— Я заеду за тобой на такси. Часа тебе на сборы хватит?
— Вполне.
— Отлично. Значит, через час.
Я повесил трубку, заказал столик на двоих, выяснил, что строгого дресс-кода в ресторане не существует, и вышел на улицу. Пора было проверить, как выглядит эта Москва из окна автомобиля.
Пять рублей туда и назад с учётом возможного ожидания дамы показались мне вполне приемлемой ценой. Машина, которую я остановил здесь же, на Тверском, что вполне естественно, была совершенно незнакомой мне марки, но выглядела весьма неплохо, хотя и отличалась по дизайну от современных автомобилей моей реальности.
Вообще, я очень люблю рассматривать вещи и предметы в разных альтернативках. Они могут рассказать немало о тех путях, которыми шёл тот или иной мир в своём развитии. Особенно мне интересны предметы, остающиеся неизменными в любой альтернативке. Потому что неизменность — признак объединяющий и успокаивающий. Как правило, это очень простые по своим функциям предметы.
Скажем, ложка, чашка и тарелка.
Или топор и отвёртка. Или джинсы, если говорить об одежде. На самом деле таких предметов довольно много, а идентичность их в различных мирах говорит о том, что и человечество, по сути, в любых альтернативках живёт одними и теми же стремлениями и целями, хотя и движется к этим целям такими непохожими на первый взгляд историческими дорогами…
Если женщине хватает часа, чтобы собраться в ресторан, то с ней можно иметь дело. Марте хватило. Облегающее красное платье с соблазнительным, но не вызывающим декольте — мне сразу, конечно же, вспомнился фильм «Красотка» с Джулией Робертс в главной роли, — золотые серьги в ушах, туфли на высоком каблуке. Хорошо, что я по дороге купил не самый дешёвый пиджак в магазине готовой одежды и свежую рубашку к нему.
Здесь, как я заметил, мужчины носили пиджак с джинсами, а покупать целый костюм мне показалось не рациональным. Во всяком случае, пока.
Кафе «Пушкинъ» в моей родной изначальной Москве — место довольно претенциозное и дорогое. Правда, кормят в нём неплохо, чего не скажешь о подавляющем большинстве московских ресторанов, где горазды с клиента только деньги взять за красиво оформленную, но часто совсем невкусную еду.
Казалось бы, неужели так сложно нанять талантливого шеф-повара?
Получается, что действительно сложно. Вероятно, талант он на то и талант, чтобы быть редким. В любой области человеческой деятельности, включая кулинарию. Что невольно подтверждается следующим наблюдением: в ресторанах Москвы, где она пока ещё столица СССР, в той альтернативке, из которой мне так поспешно пришлось сбежать, кормят не в пример вкуснее. Несмотря на хронический дефицит продуктов. Почему? Да потому, думаю я, что их в этой Москве просто мало. И, значит, талантливых шеф-поваров хватает на все. Впрочем, очень может быть, что я ошибаюсь и ответ на этот простой с виду вопрос лежит в иной плоскости. Экономической, к примеру. Хороший талантливый шеф-повар и стоит, вероятно, хорошо.
Столик ожидал нас на втором этаже, и народу в этот час было ещё немного. Тщательно изучив меню, мы пришли к выводу, что нас вполне устроят:
Салат зелёный с подливой «Рокфор» и чесночными гренками — 2 руб. 70 коп.
Грузди чёрные солёные с травами — 3 рубля ровно.
Воловьи заливные языки со свёклой — 2 руб. 90 коп.
Стерлядь в икорном соусе — 8 руб. 20 коп. порция.
Из напитков, не мудрствуя лукаво, я заказал триста грамм уже проверенной мною «Сибирской особой» и знакомую минеральную воду «Перье», а Марта захотела белого сухого вина, каковое сама же и выбрала из карты вин.
— Мясное? — осведомился бело-чёрный официант. — Могу порекомендовать нежнейшую телятину в сметанном соусе.
— Чуть позже, — улыбнулась ему Марта. — Мы ещё не решили.
— Как будет угодно.
Официант бесшумно исчез, а я закурил и огляделся. Что ж, вполне приличная стилизация под ампир. Не нарочитая и в то же время заметная. Годится.
— Ты был здесь раньше? — поинтересовалась Марта.
Я посмотрел на неё и подумал, что красивое платье и соответствующая обстановка творят чудеса — выглядела девушка не просто эффектно, а сногсшибательно. И это с учётом того, что я ещё не выпил ни рюмки. Не считая, само собой, дневного коньяка и пива. Мне пришла в голову мысль, что Марта себя явно недооценивает — при должной подаче она вполне могла бы перейти в иной ценовой сектор. Впрочем, очень может быть, что я не всё знаю.
— Фантастически выглядишь, — искренне похвалил я, ещё раз окинув её взглядом. — Нет, раньше мне здесь бывать не доводилось.
— Спасибо, — улыбнулась Марта. — А мне показалось, что ты знаток московских ресторанов.
— Почему?
— Уж больно уверенно делал заказ.
— Ну… это просто богатый жизненный опыт, — честно объяснил я. — Не более того. Я вообще не москвич.
— Это заметно. У москвича обычно есть жильё. Если и не своё, то хотя бы съёмное.
— Так ведь и ты, насколько я понимаю, не москвичка, — заметил я.
— Почему ты так решил?
— Москвички, как правило и насколько мне известно, выбирают себе другие профессии.
— Ну… как сказать. Разные москвички бывают. В том числе и моей, как ты мягко выражаешься, профессии. Но ты прав, я не москвичка.
— А откуда, если не секрет?
— Из Судака, — чуть помедлив, словно нехотя, ответила она. — Знаешь такой город?
— Знаю. И давно в Москве?
— Больше пяти лет…
Мы поговорили о Москве, о том, какая она всё-таки большая и суетная, как трудно в ней жить и, что, разумеется, нет лучшего места на земле, чем Крым, да только чёртовы обстоятельства не позволяют и гонят людей с насиженных мест куда подальше в поисках мимолётного, а то и вовсе неуловимого счастья.
Принесли закуски, вино и водку.
Салат, грузди и воловьи языки оказались изумительны.
Да и стерлядь в икорном соусе буквально таяла во рту, оставляя после себя долгое изысканное послевкусие, от которого хотелось сладко причмокивать и восхищённо щёлкать языком. Так что на некоторое время разговор сам собой прервался и возобновился лишь после того, как мы отдали должное всем принесённым блюдам.
— Отличная кухня, — констатировал я. — Теперь можно рассчитывать, что и рекомендованная нам телятина окажется не хуже. И это, признаюсь, весьма меня радует. Терпеть не могу рестораны, где плохо кормят.
— Вкусно поесть гораздо приятнее, чем невкусно, — философски заметила Марта. — Должна сказать, что мне тоже понравилось.
— А ты здесь раньше бывала?
— Один раз и так давно, что уже и забыла почти.
— Почему же так уверенно мне сказала, что это хороший ресторан?
— Люди хвалят. Кстати, тебе, как частному сыщику, должно быть известно, что люди часто говорят правду. Ну, или близко к этому.
— Ты имеешь в виду сарафанное радио?
— Что такое сарафанное радио? — удивилась она.
— То же самое, что слухами земля полнится, — пояснил я.
— Интересное выражение, никогда не слышала. Да, что-то в этом роде.
— По всякому бывает, — сказал я. — Разговоры разговорами, но сто раз убеждался в том, что если хочешь в точности узнать, как на самом деле обстоят дела, нужно попробовать самому.
— Всего не попробуешь, — сказала Марта. — Жизни не хватит.
— А мне всего и не надо, — подмигнул я. — Только самое лучшее.
— Ты мне льстишь, — подмигнула Марта в ответ.
— Нисколько, — заверил я. — Это ты себя недооцениваешь.
— Твоими устами да мёд бы пить, как говорится… Но спорить я с тобой не стану.
— Это правильно, — сказал я. — Со мной спорить не надо. Не тот случай. А чего это мы сидим? Пойдем танцевать!
И мы пошли танцевать.
Фортепиано, сакс, две гитары и ударные негромко наигрывали что-то медленно-джазовое, и я уже в который раз подумал о том, что, несмотря на разность исторических путей, искусство во всех без исключения альтернативках развивается примерно одинаково. Во всяком случае, если говорить об основных его направлениях. Взять тот же джаз. Он присутствует во всех известных нам альтернативных реальностях. Может быть, потому, что везде есть Соединённые Штаты Америки в том или ином виде? Не знаю. Иногда мне кажется, что джаз рано или поздно возник бы в любом случае. Ведь появился же русский авангард даже в том мире, где Российская империя со своей конституционной монархией дожила до наших дней! Конечно, не в столь ярко выраженных формах, как у нас, но всё же, все же…
Джазовая композиция закончилась на длинном, щемящем душу выдохе саксофона, и мы вернулись за столик.
— Спасибо тебе, — сказала Марта. — Давно мне не было так хорошо, как сегодня.
— Брось. Это тебе спасибо за помощь. Без тебя мне бы пришлось гораздо труднее.
— Так и быть, — согласилась Марта. — Будем считать, что наши интересы удачно совпали. Хотя бы на время.
— Звучит холодновато и как-то слишком официально, но по сути верно.
— Лучше холодная реальность, чем горячие мечты. Меньше потом разочарований.
— Наверное, ты права, — хмыкнул я. — Но без мечты жить не очень интересно, разве нет?
— Это смотря какие мечты… А вообще, интересно, о чём может мечтать частный сыщик.
— О том же, о чём мечтают все остальные. О счастье.
— Счастье слишком мимолетно, — вздохнула она. — Вот оно есть, и тут же его уже нет. Улетучилось. Как его удержишь?
— Я думал об этом.
— И?
— И пришёл к выводу, что всё дело не в длительности, а в частоте.
— Как это?
— Очень просто, — я заговорщицки понизил голос. — Надо стремиться не к долгому счастью, а к частому.
— А лучше и то, и другое! — весело предложила Марта. — Чего уж там — мечтать так мечтать.
Мы выпили за долгое и частое счастье, после чего приняли решение всё-таки заказать телятину.
— Чтобы удлинить нынешнее счастье, — провозгласила Марта. — Потому что как его… э-э… участить, я не знаю.
— Мне кажется, здесь важную роль играет разнообразие, — заметил я. — Ну и фантазия, конечно.
— Это ты к чему? — осведомилась Марта, приподняв бровь.
— К тому, что счастливым может быть не только поход в ресторан. Вот ты говорила, что сама из Крыма, да?
— Говорила и могу ещё раз сказать, если надо. А что?
— Ничего. Просто я давно не был в Крыму. С удовольствием бы туда съездил вместе с тобой на несколько дней. Ты как?
— Великолепная мысль. Буду только рада. И… когда?
— Да хоть завтра. Правда, существует одна сложность. У меня при себе нет ни единого документа, удостоверяющего мою личность. Можешь себе такое представить? Так уж случилось. А пускаться в дорогу совсем без документов как-то не очень благоразумно. Мало ли что. Вот я и подумал, не найдутся ли у тебя знакомые, которые могли бы мне в этом помочь? Не бесплатно, разумеется.
Я умолк, откинулся на спинку кресла и замолчал, ожидая ответа. И он не замедлил последовать. Марта протянула руку, взяла бокал, медленно отпила из него глоток вина, посмотрела мне в глаза и негромко осведомилась:
— Кто ты, Мартин? Только давай без обмана. Потому что меня в этой жизни и так слишком часто обманывали.
Глава 16 Когда дело — труба
— По-моему, это какой-то люк, — без особой уверенности в голосе предположил Женька. — Люк в стене.
— Или глюк, — весело откликнулась Маша. — В нашей голове.
— Тогда уже в головах, — не остался в стороне Влад. — Лично мне проще вообразить один глюк на четыре головы, чем некую абстрактную среднеарифметическую голову, о которой можно было бы сказать, что она — наша.
— Неплохо, — похвалила Маша. — Один глюк на четыре головы — это тоже неплохо. Но не знаю, как вы, а я уже вижу, что это не люк и не глюк. Это — труба.
— Та самая, которая дело? — поинтересовался Борисов, не выходя из образа. — В смысле, что наше дело — труба?
— Этого я вам не скажу, потому что не знаю, — призналась Маша. — А врать не хочу. Я просто вижу, что это и в самом деле труба, уж извините за невольный каламбур. Мы видим её конец. Один из.
— А ведь и верно, — прищурившись, сказал Никита. — Во всяком случае, очень похоже.
В том, что Маша права, они убедились ещё через пять минут, когда вплотную подошли к стене, из которой на высоте около полутора метров действительно высовывалась труба.
Высовывалась она сантиметров на сорок, не больше, диаметром была почти в метр, и откуда-то из её глубины сочился наружу слабый белёсоватый свет.
— Хорошая труба, — сказал Женька, похлопав ладонью по гладкому круглому боку. — Толстая.
— И широкая, — склонив голову, добавила Маша. — Вполне можно пролезть. Даже с нашими рюкзаками за плечами.
— Кстати, хорошо, что вы не бросили рюкзаки, — сказал Влад. — Молодцы. Надеюсь, какая-то еда на первое время там есть?
— Есть, — сказал Никита. — Но не очень много, как вы понимаете. Мы ведь не на экспедицию в кроличью нору рассчитывали, а на нечто вроде командировки.
— Кроличью нору… — повторил за ним архивист. — Это по ассоциации с «Алисой в стране чудес»?
— С чем же ещё, — подтвердил Никита. — Тем более что перед нами и есть самая настоящая нора. Пусть даже в виде трубы.
— Думаешь, в неё надо лезть? — спросил Женька.
— Я ничего не думаю, — признался Никита. — Я только вижу, что мы попали в чертовски странное место, из которого единственный возможный выход — эта труба.
— А что, — обращаясь к Борисову, спросила Маша. — Наш камушек совсем умер? Может, ещё разок попробовать?
— Давай-ка ты, — предложил архивариус, снял с правой руки браслет и протянул его Маше. — В Приказе таких было всего два. Один сейчас у Мартина. Это второй.
— Я вовсе не хотела вас обидеть, — пробормотала Маша.
— О какой обиде ты говоришь? — искренне удивился Влад. — Это я должен на себя обижаться, что сразу об этом не подумал. В конце концов, я не «щупач» и вообще давно последний раз ходил в альтернативку, а уж браслетом пользовался и вовсе не вспомнить сколько лет назад. Плюс возраст как таковой.
— А при чём здесь возраст? — спросила Маша, принимая браслет.
— С возрастом снижается любая чувствительность, — пояснил Влад. — В том числе, думаю, и чувствительность к Камням. Давай, попробуй нащупать. Знаешь как?
— Нас учили, — сказала Маша.
Она надела браслет с Камнем на левую руку, прислонилась к стене и закрыла глаза, сосредотачиваясь.
Мужчины притихли. Так прошло около минуты.
— Нет, — с сожалением вздохнула Маша. — Иногда кажется, шевелится что-то, но так слабо, что не поймёшь — в самом деле или мне просто очень хочется это учуять.
— Скажите, Влад, а хоть что-нибудь подобное случалось раньше? — спросил Женька, присаживаясь на корточки у стены. — Я имею в виду, попадали ли Стражники с помощью ручных Камней или через Окна в какие-нибудь странные и непонятные места? Вы же у нас историк и архивист Приказа, кому, как не вам, знать об этом.
— Думал уже, — признался Борисов, усаживаясь прямо на каменный пол. — Вспоминал. Есть одна очень старая запись времен Екатерины…. — Он умолк, задумчиво почесывая бороду.
— Великой? — уточнил Женька.
— Ну да, урождённой Софии Фредерики Августы. Середины восемнадцатого века запись, не помню точно даты. Но это скорее всё-таки легенда, нежели факт. Во всяком случае, невнятицы там хватает.
— Не томите, Влад, — попросил Никита.
— Дословно не расскажу, давно читал, а суть в следующем. Якобы некий Матвей Сидяк, Стражник Приказа с десятилетним стажем, вернулся из иномирья — в те времена так называли альтернативки — с богатой добычей, получил свою законную долю и загулял по сему случаю по Москве большим загулом. Тут надо пояснить, что тогда Стража частенько занималась в альтернативках при всяком удобном случае прямым воровством или даже грабежом. Собственно, во многом на эти средства Приказ и существовал. А что? Очень удобно. Взял золотишко или, скажем, чернобурок-соболей там, продал-сбыл здесь. Ищи-свищи, как говорится. Ну, три четверти в общую казну, а законную четвёртую долю — на руки.
— Лихо! — засмеялась Маша. — Так мы, получается, прямые наследники самых настоящих разбойников?
— Ага, — подтвердил Борисов. — Но, если честно, не вижу в этом ничего предосудительного. Мы, что ли, одни такие? Взять то же казачество. Нынче это первые защитники Отечества, законности и традиций. А когда-то кем были? Натуральные пираты. Широкого диапазона. Более лихих и бесшабашных сорвиголов свет не видывал. Да что там казаки! Возьмите североамериканский народ в целом и вспомните, от кого он произошёл, если не считать местных индейцев. Во многом от ссыльных каторжников, бандитов, авантюристов всех мастей и рабов. Нет, не обошлось там, конечно, и без трудяг-протестантов, но им тоже бежать с родины пришлось. Как нежелательным элементам. А это, знаете ли, накладывает печать. Хороша была компашка, в общем. И потом, как учили нас классики марксизма-ленинизма, все крупные нынешние состояния добыты преступным путём. А если копнуть как следует историю возникновения и развития некоторых крупных фирм и корпораций… — он махнул рукой. — Не о чем тут и говорить. Точнее, есть о чём, но сейчас нам интересно другое. А именно Стражник Приказа Матвей Сидяк. Вернее, то, что с ним произошло в мае 1782 года от Рождества Господа нашего Иисуса Христа… Надо же, вспомнил!
— Аппетит приходит во время еды, — не удержался от комментария Женька.
— Вы остановились на том, что он загулял в Москве большим загулом, — напомнила Маша. — И что дальше с ним произошло?
— А дальше деньги кончились, — продолжил Влад. — Деньги-то кончились, а вот большой загул — нет. Тогда наш Матвей что делает? Проникает ночью на территорию Приказа, напаивает водкой до изумления двух охранников-дежурных, открывает тайник — это, видимо, что-то вроде нынешнего сейфа, — забирает оттуда браслет с Камнем и самовольно уходит в иномирье-альтернативку.