– А почему ползком? – продолжала настаивать Мариша. – И где все остальные, кто отправился на поиски?
– Не знаю, – легкомысленно махнула рукой Оксана. – Меня нашел Махмед, и я ему за это очень благодарна.
Она кинула на нашего инструктора кокетливый взгляд, от которого тот покраснел и начал усиленно потеть.
– Мы решили срезать дорогу, – пояснил нам Махмед. – И наткнулись на это странное скопление вооруженных людей. Разумеется, нам стало интересно, вот мы и решили подобраться поближе. А что вы делали в лесу? Я же велел всем оставаться на турбазе. Вы хоть знаете, чем вы рисковали, отправившись в лес одни? Думаете, все местные такие приятные и милые люди вроде меня?
Ничего такого мы с Маришей и не думали о нем самом, напрасно он обольщался на свой счет. Но Махмед, не обращая внимания на наши перекошенные физиономии, продолжал разглагольствовать:
– И вы очень рисковали, только среди моих соседей я могу назвать троих, кто не побрезговал бы сцапать вас и продать за кругленькую сумму в рабство. И вовсе не обязательно, что вас бы стали там холить, лелеять, мечтая жениться на вас или хотя бы заманить к себе в постель. Скорей всего вы бы делали всю грязную работу, кормили бы вас помоями, а в качестве награды колотили бы палками.
– Однако именно мы спасли ваши шкуры, – не преминула напомнить ему Мариша. – Вас бы сцапали и самих продали в рабство. Кстати, кто были те люди на поляне?
– Не продали бы, – угрюмо проворчал Махмед, полностью пропуская мимо ушей последний вопрос. – Правоверные друг другом не торгуют.
– А мне показалось, что те парни, с которыми вы дрались, вас знали, – заявила я. – И они совсем не удивились, увидев вас возле своего лагеря.
– Показалось, – горячо заверила меня Оксана. – Чего только с перепугу не покажется. Откуда они могли нас знать? Еще Махмеда, может быть, он местный как-никак. А я? Я здесь впервые, все мне в диковинку, даже ночью не смогла уснуть, все думала, как там ночью в горах. И отправилась немного прогуляться. Я и не представляла, что так быстро заблужусь. Хорошо еще, что ночи теплые, я не замерзла, только страху натерпелась.
– В бассейне нашли труп, – мрачно сказала Мариша, выслушав бредовый лепет Оксаны. – Мужчина, его убили выстрелом в сердце как раз в то время, когда ты отправилась на прогулку. Ничего не хочешь сказать по этому поводу?
– Махмедик мне уже рассказал, – запечалилась Оксана. – Он еще сказал, что вы видели этого человека у меня в номере. Нехорошо, девочки, не по-товарищески. Зачем вы меня шлюхой выставляете?
Мы с Маришей разинули рты и уставились на нее.
– Мы тебя не выставляем, – наконец пришла в себя Мариша. – Мы же не говорим, что видели, как ты занималась сексом со всеми тремя, мы просто говорим, что убитый похож на того человека, который заходил к тебе. А чем вы там занимались, этого мы не знаем, но точно не сексом, мы бы слышали.
– И на том спасибо, – холодно бросила нам Оксана, поджала губы и больше на наши вопросы не отвечала.
– Нет, ты это видела? – оскорбленно обратилась ко мне Мариша, убедившись, что все попытки разговорить Оксану натыкаются на стену ледяного равнодушия. – Ну ничего, милиция с ней живо разберется. Пусть она на них попробует свое недовольство сорвать, посмотрим, что у нее получится. Убитый парень точно был у нее в номере, а значит, можно провести какую-никакую связь между ним и Оксаной. И потом, у этой негодяйки, за которой ты меня потащила в горы, нет никакого алиби на время убийства. И пистолет у нее имеется, что скажешь? Стоило беспокоиться за такую особу? И вечно ты меня впутываешь в разные истории с сомнительными участниками.
Я метнула на Маришу ненавидящий взгляд и посоветовала ей заткнуться, потому что до турбазы мы еще не дошли, а по пути можно встретить немало опасных крутых спусков и горных ущелий. И не надо меня доводить до того, чтобы я спихнула ее в одно из таких местечек.
– Ладно, ладно, – примирительно забормотала Мариша. – Но ты уж подтверди, что тоже видела убитого в номере у Оксаны. И про пистолет тоже скажи, а то если я одна буду это утверждать, а ты сделаешь вид, что ни о чем таком не знаешь, то поверят не мне, а убийце.
– А убийца, конечно, Оксана? – поинтересовалась я на всякий случай, на самом деле в ее ответе я не сомневалась.
– Ну да, – не разочаровала меня Мариша. – Больше некому.
Я хотела ей намекнуть, что в окрестностях нашего места отдыха живет не так уж мало людей, которые вполне могли иметь зуб на убитого в связи с какими-то своими разборками. И разборки эти могли начаться задолго до приезда нашей группы и только по воле случая закончились именно прошлой, а не какой-нибудь еще ночью. Да и на самой турбазе жило, помимо Оксаны, без малого сотни полторы отдыхающих, и я могла быть твердо уверена только в самой себе и в Марише, потому что всю прошлую ночь мы провели с ней без сна, мучаясь от боли в натертых ногах и поеживаясь от неприятных ощущений, когда простыня касалась нашей обгоревшей кожи. Но Мариша полностью углубилась в мысли о том, что она будет говорить сотрудникам местной милиции, и потому все мои слова просто пролетали мимо ее ушей.
К моменту нашего возращения на турбазе значительно прибавилось народу. Прибыл не только представитель местной милиции, но каким-то образом об убийстве пронюхали и в городе М., и оттуда тоже прибыла группа специалистов. Они принялись энергично осматривать место преступления и очень быстро наткнулись на развороченный люк, из которого до сих пор торчали наши с Маришей два железных прута. Эксперты как раз обсуждали, стоит ли снимать с них отпечатки пальцев, и если да, то как потом эти отпечатки использовать в деле.
– Какие дотошные, – неодобрительно заметила Мариша, увидев, что группа, выступающая за самую тщательную проработку места преступления, победила и эксперты занялись нашими прутьями.
– Вряд ли они будут снимать отпечатки со всех отдыхающих, – успокоила я ее. – И даже если они чудом обнаружат, что это мы спустили воду, что они могут с нами поделать?
– Например, заставить нас возместить ущерб, – мрачно заявила Мариша.
– То есть?
– Дадут пару ведер и не отпустят с турбазы до тех пор, пока мы по частям не перетащим горный ручей прямо в бассейн. Воду-то до сих пор не дали.
Одна эта перспектива повергла меня в жуткую депрессию, из которого отнюдь не вывело появление следователя районной прокуратуры, который жаждал пообщаться с нами и Оксаной. Ростом он едва доставал Марише до пояса, а мне до плеча, но при этом был очень уверен в своей мужской неотразимости. К нашему с Маришей негодованию, он немедленно попал под власть чар пышных форм Оксаны и до конца допроса глаз с них не сводил. Для этого ему приходилось все время задирать голову, и кровь, должно быть, от нее отливала. По этой причине он не много извлек из допроса, вполне удовлетворившись Оксаниными пояснениями, что она с мертвецом при его жизни знакома не была, убивать его не убивала, а в лес пошла исключительно ради острых ощущений.
– Ночью у меня все чувства обостряются до такой степени, что я прямо не могу сдержать их, – сказала она, кинув на беднягу выразительный взгляд, от которого тот весь запылал, как помидор.
– А мне вот тут доложили, что его видели прямо у вас в номере гостиницы «Приморская», – сказал следователь после того, как ему на ногу наступило еще одно официальное лицо, чем несколько привело его в себя.
– Врут, – хладнокровно заявила Оксана. – Никаких причин убивать парня у меня не было. Я с ним знакома не была, зачем же мне его убивать? Скажите, – душевно прибавила она, – разве я похожа на женщину, которая способна причинить хоть какой-то вред мужчине?
Следователь ошеломленно мычал, не зная, что сказать в ответ. К счастью, ему на выручку пришел его коллега, который был значительно выше ростом, и если на него Оксанины прелести и произвели впечатление, то он смог это скрыть.
– И все же мы обязаны выяснить у вас, как вы провели прошлую ночь, – сказал он. – Не подумайте, что мы хамы и из пустого любопытства лезем в вашу личную жизнь, но пока других подозреваемых у нас нет. Поэтому мы хотим знать, что вы делали, когда вышли из своего номера, и не слышали ли каких-либо подозрительных звуков.
– Я была не одна, – с достоинством произнесла Оксана. – И мне было не до того, чтобы прислушиваться к посторонним звукам. Я нашла себе занятие поинтересней, если вы понимаете, о чем я.
Коротышка, услышав ее слова, поперхнулся и покрылся обильной испариной, видимо, предположив, чем могла заниматься такая женщина в своем номере, если она была там не одна. Такие мысли еще никого до добра не доводили, наш следователь не был исключением, он схватился за голову и сдавленным голосом произнес:
– Жуткая жара сегодня. Просто дышать нечем.
После этого он медленно побрел на подгибающихся ногах в сторону кухни, в надежде что там ему дадут какой-нибудь прохладительный напиток. Напрасные надежды, на турбазе даже кефира не осталось. Вместе с водопроводом отключили электричество, холодильники быстро нагрелись до температуры окружающей среды, и кефир превратился в творожистую массу. Зато измученного следователя подловила Мариша и стала возбужденно рассказывать ему о том, какого страху мы натерпелись сегодня в горах, когда за нами гнались подозрительные личности, вооруженные автоматами. Но заморенный следователь лишь рукой махнул, пообещав разобраться, кто это мог быть, и продолжил свой путь в напрасной надежде наткнуться на что-нибудь освежающее. Его товарищ кинул ему вслед затравленный взгляд, явно подумывая о том, чтобы последовать его примеру, но все-таки взял себя в руки и жалобно спросил:
– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
– Разумеется, – с достоинством кивнула Оксана. – Тот человек, с которым я была все это время.
При этом она посмотрела на Махмеда. Все присутствовавшие, от которых следователям так и не удалось отделаться, тоже посмотрели на него, и нельзя сказать, что такое внимание пришлось Махмеду сильно по душе. Он покраснел не хуже сбежавшего следователя и начал усиленно чесать свой нос.
– Я мужчина, – собравшись с духом, сделал он заявление, воспринятое присутствовавшими женщинами с большим воодушевлением. – Но я женат, – добавил он, и все загрустили.
Махмед отвел следователя в сторонку и внушительно произнес:
– Поэтому я прошу не сообщать моей жене о том, что я сейчас расскажу.
Следователь охотно покивал головой. Он был не местный и с женой Махмеда знаком не был, поэтому счел разумным не ходить самому к этой женщине, а послать к ней за сведениями какого-нибудь местного сотрудника.
«И не забыть сказать ему, чтобы и у соседей поспрашивал, не появлялся ли Махмед у себя дома прошлой ночью, – мысленно отметил себе следователь. – А то ведь хорошая жена может и соврать, лишь бы выгородить мужа».
– Значит, всю ночь вы провели с подозреваемой? – закончил он допрос Махмеда.
– Совершенно верно, – подтвердил тот.
После этого заявления следователь уже не слишком одобрительно выслушал повторный Маришин рассказ о том, как мы видели убитого в номере Оксаны и как впоследствии опознали в нем одного из телохранителей некоего Аслана.
– А зачем вам потребовалось идти в милицию и терять там столько времени? – удивился следователь, машинально начиная подозревать нас в сопричастности. – Вам эти люди показались чем-то подозрительными?
В ответ мы не нашлись что сказать. Сейчас почему-то Маришино утверждение о том, что нас собирались похитить и с этой целью было устроено совещание в соседнем номере, уже как-то не звучало.
– Обычно люди так себя не ведут, – наставительно заявил нам следователь, и я с щемящей тоской поняла, что из-за нестандартного мышления моей подруги нас с ней снова подозревают в том, что мы утаиваем какую-то важную информацию.
Пока не слишком страшно, но в случае чего и этого подозрения будет достаточно. Еще один труп – и нам несдобровать. Надо было как-то срочно себя реабилитировать, правда, оставалось не совсем понятно как. Только услышав про пистолет, который мы видели в номере Оксаны, следователь снова заинтересовался, но тут же все испортил, попросив уточнить, при каких обстоятельствах мы видели этот пистолет и какой марки он был. Ни первого, ни второго мы ему сказать не могли. Его смутные подозрения на наш счет снова сгустились, и попрощались мы с ним весьма прохладно.
Сразу после разговора со следователем Мариша кинулась к нам в номер, таща меня за собой. При этом она так торопилась, что прыгала через несколько ступенек – по такой жаре это было сродни самоубийству.
– Что с тобой? – допытывалась я. – Что стряслось?
– Не стряслось, так стрясется, – пробурчала она в ответ, влетая в наш домик, захлопывая дверь и кидаясь к кровати, под которой у нее хранился автомат.
За прошедшие несколько дней я уже как-то попривыкла к тому, что он постоянно с нами, и перестала задумываться о последствиях, если его у нас вдруг обнаружат. Теперь я с ужасом следила за тем, как Мариша мечется по комнатке в поисках надежного места для укрытия своего сокровища. К сожалению, комнатки здесь наличием потайных мест не отличалась, поэтому прятать оружие пришлось на улице в крапиве, обыскивать которую, по мысли Мариши, не стали бы ни при каких обстоятельствах.
Остаток жаркого времени мы провели у себя в номере, методично сковыривая с себя корку засохшей грязи, которая покрывала нас полностью. Как раз к тому времени, как мы почти очистили себя от глины, зубной пасты, гуаши и лесного мусора, по турбазе прокатился ликующий вопль:
– Воду привезли!
Мы с Маришей выскочили из домика и вместе со всеми остальными помчались к бочке с питьевой водой. Оксана была тут же. Мариша немедленно забыла про жажду и кинулась донимать ее вопросами, не дав даже донести до рта стакан с водой.
– И как тебе удалось оправдаться перед следователем? – набросилась она на нее с яростью тигрицы. – Ведь что бы ты ни говорила, но я-то знаю, что убитый – это именно тот парень, что выходил из твоего номера.
Оксана, поняв, что спокойно попить до тех пор, пока Мариша изнывает от любопытства, ей не удастся, смирилась с неизбежным и ответила:
– У меня есть алиби на время его убийства. Ясно тебе? Махмед был вместе со мной, он это подтвердил. Теперь я могу спокойно напиться?
Мариша отпустила ее руку и отступила. Такого поворота она не ожидала. И еще кое-кто тоже явно не ожидал. Рядом с нами раздался приглушенный вскрик. Мы обернулись и увидели, что аппетитная дамочка выронила из рук свою хорошенькую чашечку с розочками, но вместо того, чтобы поднять ее, смотрит с нескрываемым изумлением и негодованием на Оксану. Та не осталась в долгу и тоже смерила ее с ног до головы высокомерным взглядом, на что много времени не потребовалось.
– В чем дело? – поинтересовалась Оксана после того, как решила, что увидела достаточно. – Вы во мне дырку хотите просверлить?
Дамочка фыркнула и сердито отвернулась в сторону, пробормотав себе под нос, что некоторые стали слишком много о себе воображать и при этом претендовать на чужих мужчин.
– Что это с ней? – удивилась Мариша. – Кажется, ее возмущает, что Махмед изменяет своей жене? Но ей-то какое дело до этого?
– Не знаю, – пожала плечами Оксана, метнув на дамочку нехороший взгляд.
После прибытия цистерны с водой ужин не заставил себя долго ждать. На этот раз он вместил в себя все три сегодняшние несостоявшиеся трапезы.
– Подозреваю, что им просто надо было избавиться от всех скоропортящихся продуктов, – сунув нос в свою тарелку, заключила Мариша. – А может быть, они просто решили избавиться от проблем, перетравив всех нас. Во всяком случае, я этот творог есть не буду и тебе не советую. И котлеты не ешь, они выглядят до боли знакомыми.
– А смотрятся они вполне прилично, – с сожалением заметила я. – Но если ты не советуешь, то не буду. Тут вполне достаточно и другой еды.
Мы с Маришей остановились на сосисках со свежими овощами, а на десерт выпили йогурт из пластиковых баночек, на которых было указано, что данному продукту ничего не сделается до июня следующего года, при какой температуре его ни храни. Бутерброды с сыром и булочки мы прихватили с собой, чтобы было чем перекусить утром, если за ночь что-нибудь случится с кухней или ее поварами.
– Масло тоже не ешь, – распорядилась Мариша, когда под вечер мы решили перекусить парочкой бутербродов. – Лучше намажь его себе на плечи, они у тебя все потрескались.
Я с негодованием посмотрела сначала на нее, а потом на пострадавшую часть своего тела и поняла, что Мариша права. Сыр с сухой булкой не самая моя любимая еда, но зато, когда раздались первые стоны, я целиком оценила предусмотрительность Мариши, проявившуюся так неожиданно кстати.
– Что это? – вскочила я среди ночи.
Мне снился сон, в котором я карабкалась на немыслимо крутую гору, рискуя каждую минуту сорваться вниз. Мариша лезла следом и не давала мне сделать ни одного шажка вниз или просто передохнуть. Внезапно из-за туч, скрывавших вершину, грянул гром, а потом Мариша полетела вниз, пронзительно вопя что-то неразборчивое. Я громко вскрикнула и проснулась. Под нашим окном кто-то громко стонал, и если бы он один. Нет, явно на турбазе творилось что-то неладное, стоны звучали со всех сторон, и к тому же, несмотря на позднее время, на улице раздавались торопливые шаги, чьи-то голоса и вообще царило всеобщее оживление.
Мариша тоже открыла глаза и торжественно сказала:
– Началось!
– Что началось?
– Сейчас увидишь, – пообещала мне подруга.
Мы наспех накинули на себя кое-какую одежду и выглянули на улицу. Возле двух имеющихся на турбазе туалетов скопились большие беспокойные толпы, отдельные члены которых взволнованно перебегали от одного туалета к другому с целью выяснить, как там двигается очередь. Кроме того, самые отчаянные или самые нетерпеливые скрывались где-то под покровом ночи и возвращались оттуда с довольными лицами, что продолжалось недолго. Создавалось такое впечатление, что суетились абсолютно все. В толпе я заметила работников турбазы, которые по какой-то причине не отправились ночевать по домам. Махмед тоже был здесь, но в отличие от многих он был бодр и полон сил, оказывая помощь тем, кто в ней особенно нуждался.
– Массовое отравление! – с торжеством в голосе бросил он нам, пробегая мимо. – А вы как себя чувствуете? Если вам очень плохо, то отправляйтесь к спортивному комплексу, там собираются те, кому необходима госпитализация.