– А вы меня не уволите? – на всякий случай уточнила я.
– А что, надо будет?
– Моя подруга считает, что вы просто пытаетесь меня соблазнить. Вот так! Поэтому и повысили, чтобы я вам отдалась.
– Что? – Шувалов открыл рот, потом закашлялся, как-то задергался всем телом и… грохнулся на пол. Раздался страшный грохот – это от его белоснежного стула отвалилась одна ножка. Станислав Сергеевич неуклюже повалился на пол, по ходу дела задев локтем стол.
– Вот, я так и думала, – всплеснула я руками.
– Что? Что вы думали? – слабым голосом спросил он.
Я подбежала к нему и помогла ему сесть.
– Что вы шлепнетесь. Ну что вы как маленький! Разве можно?
– Повторите! – слабо приказал Шувалов.
– Разве так можно? – тише сказала я.
Станислав Сергеевич поморщился.
– Да не это!
– А что? А-а, про харассмент?
– Про что? – снова задохнулся Шувалов. И вытаращился на меня, словно теперь уже я была пришельцем с другой планеты. Далекой планеты идиоток. Он смотрел, а я молчала, ибо нет ничего лучше, чем просто дать человеку выговориться. Сбросить эмоции. Сейчас он вдохнет в свои легкие (здоровые и непрокуренные) побольше воздуха и выскажет мне все, что обо мне думает. Потом подойдет к своему окну, за которым разворачивается красивый вид на Москву, да и выкинет меня из него. Я буду лететь долго. Н-да.
– Подождите! То есть вы хотите сказать, что вас уверили, что я мечтаю затащить вас в постель? – выдохнул он наконец.
– Ага, – кивнула я.
– Так, постойте, – сосредоточился он.
Сейчас-сейчас, пойдет открывать окошечко. Буду я как птица!
– А что я должна была думать? Что она ошибается? Нет ни одной причины, чтобы дать мне это место! – попыталась я защититься.
Шувалов недовольно помотал головой.
– Нет, я не об этом. Значит, что получается? Я не верю своим ушам! Сначала вы прячетесь в шкафу только для того, чтобы не встретиться со мной около лифта. А теперь напиваетесь в стельку, потому что подумали, будто я вас домогаюсь? Знаете, это со мной впервые.
– О чем вы? – запуталась я.
– Я чувствую себя монстром. Годзиллой. Слушайте, я что – так постарел? – И тут он посмотрел на меня таким взглядом! Таким жалобным взглядом побитого котенка, выброшенного на помойку, что я моментально приняла стойку заботливой матери Терезы.
– Ну что вы! Все совсем не так! Вы очень даже привлекательный мужчина. И начальник вы прекрасный – все вас уважают. Вы умный, вы уволили начальника склада – это до вас никому не удавалось.
– Не надо меня успокаивать! – обиженным тоном прервал он меня. – Меня все боятся. Вы что, думали, я вас съем?
– Ну… нет, конечно, – неуверенно ответила я. Потому что мне как-то вспомнилось, что именно этого я и боялась, когда выходила от Машки.
– Все. Это бред какой-то, – засуетился Шувалов.
Я на всякий случай отошла в сторонку, но он, не глядя на меня, налил себе чаю в другой белый стакан, судорожно огляделся, подошел к стене, которая оказалась на поверку холодильником, и достал оттуда… коробку шоколадных конфет. Я против воли прыснула.
– Что вы смеетесь? – зло спросил он.
– А можно мне конфетку? – примирительно спросила я. Нет, мужчина, который водит машину по правилам, ест сладкое и волнуется, как к нему относятся окружающие, – он просто не может быть плохим. Выход в окно отменяется.
– Ешьте на здоровье. Интересно, это только у вас такой ужас при виде меня или вообще? – Шувалов запивал чаем конфеты, лопая их одну за другой. Наверное, именно это и называется – заедать стресс.
– Знаете, все совсем не так. На самом деле все из-за меня. Я вас боюсь, потому что вы как раз сильный и красивый. И привлекательный. Да-да, это правда. Я бы никогда и близко к такому не подошла. Но не потому, что не хотела.
– Тогда почему вы напились? Зачем звонили, требуя ответа? Что с того, что я (предположительно) попытался к вам пристать? Радовались бы. Но нет, вы не рады! С таким лицом люди не могут радоваться! – заметил он зло.
– Послушайте, – спокойно продолжила я, – ведь дело не в этом, а в том, что вы попробовали меня подкупить!
– И что? Все так делают.
– Именно. Но знаете, сколько раз такое предлагали мне? Ни разу. И поэтому я не имела возможности узнать, что буду чувствовать.
– И что вы почувствовали?
– Честно говоря, мне стало как-то противно. Если бы кто-то подошел ко мне и сказал: пойдем в кино или, там, в театр. Или просто пригласил бы в гости. Я была бы рада. Я бы, может быть, даже размечталась. Но когда такой, как вы, – и просто делает мне одолжение в обмен на мое безусловное согласие… Это как-то противно. Вам не кажется?
– Я не знаю. Мне-то уж точно никто ничего такого не предлагал. Значит, вы бы отказались от повышения?
– Повышение? – усмехнулась я. – У меня взрослая дочь, вздорная старая мать и кучи проблем. Я думаю, повышение само очень скоро отказалось бы от меня.
– Забавно. – Шувалов помолчал, о чем-то думая. Конфеты на столе стремительно исчезали, но его вся «неполезность» происходящего, кажется, уже не смущала.
– Что именно во всем этом показалось вам забавным? – решительно спросила я.
– Знаете… я и сам сказал примерно то же самое.
– Что? – подняла я на него глаза. – Что вы имеете в виду?
– Ладно, признаюсь честно. На самом деле вас повысил не я.
– Не вы? – я захлопала глазами. – Как? Не может быть. А кто? Больше некому.
– Только не надо потом рассказывать об этом всему нашему дружному коллективу. Договорились? – притормозил он.
Я, естественно, с готовностью кивнула. Любая взрослая женщина умеет… клясться, что никому ничего не скажет. На этом мы держимся, так все новости кругами расходятся по нашей мутной воде. Шувалов с недоверием осмотрел меня, потом вздохнул и признался:
– Когда Глебов, наш кадровик, принес мне списки, я даже не поверил. В конце концов, я видел вас в шкафу! Вы рыдали, вы прогуливали работу.
– И что? Что он сказал? – не могла я сдержаться.
– Ну… дело в том, что мы проводили на самом деле большое исследование. Заказывали его аналитикам. Они изучали дела, изучали ваши методы работы. То есть не ваши лично, а всех сотрудников компании. И… вот, по их мнению, лучшей кандидатуры для работы с конфликтами у нас нет. Да, там много замечаний, но, как они сказали, это несущественно.
– Не могу поверить! – всплеснула я руками. – Но я же ничего из себя не представляю!
– Вот это-то и странно, почему вы так думаете. Они показывали мне распечатки ваших разговоров с клиентами. Вы же действительно прекрасный работник. Вы – лучшая. Клиенты вас обожают! И к каждому вы находите подход. Кто вам сказал, что вы ничего не умеете?
– Да все! Вы ошибаетесь, вам принесли не те распечатки.
– Давайте закончим этот дурацкий разговор. Неужели же вы не можете даже попробовать? – возмутился он. – Просто возьмите и сделайте это. А вдруг получится?
– Вы считаете? – удивилась я.
А что, может, он прав? Кто знает, вдруг во мне умерла Маргарет Тэтчер? Нет. Даже в мечтах это не имеет никакого отношения ко мне. Постойте, вдруг подумала я. Это что же получается? Я сижу в доме своего босса, которому позвонила посреди ночи, чтобы обвинить его в домогательстве, которое он не совершал? Да что там, которое он даже не планировал совершать? Интересно, с чего я вообще взяла, что могу представлять для него определенный интерес?
Я покрылась пятнами и принялась лихорадочно соображать, как теперь выбираться из той чудовищной ситуации, в которую попала.
– Что с вами? Вам плохо? – вдруг спросил Шувалов.
Я дико озиралась.
– Можно я поеду? Мы все выяснили? Я теперь знаю, что вы тут ни при чем и все мои домыслы просто нелепы! – Я металась по кухне, как загнанный зверь. Главное было – не смотреть на Шувалова. Взгляд его насмешливых голубых глаз я бы сейчас не вынесла.
– Митрофанова! – строго одернул он меня. – Остановитесь и посмотрите на меня.
– Что? Зачем?
– Послушайте же вы… да что такое? – Он схватил меня за руку. – Да я и в мыслях не мог допустить использовать свое служебное положение в таких целях.
– Я очень рада, что вы оказались порядочным человеком, – сквозь слезы сказала я и отвернулась.
Черта с два, ничего я не была рада. Я думала о нем все это время.
– Знаете, я тоже этому рад. Всегда считал, что порядочность – это очень важно.
– Что ж. Я поеду?
– Почему? – каким-то изменившимся голосом спросил он.
– Ну… раз мы все обсудили.
– Не все. Вы еще не ответили ни на один мой вопрос. Помните, я ставил вам условие? – хитро прищурился он. – Только отвечайте честно.
– Договорились, – я прикусила губу.
– Вы позвонили только поэтому? Только чтобы высказать свое негодование или что там? В два часа ночи? Или была еще какая-то причина?
– Какая еще причина? – лживо удивилась я. Конечно, причина была. О ней я вообще старалась не думать.
– Ну… какая-то еще.
– Я хотела снова вас увидеть, – ляпнула я раньше, чем успела об этом пожалеть. Да, вот такая я быстрая. Сама за собой не поспеваю.
– Я хотела снова вас увидеть, – ляпнула я раньше, чем успела об этом пожалеть. Да, вот такая я быстрая. Сама за собой не поспеваю.
Шувалов пристально и как-то слишком серьезно смотрел на меня.
– Я очень рад, что вы это сказали! – улыбнулся он вдруг. – Только не спрашивайте, уволю ли я вас. Не уволю.
– Чему вы рады? – не поняла я.
– Что вам этого хотелось. Что вы это сказали. Потому что вы даже не представляете, насколько это для меня важно.
– Правда? Почему? – удивилась я.
– Потому что не так-то на свете много людей, которые хотят снова меня увидеть. На самом деле я скучный тип!
– Что да, то да, – не стала я спорить. Если брать в целом, то все его «полезно – не полезно» и эти повадки по поводу правил – скука смертная. Но что-то для меня это не имеет никакого значения.
– Знаете, Надежда Владимировна, я очень рад, что вы позвонили, – посерьезнел он. – Потому что мне воспитание не позволяет выкидывать такие номера. Как бы мне ни хотелось.
– А вам хотелось?
– Я много думал о вас. И хоть этот факт не нравится и мне самому, надо признать – вы впечатляете. Кажется, я уже начинаю понимать, что имели в виду наши аналитики, говоря о вас. Так что… да. Звоните еще, если случится бессонница. Или просто так, без повода. Потому что сам я вряд ли в такое время решусь вас побеспокоить.
– Ну, знаете ли, – всплеснула руками я, – вы многое можете потерять из-за своего воспитания!
Часть третья Кто водит?
Глава 1 Хотите ли вы проблем? Да. Нет. Затрудняюсь ответить
Всем известно, что все новое – это хорошо забытое старое. Ника обожает туфли, похожие на те, что носила моя мама еще до моего рождения. А это, согласитесь, было очень давно. «Живые журналы» в Интернете – это же реинкарнация гостевых альбомов, в которых в старину посетители записывали эти, как их… памфлеты. Или частушки? Нет, все-таки памфлеты. Но факт остается фактом – даже Пушкин записывал свои сочинения в гостевые альбомы. Кстати, интересно, если бы Пушкин жил в наше время, заметили бы его стихи в Интернете? Вот не факт! Скорее всего, они затерялись бы в грудах спама. И не Дантес его бы убил на дуэли, а вирус, который бы снес систему и поглотил плоды его трудов.
Кстати, примерно это же случилось недавно и с одним нашим клиентом. Вирус разом вышиб у него все системные файлы по всей его рабочей сети. Компьютеры «икнули» и принялись бредить. Что-то со страшным именем «биос» перестало узнавать маму родную и загружать протоколы, необходимые для работы операционки. В общем, по предварительным теориям нашего сисадмина, с девятнадцатью компьютерами, соединенными в единую сеть в офисе нашего клиента, произошло что-то именно в этом духе. В Интернете сейчас много всякой гадости.
Однако сам клиент не был согласен с такой постановкой вопроса. Он был резко против. Он был возмущен и брызгал ядом. По его мнению, наша богадельня поставила ему в прошлый четверг девятнадцать непригодных для эксплуатации машин. Наши же программисты установили в них неправильные операционки, неправильный биос и соединили все это в неправильные сети. И мы превратились в пчел, которые делают неправильный мед. Ситуация была ясна. Она была даже более прозрачна, чем кристальная вода чистого горного озера. Клиент сэкономил на антивирусе, а теперь имел проблемы, по стоимости втрое превосходящие цену всех компьютеров и всех программ, вместе взятых. Отсюда вопрос – что ему надо в такой ситуации? Что или кто ему просто необходим? Ответ простой – ему нужен крайний. Кто-то, на кого, в идеале, можно свалить убытки или хотя бы обрушить весь свой праведный гнев.
Самое смешное, что именно это и являлось моей работой. Вот уже несколько недель, как я трудилась в своей новой почетной должности конфликтного управляющего, и в мои нежные девичьи ручки стекались все жалобы и весь негатив, которым была столь богата наша компания. Я занимала собственный отдельный кабинет с кондиционером и бесконтрольным Интернетом, чтобы ежедневно приносить палку со словами: «Уважаемые зрители, только сегодня на нашей сцене я получу десять ударов палкой и двадцать затрещин», – старая забытая сказка трансформировалась в мою должностную инструкцию. Вот только Буратино ко мне никак не шел, чтобы защитить мои честь и достоинство. В итоге со мной все делали всё, что хотели. Например, этот клиент кричал на меня, сидя в моем новеньком кабинете:
– Это безобразие! Я буду жаловаться! Я на вас налоговую натравлю! У меня связи!
– Повезло вам, у меня так никаких связей нет. – Это моя реплика.
Моя работа как раз и заключалась в том, чтобы выслушивать многочасовой поток возмущенных обвинений, разбавляла которые я такими вот идиотскими фразочками. Остальное время я, как правило, торчала в Интернете.
– Кто посмел? Почему вы решили, что вам это сойдет с рук? – Клиент полыхал жаром, требуя порвать кого-нибудь, все равно кого, на куски. Ему бы лучше всего подошел наш программист. Именно он в ответ на призывы заменить машины бубнил: «Вы сами виноваты» или: «Железо-то работает, какие к нам-то претензии?» Клиенты, оказывается, совсем не любят быть в чем-то виноватыми. Поэтому я поступаю так. Я говорю:
– Расскажите-ка мне еще раз во всех подробностях, что именно сделал… этот подлец.
– Да что тут говорить! – возмущается клиент, делая вид, что сказать ему больше нечего.
Вот тут-то и начинается самое интересное. И в первый, и во второй, и даже в третий раз ему есть что сказать. Во всех подробностях, с мельчайшими деталями и штрихами он рассказывает свою версию событий. При этом некоторые даже описывают выражение лица обидчика в момент, когда тот совершал этот акт офисного вандализма.
– Да уж. Прямо и слышать странно. Неужели люди могут так себя вести?! Мы обязательно разберемся. Это действительно недопустимо, я так вас понимаю! Что, прямо так и сказал? – Это примерно к концу третьего «раунда». Клиент выдохся, но все же трепыхается. Еще пара-тройка деталей, еще десять-пятнадцать минут – и все. Он сдох и замолчал. Это называется – спустить пар.
– Слушай, как ты это делаешь? – поражался Глебов, наш кадровик. Он как-то направил ко мне скандального кладовщика со склада, грозящего судом за дискриминацию по непонятно какому признаку. Ему не давали прибавку к зарплате. Ее не давали никому, но он почему-то решил, что лично его эта несправедливость оскорбляет. Через пару часов мы с ним разобрались. Он ушел на склад, а я пошла к Глебову.
– У него родились близнецы. Он оплатил лечение в больнице, они родились маленькими. Вот ему деньги и нужны. Мы можем дать ему премию и кредит в счет тринадцатой зарплаты?
– О, никаких проблем. А почему он мне не сказал? – удивился Глебов.
– Не знаю, – пожала я плечами.
Действительно, черт его знает, почему у него этот парень кричал и взывал к закону, а мне ни слова про КЗОТ и рассказал про близнецов.
– У тебя бессмысленная улыбка и жалобный взгляд. Глядя на тебя, кажется, что ты попала в это кресло случайно. – Глебов именно так пытался объяснить мои успехи как конфликтного управляющего. Впрочем, в какой-то мере он был прав. Во всяком случае, я до сих пор не могла поверить, что все так сильно изменилось. Новая работа, новый кабинет, новая зарплата. В кабинете даже было мое собственное окно, из него было видно какую-то трубу. В ясный день она весело пыхтела, выдыхая в небо облака. В серый и пасмурный – навевала индустриальную тоску. И все-таки окна мне очень не хватало все последние восемь лет. Наши окна в отделе продаж были закрыты жалюзи.
Ну, и зарплата, конечно. Правда, меня все время терзали смутные сомнения. Не может же быть, чтобы человеку платили почти на штуку баксов больше только за то, что он смотрит из окна собственного кабинета на трубу и выслушивает жалобы клиентов и сотрудников компании. Наверное, надо, чтобы я делала что-то еще. Но что? И самое интересное, что все вроде бы были мной довольны. Даже Шувалов ласково посмотрел на меня, когда я впервые появилась на еженедельном совещании с руководством. Я сидела в дальнем углу и старательно хмурила брови, потому что совершенно не понимала, чем еще я должна проявить свое участие в стратегическом планировании.
– Митрофанова, что вы решаете с компьютерами? – обратился ко мне Сашка, теперешний начальник отдела продаж.
Что делать с девятнадцатью компьютерами, я положительно не знала. Нашей вины в ситуации не было, но встречи с налоговой нам были совершенно не нужны.
– Надо искать компромисс, – выдохнула я.
Сашка посмотрел на меня с удивлением и кивнул.
– Ищите, – согласился Шувалов и добавил: – У вас неплохо получается. Главное, чтобы они не обратились в суд.
– Я направлю к ним наших специалистов, пусть установят причину. Будет легче искать компромисс, – неожиданно (даже для меня) предложила я. На этом мое участие в совещании закончилось, а Шувалов прислал мне на телефон эсэмэску «Так держать! Свободна вечером?».