Однажды был урок рисования. Перед каждым школьником стояла стеклянная майонезная баночка с водой, куда полагалось макать кисточку, потом следовало макнуть ее в акварельную краску и уж затем раскрашивать рисунок. Тот мальчик очень старался. Собственно, он всегда и во всем старался быть не хуже других, так старался, что, может быть, стал бы лучшим в классе, но ему не давали.
Так вот, второгодник рисовал, пригнувшись к самому листку, на котором пытался изобразить солнце над хлопковым полем, и даже язык высунул от усердия. Но вдруг промахнулся – не попал кисточкой в емкость из-под майонеза, а ткнул ею в стеклянный бок баночки. Та упала, и вода, окрашенная в цвет солнца, вылилась на спину сидящей впереди девочке. Малышка, чей папа был каким-то районным начальником, вскрикнула, к ней моментально бросилась учительница. Школьница билась в истерике, показывая на Лешкиного соседа, а учительница… Как же ее звали? Ах, да, Саида Ахметовна… Она за шкирку вытащила мальчика из-за парты и выставила перед классом. Тряхнула хорошенько, держа за воротник, потом отпихнула к доске и стала на него орать так громко и злобно, что даже девочка с окрашенной спиной, испуганная, примолкла.
Наконец Саида Ахметовна взяла себя в руки и почти спокойно произнесла:
– Дети, послушайте меня со всей ответственностью.
Учительница вскинула руку и показала пальцем на согнувшегося от страха мальчика:
– Дедушка и отец вашего одноклассника воровали у нашей республики самое дорогое, что может быть на свете, – хлопок. То есть воровали у нас с вами. А теперь давайте дружно выразим свое общее презрение этому негодяю, вместе громко скажем ему: «Во-ре-ныш!»
Все дружно скандировали слово, а у Лешки от жалости к мальчику свело челюсти. Он, не отрываясь, смотрел на скрючившегося от страха соседа по парте и видел, как около его ног расползается лужа. Затравленный «вореныш» описался!
Как того парнишку звали? Может быть, Юнус? Нет, конечно, у него было другое имя, вспомнить которое Верещагин не мог. Да и зачем? Одноклассник был светлокож, и у него слегка оттопыривались уши…
Через неделю в школу прибыли двое новых учеников, один в третий класс, другой в пятый, – те самые братья, которых ждал затюканный учителями и ребятами мальчик. Они вошли в класс на перемене и начали раздавать тумаки всем подряд. Наконец старший остановился возле Лешки, посмотрел на «вореныша»:
– Этому тоже?
– Нет, ему не надо, – смилостивился сосед по парте. Но, подумав пару секунд, добавил: – Хотя можно разок.
И пятиклассник с размаху заехал Лешке кулаком в глаз.
Какое же имя носил мальчик?
Верещагин вынырнул из воспоминаний.
– Я уеду на пару дней, от силы на три, – пообещал Бачиев. – Вернусь и подпишу все бумаги. Предположительный объем поставок – триста тысяч тонн. Потом мы пересчитаем стоимость ваших услуг в сторону уменьшения. Но с учетом огромных объемов прибыль ваша будет более чем значительная. Вы согласны?
– Пока возражений нет. Конечно, сейчас мы просто беседуем, а будут цифры – посчитаем все надлежащим образом. Только я сомневаюсь в объемах: ведь Европейская конвенция еще не отменена.
Маджид Нариманович лишь улыбнулся.
– Если я год назад смог договориться с Европой, кстати, единственный в Узбекистане, то на сей раз будет гораздо проще: наша страна сделала огромный шаг по пресечению использования детского труда.
Алексей усмехнулся.
– Я знаю, теперь у вас возят на плантации пятнадцати-шестнадцатилетних учащихся колледжей и лицеев, студентов, рабочих промышленных предприятий, военнослужащих, милицию и даже сотрудников прокуратуры. Освобождены только пенсионеры. Да и то, если кто-то из них хочет заработать…
– Может быть, и так, но согласитесь, уже не учеников начальной школы, как было совсем недавно. Я вложил немалые средства, чтобы в западной прессе появлялись статьи, рассказывающие о реальном положении дел. Общественное мнение европейских стран уже склонилось к тому, что ситуация изменилась. А тем, кто принимает решения, наплевать на общественное мнение: им важно соблюсти видимость законности. Главное, что все заработают – я, они и даже вы. Пара лет сотрудничества со мной, и вы сможете стать главным акционером вашего порта. Если денег не хватит, в чем я сомневаюсь, то я вам добавлю.
Они встали из-за стола, перешли через мостик, поднялись по ступеням к дому, и в холле первого этажа Бачиев решил попрощаться. Обняв Алексея и похлопав его по спине, бизнесмен сказал:
– Завтра с утра приедет мой сын и постарается сделать так, чтобы вы не скучали те два-три дня, пока меня не будет. Только…
Маджид Нариманович немного помялся.
– Только его иногда заносит, а потому не разгоняйтесь особенно.
Верещагин вернулся в апартаменты и увидел спящую на леопардовой шкуре Регину, едва прикрытую уголком шелковой простыни. Подошел, наклонился, обнял ее. Хотел поцеловать и отшатнулся: вдруг показалось, что это незнакомая и чужая ему женщина, которая лишь притворяется женой. Но Регина уже почувствовала его присутствие и притянула Алексея к себе.
– Черный хрусталь… – прошептала она, не открывая глаз и пытаясь найти губы мужа. – Здесь снятся потрясающие сны…
Ночью Верещагин проснулся и увидел, что спальню заливает лунный свет. Едва различимый звон то нарастал, то стихал от легкого дуновения ветерка. Подняв глаза к потолку, понял, что это звенят, чуть покачиваясь, хрустальные подвески, в которых преломлялись лучи ночного светила и по-восточному ярко сияющих на черном небосклоне звезд.
Глава 3
Утром Алексей поднялся рано, вышел в тенистую прохладу оазиса, постоял у бассейна. Потом, повинуясь внезапному порыву, разделся догола и нырнул. Долго плавал в одиночестве, никого вокруг не было, но когда собрался вылезать, появилась девушка, вероятно, одна из тех, что танцевали накануне. Положив на край бассейна большое полотенце и белый махровый халат, она спросила, что ему еще требуется. Верещагин попросил ее отойти подальше. Та поклонилась и мелкими шажками пошла к дому.
– Чаю, пожалуйста! – крикнул ей вслед Леша.
Девушка почти бегом бросилась исполнять приказание.
Выбравшись на бортик, Алексей надел халат, увидел вышитый на груди логотип «Хилтон» и удивился: похоже, вещь кто-то прихватил из популярного дорогого отеля. Потом вспомнил, что фирменные принадлежности можно там же и купить, после чего успокоился.
Верещагин расположился на островке и вдруг заметил рядом небольшую степную черепаху, которая непонятным образом оказалась здесь, – вполне возможно, переползла по мостику, не понимая, чем рискует. Вскоре вернулась девушка с подносом, на котором стояли чайник, пиала, блюдо с сырными лепешками и вазочка с вареньем. Служанка выставила все перед ним, потом налила чай и осталась стоять чуть поодаль, ожидая других приказаний.
– Из каких плодов варенье? – на русском спросил Алексей.
– Инжир, – ответила она и смутилась. – Я правильно сказала?
– Абсолютно. По-русски инжир или фига. Так что варенье инжировое или фиговое.
Девушка хихикнула, продемонстрировав, что и такие, как последнее, русские слова ей известны.
– Ты вчера тоже танцевала? – поинтересовался Верещагин.
Она кивнула.
– Хорошо у вас получается, – оценил Алексей.
Бросив короткий взгляд в сторону дома, девушка тихо уточнила:
– А у кого лучше?
– Все были хороши.
– Нет, – рассмеялась служанка, – Шарофат лучше всех танцует.
– А Шарофат – это кто? Не ты ли, случайно?
Собеседница помотала головой и снова шепнула:
– Шарофат самая красивая.
– Юнус приехал?
Девушка напряглась и опять качнула головой.
– Нет еще.
На крыльце появилась Регина в серебристом бикини с парео на бедрах и полотенцем через плечо. Стала спускаться по ступеням медленно и величаво. Горничная бросила на нее взгляд и тут же, словно испугавшись своей смелости, опустила глаза.
– Ты боишься моей жены? – шепотом и по-узбекски спросил Алексей.
– Нет, – еле слышно ответила девушка. – Ваша жена – как богиня. Мы вчера смотрели на нее и не верили, что она настоящая. Даже Шарофат сказала…
– Мне тоже чаю принесите, – крикнула Регина, подходя к бассейну. – Если зеленый, то с жасмином.
Сбросила с себя парео, замерла на пару секунд, вероятно, чтобы муж лишний раз оценил стройность ее фигуры. Хотя Алексей-то очень хорошо знал ее тело. А возможно, Регина рассчитывала, что кто-нибудь смотрит в окна – не для горничной же позировала? Затем она поправила волосы и прыгнула в изумрудную воду.
– Черепашку прихвати, – шепнул горничной Верещагин, – не ровен час в бассейн свалится.
Служанка наклонилась и вытащила из-под столешницы черепаху. Осторожно держа ее перед собой двумя руками, перешла через мостик и выпустила только возле крыльца дома. Обернулась, посмотрела на Алексея, словно докладывая, что его задание выполнено. Тот махнул ей, и горничная понеслась за чаем.
– Черепашку прихвати, – шепнул горничной Верещагин, – не ровен час в бассейн свалится.
Служанка наклонилась и вытащила из-под столешницы черепаху. Осторожно держа ее перед собой двумя руками, перешла через мостик и выпустила только возле крыльца дома. Обернулась, посмотрела на Алексея, словно докладывая, что его задание выполнено. Тот махнул ей, и горничная понеслась за чаем.
Регина подплыла к островку и спросила:
– О чем вчера с Бачиевым договорились?
– Обо всем. Объемы поставок, судя по всему, будут большими. Огромными. Маджид Нариманович умчался в Ташкент, вернется через два-три дня. Но должен подъехать его сын…
– Кто? – переспросила Регина таким голосом, будто не слушала его вовсе.
– Сын Бачиева должен подъехать, чтобы нас развлекать. Его зовут Юнус.
– А меня развлекать не надо, – хмыкнула Регина, – мне и так хорошо.
Он подал ей руку, помогая забраться на островок, потом начал растирать тело жены полотенцем.
– Я очень хочу жить в таком доме, – сказала Регина, – только не здесь, в Узбекистане, а где-нибудь в более цивилизованном месте. Хотя в местной дикости есть своя прелесть. Смотришь на этих служанок и начинаешь ценить рабовладельческие времена.
Подняв голову и посмотрев в сторону крыльца, по ступеням которого уже спускалась с новым подносом горничная, она крикнула:
– Мое парео и полотенце прихвати!
Юнус приехал к полудню. Влетел на территорию на вишневом кабриолете, не сбрасывая скорости, пронесся по дорожке, окружающей бассейн. Из динамиков гремела музыка, а сын Бачиева держал вытянутой вверх одну руку, словно приветствуя гостей своего отца. Сделав два круга, остановился. Уменьшил звук, вышел из машины. На нем был светлый льняной костюм, а лицо прикрывали большие солнечные очки. Парень пробежал по мостику и, приблизившись, вытянул вперед правую руку. Алексей поднялся, ответил на приветствие.
– Я – Юнус, – произнес сын Маджида Наримановича, – вы, как я понимаю, Алексей, а это ваша жена Регина.
Не дожидаясь ответа, он продолжил:
– Мне уже все уши прожужжали: такая пара, такая пара! Вот я и примчался. Представьте только – почти тысячу километров пролетел меньше, чем за пять часов! Мог бы и быстрее, но кое-где дорога загружена, а по встречке не всегда можно. Но все равно неплохой результат.
Юнус гордо посмотрел на Алексея.
– Быстро добрались, – согласился Верещагин, разглядывая нового знакомого.
Сын Маджида Наримановича оказался чуть выше среднего роста, он был не смуглым, а загорелым, с крепкой шеей – вероятно, парень занимался борьбой, а может, и теперь продолжает заниматься, уши у него вроде бы нормальные. Алексей тряхнул головой – да нет, вряд ли это тот самый мальчик, с которым он когда-то сидел за одной партой, таких совпадений не бывает. И вообще случай на уроке рисования вспомнился ему случайно.
– Какие планы на сегодня? – поинтересовался Юнус.
– Пока никаких, – отозвалась Регина, – готовы рассмотреть любые ваши предложения.
– Никаких «вы»! – вскричал сын Маджида Наримановича. – Никаких условностей, давайте сразу на «ты» перейдем. Договорились? По большому счету, здесь никаких развлечений. Казино, клубы – все это очень далеко. К тому же ближайшие «ночники» в Учкудуке, но такие, что лучше к ним не приближаться. Обычно я в Москву летаю, чтобы отдохнуть: вот там действительно кипит ночная жизнь. А здесь разве что можно охоту организовать. Но в один день всего не сделать – надо людей собрать, дичь найти…
Юнус помолчал немного, потом засмеялся:
– В смысле самолетом сюда доставить.
– А кто здесь водится? – поинтересовалась Регина.
Сын Бачиева пожал плечами и ответил с очень серьезным видом:
– Суслики.
Снова засмеялся, посмотрел в сторону крыльца, где стояли горничные.
– Ну и что вы там выстроились? – крикнул он им по-русски. – Тащите сюда все, что есть: будем завтракать.
Юнус перевел взгляд на Регину.
– Или лучше уж сразу пообедаем?
И тут же замахал рукой поднимающимся по ступеням крыльца девушкам:
– Мы будем обедать!
Верещагин наклонился к уху Регины и шепнул:
– Сходи оденься, а?
Она поднялась и набросила на бедра парео. Юнус наблюдал за ней, а потом рассмеялся:
– Столько одежды… Жарко не будет?
Это было уже слишком. Но Регина не обиделась.
– А ты замерз, как я погляжу.
– Мне нормально, – ответил парень, – я местный.
Оставшись наедине с Алексеем, Юнус спросил:
– С портом проблем не будет? Я слышал о ваших делах с отцом.
– Не должно.
– Мы занимаемся не только хлопком, – произнес Юнус, укладываясь на подушки возле столешницы, – но все же хлопок если и не основное направление, то очень важное для нашей семьи. И для страны в целом.
– А чем еще занимаетесь? – поинтересовался Верещагин.
– Всем, что приносит постоянный и хороший доход: редкоземами, другими металлами, переработкой сельскохозяйственной продукции. Вино делаем, есть швейная фабрика… Отец хочет, чтобы я расширял бизнес, посылал меня за образованием в Москву, но там многому научить не могут, поэтому я к тому же в Англии учился два года…
– Это что-то дало?
– Еще как! Я понял главное: деньги должны работать постоянно и эффективно, а значит, нет смысла вкладывать в новое оборудование, в какие-то социальные программы. Фондовый рынок – вот где надо зарабатывать. Потом, если ты выходишь на рынок своего региона с большими деньгами, становишься на нем основным игроком, то именно ты диктуешь условия и правила игры. Разве не так?
– Не могу ни подтвердить, ни оспорить, – пожал плечами Алексей, – я не специалист по фондовому рынку.
– А тут и не надо быть специалистом. Фондовый рынок такая же схватка, такая же борьба, как спортивная, на ковре или на татами, каждый борец пытается занять выгодную позицию, старается сделать захват, чтобы было удобнее провести бросок и уложить противника на лопатки. Два борца стоят, вцепившись в предплечья соперника, выжидают момент, держат друг друга крепко, а кто ослабит хватку, тот уже проиграл. Вся жизнь – борьба. Знаешь, кто это сказал?
– Цицерон, кажется.
Юнус ничего не ответил. Снял очки и в упор посмотрел на собеседника.
Нет, нет, – снова мелькнуло в голове Алексея, вряд ли он – тот самый мальчик. Тот был запуганным, а этот человек уверен в себе и в своей правоте. И в своей силе.
– Весь бизнес – тоже борьба, – веско произнес сын Маджида Наримановича. – И очень часто борьба не по правилам. У твоей жены убили отца, я слышал. Это правда?
Верещагин только кивнул.
– И на тебя покушались.
– Откуда знаешь? – удивился Алексей.
– Не помню. Отец, вероятно, сказал.
Юнус смотрел в лицо Верещагина, спокойно следя за его реакцией.
– Я думаю, что стреляли не в меня, а в кого-то другого. Расстояние было большим, стрелок просто перепутал машины.
– Никого не нашли?
– Честно говоря, меня это мало интересует, – отмахнулся Верещагин. – Говорю же, явно не я был объектом покушения. А нашли или не нашли, у полиции надо спрашивать. Мне сказали, что имена покушавшихся известны, и они в розыске…
Алексей специально произнес «имена», а не «имя».
Но Юнус никак не отреагировал. Вернее, отреагировал мгновенно:
– Ну и хорошо, раз это им уже известно, то скоро найдут.
Подошли друг за другом три девушки с блюдами, в том числе и та, которая уже приносила Верещагину и Регине чай. Когда они удалились, Алексей спросил у Юнуса:
– Которая из них Шарофат?
– Не знаю, – пожал плечами младший Бачиев, – меня их имена не интересуют. К тому же прислуга здесь часто меняется, нет смысла запоминать. Но если ты хочешь развлечься как-то по-особенному, то лучше не в этом доме…
– Нет, нет! – замахал руками Верещагин. – Ты меня неправильно понял! Я просто спросил, кто из них девушка, имя которой я уже слышал.
– Ты просто спросил, а я просто ответил, – усмехнулся Юнус.
Его усмешка не понравилась Верещагину. Похоже было, сын Маджида Наримановича только что попытался выставить его дураком.
Вскоре вернулась Регина в платье и с легким дневным макияжем.
– Договорились о том, что будем сегодня делать? – спросила она.
– Пока нет, но охота отпадает, – ответил Юнус. – Можно устроить автомобильное сафари по пустыне. Хотя здесь не особенно и пустыня – барханов нет. И все равно рулить по этой местности очень тяжело: нужна специальная подготовка и техника соответствующая. Правда, у нас в гараже всего один «Дифендер». Есть еще «Рейнджровер», но на нем далеко не уедешь. Я, конечно, могу вызвать приятеля с «Дифендером», чтобы гонка на равных условиях получилась… Вы как?
– Я «за», – обрадовалась Регина и посмотрела на мужа.
– С удовольствием поучаствую, – согласился Верещагин.
Юнус тут же достал из кармана мобильник и набрал номер.
– Джафар, садись на свой «Дифендер» и кати ко мне, – произнес он, – погоняем сегодня по округе. Если хочешь, и Рахима прихвати.