– Шувалову. Ну, этому – моему начальнику.
– В два часа ночи? Ты решила уточнить свои планы на понедельник? Куда тебе надо выслать факс? – захихикала Машка.
– Все совсем непросто, – разозлилась я. И сбивчиво, как могла, в двух словах пояснила ей ситуацию.
Машка озадаченно молчала.
– То есть он тебя вожделеет?
– В том-то и дело, что не факт. Я даже не знаю, – усомнилась я. – Может, и нет. Кто его разберет? Он странный. И женатый.
– Да ты что! Нормально. А может, он тебя и вправду повысил, ну… чтобы ты лучше работала и все такое. В общем, заметил тебя и твой талант.
– Мой что? Маш, ты ведь говоришь обо мне. Какой талант? О чем ты?
– Да, верно. Значит, ты позвонила, чтобы призвать его к ответу. В субботу. В два часа ночи.
– Да! – мучилась я.
– И что он? Проснулся? – спросила она.
– В том-то и дело, что да. Как видишь!
– И что сказал? То есть что ты сказала? То есть ты что – сбрендила? Зачем ты это сделала?
– Маш, все плохо. Я не знаю зачем. Но он едет сюда. И это – факт. – Я села в прихожей и наконец принялась паниковать. Кто бы знал, какая муха меня укусила. В здравом ли я уме была, когда набирала этот номер! А что, если бы к телефону подошла жена? И что он ей сказал, когда уезжал? «Дорогая, меня срочно вызвали на работу»! Кирилл часто говорил именно так. А что, если он меня сейчас сдаст в милицию? Интересно, меня можно сдать в милицию?
– Может, мне не выходить? – Я испуганно вцепилась в ручку Машкиного стенного шкафа. – А что, я уже однажды лазила в шкаф, правда, тогда это не помогло. Но если ты ему не будешь открывать, то тогда…
– То тогда он перебудит весь дом! Ты что, дала ему мой адрес? Чудесно. Теперь я сама тебя ему выдам. А вдруг он выломает дверь? Знаешь, ты псих. Ты ненормальная! У меня тут муж, между прочим.
– Я не спорю, – с готовностью подтвердила я. – Можно, я у тебя останусь?
– Нет уж, – она с негодованием посмотрела на меня. Для простого визита старой подруги все зашло слишком далеко.
– Он пошлет меня подальше! Наорет и выкинет из машины. Он выкинет меня в Яузу! Утопит! – взывала я к жалости.
Машка была неприступна.
– И знаешь, присяжные его оправдают.
– Это несправедливо! – вздохнула я.
– Давай, Надька. Собирайся и иди. Может, все не так плохо? Может, это любовь? Кто, скажи, еще приедет за тобой в два часа ночи? Не ездят мужчины ночью черте куда только для того, чтобы послать кого-то подальше. Послать он тебя мог и по телефону.
– Ты думаешь? – Я всхлипывала, теряя остатки алкогольной бравады. Хотя с момента нашего странного телефонного контакта прошло всего минут пятнадцать, я была уже практически трезва и бесконечно измотана.
– Уверена.
– И чего же он хочет? – хотела я спросить, но в это время мой телефон завибрировал у меня в руке.
Я вся сжалась в комок и тоненьким голосом ответила:
– Алле?
– Спускайтесь. У вас второй подъезд?
– Да, – снова пискнула я.
– Я у подъезда. Выходите.
– Ладно! – Я повесила трубку и в полном ужасе посмотрела на Машку.
– Давай-давай. Топай! – мрачно подбодрила меня она.
Да уж, вот это была ситуация. Наверное, медленнее, чем я в тот день (вернее, ночь), и ходить нельзя. Без вариантов, на черепашьих бегах я пришла бы к финишу последняя. И все же – лестница кончилась, и подъезд подошел к концу. Я осторожно открыла дверь и высунула нос. В конце концов, что я такого сделала? Только хотела узнать… И вообще, надо держаться с достоинством в любой момент моей бесполезной жизни. Только бы он меня не съел!
Я осторожно выскользнула за дверь и огляделась в надежде, что все это – такая несмешная шутка. Но нет. Шувалов стоял практически напротив подъезда и без тени улыбки всматривался в мое (малопривлекательное вследствие выпитого) лицо.
– Добрый вечер! – попыталась я вежливо улыбнуться.
– Вы что, опять плакали? У вас тушь размазалась, – зачем-то отметил он.
Я страшно пожалела, что не удосужилась посмотреть на себя в зеркало.
– Просто это такой макияж!
– А! Ну-ну! Проходите, садитесь.
– Вы уверены? – уточнила я. Шувалов ласково (прямо как на работе) улыбнулся и сказал:
– Абсолютно. Там, внутри, будут все ответы. На все ваши вопросы.
– А что, если я сниму их с повестки дня?
– Не выйдет. Позвольте уж мне удовлетворить ваше любопытство. Если человек (особенно такой, как вы) звонит с этим посреди ночи – я не могу отказать. Правда, с одним условием.
– С каким?
Лицо Шувалова выделялось на фоне малоосвещенного переулка. Его глаза горели недобрым светом.
– В ответ, так сказать, любезность за любезность, вы тоже расскажете мне все, что я захочу. Ладно? Все, чтобы удовлетворить мое любопытство. Идет?
– Не очень. У меня есть выбор?
Шувалов помотал головой. Я вздохнула и села в его «БМВ». Мотор сыто заурчал, мы покатились по ночному городу, молча посматривая друг на друга. «Зачем ты за мной приехал, ведь я тебе никто?» – думала я.
«БМВ» ехал по восхитительно пустым улицам, а я все более ясно понимала, что, черт возьми, мне очень сильно нравится мой босс.
Глава 6 Хорошее воспитание – зло. Медицинский факт
Так иногда случается, что весь мир берет и разваливается на две половинки. Вся твоя жизнь, все то, чем ты живешь, о чем думаешь, мечтаешь, а также и то, о чем ты даже боишься мечтать, – все это в один миг становится вдруг прошлым, отделенным от тебя огромным провалом. Пустотой, через которую уже не перепрыгнет ни один конь. И настоящее, сошедшееся на кончике иглы твоего сознания, заполняет все вокруг. Вся привычная жизнь вдруг летит в тартарары только потому, что появился кто-то, рядом с кем все меняется, все теряет первоначальный смысл. Я впервые в жизни сидела в машине рядом с мужчиной, которого должна была бы до смерти бояться. Но я почему-то его не боялась. Я смотрела на него. Как он неторопливо крутит черный кожаный руль, как меняет температуру кондиционера, прислушивается к радио.
Из динамиков лилась неторопливая сонная речь какого-то диктора-комментатора: «Особенности стандартного пути развития экономики в условиях энергетического коллапса предсказать достаточно сложно. Возможности в данном случае носят вариативный характер».
«Господи, что за муть!» – хотелось воскликнуть мне. Подобные радиостанции существуют во множестве, но ни одна из них не живет в моем приемнике. Однако Шувалов слушал все это с интересом, поэтому я помалкивала, стараясь не замечать в эфире слов, значения которых не понимала.
– Вам не дует? – неожиданно нарушил он молчание.
– Нет-нет, нормально, – заверила я его, хотя мне, в общем-то, дуло.
В машине работал мощный кондиционер, а Шувалов был в теплом свитере. Том самом, синем, который мне так понравился еще в офисе. Он удивительно шел к его голубым глазам. Но все-таки дело было не в том, что Шувалов был красив. Это бы я еще могла пережить. Мало ли в жизни красивых мужиков. Но он был так непонятен мне. За тридцать четыре года моей жизни я таких людей вообще не встречала.
– Уверены? Почему вы тогда сжимаетесь в комок?
– Мне как-то не по себе, – призналась я. – Куда мы едем? Ко мне?
– Я не уверен, что в таком состоянии вас можно показывать Нике. Она решит, что это я вас напоил и довел до истерики, – усмехнулся он.
– Я не в истерике! – возмутилась я.
– Возможно. Но выглядите неважно.
– Сделайте кондиционер теплее, – буркнула я и отвернулась к окну.
– Ну, аллилуйя, вы решились попросить что-то, что вам нужно. Намечается прогресс, – широко улыбнулся Шувалов и ехидно посмотрел на меня.
– Рада, что вам так весело. Обращайтесь, когда будет грустно, – наши клоуны всегда готовы поскользнуться на кожуре. Для вашего удовольствия!
– Я обязательно воспользуюсь вашим предложением, – почему-то серьезно кивнул он.
– Только не говорите, что вам бывает грустно! – фыркнула я.
Шувалов как-то странно покосился в мою сторону и резко затормозил.
– Приехали. Прошу. – Он обошел машину и довольно резко открыл мне дверь.
– Где это мы? – с недоумением я огляделась. Мы стояли в каком-то огороженном дворе около большого высокого дома. Ни забор, ни дом мне ни о чем не говорили. Разве что приглушенный гул подтверждал, что мы где-то недалеко от большой трассы.
– Я приглашаю вас к себе в гости.
– Это ваш дом? – испугалась я. Неужели же худшие прогнозы Алены сбываются? Да еще таким нелепым образом – в субботнюю ночь, после бутылки водки?
– Ну, не весь, конечно, – хмыкнул Шувалов и открыл дверь подъезда. Я стояла в нерешительности. – Ну, вы идете?
– Я?
– А что, тут еще кто-то есть?
Я вошла в красивый, чистый подъезд.
– Что вы молчите? Что-то не так? – забеспокоился Станислав Сергеевич, глядя на меня.
Я впала в некоторый ступор.
– Просто странное какое-то место, – шепотом пояснила я. – Тут что, из Министерства культуры квартиры получали?
– Почему? – захихикал Шувалов.
– Почему? – захихикал Шувалов.
Я выразительно показала глазами на стены.
– Стены чистые, у вас не рисуют. Может, не умеют? Но ведь и не пишут. Писать-то у нас всех учат!
– А, вы об этом! У нас тут видеонаблюдение, так что рисовать не так приятно. Потом заставят штраф платить.
– Чисто, как в холле Большого театра. Никогда не думала, что такие подъезды существуют в нашем измерении. Только в параллельном мире!
– Ага. Я почему-то так и думал, что вы что-то такое скажете. Интересно все-таки у вас работает голова.
– Что вас не устраивает! – возмутилась я. Но Шувалов примирительно поднял руки:
– Все устраивает. Не все я могу понять, но в целом это очень интересный случай. Ну, вот и мой дом. Проходите, проходите. – Он открыл массивную металлическую дверь и провел меня в просторную, ярко освещенную прихожую. Мне моментально стало стыдно и неудобно. У него в прихожей не было ни завешанных куртками всех сезонов крючков, ни разбросанных ботинок. Ни даже пыли и песка, которые остаются после уличной обуви. Идеально чистый светлый пол, вешалка, на которой висел какой-то одинокий плащик, зеркало (невероятно!) без ляпов от пальцев и грязи – идеально чистое. Такое зеркало у нас бывает только в Чистый четверг, когда мы с Никой драим квартиру. Ежегодный праздник. Один раз в год.
– Как у вас красиво!
– Вы считаете? – с сомнением посмотрел на меня Шувалов. – Вам нравится?
– Очень. Прямо как на параде. Не хватает только черной «Волги» и маршала. Они бы тут поместились!
– Вам бы все шутить. Проходите. Чай, кофе? Может, что-то покрепче? Хотя нет, я вам не налью. Кажется, на сегодня вам хватит.
Шувалов бормотал себе под нос, словно бы вопрос моего алкоголизма был ему давно знаком. Я же прошла на его кухню и огляделась. Странная, по правде сказать, была эта кухня. То есть нет, с виду все было нормально. Естественное продолжение идеальной прихожей – идеальная кухня. От нее можно было прийти в полный восторг… если ты, к примеру, медик. Да, если ты – хирург. Тогда, конечно, ты бы сразу почувствовал себя как дома. Белая кухонная мебель была идеально ровной, отполированной до блеска и даже не имела ручек – сейчас это модно, эдакий космический модернизм. Ничто на кухне не должно вызывать аппетит. Да, здесь можно было идеально худеть.
– У меня только черный чай. Ничего? Я помню, что у вас триста пятьдесят вариантов. Но я могу сделать его с сахаром, а могу без. И, кажется, у меня есть лимон, – забавно суетился Шувалов.
– С лимоном и сахаром – то, что надо, – ободрила я его. Почему-то мне вдруг показалось, что он сам довольно-таки сильно напуган. С чего бы это?
Он налил воду прямо из кулера – такие стоят у нас в офисе, но мне и в голову не приходило, что их можно держать дома. В нашей кухне живет серебристый чайник со свистком, который свистит надрывно и исступленно, пока дозовется нас с Никой. На шуваловской кухне чайников не было вообще. Здесь нужно было сильно постараться, чтобы найти плиту. Да, все сделано так, чтобы не готовить. Может, и правильно, но мне было как-то не по себе. Я чувствовала себя как в какой-то очень дорогой, но холодной и пугающей клинике.
– Митрофанова, а вы знаете, что пить вредно для здоровья? Нарушается обмен веществ, происходит интоксикация…
– Можете не продолжать – я в курсе. Моя мама старательно учила меня хорошему. Так что теоретический базис у меня есть. Но я с вами не согласна. С обоими. Иногда можно посидеть с хорошим человеком – это очень полезно. Вот так-то.
– Вот ваш чай. Пейте, – строго сказал он, поставив передо мной чашку. Как часть кошмарного замысла, чашка тоже оказалась идеальной формы, без каких-то опознавательных знаков. И совершенно белая. Кусок льда, в который налили горячий чай.
Я поежилась.
– Спасибо, а вы?
– Я по ночам не пью и не ем. Это тоже вредно, между прочим! – заявил Шувалов и сел напротив.
Я прихлебывала чай, а Станислав Сергеевич сверлил меня взглядом и молчал. Я ерзала на стуле, стараясь не думать о том, что мои волосы стоят дыбом, а на свитерке пятно от Машкиной селедки под шубой. Я не планировала интима! И… стоп, интересно, где шуваловская жена? И отпрыск?! Они что, спят в соседней комнате, пока я тут чаи гоняю?
– Ваша супруга не будет возражать, что мы вот так тут сидим? Все-таки неудобно.
– Ничего. Она возражать не будет.
– Вы уверены? – на всякий случай переспросила я.
– Абсолютно. С тех пор как она со мной рассталась, единственное, против чего она возражает, – это задержка алиментов. В остальном она – сама лояльность, – ехидно улыбнулся Шувалов. Улыбка из тех, что подаются охлажденными, со льда.
– Ах, вот как! – неожиданно я почувствовала прилив сил. Господи, неужели правда?! Неужели, неужели?! Мама дорогая, он не женат! Не может быть.
– Что с вами? Вас что-то смущает?
– Уже нет! – широко улыбнулась я и незаметно выпрямила спину. Нечего горбиться и скрючиваться в присутствии неженатых мужиков. Боже мой, кто бы мог подумать? Так ее что, нет дома? Мы одни? Эта мысль моментально согнула меня обратно и заставила густо покраснеть.
– Так, ну а теперь расскажите мне, что вас не устраивает в вашем новом назначении? – неожиданно сменил пластинку Шувалов.
– Ну, я не понимаю, зачем вы это сделали?
– А почему вы так уверены, что это я? – резонно уточнил он.
Я пожала плечами.
– А кто? Вы у нас – женераль. Без вас никому и в голову не пришло бы обратить на меня внимание, – пояснила я.
– Интересно послушать почему. – Шувалов поудобнее (насколько это возможно) уселся на своем идеально ровном белом стуле и положил ногу на ногу.
Я ухмыльнулась, подтащила к себе второй стул из коллекции «рабочее место патологоанатома» и взгромоздила на него ноги. Уверенности сразу прибавилось.
– Знаете, сколько я работаю в этой фирме? Уже восемь лет.
– Да что вы! – делано удивился он. Естественно, он же просматривал наши дела.
– И за все это время никто – ни один из директоров, ни наш бывший кадровик, ни какое еще начальство – даже не запомнили, как меня зовут. Я же никто – ничего особенного. Таких, как я, – миллионы. Просто менеджер среднего звена. Разве таких повышают?
– Ну… а вдруг? – предположил Шувалов. – Вдруг наш кадровик неожиданно решил, что вы подходите для этой работы?
– С чего бы? Я же и сама думаю, что не подхожу. Какой из меня управляющий? Я даже машиной управляю через одно место! – ляпнула я и тут же пожалела.
Я мельком глянула на Шувалова, но его мужественное лицо выражало безмятежность и интерес к разговору. Кажется, пронесло.
– Хорошо, что вам редко приходится это делать, – ответил он.
Я на всякий случай кивнула.
– В этих условиях предположить, что меня выдернули из всего списка всех наших менеджеров, многие из которых руку бы съели за повышение, – нет, даже в своих фантазиях я не захожу так далеко.
– Даже так? – с любопытством посмотрел на меня Станислав Сергеевич.
Я поперхнулась. Про фантазии – это было, наверное, лишнее. Ну, сказанного не воротишь. Я продолжила:
– Именно. Хотя нет. В фантазиях может быть все. В фантазиях я могу и «Майкрософтом» управлять, как Билл Гейтс. Но согласитесь, все это как-то странно.
– Совершенно с вами согласен, – недобро улыбнулся Шувалов. – И что же вы решили? Как же вы все это себе объяснили?
– Ну… сначала я подумала, что это ошибка.
– Ага. Но это оказалась не ошибка. И? – давил на меня Станислав Сергеевич, раскачиваясь на своем белом стуле.
– Ну, потом я вообще не знала, что думать. Может, это такой прикол – отстающих выдвигать вперед, чтобы они бежали? Ведь их в спину будут подталкивать вилами все остальные? Но ведь я и не отстающая. Я – серединка. Мне вообще всегда казалось, что я невидимка, которая живет только в цифрах квартального отчета.
– Звучит пугающе! – сказал Шувалов, продолжая раскачиваться на стуле. Я с сомнением посмотрела на хлипкую конструкцию. Как бы чего не вышло.
– Да ничего и не пугающе. Мне и самой надо только, чтобы я могла везде успевать. Вы не понимаете – у меня дочь. Это сейчас она такая – большая и наглющая. А еще недавно надо было везде ее таскать – английский, бассейн, кружки. Уроки там, театры, сказки на ночь. А когда она болела – это сразу больничный. Мне было достаточно, что меня терпят.
– Да. И что потом? Переходите уже к тому, почему вы решили оторвать от законного сладкого субботнего сна своего начальника. Ведь не потому же, что вас терпят на работе. Нет?
– Нет, – потупилась я. – Не поэтому. Но если я вам скажу, вам это не понравится.
– А вы попробуйте. Вдруг я приду в восторг? Может, вы хотели просто сказать мне, какой я дальновидный руководитель. Не могли сдержать чувств благодарности.
– Давайте остановимся на вашем варианте, – с готовностью закивала я. А что, идея мне нравится.
– Нет уж. Говорите все. Начистоту.
– А вы меня не уволите? – на всякий случай уточнила я.