— Эти люди постараются заманить нас в ловушку, — пробормотала Кира.
— В натуре, лапа, — хохотнул Кот. — Не все бабы дуры. Ты нравишься мне все больше. Береги ее, Плата. Учти, они не исключают, что ты накапаешь ментам, а это можно сделать и анонимно — кто они такие на самом деле, и менты, хочешь не хочешь, завозятся. Ну, кому неохота раскрыть глухарь десятилетней давности? Поэтому они должны быть готовы к отходу уже сегодня. Нужно следить за ними, мы почувствуем, когда они подадутся в бега.
— Тачку бы вернуть ментам, — предположил Вадим.
— А надо? — задумался Кот. — Тачку припрячем — на всякий, как говорится, пожарный. Номера переставим. Есть тут неподалеку один бесхозный неприметный гараж, минут через двадцать мы туда ее загоним… Вы же не пешком сюда пришли, верно, ребята? Логично допустить, что где-то вы припрятали машину. Подбросите до города? — Кот заговорщицки подмигнул.
В последующие два дня погода окончательно испортилась. Похолодало, синоптики издали штормовое предупреждение — об ураганных ветрах, о возможных обрывах проводов. Сильный ветер стряс с деревьев последнюю листву, и леса теперь стояли голые, понурые, деревья исполняли невеселый стриптиз. Солнце не показывалось несколько дней — все небо от края и до края затянули свинцовые тучи, дрейфующие на юг.
Днем и вечером хлестал холодный дождь, а ближе к ночи осадки прекратились, похолодало еще на несколько градусов. По загородной трассе гулял пронизывающий ветер. Черная машина из почтенного семейства японских внедорожников съехала с трассы за указателем «Н-ск, 24 км» и покатила через поле к облетевшему осиннику. Ухабистая дорога петляла, повторяя контуры опушки. Машина удалялась от федеральной трассы, местность становилась глухой, нелюдимой. Возможно, летом в свете дня она предстала бы другой, заиграла бы красками, но сейчас производила впечатление депрессивной глухомани. Дорога уводила за холмы, втянулась в лес. Ее опутывали жилистые корни, деревья вплотную подступали к проезжей части. Даже облетевший лес казался непроходимой чащей. Машина медленно осваивала дорогу, матово поблескивала тонировка на стеклах. Чаща оборвалась, внедорожник выбрался к подножию холма, обогнул его и через пару минут подъехал к пустырю, на котором возвышался заброшенный особняк. Двухэтажный дом смотрелся мрачновато, как-то готично. Стены заросли бурьяном, облезла штукатурка, обнажив кирпичную кладку. Но окна выглядели целыми, колонны на крыльце пока не лопались, территорию периодически подметали — какой-то присмотр за домом велся. Деревня, на краю которой возвышалось здание, тоже выглядела не ахти. Просели крыши, в проездах между домами стояла непролазная грязь — соваться в это болото не решился бы даже водитель вездехода. Но дорога к особняку была засыпана щебнем, а посещать деревню в планы «экипажа» не входило. В ней жили несколько старух, кому они нужны? Несколько минут машина объезжала приземистые строения на краю участка, парочку чахлых осин посреди открытой местности. Остановилась напротив крыльца. Высадились трое плечистых мужчин в теплых куртках, вооруженных миниатюрными пистолетами-пулеметами, названными в честь конструктора Узиэля Галя. Они осмотрелись. Не сбиваясь в кучу, направились к дому. Выбрался дородный мужчина в утепленном плаще и с «ежиком» на голове. Поднял воротник плаща, сунул руки в карманы и побрел за своими телохранителями. Последним из машины высадился плечистый водитель, тоже повертел головой, прикурил и потащился за шефом, прикрывая его сзади. Дверь была закрыта, но у начальника охраны имелся ключ. Несложные манипуляции, и прочная дверь поддалась, распахнулось чрево дома. Босс и водитель остались на крыльце, первые трое просочились внутрь. Мужчина в дорогом плаще скрючился у перил, терпеливо ждал. По окнам сновали отблески фонарей — охрана осматривала пустующее здание. Шофер курил, созерцая хозяйственные постройки за границей пустыря, шапку леса за подножием возвышенности.
— Хвоста не было, уверен? — буркнул мужчина, меняя позу.
— Не было, Игорь Леонидович, — отозвался водитель. — Все чисто, несколько раз проверялся. Нет, в натуре не было, шеф, — добавил водитель, заприметив недоверчивый блеск в глазах хозяина.
— Ладно… — настроение у мужчины было скверное, даже в этой глухомани он не чувствовал себя в безопасности.
Минуты тащились, как черепахи.
— Все в порядке, Игорь Леонидович, — заскрипела дверь, показался охранник. — В доме никто не появлялся. Можно заходить.
Мужчина фыркнул, разумеется, кто появится в этом доме? Ценную мебель давно увезли, все это несчастье интересно только бомжам, но откуда взяться бомжам на этих выселках? Да и боятся люди — влезут в дом, а потом прибудут крутые парни да загрузят их неприятностями по гроб жизни. Страдая одышкой, Игорь Леонидович перебрался через приступочку и вошел в просторный холл. Отопления, понятно, не было, но в доме было несколько теплее, чем на улице. Водитель затворил за ним дверь, остался под порогом. Мужчина выбрался на середину холла, стал осматриваться. Глаза привыкали к темноте. Просторный вестибюль с двумя большими окнами, сумрачная галерея на втором этаже, по которой сновали светлячки — телохранители со скуки решили зачистить особняк по второму разу. В холле было неуютно, мужчина поежился. У окна проступали очертания ненужной мебели — старый диван, колченогие кресла. Он выкупил этот особняк у некоего ныне мертвого «помещика» лет семь назад. А потом пожалел — хотя и приобрел за бесценок. Планировалось реальное поместье, вылизать, вычистить территорию, прикупить прилегающие угодья — гектаров сорок, обзавестись «крепостными душами». Но как-то охладел он к этой идее, до конкретного воплощения руки не дошли — постоянная запарка, море работы. Дом ветшал, кое-как его поддерживали в ликвидном состоянии. Потом махнули рукой… Да и шут с ним. Мебель, похоже, вывезли не всю. Кому он нужен, этот древний хлам? Мужчина стащил целлофановую пленку со старого кресла, подтащил его к окну, сел. Несколько минут он, нахохлившись, таращился в мутное стекло. На улице проступали очертания машины, крыши подсобок. Закурил, устроился поудобнее. Хорошего настроения больше не стало…
Через несколько минут подъехала еще одна машина, встала рядом с джипом. Игорь Леонидович беспокойно шевельнулся, погладил в кармане рукоятку «беретты». Посетитель прибыл в единственном числе — вылез из машины, что-то бросил подошедшему охраннику Игоря Леонидовича, и оба направились к дому. Через пару минут за спиной у сидящего образовалось кряхтение, гость подтащил еще одно кресло, плюхнулся в него и тоже закурил.
— Доброй ночи, Лютый, — буркнул он хрипло, щелкая зажигалкой. Похоже, кончилось время защитных «псевдонимов».
— И тебе того же, Череп, — хмуро отозвался Игорь Леонидович. Физиономия сообщника практически не рисовалась в темноте. Он извлек из плаща карманный фонарик, осветил профиль сидящего рядом мужчины. Следы избиения с хмурого лика Павла Максимовича еще не сошли. Одутловатый, под глазами фиолетовые круги, скулу пересекала ленточка бактерицидного пластыря.
— Шикарно смотришься, Череп, — не преминул уколоть Игорь Леонидович. — В отличном цифровом качестве. Внесли злопыхатели свежую струю в скучную жизнь твоего офиса?
— Иллюминацию выруби, — поморщился Череп. — Сам-то лучше? Новые брови себе приделай, Лютый, а потом подкалывай.
— Ладно, не обижайся. Готов, Череп, к перемене, гм, климата? Хотя о чем это я, ты же у нас всегда готов… По-любому нужно исчезать, хватит, пожили сладкой жизнью. Бизнес прогорает, кредиторы зубами щелкают. Сейчас дождемся этих двух обормотов, мочим их — и делаем ноги… Согласен, что вариантов нет? Они же на дерьмо уже извелись, не люди, а ходячие истерики, того и гляди, по-крупному облажаются, да еще и нас потащат.
«Тебя бы еще замочить без последствий, — тоскливо подумал Игорь Леонидович. — Но ты же хитрый, тебя так просто не замочишь, чтобы отмыться потом от дерьма. Хотя, казалось бы, что проще — выхватить «беретту», пулю в лоб, и до новых встреч, гражданин Череп…»
— Так вот зачем ты нас в глуши собрал, — закряхтел Череп, меняя положение в кресле — отбитые члены не выносили чего-то устойчивого. — В общем-то, ты прав, Лютый, эти двое сведут нас в могилу. Кирпич превращается в тряпку, он уже неадекват от страха — никогда не думал, что это человек с таким редким отсутствием ума. Вшивый — кретин, так и надо, но это тоже превращается в обузу. Зарыть в лесу, их здесь до третьего тысячелетия не найдут. Если шестерок своих, конечно, тоже в расход пустишь. А заодно и меня, — Череп хищно подмигнул. — Признайся, Лютый, меня тоже укокошить планируешь? А что, отличная возможность, я один, а у тебя четыре лба…
— Череп, заткнись, — окрысился Лютый. — Нет у меня таких планов, уж поверь. Тебя шлепнешь, а завтра мусора придут с приятным известием: мол, надо досидеть, уважаемый Игорь Леонидович. И вообще, никакой вы не Игорь Леонидович…
— Череп, заткнись, — окрысился Лютый. — Нет у меня таких планов, уж поверь. Тебя шлепнешь, а завтра мусора придут с приятным известием: мол, надо досидеть, уважаемый Игорь Леонидович. И вообще, никакой вы не Игорь Леонидович…
— И не уважаемый, — хохотнул Череп. — Да, Лютый, как-то так. По этой же причине и мне на тебя не резон рыпаться. Так что остаемся корешами. А вот Кирпич и Вшивый до такого канделябра, ясен перец, не додумаются. Я не возражаю, Игорь Леонидович, — в глазах у Черепа поселился загадочный блеск. — Но дело в том, что обстоятельства несколько изменились…
Сообщник не шевелился, но Игорь Леонидович напрягся, нащупал указательным пальцем спусковую скобу. Холодный пот побежала по хребтине. Чего он очкует? За спиной надежная охрана…
— Только не стреляй, — ухмыльнулся Череп, покосившись на неподвижный силуэт подельника. — Все в порядке, Игорь Леонидович. Как водится, две новости — плохая и хорошая. Не буду спрашивать, с какой начать, начну с хорошей. Мое «информбюро» по-прежнему работает. Помнишь, когда мы плели лапти из зоны и вывалились к притоку Кащеевки, там свадьба гуляла? Мы посудину у них позаимствовали, людей постреляли. Невеста там была, жених, все дела. Знаешь, что случилось, когда мы уплыли? Солдатня повылазила, давай шмалять, невесту и шлепнули шальной пулей. Классная, кстати, девка была, красивая, я видел ее фотку… Так жених схватил автомат — и по солдатам. Кого-то напрочь, кого-то ранил. И в бега. Впоследствии, впрочем, сдался. Суд, Сибирь, пятнадцать лет на «красной» зоне в Хазаровском районе на Красноярщине. Месяц с хвостиком тому назад во время бунта он сделал ноги из колонии. Поймать не удалось, хотя большинство из тех, с кем он бежал, нашли мертвыми. Вадим Платов, 33 года, безжалостный мститель, едрить его…
— Не мы же укокошили его невесту… — насупился Лютый.
— Мы укокошили его родителей и кучу левых родственников. И послужили косвенной причиной смерти его невесты, в которую он был втрескан по уши. Ну и срок — пятнадцать лет, тоже не шутка. Как ни крути, а сломали парню жизнь. Поводов мстить у него предостаточно. Как выясняется, есть и возможности. Он не хочет сдавать нас органам, желает разобраться сам. Оцени, Лютый, ведь нашел же нас… В этом, собственно, и состоит хорошая новость — мы, по крайней мере, знаем, кто против нас работает и чего хочет.
— Женишок, стало быть… — процедил сквозь зубы Игорь Леонидович. — Помню его, как же, помню… Правда, рожа у него вся в тумане. Ничего, встречу — узнаю. Надо же, отомстить нам собралось юное дарование. Не выросла еще та ромашка, сука… А что ты там про плохую новость? — нахмурился Лютый.
— Меня пасли… — проговорил Павел Максимович — при этом он понизил голос и покосился на снующих по холлу охранников — те не слышали, о чем говорят эти двое. В глазах хитроумного зэка переливались плотоядные огоньки. — Меня определенно пасли, Лютый… От самого офиса, маскировались, прятались, но я же не сегодня родился, верно? И когда съезжал с трассы — кто-то нырнул за мной и фары погасил, и по полю, и какое-то время вдоль опушки…
— Череп, ты охренел… — Игорь Леонидович почувствовал удушливый страх — словно горло связали стальной удавкой. — И ты все равно сюда приперся? Привел ублюдков к моему дому? — паника набатом забилась в голове, Игорь Леонидович стиснул рукоятку пистолета, начал выбираться из кресла.
— Лютый, не гоношись, — зашипел Череп. — Сядь, говорю, чего ты такой кипишный? Научись дослушивать, атаман, мать твою… — Он облизнул губы, покосился по сторонам. — В общем, тема такая, Лютый. Не хочется мне остаток жизни бегать от призраков. И ты, когда голову включишь, со мной согласишься. Я чувствовал, что будет слежка, мои люди были наготове. Восемь громил из агентства «Буран», самые надежные, подготовленные и не задающие вопросов. С шести часов вечера они сидели в закусочной на двадцатом километре, ждали сигнала. Я еще из города не выехал, да и тебя еще здесь не было — а они уже оседлали лесную дорогу в семидесяти метрах от опушки… Вон в том лесу. — Череп кивнул на невнятную массу позади хозяйственных построек. — Парни сидят цепью, контролируют порядка сотни метров слева и справа от дороги. И этого достаточно, Лютый. Не поверишь, другой дороги в этой местности нет — ни пешему, ни конному. Парни обследовали округу перед нашим приездом, доложили: слева болото, гиблое и, хоть тресни, непроходимое. Справа мертвый лес, там сплошные завалы из паданцев и бурелома, пройти невозможно, а если кто-то там завязнет, треск пойдет по всей округе… В натуре, Лютый, единственная тропка, где можно пробраться к деревне и особняку, контролируется моими парнями. У нас связь по рации. Пеших они перехватят, машину — остановят. Те же не знают, что здесь засада… Пойми, Лютый, — проникновенно зашептал Череп, — если мы разделаемся с этими тварями сегодня, то не надо никуда бежать, не надо мочить Кирпича и Вшивого, все будет как раньше, мы решим проблему одним махом — а уж со своим бизнесом ты как-нибудь разберешься, ага? Чего нам бояться? У меня восемь штыков, у тебя четверо…
Игорь Леонидович лихорадочно обдумывал ситуацию. Не хотел он выглядеть трусом — даже в глазах заклятого подельника, но, черт возьми — страшно! Эти уроды где-то рядом, уже подкрадываются. Впрочем, Череп, если вдуматься, прав, нужно перемочь, у них тут целая армия…
— Но он же не один работает, — пробормотал Игорь Леонидович. — Этот Платов, или как там его. С ним еще баба бегает. А если судить по инциденту в Береговом, был и третий…
— Ну и что? — упорствовал Череп. — Ну, есть у Платова сообщники, не без этого. Но работает он либо сам, либо с бабой. Остальные на подхвате или просто информаторы. С ними разберемся, Лютый. Прибрать Платова или бабу — небольшой допрос с применением современной химии, и правда вылезет, как дерьмо из унитаза…
— Самовольничаешь, Череп, — без одобрения заметил Игорь Леонидович, кутаясь в ворот плаща — сидеть без движения становилось холодно. — Ты что, в натуре, наживку из меня сделал?
— А также из себя, — напомнил Павел Максимович. — И из этих двух муделей, которым давно пора появиться…
«Если их раньше не перехватит Платов со своей шалашовкой», — с содроганием подумал Игорь Леонидович. Чувствовать себя червяком на рыболовном крючке было действительно неуютно. Зашипела рация в кармане у Черепа, прорезался эфир. Лютый вздрогнул.
— Проехал Ушинский, Павел Максимович, — лаконично поведал старший в засаде. — То ли пьяный, то ли под кайфом, весь на взводе. Мы его остановили уже у опушки — так он чуть в лес не рванул с перепугу. Встречайте.
— Понял, Дроздов, отбой, — проворчал Череп и отключил рацию. — Приехала, блин, Вошь гребаная…
Через пару минут за строениями замелькал подержанный пикап с внушительным дорожным просветом. Он двигался рывками, вилял. Остановился на парковке, едва не снеся задний бампер красавцу Игоря Леонидовича, с подножки спрыгнул худощавый мужчина — весь дерганый, взвинченный — и, сильно хромая, припустил к особняку.
И вскоре Георгий Иванович Ушинский (партийная кличка — Вшивый) присоединился к товарищам. Сначала подбежал к окну, держась пятерней за бок (старые раны давали знать), пофыркал, заковылял к дивану — свалился на него, не удосужившись отогнуть чехол. Даже в темноте было видно, как деформировалась рожа у зэка, опухоль исказила невнятные черты, нос украшало жирное пятно лейкопластыря.
— Чо за фигня, братаны? — глаза шныряли, светились зеленоватыми огоньками — их обладатель, видимо, располагал способностью видеть в темноте. Он яростно шепелявил. — Лютый, ты сказал приехать — я приехал. Что происходит, в натуре? Не базарить — колеса катить надо… Слушайте, вы чего задумали, а? — Вшивый явно встревожился, начал приподниматься. — Вы учтите, я в ваших делах не участвую, у меня свой бизнес накрывается. Чо за посиделки вообще? На опушке чуть от страха не обосрался, когда машину перехватили вояки Черепа, тут у вас все такое загадочное…
— Вошь, не бузи, а? — взмолился Череп. — Без тебя, ей-богу, тошно. Ничего с тобой не сделается, можешь помолчать?
— Чего это я должен молчать? — упорствовал Вошь. — Мы чё тут, радуемся жизни? От нас попахивает оптимизмом? — Он взъерошил сальные волосы, принялся их нервно теребить, и Череп стиснул кулаки, борясь с искушением сделать ему укладку одним ударом. От пакостной привычки постоянно чесать волосы этот субъект так и не избавился — за нее и заслужил на зоне поганую кличку.
Вновь ожила рация, и старший в группе захвата поведал, что по лесной дороге проехало депутатское тело с внушительной охраной. Череп присвистнул, украдкой покосился на Лютого. Действительно конфуз бы получился. Депутат Андроник оказался умнее, чем представлялось — впрочем, куда уж в его плачевном положении ездить без охраны? Лютый тоже усмехнулся — мочить вместе с горе-депутатом всех его лбов? Еще один внушительный внедорожник занял место на импровизированной парковке, из машины выгрузились пятеро и зашагали в дом, вращая головами, как сычи. Телохранители депутата были вооружены такими же «узи», как охранники Мамонтова, только из разряда «микро», что, впрочем, не умаляло их боевой эффективности. Охранники смешались, а депутат, похожий на капусту (возможно, кроме пары курток, он натянул на себя бронежилет), доковылял до дивана и пристроился с края, положив на колени и обняв компактный кожаный чемоданчик.