Я протянула ему колоду подрезать.
— Сама, — рявкнул краснорожий.
Сама так сама. Но, судя по первой сдаче, сегодня везет не ему, а мне. Краснорожий опять проиграет. И, значит, судьба подруги предрешена…
…Он открыл свои карты с каменным лицом. Менять ничего не стал — сразу поставил. Я открыла свои — и обмерла: у меня флэш. Пять карт одной масти. Такую комбинацию перебить — легче застрелиться… Сейчас краснорожий опять запустит в меня своими фишками… Но он сидел молча. Я открыла его пять карт и почувствовала, как сердце ухнуло в пятки: каре! Четыре туза! Первая такая сдача в моей карьере.
И — миллион долларов чистого убытка для нашего казино.
* * *Меня тут же сменили. Я, как в тумане, добрела до комнаты отдыха. Без сил упала в кресло. Вокруг шумели коллеги — обсуждали событие, предрекали на мою голову различные беды. Формально я, конечно, не виновата, и пусть видеозапись хоть сто раз смотрят, я сдавала чисто, не мухлевала — но казино-то все равно разорила!
А через десять минут меня, как и следовало ожидать, вызвал директор.
С порога зловеще начал:
— Скажу, Маруся, сразу: ты доигралась.
— Арсений Петрович, клянусь вам — я ни при чем! Я этого мужика впервые увидела! — взмолилась я. — И подтасовывать я не умею, вы сами видеозапись посмотрите — обычная сдача! Не повезло просто…
— Миллион долларов, — задумчиво произнес директор. — Наша месячная прибыль…
Рассказать ему, что ли, про Катьку? И про ее кольцо на мизинце краснорожего мужика? И про те его слова, что не записала видеокамера?
Хорошо, расскажу. Но разве это поможет?.. Только хуже будет, ни в чем разбираться не станут, а меня в сговоре с краснорожим обвинят…
— Что ж, Маруся, — директор неожиданно улыбнулся. — Я тебя поздравляю. Тест ты прошла.
— Тест? Какой тест? — опешила я.
Арсений Петрович снова улыбнулся. Звякнул интеркомом. И в кабинет вдруг ввалился давешний краснорожий игрок. Только теперь в его облике не было ничего хищного — обычная, в меру хитрая, физиономия. Он тут же кинулся ко мне и, уже без всякого мата, заговорил:
— Да, лапонька, такие результаты я вижу впервые! Каре! Со второй попытки! Да с минимальным стрессом! Мы ж тебя особо и не пугали. Подумаешь, подругу похитили. Некоторые, даже когда с родителями беда, и то ничего толкового сдать не могут!
— Что вы мелете… — растерянно пробормотала я.
А краснорожий снисходительно пояснил:
— Зайка, ты ведь по будущей профессии — медик. Неужели не знаешь, что экстрасенсы — это не чудо, не блеф, а самая что ни на есть реальность? Только во многих из нас паранормальные способности до определенного времени дремлют. А мы, в смысле я и Арсений Петрович, — пытаемся их, так сказать, разбудить. Загоняем человека в стрессовую ситуацию и смотрим, на что он под жестким давлением способен. Вот и тебя в ряду других проверяли. И ты со своим каре показала лучший результат!
— А Катька? — тупо спросила я.
— А что — Катька? — еле заметно скривился краснорожий. — Получила твоя подруга за содействие сто долларов да еще сотню за колечко свое несчастное — и дело с концом. Мы ее прямо там, на «Октябрьской», и отпустили. Только велели еще два дня дома не появляться. Она и радехонька, умчалась.
Да. Это вполне в Катькином духе.
— А что будет со мной? — спросила я.
— А это уж как сама решишь. — усмехнулся краснорожий. — Хочешь, оставляй все как есть. Учись в институте и ночами карты сдавай. А хочешь — будем твои способности развивать. Целенаправленно, серьезно. И через пару лет ты таких дел сможешь натворить — весь мир у твоих ног будет.
— Да ладно вам… — слабо улыбнулась я. — Какой там мир у ног? Я — самая обычная…
Но по тому, как восхищенно переглянулись директор с краснорожим, поняла: они считают меня совсем другой. Уникальной.
Вот и у меня, оказывается, обнаружился талант.
И жизнь моя предстала предо мной совсем в ином свете.
Ангел на бреющем
Бог любил своих детей. Но и огорчали они его, надо сказать, безмерно.
За ними-то, когда их двое было, уследить было трудно. А уж теперь, как стало семь миллиардов, — и не пытайся. Не говоря уж о том, чтобы выполнить их просьбы. А ведь просят беспрерывно. Так и зудят в уши: дай, дай! Принеси им того, сего, пятого, десятого! Семь миллиардов душ, да у каждого на день по десять желаний, да все противоречивые — с ума сойдёшь, если только захочешь выслушать. Не говоря уж вникнуть в их заклинания — а тем более исполнить. Поэтому давно уж властелин всего сущего решил, и постановил, и печатью своею огненной пришлёпнул: просьбы людские не исполняются!
Но нет правил без исключения. Даже у бога. Попустил он воплощать людские желания любимому своему святому — зимнему Николе. (Или, как на западе его называют, Санта Клаусу. Или, совсем уж в просторечии, Деду Морозу.) И когда Никола в положенный ему зимний месяц заступает за порядком на планете следить, ему просьбы людские исполнять — дозволяется. Особливо ночью, предновогодней или рождественской. Не все, конечно, пожелания — те, которые особо настойчивы. Ну, или те, что святой расслышит. От тех людей поступившие, кто, конечно, хорошо себя ведёт. Или тех, кому просто повезёт.
Одному-единственному святому с ворохом людских челобитных, разумеется, не справиться. И Николай (сиречь Дед Мороз) обычно мобилизововал себе в подмогу из рая святые души (или, в людской терминологии, ангелов). Те души сами людьми недавно были. Смысл и контекст человеческих пожеланий им более понятен. А то юное поколение завалило небеса просьбицами, в которых и не разберёшь, чего им надо-то: «Хочу планшетник! Айфон! Игровую приставку!» Сам чёрт (ой, простите, сорвалось) не поймёт.
Вот и отправился однажды рождественской ночью отряд ангелов, прикомандированный к святому Николаю, выполнять на Землю людские просьбы.
Среди новичков в отряде был тёзка Деду Морозу — Николай. Это было его первое боевое задание.
В то же самое время Мария Петровна возвращалась домой из магазина. С некоторых пор она разлюбила Новый год. Главным образом, конечно, после того, как ушёл Николенька. Вроде бы и надоел он ей за все сорок семь лет совместной жизни своими капризами и фокусами безмерно — а без него скучно стало. Тускло как-то. И поговорить не с кем. Хотя они, и когда были вместе, не особо-то разговаривали. Бывало, только начнёт он что-нибудь излагать — а она уж знает: что он скажет, о чём и даже с какой интонацией. И перебивает его: «Да знаю я!» — а он обижается. Точнее, обижался.
Зато сейчас захочешь какой-нибудь мыслью или планом поделиться — а не с кем. Дочка не то чтобы далеко — близко, в том же городе, а особо не поговоришь. Зять Марью Петровну не любит, внуков они ей так и не принесли, дочурка всё бизнесом занята, отделывается: «Ну, как ты, мама? Как здоровье? В порядке?» — «В порядке, милая, в порядке».
А еще с кем пообщаешься? Друзья, подруги? Конечно, но ведь на разных концах города живут. Раз в год встретятся — и хорошо. Да ведь и каждый день им названивать не будешь. А внимания хочется. Никогда б Мария Петровна не думала, что станет она по магазинам ходить не просто за продуктами-лекарствами, а с тайной мыслью: пообщаться-поговорить, хоть с продавщицами, хоть с такими, как она, потребителями.
А ещё одна печаль: жизнь вроде бы тянулась долго-долго, а пролетела быстро. И вот она уже не озорная девчонка, не весёлая девушка, не деловая, но привлекательная женщина — а бабуля. В зеркало даже смотреть не хочется, и странно: она ли это, за которой бегали все мальчишки, а потом — парни, и ухаживали многие сокурсники и сослуживцы? А она всё равно тогда выбрала самого весёлого и красивого — Николеньку. Ах, Николенька! Поговорить бы сейчас с тобой!..
Вот и шла она одна домой: в пакете бутылочка шампанского, шпроты, эклеры — а на душе печаль.
Сводный отряд ангелов десантировался в Энский район и разлетелся в свободном поиске по заранее намеченным квадратам. На долю новичка, как всегда с салагами бывает, достался самый тяжелый район. Не центр с его шикарными квартирами и офисами. Не пригород с роскошными двух— и трёхэтажными особняками, где богатеи живут. У них уже и желаний-то вовсе не осталось: и без того всё есть. Однако ангелу-новичку выпал спальный район с панельными пяти— и девятиэтажками. Людей здесь проживало множество, достаток и здоровье не ахти, отсюда — просьб огромное количество.
А ещё тут автострада пролегала. Ангел пронёсся вдоль неё. Здесь стояла глухая автомобильная пробка, оттого ещё более противная и нервная, что в преддверии Нового года у всех имелось огромное количество дел, и домашних, и служебных, а делать их никак было нельзя. На бреющем полёте невидимый людям ангел пролетел над стадом автомобилей, услышав мощную многоголосную мольбу: «Гос-споди, ну прекрати ты эти пробки!!!» — «Э-э, нет, — усмехнулся призванный ангел. — Не в моей компетенции. Вы сами их создали — вам с ними и поканчивать».
Однако среди общего антипробочного вопля имелась парочка молений, к которым небесный посланник всё ж таки прислушался. В маленьком автомобильчике девушка заклинала: «Господи, я так хочу эту работу! Я просто создана для неё! Неужели я на собеседование опоздаю!? Пожалуйста, пожалуйста, не дай мне опоздать!» И тогда ангел подлетел к девушке поближе и дунул в уши: «Брось ты машину, наплюй на гордость, езжай на метро!» — И отлетая, увидал, как девушка распрямилась, вдохновилась и порулила к обочине, там и свободное местечко как раз образовалось.
А ещё он услышал, как в пробке несколько других девиц, столь же, как первая, молодых, просили небеса: не просто научиться водить машину, а чувствовать себя за рулём уверенно и спокойно. От неожиданности (это было что-то новенькое, во времена, когда ангел ещё был человеком, подобных желаний не водилось) он и эти моления выполнил. А потом, совершив крутой вираж, ушёл от автострады в сторону многоэтажных жилых домов.
Если б ангел сейчас вдруг заметил Павлика, предстал перед ним и спросил, чего он хочет, мальчик ответил бы, что он, во-первых, хочет есть, во-вторых, погреться, а в-третьих, чтобы мама поскорей пришла. Но мамы не было — она, наверно, начала уже встречать Новый год в гостях у дяди Гриши, или дяди Эльдара или какого-нибудь другого дяди — а ключа от квартиры Павлику не оставила. И о нём, наверное, забыла. Вот и сидел Павлик на подоконнике в подъезде: мёрз, грустил и хотел есть.
Ангел в ту ночь хорошо потрудился. Особенно если учесть, что он новичок и то было его первое боевое задание. Он соединял поссорившихся влюбленных (восемь пар), примирял супругов (тридцать одна семья), вразумлял родителей: что, по-настоящему, хотят получить в подарок их дети (пятьдесят восемь человек минус двое не внявших). Он сделал так, чтобы сорок два мужчины и три женщины разглядели наконец в толпах вокруг — среди коллег, сокурсников или просто прохожих — своих подлинных суженых. Он подкидывал хорошим людям кошельки (три штуки), организовывал выигрыши в лотерею (два раза) и просто подкладывал детишкам подарочки (сто шестьдесят четыре). Наконец, имелись у него также отдельные, эксклюзивные свершения. Юной студентке-актрисе он организовал встречу с режиссёром, который, безо всяких проб, пригласил её на главную роль. Молодой географ получил работу смотрителя маяка в Новой Зеландии. Архитекторы сумели сдать придирчивым заказчикам новейший, авангардный проект. В итоге отчёт о проделанной работе выглядел замечательно. Ангелу было с чем предстать перед всевышним, в чём отчитаться перед ним. Да, начальству, пожалуй, придраться будет не к чему, и сам ангел был доволен. Поэтому он позволил себе маленькую вольность: спикировал на тот самый дом, к подъезду которого подходила Мария Петровна.
«Ну, здравствуй, любимая, — прошептал он, невидимый, женщине прямо в ухо. — Времени у меня мало, поэтому скажу одно: то, что здесь, внизу, — мгновенно и даже внимания не стоит. Настоящее — там, наверху. Поэтому меня не жалей и не скучай. А здесь ты найдёшь пока, о ком заботиться и с кем поговорить. И еще: ты очень красивая». И ангел отпорхнул, заложил вираж и свечкой ушёл в небеса.
В подъезде Мария Петровна встретила Павлика и сказала: «Мальчик, а пойдём со мной чай с пирожными пить. У меня и подарочек для тебя есть». А мальчик доверчиво сказал: «Пойдёмте, тётя» — и протянул ей свою ладошку. А когда они вошли в квартиру, Мария Петровна глянула в зеркало и поразилась: какая же она стала красивая!
Ангел Николай поднимался в небеса всё выше, и сердце у него пело. Пусть он устав и нарушил — зато, считай, как будто дома на побывке побывал. …В небесных сферах коррупции, конечно же, не существует. Но вот злоупотребления своим служебным положением порой еще встречаются.
Кликни Деда Мороза
После полдника дети уселись писать письма Деду Морозу. Старший выводил буквы сам, прикрывался рукой, чтоб не увидели. Но Катя без труда разглядела в неуверенных печатных письменах: КОНЬКИ.
Малышам пришлось помогать. Под несуразным рисунком (его трехлетний Василек изобразил) она подписала: ВЕЛОСИПЕД. Под мазней дочки: КУКЛА.
Дети запечатали послания в конверты, старший сын убедился, что получатель действительно Дед Мороз. И вдруг спросил:
— Мамуль, а чего ты сама у Дедушки попросишь?
— Чтоб завтра снег пошел! — бодро заявила Катя.
— Ура, ура! Мы тогда крепость построим! — обрадовался Василек.
А дочка серьезно спросила:
— Дед Мороз не обманет?
— Конечно, нет, — улыбнулась Катя.
Она уже успела прочитать в Интернете: на Новый год грядет снегопад.
Но что с подарками-то делать?
Не объяснишь малышам, что папа прислал «на праздник» жалкие три тысячи рублей. Упустила она мужа. Искренне верила: тот счастлив в семье. Старалась не замечать, что командировки у него становятся все чаще, а эсэмэски из отлучек все холоднее. Вот и осталась с детьми одна. И без профессии: вместо того, чтобы карьеру делать, детей рожала.
Катя крутилась как могла: сидела диспетчером на домашнем телефоне, вязала на заказ и даже играла на Форексе, но доход ее занятия приносили смешной.
С голоду не умирали, и только.
Вот и пришлось, чтоб детей порадовать, шубку продавать. Выручила за годичную норку немного, но все желания их исполнила. И даже на праздничный стол осталось.
* * *В новогоднюю ночь на режим наплевали. Малыши, перемазанные тортиком, весело носились по квартире. Катя бегала за ними, разрешала споры, утешала, грозила, мимолетно целовала, а в редких паузах потягивала шампанское.
И была счастлива. Хотя, если со стороны посмотреть, — полный дурдом, ни секунды покоя. Василек сцепился со старшим братом, пока их разнимала — дочка разворошила ее косметичку, появилась: губы ярко-алые, и щеки тоже в помаде. Катя повела ее в ванную умывать, старший вызвался помогать — зато Вася без надзора остался и тут же за компьютер уселся. Упоенно колотит по клавишам, кричит радостно: «Мама, я р-работаю!»
Катя непедагогично ругнулась, наградила негодника подзатыльником. Прогрессивное поколение: три года всего, а успел за пять минут с десяток файлов открыть! Впрочем, она сама виновата, что компьютер не выключила.
…За полчаса до Нового года дети наконец угомонились, мирно клевали носами за разоренным праздничным столом. А Катя никак не могла отделаться от грустных мыслей: впереди — десять дней выходных. Юное поколение, конечно, будет проситься на елки, в парк, в цирк, на каток. Прежде их отец с удовольствием выдавал ей деньги на развлечения — а сам расслаблялся в пустой квартире. Всегда еще и в ресторанчик захаживали. А теперь что делать? Штудировать книгу «Игры для детей на свежем воздухе»?
И когда начали бить куранты, Катя загадала самое пошлое в мире желание: денег! Раньше всегда считала кощунством просить у высших сил материальное . Загадывала только здоровья — детям, себе и мужу. Но сегодня иного выхода у нее не было. Хотя, конечно, она не сомневалась: пошлые желания Дед Мороз не исполняет. Принципиально.
* * *— Заявки на покупку есть?
— Откуда? Новый год на дворе. Одна только дурочка кредит открыла на миллион. Юани решила купить.
— Да уж, глупей не придумаешь. На ревальвации юаня лучшие умы пытались сыграть — все потеряли.
— А нам что? Деньги ее.
* * *Дети первого января разоспались, и Катя с удовольствием позавтракала в полной тишине. Шампанское, остатки икры, телевизор бормочет про фейерверки и новогодние приятности. Экономические новости пустили в самом конце, и комментатор держался виновато — будто извинялся, что мешает празднику своей скукотищей.
Катя потянулась за пультом — переключить канал. Но слух зацепил юань. Ревальвация. Правительство Китая все-таки провело ее в первый день нового года!
Она переключила канал и грустно вздохнула. Пыталась и сама несколько раз на повышении курса юаня сыграть — позорно проиграла. А теперь уже поздно… Интересно, а как себя пара доллар — евро сейчас поведет? Может, рискнуть, сделать ставку — пока дети все равно спят?
Катя включила компьютер. Вошла в торговую систему. И первое, что увидела: Ваша заявка исполнена.
Брокеры, конечно, работают и в новогоднюю ночь. Только она не давала им никаких заявок!
Тревожно всмотрелась в экран монитора. Изумленно потерла глаза. Машинально подняла с пола детскую игрушку. Она дала поручение купить юани? И теперь стала богаче на тридцать тысяч долларов?!
— Мама, ты почему в праздник сидишь за компьютером? — раздался из-за спины обиженный голос.
Старший. Еще не проснулся, трет глазки.
А вот и Василек несется:
— Мам! Я тоже пор-р-работать хочу!
И тянется к самой большой клавише, enter.
— Ты уже поработал. — Катя нежно поцеловала сына в макушку.