– А если мы откажемся? – поинтересовался «мусью».
– Ты знаешь… – раздумчиво проговорил Кнуров. – Я немножко в тюрьме посидел и понял одну вещь – человека очень легко заставить делать то, чего его совесть вроде бы не позволяет. Вот подержат тебя в изоляторе с месяцок, и ты сам запросишься на работу!
– А потом нам сунут по карточке с приличной суммой на счету и дадут пинка… Или просто дадут пинка, чтобы зря не тратиться!
– Скорее всего, – усмехнулся Тимофей, – застрелят в тихом месте и схоронят.
– Да хватит вам! – заныла Рита. – Что вы меня пугаете?
– Ладно… – вздохнул Кнуров. – Ещё не вечер…
Минут десять похищенные «вершины треугольника» переваривали стандартные экспресс-обеды, наверняка из армейского рациона, после чего явились их старые провожатые и жестом показали на выход: приключение продолжалось.
В комнате напротив незнакомые парни северной наружности помогли им надеть гидрокостюмы, нацепить шлемы и навесить акваланги. Ещё четверо «людей-лягушек» показались в коридоре. По фигурам Тимофей узнал «мушкетёров».
Туссен приподнял шлем и глухо сказал:
– За мной и без фокусов! Коста, Морис – страховать!
Чередой они спустились по лестнице в туннель, круто уводивший под пляж и кромку прибоя. Скоро в круглом зиянии туннеля заплескала вода, они погрузились в неё и поплыли. По сторонам смутными пятнами расплывались лампы, горевшие оранжевым и жёлтым. Вот и море.
Туссен позади, Граншан впереди живее заработали ластами, уходя от берега и в глубину. Плыли минут тридцать, вокруг крутилась любопытная кефаль, даже акулка-катран подплывала осведомиться, что этим двуногим понадобилось в её море. Потом у Портоса в руках появились фонарики, вроде подводных факелов, горящие красным. Он замахал ими, описывая круги.
Из синей глубины выплыла туша субмарины, остроносая, с приплюснутой рубкой, явно не боевая, и выкрашенная в грязно-белый цвет, под водой казавшийся синим. Чёрные буквы на борту складывались в аббревиатуру Комитета подводных исследований. Как же, подумал Тимофей, учёные выискались…
В борту подлодки открылся круглый люк, пуская пузыри. Просим-с!
Человек в серебристом гидрокостюме выглянул из люка и махнул рукой: уэлкам, мол.
Цепочка из «мушкетёров» и их пленников потянулась к люку. Шлюзовую камеру проходили по очереди, по трое зараз. Последним отшлюзовались Туссен Норди и встречавший их подводник. В центральном отсеке было очень тесно, Тимофей стоял боком в проходе между пультами и не знал, куда девать ноги с ластами и тяжёлые баллоны за спиной. Полковник снял шлем, вздохнул облегчённо, оглядывая двух подводников за пультами. Встречавший их тоже снял шлем, открывая обширную лысину со скобкой чёрных волос и жёсткое лицо, посечённое шрамами. Тот ещё волк!
– Всё в порядке, Андрэ? – спросил его Туссен почему-то по-русски.
– В лучшем виде, – пробасил лысый на языке Пушкина и Достоевского и махнул рукой пилоту: – Погружаемся! Глубина двести, держи на юг.
Пилот субмарины молча пробежался пальцами по клавишам пульта. Под полом забулькало, отдаваясь в пятки, и субмарина стала погружаться. Одновременно заныли переборки, дрожа от кручения турбин.
– Вы же русский! – вдруг сказала Рита, не сводя злого взгляда с лысого. – Почему же вы с ними?!
Лысый не рассердился и не улыбнулся. Равнодушно глянув на девушку, он пожал плечами и перешёл к главному пульту.
– Андрэ Сегаль родился и вырос в Нормандии, – спокойно сказал Туссен, удобно устраиваясь между двух приборных досок. – Он наш!
Кнуров подумал-подумал и снял ласты. Хватит тут хомо акватикуса изображать…
– И куда нас теперь? – спросил он. – Кому по эстафете передадите?
Туссен поёрзал.
– Всплывём через часок, – сказал он, – и вас обратно на небеси.
Рита бросила на Норди убийственный взгляд, но Туссен был непробиваем. Тогда девушка понурилась и нахохлилась. Гоцкало сделал движение её приобнять, но не решился. Видать, побоялся нарваться на резкость.
На глубине двести метров субмарина шла часа полтора, отплыв от берега миль на пятьдесят. Затем лысый Андрэ скомандовал всплытие.
Когда пол мерно закачался, Тимофей понял, что они на поверхности.
– Арамис! Портос! – скомандовал Туссен. – Наверх. Гоцкало, на выход! Мадемуазель! Мсье Нурофф!
Мсье Нурофф с трудом поднялся, чувствуя онемение во всём теле от жёстких сидений и твёрдых полов, и поплёлся за мадемуазелью.
Наверху было свежо. Необъятная обливная синева моря, тронутая барашками, уходила во все стороны. А вверху – чистейшая лазурь небес. И вдруг, прямо в этой лазури, распахнулась дверь!
Кнуров обомлел, но быстро пришёл в себя, разглядев колебания воздуха и стеклистое марево – к ним спускался «невидимый» дирижабль, прозрачный для света и радиоволн локаторов.
Из двери в небе спустили трап, и Туссен с поклоном предложил Рите подняться первой. Девушка фыркнула и взошла. За ней двинулся Гоцкало, последним в гондолу забрался Тимофей.
Внутри дирижабль был вполне видим и ощутим. Всё вокруг покрывал серый пластик, гондолу вдоль рассекал узкий коридор – от машинного отделения до рубки. С обеих сторон в коридор выходили узкие двери кают.
– Вперьод! – махнул пистолетом курчавый малый в лётном комбезе. Его шкиперская бородка забавно переходила в баки, все лицо обегая валиком волос, словно рамкой-опушкой.
Рита передёрнула плечами и зашагала по коридору. Дверь впереди открылась, выпуская ещё одного жгучего брюнета, смахивавшего на грузина. Брюнет, глумливо усмехаясь, придержал дверь, а лысый затолкал «вершины треугольника» в каюту.
Каюта была невелика, три на три, и походила на купе железнодорожного вагона – те же диваны у стенок, над ними – откидные койки. Наружную стенку прорезал круглый иллюминатор, под ним имелся столик. Всё голо, чисто, пусто, блестит пластиком или полированным металлом. За иллюминатором искрится и туманится синее море. Эх, в тур бы на таком дирижабле!
Незримый вовне цеппелин двигался неторопливо, не быстрее гоночного автомобиля, зато совершенно бесшумно и плавно. Аппарат словно стоял на месте, висел между небом и морем, и не шевелился. Но показавшийся за кругом горизонта белый лайнер доказал обратное – кораблик быстро приблизился и пропал под днищем дирижабля.
– Летим куда-то на юго-запад… – сообщил Гоцкало, понаблюдав за солнцем.
– Спать хочу… – пробормотала Рита и зевнула.
– Ложись, конечно! – всполошился Гоцкало.
– Вы тоже ложитесь, – пробормотала девушка, – всю ночь на ногах…
Кнуров разулся и забрался на верхнюю полку. Паче чаяния, там обнаружилась надувная подушка. Подкачав ее, Тимофей лёг и вытянулся. Мысли плыли медленно и лениво, как сонные мухи. Он уже тыщи три километров отмахал, если не больше, а впереди долгий рейс. Наверняка эта «невидимка» держит курс на Южную Америку, к тому сверхсекретному центру в сельве… Проект «Деус»… проект «Гото»… Рита, Серега… Три минус один… Замороченная лишняя вершина в любовном треугольнике, окрещённая Тимофеем, заснула. Первые морщинки, заработанные за последний месяц, разгладились, лицо Кнурова стало по-детски губастым и спокойным.
Глава 34. Преступление и наказание
Тимофей проснулся и не сразу понял, где он. Верхняя полка… Он в поезде? Свесившись вниз, Кнуров разглядел спящую Риту. Девушка была в мятом платье, она спала на голом диване, без простыни и одеяла – лежала, свернувшись калачиком, и задравшийся подол обнажал круглые ягодицы.
Тимофея будто водой холодной окатило, он вспомнил всё. Несколько секунд Кнуров смотрел на голые Ритины ноги, заново привыкая к мысли о расставании. Скользких думок о «любви втроём» он даже не допускал. Во-первых, какая это любовь? С двумя девушками – это да, это супер, но вдвоем с одной… Никогда. Во-вторых, Рита не такая, чтобы крутить роман сразу с обоими. В сексе она раскована, для неё нет запретов, но отдаваться двоим, сразу или по очереди, не станет. А сделаешь ей непристойное предложение, посмотрит на тебя с сожалением. Или пошлёт очень-очень далеко, причём вежливо, в строгих рамках нормативной словесности, но уколет прямо в центральную нервную, да так, что взвоешь. Она такая…
Вздохнув, Тимофей бесшумно спрыгнул на пружинящий пол и обулся. Ещё раз полюбовался Ритиной попкой и осторожно, кончиками пальцев, одёрнул платьице. Пусть поспит, намаялась…
Глянув на похрапывавшего Гоцкало, он не испытал особой ревности. Всё ж таки его натуру больше характеризует сторона рациональная, а не эмоциональная… Он не бесится, не скрежещет зубами, не смотрит люто на соперника, желая тому погибели. Он всё прекрасно понимает – Сергей любит Риту, по-настоящему любит, с ним ей будет хорошо. Так лучше для всех троих. Больно, конечно, терять такую девушку, но эти эгоистические позывы надо давить. Разве в нём говорит неразделённая любовь? Нет, всего лишь чувство собственника, теряющего очень дорогую вещь. Но Рита – не вещь, она очень хорошая девочка. И очень хорошенькая. Не будь она такой красотулькой, было бы ему так же обидно и больно? То-то и оно…
Кнуров приблизился к большому круглому иллюминатору и прижался лбом к холодному силиколлу. Внизу проплывало море. Средиземное, наверное… Или это уже океан?
Тимофей глянул на радиобраслет – часики показали точное время. Ого! Вот это они поспали… Тогда внизу точно Атлантика. Где-то рядом с Канарами.
И тут же смутная мысль закопошилась в его голове, смутная и беспокойная. Кнуров снова посмотрел на время. Дата! То самое число – день захвата туристского декамарана. Кстати, европейского.
Так-так-так… И что ему делать? Смолчать? Обидеться на этих наглых «мушкетёров»? А пассажиры декамарана при чём? Они-то ему никаких обид не чинили, а вот пираты с ними чикаться не станут. Там много кровушки прольется. Да, европейцы ему не слишком симпатичны, но и свиньей быть нельзя.
Тимофей попробовал раздвинуть узкие двери. К его удивлению, попытка удалась – створки разошлись с тихим шипением.
По коридору прохаживался давешний парень со шкиперской бородкой. Углядев Кнурова, он резко повёл стволом автоматика – дескать, брысь отсюда и не высовывайся!
– Туссен Норди! – громко сказал Тимофей.
Парень заговорил в повелительном тоне, выцеживая нехорошие эпитеты, но Кнуров повторил свой зов.
Одна из дверей приоткрылась, и оттуда выглянул недовольный побудкой Туссен.
– Полковник, – обратился к нему Тимофей, – у меня для вас важное сообщение!
Норди задумчиво посмотрел на него и кивнул парню с автоматом. Тот недовольно прижался к стене, пропуская мимо Тимофея. Туссен молча показал рукой – входи.
– Я вас слушаю, мсье Нурофф.
Кнуров, бегло оглядев пустую каюту, начал:
– Значит, так, полковник. Я знаком с некоторыми событиями, предсказанными «Гото». Так вот. Сегодня, три часа спустя, на декамаран «Глория» будет совершено нападение – больше тысячи пиратов из Федерации Сахель захватят его и учинят показательную расправу. Не помню точно, скольких они свяжут и выбросят в океан, скольких постреляют, но число жертв будет исчисляться сотнями как минимум. А за остальных они потребуют выкуп, причём каждый час будут расстреливать по десять человек.
– Та-ак… – тяжело произнес Норди. – Это точная информация?
– Так сказал «Гото», – сухо ответил Кнуров. – Пока что предиктор не ошибся ни в чём, ни разу.
– А координаты декамарана? Помните?
– На цифры у меня память слабая. Помню, что к западу от острова Тенерифе, милях в двухстах от берега.
– Да? Тогда декамаран должен быть виден отсюда. За мной!
Туссен упруго прошагал в нос гондолы и вошёл в рубку. Следом поторопился Тимофей.
Рубка больше всего походила на стеклянный пузырь, непрозрачной была лишь задняя стенка. Даже пол был сквозист, через него просматривался голубой гофр Атлантики. А потом спереди и немного сбоку показался громадный овал декамарана.
Это был самый настоящий плавучий остров, рассчитанный на сверхкомфортное проживание тысяч человек. Сейчас на палубах и ярусах декамарана проживало, отдыхало, увеселялось население среднего городка.
Сверху хорошо были видны многочисленные террасы из палуб, плавными изгибами окружавшие громадные бассейны. Неровно очерченные голубые зеркальца водоёмов были окаймлены белыми лентами искусственных пляжей, утыканных вполне натуральными пальмами. Отдыхающие виделись букашками, ленивыми мурашами.
Туссен Норди отдал какой-то приказ. Говорил он на французском, и Кнуров разобрал лишь имя генерала Ле Гевена. Один из пилотов дирижабля, восседавший за пультом прямо на прозрачном полу, кивнул понятливо и забубнил в усик микрофона, пробегая пальцами по клавишам.
– Вызовем бомбардировщики, – проговорил полковник, переходя на русский. – Если мне поверят в высших сферах. А откуда явятся пираты?
Тимофей пожал плечами.
– Коль они из Сахеля, значит, прибудут с востока. На двух старых электроходах, названий не помню.
Туссен снова отдал приказ на французском, но Кнуров понял вскоре, о чём речь – дирижабль заметно уклонился к востоку. Декамаран отдалился, пропадая, а впереди засинел океан.
Почти сразу на мутном горизонте обозначились пятнышки – парочка пятнышек. Дирижабль разогнался, и пятнышки постепенно выросли в электроходы – дряхлые лоханки, отвратительно грязные, с безобразными заплатами и ржавыми потёками по бортам, но всё ещё на ходу.
Цеппелин снизился, прошёл вдоль борта одного из судов. Палуба была полна чёрных, белозубых, в цветастых рубахах и камуфляжных куртках, с патронташами через плечо и с автоматами в руках.
– Узнаю, – усмехнулся Норди. – Да, вы правы, месье Нурофф. И ваш «Гото» тоже прав – это пираты.
– Почему вы постоянно называете меня этим дурацким «Нурофф»? – поинтересовался Тимофей. – Вы же прилично по-нашему говорите.
– А мне так нравится, – ухмыльнулся Туссен.
Наклонившись к пилотам, он сделал пару распоряжений и снова выпрямился.
– Попробуем осложнить жизнь негодяям, – сказал он по-русски, – не дожидаясь авиации.
Откуда-то из-под гондолы вылетела пара ракет. Распушив дымные хвосты, они просели и понеслись над морем, раскалёнными иглами прошили борта ближнего электрохода с помпезным названием «Звезда Африки». В борту судна появилась дырка, а потом палубу перед надстройкой выдуло фонтаном огня, разбрасывая пиратов и роняя лебедку. Вторая ракета взорвалась в самой надстройке – целый ряд стёкол вышибло разноцветным дымом.
Пираты опомнились, заметались по палубе, но врага так и не разглядели. А посему стали палить во все стороны – замерцали десятки огненных «розочек», одна из шальных пуль долетела до гондолы и звонко ударила по прозрачному блистеру, оставляя белый кружок – след попадания.
Ещё одна ракета угодила во второй корабль, названный не менее претенциозно – «Глобтик Сахель».
Замигал селектор, и простуженный голос выдал скороговорку на французском.
– Уходим! – разогнулся согбенный до этого Туссен. – «Миражи» на подходе.
Дирижабль плавно развернулся и двинул назад, навстречу декамарану.
– Благодарю, месье Кнуров, – серьёзно сказал Норди. – Европа перед вами в долгу.
Тимофей только фыркнул и выбрался в коридор. Парня с бородкой видно не было. Кнуров без помех вернулся в свою каюту.
Гоцкало и Рита уже не спали, они сидели по разные стороны столика под иллюминатором и глядели наружу, пока не вошёл Тимофей.
– Что это? – спросила девушка. – Что там случилось?
– Чуть не случилось, – сказал Кнуров и сжато поведал о ЧП.
Девушку восхитил поступок Тимофея, это было заметно по её засиявшим глазам, но она ничего ему не сказала. И Кнуров понял её: зачем уязвлять Гоцкало?
Неловкую паузу удалось легко замять – в иллюминаторе были хорошо видны пиратские корабли. Потом в небе проявились стремительные силуэты «Миражей». Самолёты пронеслись над электроходами и разошлись, делая вираж. Пуска ракет никто из троицы не заметил, просто посреди каждого из электроходов вздулись переливчатые шары огня. Потом вспухла ещё парочка. «Звезда Африки» переломилась пополам, корма затонула сразу, нос стал вращаться, медленно погружаясь и полыхая красивым малиновым пламенем.
«Глобтик Сахель» потерял носовую часть, оголяя отсеки на «срезе». Стал крениться, кренился, пока корма не вздыбилась вверх, да так, отвесно, и ушёл под воду.
– Финита ля трагедия, – пробормотал Тимофей.
Обычно говорливый Гоцкало промолчал, жадно разглядывая мутные, пенные круги, расходившиеся по воде там, где только что находились сотни головорезов, готовые убивать и грабить, насиловать и мучить.
«Может, не так уж и неправ был Савельев?..» – подумал Кнуров. Глянул на Риту и тихонько вздохнул.
Глава 35. Взаимообмен
1Генералу Жданову не спалось – мысли о дочери не отпускали, теребили и дергали нервы. Где она? Как она? Не обижают ли маленькую? Какой уж тут сон…
Часов в семь пятого дня отпущенной декады под подушкой зазвонил радиофон. Генерал, заснувший час назад, даже не обиделся. Он очень удивился – кто мог звонить по сверхсекретному каналу?
Выудив из-под подушки стержень радиофона, Жданов хрипло сказал:
– Алло?
– Господин Жданов? – послышался вкрадчивый голос.
Георгий Анатольевич прокашлялся и подтвердил, что да, это он, а кто же ещё?
– Прошу прощения за неурочный звонок, – стал расшаркиваться незнакомец, – но я подумал… Вам будет небезынтересна кой-какая информация.
– Кто вы такой вообще? – резко спросил генерал.
– Меня зовут Гуннар Богессен, – ответил звонивший, – я временно исполняю обязанности Алека Пеккалы, занятого… сами знаете чем. Вернее, кем.
– Какого чёрта… – Генерал начал звереть.
– Я хочу помочь вам и вашей дочери! – торопливо заговорил Богессен. – Этого достаточно?
– Слушаю… – буркнул Жданов, остывая.
– Я нахожусь в одной комнате с Бирским и его подругой… Не забыли ещё, кто такой Бирский?
– В маразм пока не впадаю, – пробурчал генерал.