон он, на гвоздике висит, в коридоре. Но, видимо, у Фомы могучий ангел-хранитель, на этот раз сам же Толик эти тормоза и ремонтирует.
– Ага! Помню! Это я его тогда толкала за руль Фомкиной машины, а он упирался, – вспомнила Аллочка. – Не хотел ехать убиваться, сволочь! А ты, Фома, на меня еще и ревел бегемотом. Запиши в своем ежедневничке, желательно на каждой страничке – это я тебе жизнь спасла!
Однако Худоногов не одобрил плана помощника, негодовал сильно, это и понятно, он же еще не знал, где эта пробирка. Зато он выяснил, что у Толика любой труд в почете, не исключая киллерского. Вот тогда-то Худоногов и развернулся на полную катушку. Появляться на глазах у «клиентов» он все еще опасался после убийства Псова, зато Толика использовал вовсю. Он ему всучил пистолет, чтобы тот, угрожая женщинам, выведал у Фомы, куда тот дел пробирку.
– Опять же я его обезвредила, – снова встряла Аллочка.
– Да уж, Толик Мотин – созданее крайне невезучее, – кивнул Кареев.
– Да просто глупое создание, – не согласился Фома. – Такую вещь в кармане таскал, а куртку как следует даже повесить не мог.