– Как будто, сэр. Но бывают опасные рейсы, и тогда случается всякое. А тут, – капитан посмотрел наверх, – тут и саморазвивающаяся капсула, и воздушная установка, и даже паек с сухими продуктами и запасом воды. А еще – вот тут…
Капитан похлопал по эмалевому бачку размером с походную фляжку.
– …тут у нас водородный двигатель. Маршевой тяги у него нет, но десятка импульсов хватит, чтобы развернуть капсулу в сторону коммерческих магистралей, а там уже придет по маяку служба спасения.
– Однако, – покачал головой Роджер, с уважением посматривая на столь основательную и недешевую аппаратуру. – И что, приходилось вам использовать эту штуку?
– Приходилось.
– И долго ожидали помощи?
– Двадцать минут…
– Вот как? – удивился Роджер.
– Да, – кивнул капитан Шульц, расплываясь в самодовольной улыбке. Должно быть, он не первый раз изумлял людей этим заявлением.
– Ну и как все было, и почему всего двадцать минут?
– Это было давно, лет пятнадцать назад, мы тогда с еще одним водилой катались на Черные камни, возили кое-какой нелегальный товар. Денег за каждый рейс давали кучу, но не за просто так – поставщики воевали между собой по-настоящему, поэтому жгли чужие грузовики при первой возможности.
– На причалах?
– Зачем на причалах? Прямо в космосе. Заходит тебе в хвост пара истребителей, залп из пушек, и корыто разваливается надвое.
– Что, настоящие боевые машины?
– Разумеется. По тем временам вполне новые были: «туран» и «эсклип». Один шарашил ракетами на длинные дистанции, если грузовику уже удавалось пересечь границу промышленной зоны планеты. Там ведь уже полицейские силы, пограничники. Только водила расслабится, а ему с пятисот километров – хрясь! А на «эсклипах» пушки стояли – восемь штук. Да еще снаряды у них были со стержневой шрапнелью. Если даже снаряд разорвался неподалеку – уже проблемы. Магистрали рубило, силовую конструкцию, теплоизоляцию.
Капитан сокрушенно покачал головой и махнул рукой.
– Бывало, бегаешь, заливаешь эти дыры термококсом, кругом все дымится, шипит, воздух наружу хлещет, и думаешь – ну все, приплыли. Но через какое-то время приходишь в себя, откашливаешься, начинаешь различать запахи и понимаешь – атмосфера уже наработана. Только после подташнивало из-за отравления, потому что термококс раньше какой-то страшной химией бодяжили.
– Ну, а как катапультировались-то?
– А вот слушай, сейчас перейду.
На поцарапанной панели правления замигала лампочка, и капитан включил связь.
– «Конь вороной» на волне, кто там?
– Конь, это Зеленый Риддик.
– Привет, Риддик. Что-то случилось?
– Еще не случилось, Конь, но может случиться. У Двадцать восьмого бакена ребята видели пару лейтенанта Кварка.
– Понятно. А какой курс?
– Говорили, пошел «кредит-восемнадцать-кредит».
– Ну, может, уйдет…
– Может, и уйдет. Ну, давай, до связи.
– До связи, Риддик.
Роджер видел, что, выключая передатчик, капитан подавил тяжелый вздох.
– Ничего, что я на «ты» перешел? – спросил Шульц.
– Так даже лучше, нам еще долго лететь.
– Тут такое дело… – капитан снова вздохнул. – Похоже, крюк придется делать, а это все шесть часов. Но за те же деньги.
– А что так?
Капитан ответил не сразу, сначала он включил полную иллюминации панель, и на ней загорелись шкалы и циферблаты полусотни приборов, прежде бывших отключенными или находившихся в спящем режиме.
Роджер знал, что частники таким образом экономили энергию и ресурс дорогостоящей электроники, однако делать это строго запрещал флотский устав, и за такую экономию можно было запросто потерять лицензию на управление судном. Но, похоже, капитана Шульца это не пугало, его беспокоило что-то другое.
– Есть тут у нас пограничная станция, на ней базируется небольшой летный отряд, работают они в интересах департамента борьбы с наркотиками.
– Хорошо борются?
– Не то слово, приятель, – невесело усмехнулся Шульц и дернул джойстиком, отчего судно сделало короткую змейку.
– Что это?
– Проверка рулевой штанги – заменили на прошлой неделе. Пока не приработается, у движков будет тяга неравномерная, и это влияет на маневренность, а нам бы она сейчас пригодилась.
– Маневренность?
– Она самая.
На радаре щелкнули пойманные лучом метки, и Шульц весь подобрался – Роджеру даже показалось, что капитан побелел лицом. Но потом тот с облегчением откинулся на спинку кресла, видимо, это были неопасные метки.
– Так что, почему мы должны делать крюк?
– Потому, что лейтенант этот…
– Кварк?
– Да. У него в должниках половина малого флота ходит.
– Он что, наркотиками торгует?
– Нет, все законно. Почти законно, в том смысле, что ни у кого денег он не отнимал, просто выиграл.
– И у тебя?
– И у меня, – грустно улыбнулся Шульц. – У дурака старого.
– А во что играли, в «штосс»?
– Да, но у нас тут «девятивальтовый» практикуют, а у вас, наверное, на две дамы?
– Да, на две дамы. Я, признаться, про «девятивальтовый» даже не слышал.
– Это так, его здесь изобрели – у нас.
– Ну и как же он ухитрился всех обыграть?
– Играет очень хорошо, думаю, на тысячу профессионалов один такой игрок получается, но главное не в этом. Если бы он сразу начал всех, как орешки щелкать, народ бы затаился, и с ним играть никто бы не сел, а он, сволочь, два месяца ходил по кабакам и проигрывал по маленькой, лоха из себя корчил.
– И все постепенно поверили.
– А как не поверить, парень? Приходишь раз, приходишь два, а он все там сидит. Ручонки трясутся, глазки слезятся, щечки красные – и все просаживает. Пошли слухи, что уже и задолжал всем, а он сам эти слухи и распространял. И вот такой спектакль длился два месяца, а потом он пришел в главный кабак, в центре городка, там всегда была самая большая игра, ну и полез за главный стол, где самые тузы игровые с высокими ставками. Его было погнали, говорят, ты без денег, здесь другие ставки, но он достал из-за пазухи толстенную пачку пятисотенных и брякнул на стол. Я, говорит, хочу сыграть раз – выигрыш или ноль. За столом чуть драка не случилась, чтобы в первый круг попасть. У него набралось тысяч двадцать, у других не более чем по десяти тысяч. Они тут же взяли у своих товарищей взаймы, собрали кон, разложили карты, и он в три сета все их раздел. Собрал сто штук в мешок и ускакал, как безумный.
– Круто!
– Круто. Тут бы всем остановиться, понять, что парень их провел, но в обществе решили, что салаге просто повезло. Ну бывает же так?
– Бывает.
– Одним словом, никому не верилось, что это хитрый и коварный игрок, который начинал свою игру задолго до раздачи карт. Все знали, что у него теперь большой банк, и стали выходить на него по одному, и он их всех раздевал тет-а-тет, как говорится.
– И тебя тоже?
– Да. Прямо гипноз какой-то, честное слово. Я-то уже стал понимать, что тут что-то не так, что он не новичок, поскольку руки у него временами как роторы двигались, словно он с колодой в руках родился. Но попался я на другую уловку, он зашел в кабак, якобы уже сильно пьяный. Штормило его, килькой несло.
– Килькой?
– Это такое пойло дешевое и жутко крепкое. Сто грамм принял, и с копыт долой.
– Ты подумал, что он пьяный, и решил воспользоваться?
– Вот именно. Завел с ним разговор, он сначала вроде как ни в какую, дескать, не в форме, лучше завтра на трезвый взгляд. Но когда я стал наседать, играть согласился, но сразу на семь штук. Я сказал, что у меня только две в кармане. Он сказал – ничего, будешь должен, если что, но сам едва лыко вязал – все по-натуральному. Так бы я, конечно, никогда такие бабки не выставил, а тут думаю – плевое дело, пьяного дурачка обуть, причем он достал из кармана смятые деньги, там было тысяч десять.
– Это тебя еще больше раззадорило, – улыбнулся Роджер.
– Вообще все предохранители повышибало, – Шульц сокрушенно покачал головой. – В общем, оказалось, что он вовсе не пьяный, и теперь я ему пять штук должен. А где тут пять штук наберешь, ведь нужно сначала работу найти, а с этим сейчас непросто, и трейлер денег требует на парковку, ремонт, топливо.
– И что, он вас теперь преследует?
– А что ему? У него истребитель, пушки, ракеты. В клубе никому слова не говорит, даже может выпивкой угостить, а здесь встречает и дает сроки…
– На отдачу долга?
– Да. Хорошо хоть счетчик не включает, но у него свои методы.
– Какие же?
В этот момент снова загорелась лапочка приема, и Шульц включил передачу.
– Конь Вороной, слушаю…
– Конь, это опять я – Риддик! Слушай, только что передали с ремонтной площадки. Пришел трейлер Руби Очкарика с отстреленной гондолой шасси. Сам Руби ничего не говорит, сразу ушел пить, но ребята с ремонтного сказали, что его Кварк перехватил.
– Понятно… – упавшим голосом произнес Шульц и выключил передачу.
– Что там?
– Кварк перехватил Руби.
– Что там?
– Кварк перехватил Руби.
– И что?
– Отстрелил ему гондолу. Это у него называется последним предупреждением.
– А что потом? Расстреливает?
– Ну, свидетелей тому пока не было, но один трейлер исчез, и все считают, что Кларк с ним посчитался.
– Вот почему этот Руби сразу пошел пить.
– Да, чтобы нервы подлечить.
43
Какое-то время они летели молча, может быть, с полчаса. Роджер то глядел в экран передней панорамы, то посматривал в боковой иллюминатор, где ничего не происходило.
Шульц тоже молчал, время от времени вздыхая и вытирая лоб салфеткой. Он боялся, и, видимо, было чего.
– Слушай, а ведь ты так и не рассказал мне, как катапультировался! – нашел Роджер тему для продолжения разговора.
– А и правда…
Было видно, что Шульц рад отвлечься от тяжелых дум.
– Ну, одним словом, вышли на нас два истребителя и с дистанции километров в двести один из них отцепил ракету точно по моему трейлеру. Потом их кто-то спугнул – полицейский рейдер или что-то там еще. Они с курса ушли, а ракета нет. Аппаратура показывает, сколько секунд до встречи, делать нечего, и я рванул рычаг. Катапульта работала, язык прикусил, скулой приложился к раскрывшейся стенке, но сработало все штатно. Тряхнуло так, что я уже подумал, что подо мной трейлер ракетой разорвало, ну и лечу, слушаю помехи по радио, жду, когда мой напарник проявится, если, конечно, его тоже осколками не накрыло.
– Не накрыло?
– Не накрыло. Ты, говорит, Эдди, перебздел. Ракета мимо прошла, представляешь?
– Редкое везение.
– Да, чего-то там у нее не сработало, и ушла в космос. Напарник тут же развернулся, выпустил ловушку на тросе, а потом турболебедкой подтащил к себе и через грузовой шлюз в трейлер поместил. Потом догнали мой трейлер, и я так же по шлюзу в него перебрался. Пересел в кресло, на котором ты сидишь, и повез груз дальше. Вот так все и закончилось.
– Да-а, – протянул Роджер. Но тут его внимание привлек синий экран радара, который стал покрываться словно мелким белым песком. Песок этот быстро заполонил всю поверхность радара, так что осталась видна только градуировка.
Шульц тоже смотрел на радар и становился таким же белым.
– Это лейтенант, – прошептал он упавшим голосом.
– Какой лейтенант? – спросил Роджер, но уже понял, о ком речь.
– Кварк. Он всегда забивает помехами радары, чтобы непонятно было, откуда появится.
Роджер стал вертеть головой, и вот что-то прошло за иллюминатором со стороны Шульца, а затем на переднем экране показался истребитель, ощетинившийся пушками и ракетными кассетами. Он находился метрах в десяти от трейлера, и камеры передавали его изображение во всех подробностях – от иссеченной поверхности серой брони до закопченных сопел двигателей. Это был не «туран» и не «эсклип», а какая-то другая модель.
Мигнула лапочка приема, а затем кто-то дистанционно включил передачу, так же дистанционно выставив динамики на полную громкость.
– Привет, Конь Вороной, – пророкотало радио.
– Привет, Кварк… – ответил Шульц. Теперь он выглядел лет на десять старше.
– Я пришел, чтобы сказать – твое время вышло.
– Э-э… Мне нужна еще отсрочка. Сегодня вечером я отдам тебе штуку – честное слово. У меня будут деньги.
Кварк не ответил. Махина боевого истребителя нависала над кабиной несущегося трейлера, и Роджер силился рассмотреть через затемненное бронестекло лицо летчика, однако там едва угадывалась форма шлема с кислородной маской. Или Роджеру это только казалось, потому что иногда стекло становилось антрацитно-черным.
– Ты должен мне пять тысяч. Сегодня последний срок.
– Но пяти не будет, Кларк! Пока не будет! – взмолился Шульц, прикладывая руки к груди, хотя лейтенант его не видел.
– Это все, Конь. Больше никаких отсрочек.
– Может, лучше он отстрелит тебе гондолу? – осторожно спросил Роджер.
– Он уже отстреливал… – свистящим шепотом ответил Шульц. По его вискам струился пот.
Истребить стал уходить вперед, потом развернулся, и Роджер увидел зрачок носовой пушки – никак не меньше пятидесяти миллиметров.
– У меня на борту пассажир, Кварк! – закричал Шульц, выставляя свой последний аргумент.
– Мне все равно.
– Ну хочешь, мы переведем тебе деньги?! У меня есть терминал, через минуту три штуки упадут тебе на счет, Кларк!
– Ты должен мне пять…
– Но я получу только три!
Сверкнула вспышка, и бронебойный снаряд прошил потолок, все перегородки и вышел через корму между двигателями.
Зашипели утечки, завыла аварийная сирена, Шульц сорвался с места, бросился к висевшему в зажиме баллону с термококсом.
– Хватай второй! – закричал он, поливая дыру в потолке, которая, казалось, засасывала аварийную пену без всякого результата.
– Где?!! – закричал Роджер, вертя головой и на мгновение растерявшись.
– Лети на корму! Там тоже пробоина!..
Роджер сорвал с креплений второй баллон и понесся в корму, где уже начала ощущаться потеря давления.
Вопреки опасениям, пробоина оказалась небольшой, и Роджер, до предела выжав рычаг баллона, секунд за десять залепил пробоину полностью. Потом опустил баллон и стал прислушиваться – аварийная сирена еще работала, но дышать становилось легче – газовый генератор наполнял отсеки новой порцией воздуха.
44
Сирену Шульц выключил вручную, и, когда Роджер вернулся в кабину, пилот стоял, опершись на кресло, и тяжело дышал. Его лицо было красным, а глаза смотрели в пол.
– Похоже, нужно расплатиться с этим парнем, – сказал Роджер, вешая на место баллон.
– Хорошая мысль, пассажир, – пророкотал из динамика голос лейтенанта Кварка. – Кстати, Конь, ты отлично действовал, похоже, вы с пассажиром одна команда.
– Давай терминал, – сказал Роджер, возвращаясь на кресло штурмана.
Шульц поискал глазами на панели, но пока трудно соображал. Потом выдвинул один из ящиков в нижнем ярусе и, достав прибор с гнездом для карточки, включил питание.
Через пару секунд терминал пискнул, и на небольшом экранчике показался список из дюжины банков, с которыми он нашел связь.
– Вот этот банк, – сказал Шульц, ткнув пальцем в название, и опустился в пилотское кресло.
– А номер счета?
Шульц немного подумал, потом нажал пару кнопок и вывел из памяти терминала банковский номер Кварка.
Роджер вставил одну из своих карточек, которую банк тотчас распознал.
– Эй, лейтенант!
– Слушаю тебя, пассажир, – пророкотал динамик.
– Я отправляю на пробу сотню, скажешь, когда упадет.
– Отправляй.
Роджер вбил сто риттеров и сделал перевод. Секунды через три лейтенант сказал:
– Порядок. Давай остальные.
Роджер добавил четыре девятьсот, и они ушли на тот же счет.
– Мы в расчете, Конь, – сообщил лейтенант, и масса его истребителя, качнувшись, стала уходить в сторону.
Настройки передатчика и громкой связи, словно по волшебству, вернулись в исходное положение, и прибор отключился.
Круглое окно радара прояснилось и снова стало синим. В кабину вернулись прежние звуки – гул двигателей, шум топливных насосов и еще потрескивание застывающей термококсовой пены.
– Теперь я поменял кредитора на более доброго, – грустно улыбнулся Шульц.
– Забудь, – отмахнулся Роджер.
– Огромное спасибо, что ты за меня заплатил.
– А у меня был выбор?
– Ну, это да, – согласился Шульц, перенастраивая режим работы двигателей.
– Далеко нам еще?
– Четыре часа в обе стороны… Так что решай, куда направляться, поскольку Кварк нам больше не угрожает.
– А что там за варианты?
– Сначала мы шли к Бристолю, оттуда можно выбраться на орбитальный пассажирский узел. Там хороший порт, даже проститутки имеются.
– А другой?
– А сейчас мы правим на терминал геологоразведчиков. Он очень большой, имеется вся инфраструктура, но проституток нет.
– Удивительно, и почему же?
– Их холландеры разогнали – мерзкая публика. Все с ножами, файерстриммерами. Попользуют девушку и не платят, а то и лицо разобьют или порежут. Отморозки, одним словом, вот все девочки и съехали. Сэр, а вы не хотите покушать? У меня пол-ящика тушенки имеется – настоящее мясо. Кенгурятина, индейка.
– Может, попозже.
Роджер посмотрел на сосульки застывшей пены. Теперь они были похожи на сталактиты.
– Вы заметили, сэр, как он врезал? Точно посередине, и выход между двигателями. Даже магистрали не повредил.
– Это он специально так?
– А то! Кварк снайпер и хорошо знает всякую технику. Наверно, я бы мог с ним подружиться, если бы не попал в должники.
– Подружишься еще.
– Вы думаете? – Шульц посмотрел на Роджера.
– Конечно. Тебе мешал этот долг, теперь проблема решена.
– Еще раз огромное спасибо, сэр. Если бы не вы… А хотите шлюх бесплатно? У меня на Мадейре, это заброшенный элеватор, в двух часах полета по курсу юг-сигма-юг, имеется большой кредит, я однажды ихней мадаме пятьдесят девок перевез втайне от большого босса.