– А-а... – с пониманием мотнула головой оператор и снова сказала: – Не работает.
– Хи-хи... – сверкнула Раечка белозубой улыбкой. – Мой Дуся такой шутник! Ну пойдем! Нас ждет шопинг!
Старушки в очереди с осуждением зашушукались, а странная пара выплыла из душного помещения на улицу.
– Поехали за тряпками, а потом, на обратной дороге, заедем сюда.
Сначала они отправились в магазин мужской одежды. Дуся сразу же потопал к брюкам, а Раечка отвлеклась на какие-то мужские аксессуары.
Ох и давненько Дуся не бывал в таком магазине! Тут просто глаза разбегались от брюк, джинсов, спортивных штанов и шорт. А уж про цвета и говорить не стоило – от снежно-белого до бархатно-черного. Конечно же, Дусе приглянулись белые брюки эдакого легкого свободного покроя, он даже представил себе, как заявится сегодня в таких к Сеньке, и все обомлеют!
– Мущщина! Не лапайте товар рука-а-ами! Наверное, он денег сто-о-оит! – прогундосила стоявшая рядом продавщица.
Дуся испуганно отдернул руку и направился к другим вешалкам.
И снова ему приглянулись светлые брюки. Правда, эти были не свободные, а строгого фасона. Но зато и видок в них у Дуси будет куда представительней.
– Не, ну чего вы опять лапаете-то? – тут же подскочила к нему все та же гундосая девица. – Не, ну ваще, можно подумать, у нас тут китайский рынок, че хотят, то и делают! Говорю же – у вас таких денег нет, чтоб их покупать!
Дуся с сожалением глянул на себя в зеркало: действительно, создавалось ощущение, что он не получает даже прожиточного минимума. Да что там! Что он вообще работает, такого мнения не создавалось.
– Понимаете, девушка, у меня деньги-то есть! – принялся объяснять Дуся.
– Ты вон иди на рынке объясни, что у тебя есть! – скривилась продавщица.
– Нет, вы меня не поняли, я пришел одеться, и деньги у меня есть, только... ну мне ж надо померить!
– Покажи деньги! – неумолимо потребовала продавщица.
– Сейчас я покажу! – неожиданно появилась Раечка. Такое обращение с ее спутником ей совсем не понравилось. – Так что вы там про китайский рынок говорили? Вы там работали? Нет? А похоже – придется!
Девчонка-продавщица, завидев уверенную девицу с дорогой собачонкой на руках, не могла понять, как ей реагировать. Вообще-то принято было всех обслуживать с нижайшим поклоном, но вместе с тем директор всегда орал, если у них случались кражи, – товар-то не копеечный, – вот он и велел четко следить за покупателями. И она следила. А получается, что... фигня какая-то получается! Что эта напыщенная дива имеет общего с этим валенком!
– Дуся, солнце мое, – между тем щебетала Раечка. – Ты уже выбрал себе брюки?
– Ну да... выбрал... – улыбался во весь рот Дуся. – Я вон те хочу.
– Девушка! – тут же сурово обратилась Раечка к продавщице. – Принесите нам три размера, мы не определились.
Тотчас же на руки Дуси были скинуты брюки нужного цвета и фасона.
– Иди, примерь, – велела Раечка. – И еще возьми вон те, мне они больше нравятся.
Брюк взяли двое, а потом была куплена рубашка и дорогая футболка. И при этом Раечка строго следила, чтобы продавщица млела и была счастлива обслуживать такого покупателя.
– Поласковее, девушка, поласковее, – напоминала она. – У вас не крадут.
Когда Дуся переоделся во все новое, он немедленно почувствовал себя другим человеком. Такое чувство было ему знакомо – когда-то давно Ксения, его сестрица, уже наряжала его. Из магазина он вышел совсем другой походкой.
– Ну что? Не пора ли нам к Семену? – помахивал рукой Дуся – ему явно не хватало дорогой сигары.
– Рано. И потом, ты посмотри на свои лапти! – указала на его обувь Раечка.
Да уж, ботинки были из старой жизни – древние, растоптанные и потерявшие форму.
В обувной магазин они зашли вместе.
Теперь Дусю обслуживала очень приятная девушка с огромным декольте и очень приветливыми глазами.
– Девушка, нам бы обувь подобрать... – состроил ей глазки Дуся.
Девушка что-то защебетала про последние веяния моды, про страшно удобную обувь из змеиной кожи и что-то еще. Казалось, она совсем не замечает восторженного взгляда покупателя. А между тем, Дуся был одет в дорогую рубашку и дорогие брюки, могла бы и ответить!
– Раиса! Быстро скажи ей, чтобы она со мной поласковее была, быстро! – зашипел в ухо Раечке Дуся.
– Во! Видал? – сунула ему под нос маленький кулачок Раечка. – Никаких флиртов, девчонка на работе!
Это огорчало, но и Дуся тоже торопился «на работу», поэтому продолжения так и не последовало.
– Ну все, я готов, поехали! – сразу же, когда они вышли, велел Дуся.
– Да? А Дусеньке бант? – возмутилась Раечка. Еще полчаса ушло на поиски банта.
До Сеньки, или, как правильно говорится, до Семена Николаевича Урванцева, они добрались только после восьми. Можно было и раньше, но Раечке вдруг приспичило срочно обновить свой наряд, а потом Дуся бегал снимать деньги и, конечно же, снял совсем не пять тысяч, как ему хотелось, а куда большую сумму – про экономию сегодня пришлось забыть.
Зато когда они подъезжали к дому Урванцева, Дуся представлял себя не меньше, чем Шерлоком Холмсом.
– Какая у него квартира? – чуть свысока спрашивал он свою помощницу Раечку.
– Да мы уже пришли, вот она! Тише ты... – зашипела Раечка и нажала на кнопку звонка.
Двери открыл высокий, красивый мужчина лет тридцати пяти. Он быстрым взглядом окинул Евдокима, задержался на секунду на фигуре Раисы и хорошо поставленным голосом спросил:
– Вы ко мне? Чем обязан?
– Мы к вам, если вы – Семен Николаевич Урванцев, – пискнула Раечка.
– Ну да, я Урванцев, а в чем, собственно, дело?
– Мы вам все объясним, не нервничайте, – важно посоветовал Дуся. – Только все же давайте пройдем в квартирку.
Урванцев пожал плечами и отошел в сторону, позволяя гостям войти.
Раечка и Дуся прошли в большую светлую комнату, уселись на роскошный белый диван и принялись оглядываться по сторонам.
– А квартирку-то давно не меняли? – зорким глазом оценил Дуся.
– Я здесь родился, – скупо ответил Семен и уселся в кресло напротив. – Это все, что вас интересует?
– Нет, нас в общем-то интересует ваш... знакомый – Иннокентий Викентьевич Глохов, – медленно проговорил Дуся и добавил: – Расскажите, что вы думаете о его исчезновении?
– Я? Что я думаю? – до крайности удивился Семен. – Да я вообще про него ничего не думаю! Зачем? Нет, мы были с ним когда-то знакомы, не спорю, но... наши пути разошлись, и я выпустил его из виду. Да, собственно, и не расстраиваюсь. Наша жизнь – она ведь вся соткана из встреч и разлук. С кем-то сводит, а с кем-то разводит. Тем более, что мы с Иннокентием особыми друзьями не были.
– А чего так? – вытаращился Дуся.
О постоянных ссорах он хотел услышать именно от Урванцева.
– Ну! – дернул головой Семен и печально усмехнулся. – Какой я ему был друг? Он – единственный сынок богатых родителей, ему все доставалось легко, без малейшего... даже не труда, нет... без напряжения! А я... я постоянно работал. И на боксерском ринге знал, что это мне пригодится, и в институте, и теперь вот на работе. Я всю жизнь зарабатывал сам, а он... он сидел на шее отца и матери.
– А вы сами не сидите на шее его матери? – не удержалась Раечка.
Урванцев переменился в лице:
– Ч-что? Что вы такое говорите? – пролепетал он. – Чтобы я – на шее у Сэи?
– Ну, может, и не совсем на шее, – предположила Раечка. – Но... с ее помощью вы далеко шагнули.
– Я б и без всякой помощи шагнул точно так же далеко! У меня красный диплом, я великолепный специалист, у меня большое...
– А чем вам помешал Кеша? – неожиданно прервал его Дуся.
– Да с чего вы взяли-то, что он мне мешает?! – вышел из равновесия Сенька.
– Ну... об этом говорят все... – скромно дернул плечиком Дуся. – Вы же очень неравнодушно относитесь к его матери, этого-то вы скрывать не будете?
– Ну и... ну и что! Сэя меня любит, я ее тоже. Как нам может помешать Иннокентий?
– Ну мало ли... например, рассказать отцу о ваших отношениях, а? – поддела его Раечка.
– Девушка! Милая! Да он об этом знает! У него ж молодая жена, а он глубокий старик, как ему не знать-то? Он даже рад был, что это я, а не кто-то со стороны – он сильно за Сэю переживает.
– То есть вы любите Сэю, она вас... а зачем вы тогда несколько раз звонили Варе? Зачем подкарауливали ее, назначали свидания? – долбил свое Дуся.
– Варя... Ну... Варя – это моя первая любовь! – неожиданно признался Семен. – Но с тех пор как она вышла замуж за этого... за Иннокентия, я перестал ей досаждать.
– А что, у вас так внезапно кончилась любовь?
– Понимаете... – замялся Урванцев. – Иногда стоит подумать о своем будущем. Не понимаю, почему у нас не принято о нем думать? Вот хочет женщина сшить платье, да? Она уже заранее себе его продумывает, отвергает то, что ей не подходит, фасоны какие-то подбирает, материал, и никто ее за это не осуждает. А если ты продумываешь свою жизнь!.. А ведь в жизни-то ничего не получится отвергать! Никто не подскажет – подходит тебе это или сидит, как на корове седло! Я был молодым, но уже тогда понимал: если я не заработаю достаточно денег, наша с Варей семья долго не протянет. Да я сам не выдержу! Что это за мужик, если его жена не знает, где взять денег на батон хлеба! Я все детство провел в нищете! Папенька работал каким-то слесарем, пил как конь, и домой получку не доносил. Мать не имела никакого образования, поэтому вертелась как белка в колесе на трех работах, а денег все равно не хватало. Когда я вырос, я решил: никаких чувств, пока у меня не будет такого заработка, которого я достоин, пока у меня не будет отдельной квартиры, пока у меня не будет создана база! Я сильно страдал: Варю я любил, но и жить с ней в таких условиях, в которых я сам жил в детстве, – это было для меня унизительно. Мне было легче, чтобы она думала про меня, что я урод, предатель, альфонс, карьерист – пусть! Муж должен работать, рваться вверх по карьерной лестнице... Да! А что в этом плохого? Между прочим, я достоин самой высокой планки, я ее заслужил. В нашей компании нет более грамотного специалиста, чем я! А почему? Да потому, что я вникал в каждую мелочь, надоедал всем и каждому, познавал все, и вот, наконец, меня оценили по достоинству!
– Да, мы слышали, что Сэя к этому неравнодушна... я про достоинства... – снова влезла Раечка.
– Да что вы там слышали! – обозлился Семен. – Слышали! Почему-то раздолбая Кешку, который и дня не просидел на своем рабочем месте, все жалеют! Вот он ни фига не делает, а его жалеют! Все! И Варька – ах, кто-то там не разглядел его огромных способностей! А кому это на фиг надо – разглядывать? Если они у тебя есть, эти способности – так показывай! И отец – ах, мальчику трудно адаптироваться к взрослой жизни! А мальчику-то, слава богу, тридцать три! И тетушки-соседки – такой лихой парень, а вот с семьей у него нелады! Так не гуляй по бабам, и будут лады! Но ведь нет! Он какой-то рыцарь все время получается, который страдает хрен поймешь из-за чего! А я – да! Я – карьерист! Я – альфонс! Я – негодяй, подлец, подонок!
– И вы его того... прикончили, да? – тихонько подсказала Раечка.
– А что, его уже прикончили? – насторожился Семен Урванцев.
– Ой, да не слушайте вы ее, у нее в детстве вместо гландов все мозги вырезали, – отмахнулся Дуся.
Раечка сощурилась от обиды, но больше в разговор старалась не вмешиваться. А Дуся продолжал спрашивать Урванцева:
– И все же... мне не понятно... Ну согласитесь же, такой везунчик – ему все, вам ничего... сам собой напрашивается вывод: вы от него избавились.
– У вас, похоже, с мозгами та же история – вместо гландов вырезали... – недобро взглянул на Дусю Урванцев. – По большому счету, я бы мог и вовсе выставить вас вон, но вы ведь будете потом доказывать, что я с Кешкой... даже не знаю, что я с ним такое сделал.
– Будем, – честно признался Дуся.
– Ой, да как же вы не поймете! – вскочил с кресла Урванцев и заметался по комнате. – Ну зачем мне было его убирать?
– Чтобы вернуть Варю, – корректно подсказал Дуся.
– Зачем мне было его убирать, если я мог его просто уничтожить как личность?! Вы же понимаете – Сэя выполнит любую мою просьбу! Лю-бу-ю! Я бы элементарно сказал ей, чтобы она ему не давала денег. И все! И через неделю он бы сам ко мне приполз!
– Разбежался! – не поверил Дуся. – Он же работал!
– Да что вы! А знаете, кем он работал? Он работал... только не падайте с дивана... он назывался директор внутреннего досмотра! Наблюдатель трудовой дисциплины! Нет, вы соображаете, что такой должности у нас вообще нет! Нет, то есть сейчас-то она есть, для Кешеньки придумали, но стоило мне только захотеть, и эта должность умерла бы немедленно! Ее бы стерли!
– А вы не хотели, да?
– А я не хотел, да, – кивнул Урванцев. – Мне ведь что надо-то... мне ведь надо не убрать от Варьки Кешку, а чтобы она сама от него отказалась. Она же думала – он талантище! У меня была мысль... да, была такая идейка – доверить Кешке какое-нибудь серьезное дело. Да, именно серьезное. И чтобы все знали, что он этим делом занимается. И вот когда он его провалит... А он его провалит обязательно, вот тогда я буду ликовать! Или... или, чтобы она ему бабу простить не смогла... А она прощала... Я хочу... я хочу, чтобы она сама от него отказалась... Я слишком долго и дорого заплатил за свою теперешнюю жизнь, чтобы испортить ее из-за Кешки. Но даже если бы когда-нибудь мне взбрело это в голову, и я бы его удавил... или не знаю что еще, Варька всю жизнь делала бы из него героя! А он не герой! И я... не хочу...
И Дуся ему поверил. А чего, ведь и в самом деле, парень столько лет карабкался вверх, и тут из-за какой-то любви... Хотя говорят, что из-за любви на что только не идут, но... Нет, Дуся бы тоже не стал из-за нее уж слишком переживать – да чего мучиться-то, вон их сколько, девчонок!
Они доехали до дома и уже уселись пить чай с плюшками, которые Раечка купила по дороге, а Евдоким все еще в раздумье пучил глаза.
– Ты чего такой замученный? – спросила вдруг Раечка. – Думаешь, что ли?
– Я все не могу понять... ну вот этот Урванцев прав, не убивал он Иннокентия, я прямо чувствую... Но кто тогда его убил?!!
Раечка повернула голову и внимательно уставилась на Дусю:
– А ты думаешь, что его убили?
– Думаю...
– А мне все-таки кажется, что это он специально – засиделся где-то, а может быть, уехал куда-то, а может...
– Не может. Погиб он, – хмуро прервал ее Евдоким.
– То есть... ты знаешь, да? – Теперь в ее взгляде было столько уважения и почитания, что он не выдержал.
– Знаю...
И он рассказал ей все.
– Ну ты... обалдеть! Ну просто с ума сойти! – не могла найти нужных слов Раечка. – Но ты-то! Почему ты сразу же не сообщил в милицию?! Почему ты им не позвонил?
– Я их даже вызвал! – пробурчал Дуся. – И они – о, чудо! – даже приехали! А что толку? Приехали, открыли этот хозблок, а там – никого!
– Криминал! Сплошной криминал! – защебетала Раечка, прижимая руки к груди. – А знаешь, о чем это говорит? Не думай, ты все равно не знаешь... Это говорит о том, что преступник тогда был рядом! Вот ты побежал звонить, а преступник в это время куда-то уволок труп, понятно?
– Вот это-то как раз понятно. Не понятно только – как?! Это же не темной ночью в заброшенном графском саду было! Это было среди рабочего дня, причем у нас постоянно снуют люди, ну как он мог взять и куда-то труп спереть?!
Раечка замахала руками:
– Ой, я тебя умоляю! Кто у нас смотрит, кто что тащит?! – затрещала она, не давая вставить слово. – У нас вон санитарка Ефремовна кровать казенную домой уперла – и ничего! Никто не заметил! Хорошо, что еще без роженицы! А баба Люба? Кадку утянула с цветком! Домой! Это ж надо – там цветок, как дерево, а эта бабуся его стыбзила! И ведь заметили только тогда, когда к ней на юбилей в гости пришли! А ты говоришь, труп! Заверни его в мешок, и все! Делай с ним, что угодно!
– Точно... – расстроенно покачал головой Дуся. – Запросто можно было в мусорку выкинуть... и тащить недалеко... Мне надо было милиционеров сразу к мусору вести, а я...
– А ты сам не милиционер, поэтому сразу недопетрил! Я вообще удивляюсь, что ты еще о чем-то мыслишь! Я в хорошем смысле этого слова, не обижайся... – проговорила Раечка и положила Дусе еще одну плюшку. – Но теперь мы знаем, что преступник за нами следил, а потому...
– Точно, следил! – вспомнил Дуся. – Потому что я вот, представь, веду этого Кешу, а сам чувствую – кто-то меня материт, щеки горят. И чувствую, что матерят здорово, потому что когда вышел, щеки горели, а потом... потом зашел к нам в комнату, умылся, и все – перестали материть! А он, убийца-то, наверняка уже его куда-то утащил!
– Нет... – не поддержала его Раечка. – Сначала тебя материли, это когда ты его прятал, точно? Это, наверное, убийца за вами следил. А потом ты пошел в комнату, так ведь?
– Ну да, я потом зашел к нам и давай умываться – дома чего-то забыл, ну и...
– А вот в это время он как раз его и убивал! – догадалась Раечка. – А уж потом... ты заходишь в этот хозблок – и мамочки мои! А там труп!
– Нет, я не сразу потом зашел, я попозже...
– Ну да, то есть ты ему дал время, а уж потом...
– Какое там дал!! – взвился Дуся. – Ты сейчас договоришься! Получится, что я чуть ли не сообщник преступника! Я ничего никому не давал! Я... просто занимался своими делами, а уже потом пришел – и... вот тогда уже «мамочки мои»...
– Есть только один выход... – сурово сдвинула бровки Раечка. – Надо пойти в хозблок и все там осмотреть.
– Да я уже ходил, это во-первых, – пробурчал Дуся. – А во-вторых... там теперь только покажись – мигом загребут. Эти милиционеры тоже ведь не дураки. Наверное, они там наряд выставили и дежурят по очереди – ждут, когда преступник на место происшествия заявится...
Раечка выразительно покрутила пальцем у виска.
– Какой преступник? Это же только ты знаешь, что этого Иннокентия прикончили. А милиция и вовсе думает, что это бред больного санитара – труп! Они же даже дело толком не ведут, потому что считают, что он у какой-то женщины зацепился. А мы сейчас придем и проверим хозблок, и ничего необычного!
– Прямо-таки и вовсе ничего! – скривился Дуся. – Один находится в отпуске, другая и вовсе работу бросила, и вот эта парочка заявляется в роддом и сразу в хозблок. И просто так, и ничего особенного – променад у них такой! А потому что они привыкли прогуливаться по всяким сараям да хозблокам, да?
Раечка призадумалась, Дуся опять что-то умное сказал – нельзя вот так сразу заявиться в этот хозблок. Тем более что одно только появление ее, самой Раечки, вызовет живой интерес у девчонок – они же слышали, как она уходила с работы: Беликов визжал недорезанной поросей, кричал, что она капризная девчонка, что у нее дисциплины полный ноль, что она о себе слишком много возомнила, да еще... ой, что он только не визжал...
– Ладно, тогда мы...
О том, что она придумала, Раечка сказать не успела – в дверь позвонили.
На пороге стоял Пашка, но на этом пороге он задержался недолго – сразу же отстранил Раечку и молчком прошел прямо к Дусе на кухню, а затем в величественном молчании выложил перед ним исписанный листок.
– И что это за диктант? – с недоумением посмотрел на него товарищ по работе.