Как это уже стало традиционным в последнее время, они встретились на Патриарших. За час с лишним до назначенного времени. Просто чтобы спокойно посидеть и поговорить вне стен Приказа.
— Ну что, волнуемся? — бодро осведомился Женька.
— Есть маленько, — вздохнул Никита.
— Я страшно волнуюсь, — призналась Маша. — Прямо до умопомрачения и слабости в коленках.
— Ты? До умопомрачения? — хмыкнул Женька. — Извини, но что-то не верится.
— Это я умело скрываю, — пояснила Маша. — А на самом деле и вправду страшно. Целый месяц в совершенно другом мире… Чувствую себя то ли радисткой Кэт, то ли доньей Руматой. Уж и не знаю, что лучше.
— Какой-какой доньей? — засмеялся Никита.
— Руматой, — повторила Маша. — А что? Мне всегда было обидно, что я не могу представить себя в детских мечтах доньей Руматой. То есть могу, но получается… недостоверно.
— Недостоверность мечты, — сказал Женька. — Круто!
— А как же? — удивилась Маша. — Мечта должна быть достоверной. Иначе неинтересно.
— Не знаю, — заметил Женька. — Я всё это воспринимаю скорее как очень интересную командировку, не более.
— Ничего себе командировочка, — хмыкнул Никита. — Впрочем, ты, вероятно, прав и относиться к этому нужно именно так. Не приключения, а работа.
— Это смотря какие приключения, — сказала Маша. — Если подобные тем, что месяц назад случились, то ну их на фиг.
— Зато есть что вспомнить, — сказал Женька. — Интересно, где сейчас Мартин, и как у него дела? Хороший мужик, мне он понравился.
— На задании, где ж ему быть, — Никита поднялся со скамейки. — Увидимся, я думаю. Со временем. Кстати, о времени. На моих часах двадцать два тридцать. Пора, наверное. Лучше не опаздывать.
Жизнь в Приказе этим поздним вечером бурлила, словно вода в котелке, подвешенном над жарким костром. Свет горел на всех трёх этажах, двери всюду были распахнуты, люди сновали из отдела в отдел, беспрестанно спускались и подымались по лестнице, там и сям слышались голоса, иногда — смех, разнообразные мелодии сотовых и резкие стандартные звонки обычных телефонов.
На то, чтобы получить деньги той альтернативки, в которую они отправлялись (по пятьсот рублей на каждого с изображением императора Петра I на сторублевой купюре), по сто грамм золота (на всякий случай), документы и последние инструкции много времени не понадобилось, и к двенадцати часам ночи неразлучная троица была полностью готова. Ждали только Влада Борисова, который по традиции должен был сопроводить новичков-стажёров к месту перехода и лично проследить за тем, чтобы всё прошло как надо.
Долго ждать не пришлось. Влад появился в дверях полевого отдела ровно в четверть первого. Поздоровался, оглядел придирчиво всех троих с ног до головы и осведомился:
— Ну что, готовы?
— Так точно! — рявкнул Женька, с глухим стуком сдвигая пятки. — Готовы, ваше благородие!
— Вольно, стажёр, — хмыкнул Борисов, пододвинул к себе ногой свободный стул. — Присядем на дорожку.
Присели.
— Деньги, золото, документы, оружие? — спросил Влад.
— Всё получено, — ответил за всех Никита. — Правда, если честно, я не очень понимаю, зачем нам оружие.
— Ну, в данном конкретном стажёрском задании оно вам, скорее всего, не понадобится. Но должна к нему возникнуть привычка. Ощущение, что оно ваше и вы в любую минуту можете им воспользоваться. Мы ведь Стража и Стражники. А что за страж без оружия! Кстати, если не секрет, что выбрали?
— «Вальтер», конечно, — сказал Женька. — Модель P99. Шестнадцать патронов в магазине, подгонка под руку, демпфер отдачи. Сказка! Джеймс Бонд был не дурак.
— Дался вам этот Джеймс Бонд, — пренебрежительно заметил Никита. — Позёр, бабник и пьяница. Настоящие мужчины, знающие себе цену, выбирают Glock 17. Надёжная машина на все случаи жизни.
— Грубые самцы без капли художественного вкуса, — фыркнула Маша. — Не понимаю, как можно даже смотреть на что-то другое, когда есть девятимиллиметровая Beretta 86. Просто лапочка. Тем более мне сказали, и Мартин «беретту» обычно выбирает. Правда, другую модель.
— А что тебе Мартин? — удивился Женька.
— Ничего. Кроме того, что ему, как мне кажется, можно доверять. В отличие от несуществующего Джеймса Бонда. Который тоже, кстати, «береттой» пользовался одно время, если мне память не изменяет.
— Хорошо, хорошо, — улыбнулся Влад. — Нормальное оружие каждый выбрал, не спорьте.
— Влад, а сами вы какой пистолет носили, когда ходили в альтернативки? — поинтересовалась Маша.
Ответить архивариус-аналитик не успел.
Где-то внизу закричали, затем дважды подряд прогремели выстрелы, снова раздался крик, полный боли…
Позднее Маше удалось восстановить события того позднего вечера или, скорее, ранней ночи только при помощи остальных — у неё самой в голове застряли лишь какие-то обрывки и фрагменты.
Вот в распахнутых дверях появляется кто-то из расположенного ниже этажом аналитического отдела. Лицо мужчины искажено, светлая рубашка на груди залита кровью. Он силится что-то сказать, но лишь хрипит и медленно валится на пол.
Выстрелы…
Никита и Женька, оба с пистолетами в руках, крадучись, приближаются к двери…
Коридор и лестничная площадка. Неподвижная женская фигура пролётом ниже — кажется, кто-то из «щупачей». Кровь…
Снизу — выстрелы. Мальчики стреляют в ответ. Резкий запах порохового дыма, звон в ушах…
Снова коридор. Влад Борисов тащит её за руку в кабинет шефа, дверь закрыта, на вид неповоротливый Влад неожиданно сильным ударом ноги вышибает её…
Грохот «вальтера» и «глока» за спиной — друзья прикрывают отход…
Сосредоточенное лицо архивариуса, набирающего код сейфа в стене…
Потайной узкий ход за шкафом. Непривычно высокие ступени, луч фонаря…
Борисов с криком «за мной!», пригнувшись, бежит за угол. Автоматная очередь. Визг рикошетов. «Беретта» в её руке дергается, как живая, и громко плюётся огнём…
Бег, подворотня, двор…
Милицейская сирена…
Взрыв. И вслед за ним ещё один. И ещё. Близко — лица Никиты и Женьки, их руки у неё на плечах. Зеленоватый свет, будто кокон, окутывающий всех четверых…
И — чёрная тишина. Как будто в зале выключили свет в самый разгар пьесы.
Их окружала такая непроницаемая темень, что в какой-то не слишком приятный момент Маше показалось, что она ослепла. Но тут же, как бы в ответ на её паническую мысль, справа вспыхнул свет электрического фонарика и прозвучал спокойный голос Влада:
— Все здесь?
— Не знаю, как здесь, — немедленно и весело откликнулся Женька, — но где-то я есть точно.
— Ага, — согласился Никита. — Ещё бы знать, где именно.
— Маша? — осведомился Борисов.
— Тут я, — сказала Маша. — Вы же видите.
— Это я так, для порядка, — объяснил архивист и повёл фонариком из стороны в сторону. Луч света, не встречая препятствий, затерялся в окружающей их тьме. — Интересно, где мы?
— Если бы под ногами я не ощущал ровную и гладкую поверхность, — сказал Никита, — то можно было бы подумать, что мы в ночной степи. Тем более что над нами, как мне кажется, видны звёзды. Влад, погасите-ка фонарик, пожалуйста, а то плохо видно.
Луч света тут же пропал, и они, как по команде, посмотрели вверх. Сначала Маша ничего не увидела, но затем, присмотревшись, заметила несколько слабых мигающих искорок.
— Что-то мало похоже на звёздное небо, — с сомнением произнёс Женька. — Разве что плотные облака мешают.
— Чертовски странно, — сказал Влад.
— Что, вообще, случилось? — осведомилась Маша. — Этот зелёный свет… Мы в какой-то альтернативке?
— Именно, — подтвердил Борисов. — Только я не знаю, в какой. Честно сказать, совершенно не представляю, где мы находимся.
— А где должны были оказаться? — спросил Женька.
— В Москве, разумеется, — вздохнул архивариус. — Камни Внезеркалья открывают проход между мирами, но не способны переносить людей в пространстве. Даже Камни переносные, извините за невольный каламбур.
— На самом деле я хотела для начала узнать, что произошло, — сказала Маша.
— Произошло нападение, — пояснил Женька. — Это невероятно, но мне пришлось стрелять. В живых людей! Вот уж никогда бы не подумал, что способен на такое. Несмотря на доблестную службу в не менее доблестной разведке.
— Там все стреляли, — сказал Влад. — Кроме меня. Но мне и нечем было.
— Влад, признайтесь, у Стражи и Приказа есть могущественные враги, о которых нам, стажёрам, знать не положено? — осведомилась Маша.
— Я в Приказе больше тридцати лет, — помолчав, ответил Борисов. — Ни о каких врагах никогда не слышал. Во всяком случае, о таких, которые способны убивать. Да, у нас есть своего рода конкуренты и соперники в других странах. Но это именно соперничество, а никак не вражда.
— Значит, появились, — предположил Женька. — Или бандиты, или органы. Больше, получается, некому. Но если бандиты, то очень крутые. Чтобы в наше время устроить в центре Москвы кровавое побоище — это, знаете ли… О! А может, террористы? Они нынче повсюду.
— Террористы… — повторил Никита. — На хрен мы сдались террористам?
— Террористы потому и террористы, что могут кого угодно… того… затерроризировать, — объяснил Женька. — Но ты прав. Легче от данного предположения не становится.
— Чёрт, — сказал Влад, будто не слыша рассуждений друзей. — Поверить не могу, что Михалыч взорвал Приказ. И сколько там наших и чужих полегло, неизвестно. И кто напал, тоже неизвестно. Бедлам. Форс-мажор.
— Как это — взорвал? — удивился Женька. — Каким образом?
— Взрывчаткой, — объяснил Борисов. — Как раз на подобный случай и было предусмотрено. Слышали три взрыва подряд, перед тем, как мы сюда нырнули? Файлы на сервере уничтожаются, здание взрывается, уцелевшие через подземный ход покидают место трагедии и катастрофы. Там сейчас такой пожар должен бушевать, что я никому, кто рядом, не завидую.
— Так, может, вернёмся? — предложил Женька. — Чего нам здесь, не поймёшь где, торчать в неведении и страхе?
— Тебе страшно? — поинтересовалась Маша.
— Это я для красного словца, — заверил Женька. — Не беспокойся.
— Наверное, сию минуту возвращаться не стоит, — сказал Никита. — Там сейчас, наверное, полно милиции и пожарников. А тут — мы. Как чёртики из коробки.
— Да, — согласился Влад. — Могут неправильно понять. Впрочем, всё равно ничего пока с возвращением не получится.
— То есть? — спросил Женька.
— То есть Камень молчит, — сказал архивариус. — Я его не чувствую. Совсем.
— А… должны? — неуверенно осведомилась Маша.
— По идее, да, — в голосе Влада послышалась лёгкая усмешка. — Это ведь не обычный булыжник.
— Нам же рассказывали, Маш, — напомнил Никита.
— Да, — вздохнула Маша, — помню. Это я, наверное, от полного бессилия и непонимания ситуации. Чтобы поддержать разговор.
— Хорошо, — сказал Женька. — Вернуться мы не можем. А что можем?
Влад снова включил фонарик, присел и ощупал руками пол.
— Твёрдый — сообщил он. — И в то же время словно бы упругий. Не пойму, что за материал.
— Да я уже понял, что мы не в степи, — сказал Никита. — Слишком тихо. Ни ветерка.
— Ага, — поддержала Маша. — И не пахнет ничем. Безвкусный воздух.
— Может, какое-то помещение? — предположил Женька. — Только очень большое.
— А звёзды над нами? — посмотрела вверх Маша.
— Прозрачный купол, — тут же нашёлся Евгений. — Делов-то.
— Это очень легко проверить, — сказал Никита.
— Как?
— Надо крикнуть и дождаться эха. Или не дождаться.
— Кричать не будем, — сказал Влад.
— Почему? — спросил Женька.
— Крикнуть — это себя обнаружить. А мы не знаем, насколько здесь может быть опасно.
— И какого рода эта опасность, — кивнул Женька. — Логично. Тогда, может быть, осуществим пешую разведку? Уж больно скучно на месте стоять в этой темноте и тишине.
— Может быть, мне это только кажется, — сообщила Маша, протягивая руку, — но, по-моему, я вижу в той стороне какой-то слабый свет.
— Я не вижу, — признался Никита. — Но это ничего не значит. Моё зрение слабее твоего.
— Маша у нас чистая орлица и кошка в одном лице, — пояснил Владу Женька.
— Трепач, — фыркнула Маша. — Пошли? Ей-богу, там что-то светится.
Уже через несколько минут стало ясно, что Маша права, — далеко впереди замаячило бледное круглое пятнышко размером с рублёвую монету, и они молча ускорили шаг.
Глава 15 Ресторанная идиллия
Москва даже в пределах Бульварного кольца, если передвигаться по ней пешком, очень быстро утомляет человека.
И это относится к любой Москве в любой из альтернативок.
Я думаю, всё дело тут в этой самой радиально-кольцевой структуре города, из-за которой возникает обманчивое ощущение компактности его центральной части. Ан нет. Стоит пройтись туда-сюда внутри Бульварного кольца, чтобы гул и тяжесть в ногах недвусмысленно просигналили тебе о твоей ошибке.
Пожалуй, хватит на сегодня, решил я, плюхаясь на свободную скамейку посередине везде родного Тверского бульвара и с наслаждением вытягивая ноги; покурю, отдохну — и домой. То есть к Марте. Деньги есть, закатим шикарный ужин. Приглашу её в ресторан, пожалуй. Надо девушку как-то заинтересовать и поощрить. А что может быть в этом смысле лучше шикарного ужина в хорошем ресторане? Тем более, если я всё правильно помню, она вчера словечко «шикарно» употребляла. Забавно. У нас оно почти забыто, а здесь говорят. Впрочем, на то и альтернативки, чтобы различаться в языковых деталях. А в жаргонизмах — особенно. Что ж, шик, значит, шик. Но без фанатизма. Деньги хоть и не требуют строгого отчёта, но всё равно казённые, помни об этом, Стражник… Кстати, о деньгах. Сколько, интересно, в этой Москве может стоить не излишне скромный ужин в ресторане? Давай прикинем. При имеющейся цене на золото, можно сделать вывод, что здешний рубль по своей покупательной способности приблизительно равен рублю советскому образца эдак середины 80-х годов прошлого века…
Я стал вспоминать, сколько стоил ужин в ресторане четверть века назад, и понял, что сделать это чертовски трудно. И дело не в том, что прошло много времени, а в том, что в те годы я почти не ходил в рестораны. Денег не было. Впрочем, в любом случае теперь мне это по карману. То есть должно быть по карману. Не вижу, из-за чего в данной альтернативке ресторанам быть слишком уж дорогими. Даже в Москве. Иное дело, какой ресторан выбрать, с учётом того, что здешних я совершенно не знаю. Правда, опыт мне подсказывает, что некоторые заведения, структуры и службы самым мистическим образом всегда оказываются на одних и тех же местах. Хоть и в альтернативных реальностях. Взять ту же редакцию «Русского вестника» на площади Лермонтова, на месте которой в моей реальности находятся «Известия». Даже здания в похожем стиле выстроены, между прочим. Не говоря уж о том, что и там, и там — редакции газет. Почему так? А чёрт его знает. Или бог, что в данном случае не важно. Опять же и сама площадь названа именем великого русского поэта, хоть и другого. Значит — что? Вполне может быть, что здесь по «чётной» стороне Тверского бульвара тоже расположен один весьма неплохой ресторанчик…. Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
Я поднялся, перешёл с бульвара на тротуар и двинулся в сторону площади.
Так и есть!
Вот он: кафе-ресторан «Лермонтов». Ну надо же, как я догадлив. Ладно, сейчас узнаем, можно ли здесь заказать столик. Заодно и позвоним.
Разумеется, оказалось, что можно и столик заказать, и позвонить. О чём мне и сообщил молодой человек обслуживающего вида в безупречно отглаженных чёрных брюках и белой рубашке с отложным воротником.
— Отлично, — кивнул я. — Тогда сначала звонок, а потом, соответственно, заказ.
— Прошу вас.
Симпатичный телефонный аппарат ярко-жёлтого цвета висел на стене, и тут я понял, что не знаю, как им пользоваться. Ну, то есть, наверное, знаю, но не точно.
Монетка или жетон?
В те времена, о которых я не далее как пятнадцать минут назад вспоминал, позвонить с уличного телефонного аппарата можно было за две копейки. Одной монетой или двумя по копейке. В самом крайнем случае и десятикопеечной монетой, но это считалось жутким расточительством… А тут как? Не спрашивать же у мальчика-служителя… Хорошо, сделаем вид, что мы всё знаем. Всё равно ничего другого не остается.
Я сунул руку в карман и вытащил горсть мелочи.
Вот. И две копейки есть, и десять. Попробую всё-таки гривенник на тот случай, если телефонные звонки тут дороги. Не обеднею.
Как оказалось, угадал я верно — аппарат с полузабытым звуком проглотил серебристую монетку, и женский голос на другом конце провода сказал:
— Алло.
— Привет, это Мартин.
— Привет, Мартин. Ну, как твои дела?
— Всё отлично. Слушай, я тут подумал, не сходить ли нам сегодня в хороший ресторан и отметить нашу встречу?
— Только подумал? — осведомилась она со смешком в голосе.
— Для того, чтобы желание материализовалось, оно должно возникнуть сначала в сердце, а затем в голове в виде мысли, — объяснил я.
— Поняла. Хоть и с трудом. И… что?
— Ничего. Вот я тебе звоню и приглашаю в ресторан. Ты не против?
— Чтобы девушка была против хорошего ресторана, куда её приглашает интересный мужчина? Я таких девушек не знаю. Конечно, не против. А в какой ресторан?
Я назвал.
— «Лермонтов»? Действительно, хороший. Где мы встречаемся и во сколько?
— Я заеду за тобой на такси. Часа тебе на сборы хватит?
— Вполне.
— Отлично. Значит, через час.