Стучась в калитки, он встречал недоверчивых александровцев и показывал фото Бирского и Гоцкало, выговаривая заученную русскую фразу:
– Видели этих граждан? Где они, не скажете?
В шести домах хозяева, почёсываясь и пожимая плечами, мотали головами или руки разводили – жест, понятный без перевода.
А в седьмом доме ему повезло – пожилая дама в чёрном платье, с седыми буклями, только глянула на фотки и радостно закивала: видела, видела таковских!
– Где они, не скажете? – старательно повторил Портос.
Старушка с готовностью указала на дом, что стоял напротив.
Француз широко улыбнулся и поцеловал даме ручку, похожую на куриную лапку. Старушенция была очарована.
А Эрве, схоронившись за телефонной будкой, даванул на радиофоне синюю кнопочку – срочный сбор. Минут через пять подтянулись Туссен с Костой.
– Они тут! – просиял Портос. – Четвёртый дом с угла, на той стороне. Вон, где дерево высокое!
– Так, – решил Норди. – Коста, машина далеко?
– Рядом!
– Подгоняешь сюда. Портос, пошли, будем брать.
Оглянувшись, Туссен толкнул калитку указанного дома и вошёл во двор. Двор выглядел запущенным, а дом – брошенным. Правда, корова паслась на травке, но воротина была приоткрыта – вероятно, соседская буренка решила оскоромиться.
– Я в дом, – тихо сказал полковник, – ты на крыльце дежуришь.
Граншан кивнул. Норди ладонью толкнул дверь – та без скрипа пошла открываться. В сенях было пыльно, видимо, кто-то пытался справиться с уборкой, но недостаточно рьяно. Туссен, не прячась, прошагал в комнату и увидел молодого парня, сочетавшего приятное с полезным – тот вытирал полотенцем мокрые волосы и при этом напевал.
– Привет, Гоцкало! – воскликнул полковник.
Парень очень удивился, вздрогнул, сдёргивая полотенце. Обернулся (точно, Гоцкало!) и нарвался на хитрый удар кончиками пальцев. Напряжённое тело оператора-информатора обмякло и стало оседать. Туссен не допустил, чтобы мокрые волосы испачкались заново – подхватил и повёл Гоцкало к выходу. На крыльце к нему подскочил Портос.
– Проверь дом, – отрывисто сказал Норди и повёл Сергея на улицу. Вернее, поволок, перебросив руку парня себе за шею. Тот безвольно мотал вымытой головой, постанывал и даже пытался ругаться.
На улице уже ждал Коста с машиной. Усадив Гоцкало на задний диван, Вальдес с Граншаном уселись туда же, а Туссен упал на водительское сиденье.
– Пусто? – спросил он Портоса и завёл двигатель.
– Пусто, – прогудел Эрве. – В доме никого, вокруг никого, в сарае – охапка дров.
– У меня такое ощущение, – пробормотал полковник, – что я упустил какую-то деталь… Вот что, Коста… Ты, я вижу, недоволен своим неучастием?
– Есть немного… – скромно признался Вальдес.
– Тогда засядешь в доме и покараулишь этого… как его… Бирского. Захватишь – труби, и мы за вами.
– Есть! – повеселел д’Артаньян и выскользнул из машины.
2Бирский нежился под взглядом Наташи и таял от любви. Словно за все годы случайных и ненужных связей, науки, науки и ещё раз науки, он накопил в себе мощный заряд нежности и теперь расходовал его на любимую. Михаил часто дышал, унимая сердцебиение, и не верил своему счастью. Не бывает же так, думал он, чтобы ему одному – и так много. Всё – и сразу!
Девушка сидела рядом, ласковая и удовлетворенная. Михаил неуверенно обнял её, и Наташа покорно прижалась к нему, поцеловала в грудь, погладила ладонью живот и ниже. Нет, так не должно быть! – обжёг его момент счастья. Но вот же оно!
– Что-то Гоцкало не слыхать… – пробормотала девушка.
– Гоцкало? – переспросил Бирский. А, это тот старший оператор-информатор…
Наташа поднялась с полка, потянулась и прошла ломающимся шагом к двери. И отшатнулась.
– Там Гоцкало… – прошептала она, оглядываясь. – Его уводят!
Михаил моментом пришёл в себя и подскочил к окну. Да, седоватый, крепкий мужик волочил Сергея, почти нёс его. За ним с крыльца спускался парень помоложе, плотный и широкий, с курчавой гривой волос.
– Пригнись! – велела Наташа. – Кто это?
– Кабы знать… Не похожи они на эрвистов, те все в шлемах дав бронях…
Двое вышли на улицу, унося Гоцкало.
– Пошли! – дёрнулся Бирский.
– Нет! – удержала его девушка. – Смотри!
В калитку вошёл третий, помоложе своих коллег. Постоял, покрутился по двору и скрылся в доме. Но что-то всех троих объединяло – упругость и пружинистость в движениях, украдка, рассчитанные и точные жесты, вздёрнутость какая-то.
– Побежали! – скомандовала Наташа. – У меня машина во дворе!
Выскользнув из бани, они побежали, двое голых и беззащитных. Бирский чесал по траве, ощущая подошвами шёлковое касание травки и покалывание стерни. Покосился на девушку, на то, как мелькают стройные ноги и подпрыгивают груди, и чуть не полетел наземь, споткнувшись об одуванище. С улицы донёсся шум запущенного двигателя, перетекший в равномерное урчание, прерываемое качанием на ухабах.
Изба хранила тишину засады. Наташа выскочила на улицу, Михаил, ужаснувшись – вдруг увидят?! – кинулся следом. Вместе они перебежали дорогу, топая по тёплой пыли, и запрыгнули во двор к бабе Ане. Девушка кинулась к маленькому синему «пежо», как была, села за руль. Бирский, углядев сохнущую одежду – серую фланелевую рубашку, мягкие штаны и сарафан, – сорвал её, смял в ком и прыгнул на переднее сиденье.
– Пристегнись! – быстро сказала девушка, заводя мотор.
Машина сыто заурчала. Наташа подогнала «пежо» к воротам, отворила их бампером и вывернула налево. Справа мелькнула тень – кто-то выскочил из ворот. Бирский оглянулся – тот самый, молодой! Вскинул пистолет, прицелился, но не стал стрелять. Достал что-то из кармана, наверное, радиофон… «Пежо» свернул в переулок, и Михаил сосредоточился на дороге.
– Куда они могли поехать? – крикнула Наташа.
– Гони в центр! Они или на фривей подадутся, или в аэропорт.
Девушка завертела рулем, и машина, взрёвывая движком, запрыгала по вымоинам. Бирский вытащил из кома сарафан, но предлагать не стал – заругается ещё… Погоня всё-таки! Не сказать, что он был лицемером и любителем приличий. Нет, ему даже нравилась голая Наташа за рулём – это так волнующе выглядело… Но вдруг люди увидят? Что-нибудь не то подумают…
Машина вырвалась на гладкое шоссе и торжествующе взревела мотором. Впереди мчался белый фургончик с эмблемой автопроката.
– Это, наверное, те! – крикнул Бирский. – Я заметил, как что-то белое мелькнуло!
– Я тоже!
Фургон мчался в аэропорт, но терминал миновал, покатил дальше, пока не свернул к ВПП аэроклуба. Перед шлагбаумом Наташа затормозила. Да и что толку гнать? И отсюда было хорошо видно, как фургончик подогнали к самолёту административного класса – какой-то модели «Сухого», – все спешно выгрузились и поднялись в салон. Турбины глухо засвистели, «сушка» плавно двинулась по полосе, побежала, набирая скорость. Пятнадцать ударов сердца – и тихий гром прокатился кругом. Самолёт пронёсся над вышкой диспетчерской, набирая высоту.
– Ушли… – пробормотала девушка, подавшись вперёд и выглядывая из-под зеркальца заднего обзора. Бирский внимательно разглядывал Наташину грудь, лёгшую на руль.
– Улетели… – сказал Михаил.
– Мне одеться? – улыбнулась Наташа, поймав его взгляд.
– Не знаю… – признался Бирский.
Девушка игриво рассмеялась и натянула сарафан. Михаил кое-как влез в мятые штаны.
– Что дальше? – спросила Наташа, будто передавая командование ему.
Бирский не торопился. Не скажешь же – «понятия не имею»!
– Надо связаться со Ждановым, – решил он. – Предупредить. И ещё узнать, откуда этот «Сухой» взялся. Местный он или прилетел?
В аэроклубе никто ничего не знал или не хотел отвечать. Михаил разговорил дедка-сторожа за пять рублей, и дедок выдал кучу информации: «Сухой»-то? А из Москвы сегодня прилетел, с утра стоит. Трое с него в деревню подались, чернявые, и всё не по-нашему балакают, кавказцы, что ли…
Отбившись от болтливого сторожа, Бирский с Наташей вернулись в машину. Переглянулись.
– В Москву? – спросила девушка.
– В столицу мне нельзя, – покачал головой Михаил. – Да и «Сухой» не на Красную же площадь садиться будет. Номер записала?
Наташа кивнула и показала ладонь.
– Спросим на месте, – решил Бирский, – если самолет обратно вернулся, то куда-то под Москву. Найдём!
Наташа потянулась к нему и поцеловала. Михаил залучился. «Зачем мне Нобелевская премия, ордена и мировая известность? – подумал он. – Всё, что мне надо, сидит рядом и вертит руль!»
Глава 30. В Москву
Борден Чантри очень удивлялся реакции местных жителей, когда он и его парни обходили дома Александровки. Людям показывали фотографии Кнурова, Бирского и компании, а те раздражались почему-то, приходили в негодование, злились, обижались даже. Странная реакция. Один дед всё высматривал за их спинами телевизионщиков с передачи «Скрытая камера» и заранее хихикал, а мужик, вышедший в пижаме и с бутылкой пива в руке, очень вдумчиво и раздельно послал их всех очень далеко и надолго.
И только пожилая леди с Прямой улицы хоть и разозлилась ужасно, но все же внесла толику ясности. Она раскричалась, когда Чантри с улыбкой показал ей фото Бирского, и заявила, что это уже форменное издевательство, и что уже приходили товарищи из «вашей вонючей Конторы», и мало того, что эти люди на фото уже пострадали от ваших домогательств, так теперь ещё из-за вас и внучка сбежала!
– Кто-то нас уже опередил, – сделал вывод Макон Фаллон.
– Она сказала, что Бирский с этим… Гокалой, жили напротив, – сказал Расс Неверс. – Надо посмотреть.
И они пошли посмотреть. Смотреть в общем-то было не на что – во дворе никого, кроме лежавшей, мерно жевавшей коровы. Дом тоже был пуст. На столе в разбитой тарелке лежали три окурка – два от сигарет «Дукат» и один от «Голуаз».
– На чердаке чисто! – крикнул Фаллон, спускаясь с лестницы.
Рэдиган слазил в подпол, но и там ничего, кроме солений и компотов, не сыскал.
– Ох уж эти русские! – пренебрежительно выразился он, поднимаясь наверх и отряхиваясь. – Лень им лишний амеро заработать, чтобы купить компот в магазине. Нет, они лучше сами будут консервы делать!
Из города вернулся Батч Хоган и привёз интересные новости.
– Короче, шеф, – доложил он, – те, кто тут побывал, брали напрокат машину, она записана на имя Коста Вальдеса. Белый фургон. Машину они оставили, как и договаривались, в аэропорту, откуда улетели на арендованном самолете. Арендовал некто Туссен Норди.
– Европейцы, значит… – протянул Чантри. – Вон оно что… Так, хорошо, что пришёл. Ты немного по-русски лопочешь, пройдись с парнями по соседям и поспрашивай, кто сюда наведывался вчера или сегодня.
– Сегодня, – перебил его Неверс. – Извините, шеф. Просто я смотрел – в бане у них вода ещё горячая, с вечера она бы остыла.
– Ясно. Так и спрашивайте тогда – кого они тут видели сегодня, кто приезжал на белом фургоне, сколько их было и сколько уехало. Давай!
Чантри еле сдерживался. Надо же, обошли его эти европейцы! Ах ты, шелупонь старосветская… Ну, ладно, в первом тайме вы нас обставили. Ничего, отыграемся ещё!
Через полчаса ребята собрались на крыльце. Соседи видели мало. Да, приезжал, кажись, фургон… Трое приехали и трое уехали.
– Но тут такая штука, шеф, – раскраснелся Неверс. – Один из уехавших был тот самый Гоцкало! А один из приехавших оставался в избе вместо него – думаю, в засаде сидел. И ещё такое рассказывают – когда фургон отъезжать стал, из ворот выскочили двое – девушка и парень. Голые! Перебежали улицу и тут же на машине уехали – так и сидели не одетые в кабине! Потому их, верно, и запомнили. Что за девушка, никто толком сказать не может, а мужчину сличили с этим вот фото. – Неверс показал снимок, изображавший Бирского на пляже с мячом в руках.
– Так… – крякнул Чантри. – Те уехали, эти погнались… А машина какая была?
– Ну, какая… Белый фургон…
– Да нет, у этих, голые которые!
– Синяя, маленькая… То ли «пежо», то ли «рено», все по-разному говорят.
– Ясно… Дуйте на окраину, где шоссе на Москву идёт, поспрашивайте – не видали ли синюю машину с голыми внутри?
Неприметная машина с весьма приметными водителем и пассажиром многим бросилась в глаза. Её видели возле аэропорта, в центре, и на околице, где стоял супермаркет – там девушка и парень в мятой одежде покупали квас. Продавец клялся, что девушка была дезабилье. Узнали и машину – пока люди заправлялись квасом, синему «пежо» долили водородной смеси в бак и в канистру.
Цель была определена. Чантри взял в прокате «мерседес» на своё имя, посадил всю гопу и покатил в Москву – след Бирского и Гоцкало вёл туда.
Глава 31. Двойной агент
Бирский с Наташей выездили всё запасённое в Александровке топливо, пока искали нужный аэроклуб, ещё раз заправились в Домодедово, вернулись по своим следам, но «Сухой», а вместе с ним и вся компания Туссена Норди как будто испарились. Наконец, им пришло на ум позвонить в Главную Диспетчерскую и получить ответ: самолёт с данным номером совершил посадку в соседнем округе, под Тулой.
– Поедем туда? – спросила Наташа. В голосе её Михаил уловил слабую надежду на избавление.
– Нет уж, – сказал он, оправдывая упования, – хватит с нас стрелялок и догонялок. Это с самого начала было глупо – соревноваться в скорости с «сушкой»! Поедем куда-нибудь подальше от столицы, завалимся в тихий мотель…
– …и предадимся любовным утехам! – подхватила девушка с понимающей усмешечкой.
– Нет, – смутился Бирский, – я… просто я хотел оттуда позвонить Жданову… вернее, чтобы ты позвонила, а то меня засекут.
– А насчет утех как? – сладко улыбнулась Наташа.
– Хоть сейчас! – быстро согласился Михаил.
Девушка рассмеялась, закидывая голову. Начальник проекта «Гото» залюбовался безукоризненными полукружьями её зубов.
– Не-ет! – сказала красавица. – Хитренький! Пока я не приму ванну, чтоб никакого сексу. Ты и так уже меня соблазнил, коварный!
– Я?!
– А кто?! – с весёлым изумлением спросила Наташа.
– Инстинкты! – быстро сказал Бирский. – Тёмные и дремучие. Не устоял против чар.
– Поцелуй меня…
Михаил с удовольствием исполнил просьбу возлюбленной. Хорошее слово – «возлюбленная». Так и тянет её возлюбить…
Машина тронулась и поехала по юго-западному фривею в сторону от Москвы.
– Где-то в этих местах мы проезжали мотель… – проговорила Наташа, оглядывая обочины и густой лес с обеих сторон.
Километрах в десяти лес отступил в глубину, освобождая место под одноэтажное зданьице, вставшее буквой «П». Голубая вывеска, медленно вращавшаяся на шесте, извещала: «Мотель «Эксотал».
– Люблю красивые, но непонятные слова! – сказала девушка и объяснила: – Так моя бабушка ехидничает, когда я козыряю новым выраженьицем.
«Пежо» съехал с фривея и подкатил к дверям свободного номера – это было видно по незанятому месту для парковки авто.
– Так, ты иди в ванную, – распорядился Бирский, – а я пока зарегистрируюсь.
– Я тебя подожду, – сказала Наташа.
Когда Михаил вернулся в номер и запер за собой двери, его красавица сидела в кресле рядом с видеофоном и листала справочник.
– А кому звонить? – подняла она глаза на Бирского. – Прямо к Жданову домой?
– Ага!
Михаил продиктовал коды, и Наташа набрала их. Ответили не сразу. Наконец, экран прорезался помехами и осветился. Широкое лицо человека в форме изобразило удивление.
– Вам кого? – спросило лицо.
– Это дом генерала Жданова? – уточнила Наташа.
– Да-а…
– А генерал не у вас, случайно?
Что-то изменилось в лице на экране – то ли колючести прибавилось, то ли, наоборот, убавилось доброжелательности.
– А вы кто? – спросило лицо.
– Я звоню по поручению Бирского, – приглушила голос девушка.
Лицо на экране посветлело.
– А генерала нет! Он… Он улетел! Они все улетели! – силясь объяснить цели полёта и в то же время никого не выдать, лицо сказало: – Ну, так надо, понимаете?
– Конечно, конечно! Но вы, если генерал будет звонить, передайте, что всё в порядке… – Наташа поймала взгляд Михаила и добавила: – Почти! Гоцкало схватили и увезли куда-то под Тулу. Мы пытались их перехватить, но у них самолёт, а мы на машине…
– Понятно… – серьёзно сказало лицо. – Я обязательно передам. А куда вам позвонить?
Девушка замялась.
– Не надо, – сказала она, – потом, попозже созвонимся.
Улыбнулась и повесила трубку. (Откуда ей было знать, какой переполох учинил её звонок, сколько хитроумных систем она разбудила и активировала, сколько слабых токов, закодированных и оцифрованных, заметалось между Землей и спутниками, сколько человек было поднято по тревоге на базе РВ в Измайлово и пущено по следу звонка…)
– Куда это они, интересно, полетели? – раздумчиво сказал Бирский. – Может, мы с ними за одним зайцем гоняемся?.. – тут он заметил сидевшую Наташу. – А ты почему до сих пор не в ванной?!
Девушка засмеялась, показала Михаилу язык и скрылась в туалетном блоке. Скоро там зашумел душ. Начпроекта расслабленно откинулся в кресле и блаженно улыбнулся. Ему было хорошо. И не то грело, что скоро он обнимет Наташу, голенькую и гладенькую, а то, что это надолго. Желательно – на всю жизнь… Кажется, это Тимка говорил, что проверить, любишь ли ты кого-то по-настоящему или просто время от времени занимаешься с этим кем-то любовью, очень легко – если тебе больше никто не нужен, и свет клином сошёлся на этой женщине (или мужчине, нужное подчеркнуть), то имеет место быть любовь. Всё остальное – физиология с элементами эротики…
Бирский с удовольствием потянулся, чувствуя напряжение в укромности. Но кто знает будущее? Странный вопрос для начальника проекта «Гото»! Михаил задумался. А вот, интересно, смог бы предиктор предсказать, надолго ли их с Наташей любовь? Даже не трогая неизвестные значения, вроде РВ и иноземных спецслужб.
Мыслимо ли это – предвидеть женский каприз, женское непостоянство? А он сам? Вот ему очень нравилась… ну-ну, не будем лукавить! – ему очень нравится эта итальяночка, супермодель Сандра. Она изумительна! Эти ножищи! Эти глазищи! А если Сандре вдруг придёт в голову идея посетить Евразию и заглянуть к нему в гости? Зайти в ванную, когда он будет мыться, и потереть спинку? Он что, с негодованием откажется? Давай уж будем честны и признаем – нет, не откажется! Воспользуется предоставленной возможностью и с удовольствием осуществит парочку сексуальных фантазий с Сандрочкой… Весь фокус в том, что подобные идеи не приходят в голову супердивам с обложек глянцевых журналов, а если и возникают в их прелестных головках подобные настроения, то очень маловероятно, что адресом своего свидания они изберут именно его квартиру. Или дом, или где он там будет проживать в грядущем (если вообще будет жив к тому времени…). Выходит, что хвалёная мужская верность держится на весьма неустойчивой подпорке – теории вероятности и теории случайности. Но уж если судьба выкидывает вам джекпот, кто же откажется от выигрыша?! Даже если потом – хоть вешайся… Жена плачет и обзывает изменщиком, дети отворачиваются, тёща шипит на манер кобры, которую переехали велосипедом…