– Где сейчас твои люди?
– Они прикрывают выход из Хайдарского прохода.
– Хорошо! Твоих людей сменят. Отдыхайте. Утром я объявлю решение относительно дальнейшего функционирования лагеря. Иди!
Салакзай поклонился, пятясь, отошел от высокого начальника и, развернувшись, побежал за барак.
Хикмат подозвал советника:
– Пошли людей в кишлак. Пусть поговорят с женщинами. Узнают, что произошло в селении, когда стало известно о мятеже пленных и появлении на плоскогорье русских.
– Но они, саиб, сейчас больше думают о том, как найти своих близких и похоронить их.
– Согласен. Но не все же потеряли мужей, братьев, отцов? В Чиштане проживают семьи не только мужчин отряда Карамулло, но и бойцов Нури, Хана.
– Ясно! Я пошлю в кишлак людей!
– Немедленно, Аким!
– Слушаюсь!
Хикмат подозвал командира полка:
– Ты, полковник, направь один взвод к Хайдарскому проходу. Пакистанцы, видимо, не собираются усиливать границу. Сделаешь это ты. Далее! Бойцов второго взвода брось на прочесывание лагеря, а точнее осмотр трупов. Мне важно знать, много ли людей Фархади убито холодным оружием. Третий взвод разделишь. Два отделения в качестве патруля отправишь к кишлаку с задачей удержать жителей в пределах селения, не дать им возможности прийти сюда. Одно отделение выставишь за подорванным холмом у арыка. Там местность тоже следует прочесать. Четвертого взвода у нас, увы, нет! Отдых личному составу после выполнения мероприятий. В режиме двухсменного караула. Вопросы ко мне?
– Вопросов нет, саиб!
– Выполняй приказ!
– Слушаюсь!
Командир полка направился к ближайшему БМП. Вместо советника и командира полка появились телохранители Хикмата. Они встали на небольшом удалении от полевого командира, взяв его в кольцо. Хикмат задумался, пытаясь восстановить картину штурма, неожиданно предпринятого подразделениями советского спецназа. Особо беспокоило высокопоставленного террориста то обстоятельство, что довольно разветвленная агентурная сеть моджахедов, внедренная и в части советских войск, пропустила подготовку и проведение крупномасштабной операции против особого лагеря Фархади. От разведки душманов в штаб Хикмата не прошло ни одного сигнала о готовящейся операции на территории Пакистана. Это говорило о многом. В первую очередь о том, что Советы в состоянии нейтрализовать его разведку. А это очень и очень плохо. Сегодня русские решились разгромить лагерь Фархади, завтра они могут спланировать и провести боевую операцию против штаба самого Хикмата в окрестностях Чевара. Почему нет? Ведь Чиштан и Чевар разделяет чуть более тридцати километров. Не подумать ли о передислокации главного штаба в более отдаленное от границы место? Наверное, все же придется не только подумать, но и провести скрытную, насколько это возможно в условиях активной деятельности советской разведки в Пакистане, передислокацию.
Размышления Хикмата прервал сигнал вызова на персональной рации полевого командира. Он ответил:
– На связи!
– Саиб? Говорит командир третьего отделения второго взвода роты подчиненного вам полка.
– Короче, командир!
– Мы обнаружили у арыка человека.
– Что за человек?
– Он представился соратником Фархади, командиром формирующейся на территории лагеря бригады «Свобода» бывшим полковником Советской Армии Эркином Довлатовым!
Хикмат знал о Довлатове. О том, что тот должен был сформировать из предателей родины крупное воинское подразделение, названное бригадой. Более того, идея создания таких подразделений принадлежала Хикмату. Эта идея должна была быть воплощена в жизнь в лагере Фархади. Но дальше спецкоманды карателей дело не пошло. Хикмат хотел разобраться, почему не пошло, но все не доходили руки. Вот и представился случай узнать. Он приказал командиру отделения:
– Довлатова ко мне! Я нахожусь за бараком № 2. Увидите! Выполняйте!
– Слушаюсь, господин! Выполняю!
Вскоре к высокопоставленному бандиту подвели предателя. Выглядел он плачевно. Физиономия в кровоподтеках, засаленные, свалявшиеся волосы, рваная, грязная униформа.
– Кто ты, человек, спавший у арыка? – спросил Хикмат.
– Разве вам не доложили?
Главарь бандформирований повысил голос:
– Изволь отвечать, когда тебя Хикмат спрашивает!
– Извините, саиб, не знал, кто вы. Я – командир формируемой бригады «Свобода», куратор спецкоманды «Призраки» полковник Эркин Довлатов.
– Что делал у арыка?
– Отдыхал!
– Где был во время боя с русскими?
– В штабе Фархади, вместе с начальником лагеря, его помощником, охраной и связистом.
– Как же ты выжил после бомбежки штаба авиацией неверных?
Довлатов перевел дыхание:
– Я все объясню, саиб! Как только пленные подняли мятеж и захватили склады, я сказал господину Фархади, что невольники не пошли бы на бунт, не будучи уверенными в том, что им помогут. Помощь к ним могла прийти только из Афганистана. К подобным акциям обычные армейские подразделения не привлекают, а используют силы специального назначения. Фархади отмел мое предположение. До момента, когда по лагерю ударила небольшая группа спецназа. Она применила ликвидаторы минных полей…
Хикмат прервал доклад Довлатова:
– Стоп! Откуда ударила эта небольшая группа?
– Из южной балки!
– Значит, на момент штурма и во время начала бунта она уже находилась в овраге?
– Получается, так!
– А разве подходы к балке не были заминированы?
– Были! Вероятно, спецназ, рассредоточившись в ущелье за перевалом в ночь со среды на четверг, выслал к балке саперов, которые сделали проход в минном поле, прикрывающем овраг.
– Следовательно, мятежники и спецназ действовали по единому плану? Каким образом русские могли войти в контакт с пленными?
Полковник пожал плечами:
– Не могу знать, господин генерал. За безопасность лагеря отвечал комендант Кадыр Абдужабар. Я не имел доступа к охране объекта.
Хикмат кивнул:
– Ладно! Вернемся к тому, как ты выжил.
Довлатов продолжил:
– Так вот, когда стало ясно, что против лагеря работает группа спецназа, я повторно обратился к Фархади, пытаясь объяснить, что фланговая группа – одно из подразделений тех сил, что наверняка подтянуты к границе. И эта группа имеет локальную задачу. А основной удар будет нанесен по лагерю другим, более крупным подразделением. Фархади спросил, что из этого следует. Я предложил покинуть штаб и отойти за холм, где размещаются склады, захваченные пленными. Абдул отказался. Я сказал, если наземные силы русских с ходу не сломят оборону лагеря, то непременно применят авиацию. И первой целью для вертолетов огневой поддержки станет как раз штаб. Фархади заявил, что русские не посмеют нарушить воздушное пространство Пакистана. В общем, он не хотел меня слушать, тем более Фархади поддерживал помощник Ширзад. А когда в небе появились вертолеты, что-либо делать было поздно. Я выпрыгнул в окно со второго этажа и успел откатиться от здания за считаные секунды до того, как один из «Ми-24» сбросил на штаб две бомбы. Дальше – огненная вспышка, удар взрывной волны и… потеря памяти. Пришел в себя, когда все уже кончилось и русские ушли. Фархади говорил, что от Чевара идет помощь, но ее все не было. И я не знаю, почему отполз к арыку. Вколол промедол. Уснул. Голова совершенно не работала. Болела. Наркотик снял боль, но вызвал сон. Подняли меня бойцы, что привели к вам!
– Понятно, – вздохнул Хикмат. И тут же спросил: – А что во время боя делала группа некоего Рамазана Салакзая?
– Не знаю! Хотя… по-моему, Карамулло что-то сообщил Фархади о Рамазане. Когда выводил своих бойцов к лагерю!
Полевой командир вплотную приблизился к Довлатову:
– Что сообщил, полковник? Что? Вспомни! Это важно!
– Так! Минуту! Сначала он передал, что идет на помощь.
– Откуда это известно тебе?
– В штабе была включена громкая связь!
– Ясно! Дальше?
– Дальше, дальше! Потом Карамулло выругался и сказал… черт, что же он сказал? Но что-то касающееся Рамазана. Подождите. Тогда мне было не до переговоров Фархади с Карамулло. Мы с Ширзадом из пулемета обстреливали склады.
– Вспоминай, полковник, вспоминай. Может, Карамулло ругался потому, что его предал Рамазан?
Довлатов уставился на Хикмата:
– А ведь вы правы, саиб. Вспомнил. Карамулло кричал в рацию, что Салакзай не вывел свою группу из кишлака. Точно!
Хикмат погладил бородку:
– Ну вот, это другое дело. Сейчас, полковник, тебя отведут к водоему, отмойся. Затем дадут новую форму и до утра определят на отдых в десантный отсек одной из БМП. Накормят, если есть желание, и окажут медицинскую помощь. А утром ты должен будешь слово в слово при Рамазане передать то, что сказал только что. Ты сделаешь это?
– Конечно, господин. Ведь это же мой долг!
– Ты правильно рассуждаешь, полковник, чувствуется хорошее военное образование.
– Вспоминай, полковник, вспоминай. Может, Карамулло ругался потому, что его предал Рамазан?
Довлатов уставился на Хикмата:
– А ведь вы правы, саиб. Вспомнил. Карамулло кричал в рацию, что Салакзай не вывел свою группу из кишлака. Точно!
Хикмат погладил бородку:
– Ну вот, это другое дело. Сейчас, полковник, тебя отведут к водоему, отмойся. Затем дадут новую форму и до утра определят на отдых в десантный отсек одной из БМП. Накормят, если есть желание, и окажут медицинскую помощь. А утром ты должен будешь слово в слово при Рамазане передать то, что сказал только что. Ты сделаешь это?
– Конечно, господин. Ведь это же мой долг!
– Ты правильно рассуждаешь, полковник, чувствуется хорошее военное образование.
Хикмат подозвал одного из телохранителей:
– Обеспечьте полковнику возможность помыться, новую форму, питание и медицинскую помощь. После чего разместите на отдых в десантном отсеке одной из БМП.
– Слушаюсь, саиб, – поклонился телохранитель. И предложил Довлатову следовать за ним.
Оставшись один, Хикмат тихо проговорил:
– Вот ты, значит, как, Рамазан Салакзай? Решил обмануть меня? В надежде возвыситься? Дорого обойдется тебе ложь. Очень дорого.
Он вызвал по рации командира полка, приказал установить за Рамазаном постоянное скрытное наблюдение. Когда наступила темнота, вернулся советник и доложил:
– Саиб! Наши люди поговорили с женщинами. Большинство подтвердило то, что Салакзай ушел из кишлака вместе с Карамулло. Но нашлась одна, которая сказала, что Рамазан не покидал кишлака, пока не стих бой, а люди Салакзая под угрозой смерти предупредили население о том, чтобы те говорили, будто его группа действовала совместно с Карамулло, то есть покинула кишлак, как только раздались первые выстрелы в лагере. Но это еще не все! Та же женщина сообщила, что Рамазан посылал своих людей искать кого-то. С собаками. Кстати, двух человек из группы Салакзая наши бойцы задержали у самой границы, у подножия перевала. Патруль интересовался, что они делают у склона. Те ответили, выполняют приказ Рамазана по прикрытию селения. Их отпустили.
Подумав, Хикмат посмотрел на советника:
– Ты вот что, Аким, давай-ка обратно в кишлак. Обоснуйся в доме, непосредственно соседствующем с домом Рамазана. Не нравятся мне его поступки. То, что он лжет насчет боя, – подтвердившийся факт. О нем я узнал от полковника Довлатова, который у Фархади занимался вербовкой пленных и который чудом выжил после бомбежки, о чем Салакзай не знает! Но, похоже, кроме предательства Карамулло, Салакзай пытается скрыть от нас еще что-то. А вот что он пытается скрыть, должен узнать ты!
– Я все понял, саиб! Немедленно возвращаюсь в Чиштан!
– Будь предельно осторожен и внимателен. Держи связь с отделениями, блокирующими кишлак. При необходимости их бойцы немедленно придут тебе на помощь! И запомни, Салакзай насколько лжив, настолько и опасен. Он имеет боевой опыт и хитер как лис!
– Я учту это, саиб!
– Удачи тебе, мой верный Аким!
Прошел доклад командира полка:
– Саиб! Я – Гаран!
– Слушаю тебя, полковник!
– Второй взвод закончил осмотр трупов.
– Каковы результаты?
– Холодным оружием убиты 16 человек, причем все они до этого были ранены из стрелкового оружия.
– Шестнадцать раненых?
– Да, саиб.
– Русские пленные могли это сделать?
– Нет!
Хикмат удивился:
– Почему ты так категоричен в своем заявлении?
– Раненых добивали два, от силы три человека. Это видно по почерку убийц. У шестерых одинаковым образом и одним тупым ножом перерезаны горла, у пятерых колотые раны в одно и то же место, тоже в горло справа, значит, бил левша. Остальные убиты ударом в сердце.
– Выводы?
– Скорей всего их добивали свои. Те, кто остался жив после боя. Непонятно только зачем?
– Это тебе непонятно, мне все ясно! Размещай второй взвод вокруг лагерей.
– Слушаюсь, саиб!
Хикмат сплюнул на каменистую почву:
– Ну Рамазан, ну шакал, ты пожалеешь, что родился на этот свет.
Главарь бандформирований пошел к БМП, где для него в десантном отсеке было приготовлено место отдыха.
Стемнело.
Салакзай вернулся домой с предчувствием надвигающейся беды. Он не мог понять, поверил ли ему Хикмат или нет. Должен был поверить. А там? Хикмат не Карамулло и не Фархади. Командующий хитер и коварен. Он опытный боец. Ходили слухи, что Хикмат мог раскусить любого человека, лишь взглянув тому в глаза. Похоже, легенды не далеки от истины. Взгляд у генерала тяжелый, пронизывающий, заставляющий трепетать. Но, с другой стороны, если Хикмат не поверил ему, Салакзаю, почему не арестовал? Или не убил на месте? Рамазан присел на топчан во дворе усадьбы. Вспомнил о сбежавших пленных. Поднялся, подозвал Карима:
– Так ты говоришь, мимо сарая, где содержались рабы, несколько раз проходила наложница Фатима?
Охранник Салакзая кивнул:
– Да, господин!
– Ты это сам видел?
– Да!
– А наложница не заходила внутрь сарая?
– Вот этого не видел. Но я ненадолго отлучался по нужде. А когда вернулся, то Дина, твоя жена, находилась у сарая. Она указала на открытую дверь и сказала: передайте мужу, рабы сбежали.
– Дина, – задумчиво проговорил Рамазан. И приказал: – Позови ее!
Вскоре старшая жена предстала перед супругом.
Салакзай спросил:
– Как ты заметила, что рабы сбежали?
– Я из окна видела, что дверь в сарай приоткрыта, пошла в мужскую половину дома, думала, ты там. Заглянула в сарай. А там крышка люка сдвинута, рядом валяется веревка, а в стене – дыра на улицу. Заглянула в подвал – никого. Вышла. Появился Карим. Сказала, чтобы передал тебе о бегстве рабов!
– Ты видела, как кто-нибудь заходил в сарай или выходил из него?
– Нет! Карим видел, что мимо шастала Фатима. А до этого она относила русским пищу.
– Русским не только она носила пищу. Ладно, я в сарай! Ты доставь туда Фатиму!
Жена злобно проговорила:
– Обещай мне, Рамазан, что, если Фатима окажется виновной в побеге рабов, ты тут же убьешь ее!
– Я убью любого, кто окажется замешанным в бегстве русских. А ты что, приревновала эту девочку?
– Из-за нее ты давно не приходишь ко мне!
– Запомни, женщина, мне решать, с кем спать. Здесь я хозяин. И чтобы подобных речей я от тебя в будущем не слышал. Поняла?
– Я-то поняла! Но есть ли у тебя будущее, Рамазан? Если наложница растрезвонит о том, что ты втайне от Карамулло и Фархади держал собственных рабов, что было запрещено!
Салакзай сжал зубы:
– Иди за Фатимой, не зли меня!
Женщина покорно поклонилась:
– Слушаюсь, господин!
Дина удалилась.
Рамазан прошел в сарай. Поднял крышку люка. Она оказалась нетяжелой, девочка 14 лет могла ее сдвинуть. Ну а остальное ерунда, сбросила веревку и упорхнула. Так пленники оказались на свободе. Но вот почему никто не видел, как Фатима входила в сарай? То, что ходила мимо, не укрылось ни от Карима, ни от Дины, а вот то, что входила в сарай, не заметил никто. Не могла ли жена выпустить русских, чтобы свалить все на наложницу, которую приревновала? Могла. От Дины можно ожидать всего, чего угодно. Она спокойно пойдет на подлость, лишь бы сохранить свой статус жены. В этом она мало чем отличалась от мужа.
В сарай вошли женщины.
Дина подтолкнула наложницу:
– Вот она, твоя Фатима!
Салакзай, указав жене на дверь, приказал:
– Выйди, Дина!
Та, развернувшись, выполнила требование мужа.
Рамазан подошел к наложнице:
– Скажи мне, Фатима, зачем ты выпустила пленных?
Девушка потупила голову:
– Я никого не выпускала. Меня оговорили, господин!
– Не советую лгать, Фатима. Лучше расскажи правду, и тогда, клянусь, я тебя не трону. Но если уличу во лжи, то накажу! Жестоко накажу!
Фатима упрямо произнесла:
– Я никого не выпускала. Какое мне дело до ваших рабов? Я же сама раба!
– Может, поэтому ты и решила помочь им, равным себе?
– Помогать неверным, которые убили моего брата?
Салакзай удивился:
– Какого брата? Я впервые об этом слышу!
Наложница объяснила:
– У меня был брат. Он служил в отряде Резвана. В самом начале войны. Однажды брат со своими товарищами решил вернуться в кишлак. Русские узнали об этом, на выходе из ущелья устроили засаду и расстреляли всех! Понимаете, господин, всех, хотя мой брат не сделал в них ни единого выстрела. Неверные могли взять их в плен, но не стали брать. Расстреляли. Мне тогда девять лет было. Я помню, как нам разрешили забрать труп брата. У него вместо глаза была черная дыра. И после того, что нашей семье сделали русские, я стала бы помогать им?
Рамазан взял наложницу за подбородок:
– Говоришь ты складно, девочка, но всего лишь говоришь, зная, что я ничего проверить не могу?
– Ну почему же? Отправьте в мое селение своих мужчин, там еще остались люди, которые подтвердят мои слова.
Салакзай неожиданно спросил: