Макс вежливо послушал многократно повторяющиеся благодарности, попрощался и отключился. Нахмурился, постучал пальцами по стенке кресла. Определенно, университет засасывал его как болото, шаг за шагом. Сначала внештатный факультатив, потом занятия с семикурсниками, теперь первый курс. Люди все-таки слишком утомительны — обращаешь внимание на одного и оказываешься окруженным целой толпой тех, кто от тебя чего-то хочет.
Звякнул почтовый телепорт — в нем появилась обещанная стопка книг. Он взял одну, за какие-то двадцать минут пробежал глазами оставшиеся темы курса — и захлопнул с твердым намерением лечь спать.
Королевский совет, Блакория, Василина.
Блакорийский дворец Гюнтера всегда напоминал Василине добротный, приземистый дом, построенный широкой буквой П и обнесенный высокой стеной с башнями. Только очень-очень большой дом, размером с маленький поселок. В принципе, весь Рибенштадт был таким приземистым и укрепленным. Резиденция блакорийских монархов, сложенная из серого камня, с треугольной крышей над главным входом и покатыми, ребристыми покрытиями на длинных крыльях строения (чтобы обильной зимой снег сам съезжал вниз), с толстыми трубами, покрытая у фундамента пятнами мха, ныне черного от мороза, увитая кое-где лозой, была очень живописна, хоть и напоминала огромный дом лавочника, а не королевский дворец.
Но Гюнтер относился к месту обитания своих предков со всем трепетом, осовременивать его снаружи не разрешал, да и внутри переделки были минимальны — только чтобы достичь необходимого комфорта.
Так что высокие гости короля Блакории, приглашенные на внеочередной королевский совет, сидели сейчас в небольшом зале с низкими потолками и широкими окнами и могли любоваться на покрытые снегом крыши центрального строения и противоположного крыла. За окном было ясно, снег так и блистал и настроение создавал праздничное, солнечное. Мебель в помещении была старинной, массивной, и кресла, покрытые мягкими шкурами, были такие, что даже десять человек не подняли бы — будто вырезанные из цельных толстенных дубов. Казалось, они приросли к полу, эти кресла, такими старыми они казались. Горел большой камин, и на полу лежали тонкие шкуры, и стены между узкими коврами были расписаны сценками охоты, уже поблекшими. Все выглядело очень просто и значимо — Гюнтер показывал свое радушие, принимая коллег не в официальной обстановке, а в старой части замка Блакори.
Василина пришла по срочному вызову блакорийского монарха из Лесовины, и сейчас ждали монархи только царицу Иппоталию. Наконец появилась и она, чарующе улыбнулась мужчинам, вставшим при ее появлении, расцеловала Василину и села в свободное кресло. Все выжидающе поглядели на нее.
— Что? — улыбнулась царица лукаво, — у всех разведка сработала на отлично? Так, может, вы и расскажете? Дорогой император?
— Мои люди не смогли пока проникнуть в Пески, — мелодично, но с явной неохотой, сообщил император, — поэтому вся надежда на тебя, сестра.
Его лицо было совершенно каменным, но разочарование обладателя лучшей разведки в мире угадывалось легко. Гюнтер усмехнулся этому разочарованию и подмигнул Иппоталии.
— Ты нас обскакала, Тали, так что рассказывай.
— Прошу, Иппоталия, — сухо и строго добавил Демьян Бермонт, — повестка дня у нас совсем другая, и я рассчитывал на определенное время.
— Да, Демьян, — ласково сказала царица и улыбнулась ему. И губы бермана дрогнули на мгновение. Василина восхитилась про себя — ей бы так управляться с окружающими. Она все еще чувствовала себя неловко в окружении опытных коллег, однако никогда не показала бы этого.
Всем не терпелось узнать новости, и один лишь эмир Тайтаны сидел с полуулыбкой, благоухал духами, блистал кольцами и золотым поясом и выглядел так, будто готов просидеть так вечность.
— Так получилось, — начала царица уже деловым тоном, выдержав необходимую паузу, — что ко мне прилетел один из драконов Песков, по личному вопросу.
— Это по какому личному вопросу? — перебил ее блакорийский монарх. Талия укоризненно посмотрела на него и покачала головой. Все сделали вид, что ничего не заметили.
— И отнес меня в Пески, — продолжила царица. — По сути, жизнь кипит только на крошечном пространстве среди безжизненной пустыни. Жив один город, Истаил, в нем много людей. Управляет городом Владыка Нории Валлерудиан. Мне был оказан самый лучший прием. Владыка адекватный, хотя понятия и манеры у него несколько архаичные, готов к сотрудничеству со всеми странами. Насколько я поняла, они налаживают контакты с Рудлогом, — она посмотрела на Василину, и королева кивнула под заинтересованными взглядами коллег. — Родовая сила у него очень мощная, он управляет и жизнью, и водой, и равен нам. Поэтому считаю возможным рекомендовать его приглашение на следующий королевский совет. Выгоды каждый может просчитать для себя. Что вы скажете?
— Я поддерживаю, — сказала Василина — потому что остальные молчали, раздумывали. — Я общалась с младшим братом Владыки, и он произвел на меня самое благоприятное впечатление.
— Они похитили твою сестру, Василина, — занудно напомнил Луциус Инландер. — Несмотря на то, что он брат мне по отцу, методы меня настораживают.
— Это недоразумение разрешилось, как вам всем известно, — спокойно пояснила королева Рудлога, — я приняла их доводы, хоть мы пережили весьма неприятный период. Сестра утверждает, что к ней относились со всем почтением. Более того, она решила участвовать в восстановлении отношений Рудлога и Песков. Полагаю, если бы у нее была хотя бы тень недовольства, она бы не была столь заинтересована в диалоге.
— Я поддерживаю, — весомо высказался Хань Ши и для пущей значимости сложил руки в рукава халата. — Драконы издревле почитались в Йеллоувине как дарители жизни, и я счастлив, что легенды оказались правдой.
Эмир Персий лениво шевельнул пальцами.
— Рад, братья мои и сестры, такому единодушию. Как я могу быть против — мы уже ведем с ними торговлю, и это очень выгодно для Тайтаны.
Он закончил и оглядел всех с превосходством. Монархи вежливо улыбались конкуренту.
— Да-да, конечно, — любезно проговорил Гюнтер. — Демьян?
Бермонт покачал головой.
— Я бы предпочел иметь больше информации, поэтому я против. Предлагаю перенести решение.
— Соглашусь с Демьяном, — сухо поддержал его Инландер. — Новый политический игрок, которого мы в принципе не знаем. Подождем год и решим тогда.
— А я за, — весело сказал Гюнтер, — мне достаточно слова Тали. И твоего, Василина. И конечно, твоего, дорогой эмир.
Персий величественно кивнул и прикрыл глаза. Похоже, он едва сдерживался, чтобы не зевнуть.
— Итак, — заключил Гюнтер, — большинство за. Значит, на следующий совет зовем дракона. К тебе, Демьян.
— Я помню, — ровно ответил Бермонт. — После свадьбы.
— Кстати, о свадьбах, — все повернулись к заговорившему Луциусу. — В прессе уже было, но я официально сообщаю вам, что помолвка герцога Дармоншира и Ангелины Рудлог подтверждена обеими сторонами. Я сильно рассчитываю, что затягивать с нею не будут.
И он с прозрачной настойчивостью посмотрел на Василину.
— Это зависит от их решения, Луциус, — сдержанно сказала она. Не говорить же, что она категорически против.
— Можно же форсировать его, сестра, — без обиняков высказался король Инляндии.
— Можно, — согласилась Василина, — но я не буду этого делать. Для нас тоже важен этот брак, Луциус, но одна поспешная свадьба в доме Рудлог уже есть, — присутствующие с пониманием покосились на невозмутимого Демьяна, — поэтому считаю важным соблюдение приличий.
Инландер недовольно поджал губы и неохотно кивнул.
— Коллеги, — напомнил Бермонт суховато, — давайте перейдем к повестке дня. Гюнтер, что ты хотел сообщить нам?
— Да, — блакорийский монарх встал, взял со стола пачку фотографий и раздал их присутствующим. Государи смотрели с интересом — только один император взглянул мельком, будто уже видел это.
— Вот эта тварь во вторник появилась у нас рядом с Льеном, после землетрясения. Камеры сняли портал — вы видите его на следующей фотографии. До этого прорывы у нас бывали, но либо никто не появлялся, либо живность была гораздо мельче и безопаснее. И никогда в этом месте — обычно куда ближе к границе с Бермонтом, к вулканической цепи. Демьян, ты видел таких?
— Один раз, — подтвердил Бермонт. — Я понимаю, о чем ты, Гюнтер. Да, у нас прорывы участились. Постоянно ведем мониторинг у населенных пунктов в предгорьях, давно работает армейская служба срочного реагирования. Думаю, часть этих тварей мы просто не видим — они либо залезают туда, откуда выползли, либо замерзают в горах.
— Необходимость в создании такой службы, видимо, назрела у всех, — сказала Василина, рассматривая паукообразное чудовище и чувствуя внизу живота неприятный холодок страха — слишком свежи были воспоминания о тха-охонге на ее дне рождения. — Спасибо за информацию, Гюнтер. Я сегодня же подпишу распоряжение. В Северных горах это проще, там немного поселений у самых пиков. А вот в Милокардерах очень много горных селений, все отследить невозможно.
— Не это главный вопрос, — мелодично и наставительно произнес Хань Ши. Ему прощали этот тон — все-таки он был старейшим из всех правящих монархов в мире. — Главный — временное ли это явление, или количество прорывов будет увеличиваться, как и поднятие нежити. И не связаны ли эти два процесса, братья мои и сестры. Вопрос нужно решать общими усилиями, иначе, боюсь, мы окажемся на пороге катастрофы. Предлагаю объединить службы мониторинга и обмениваться сведениями. Это будет на пользу нам всем. Демьян, а от твоих военных желательно получить список видов этих существ и способы борьбы с ними.
Бермонт задумался и неохотно кивнул. Он не любил делиться информацией.
— Следующий вопрос по заговорщикам, — снова заговорил Гюнтер. — Вынужден признать, что расследование буксует. Тот, кто советовал девчонке купить манок, убит, магазин, в котором она покупала его, сгорел. Я сам ментально прочитал ее — но никаких зацепок, кроме имени этого советника, чтоб его. Проверяем все его контакты, всех родственников читают менталисты — они чисты. Так что пока нечем вас обрадовать. Василина, может, ты поделишься успехами своих спецслужб?
Королева покачала головой.
— Расследование еще идет, отчета жду со дня на день, коллеги. Об успехах говорить рано. Как только будет отчет, я поделюсь.
— Плохо, — вежливо высказал общее мнение Хань Ши, и она почувствовала себя школьницей eна уроке. Улыбнулась сдержанно и пожала плечами.
— Моя разведка делает все, что может.
— Я не упрекаю тебя, сестра, как и тебя, Гюнтер, — мелодично пояснил император, — но всех призываю к осторожности. Мы дали нашим врагам достаточно времени, чтобы оправиться и решиться на новый удар. Нужно нам всем быть начеку.
И он легко и наставительно поднес указательный палец к уголку своего узкого глаза.
Мариан ждал свою королеву в выделенных им комнатах здания военной части в Великой Лесовине. Они с сопровождающими придворными, конечно, могли бы остановиться в любой из гостиниц, да и губернатор был бы счастлив предоставить им свой дом, но по традиции королевская семья становилась вровень со служащими им офицерами.
«Они должны видеть, что мы относимся к армии без пренебрежения, — наставляла дочерей королева Ирина, — поэтому мы должны жить там, где живут они, есть то, что едят они».
— Справилась? — спросил муж, когда Василина вышла из телепорта и, коротко поблагодарив открывшего проход мага, отпустила его.
— С каждым разом все проще, — со смешком поделилась королева, снимая длинный серый жакет и расстегивая верхние пуговицы белоснежной рубашки, приятно пахнущей чистотой. — Я, кажется, поняла секрет — надо сидеть с невозмутимым лицом и по большей части молчать. Там есть кому поговорить.
Принц-консорт усмехнулся. Он был в парадной форме — впереди была речь супруги перед построением, парад, награждение частей и торжественный обед с высшими военными чинами. И уже после этого, когда наевшиеся генералы и полковники смогут подремать у себя в кабинетах, королева навестит больницы Лесовины, пообщается с горожанами — чтобы узнать, как продвигается реставрация домов, ведь этот город больше всего пострадал от прошедшей серии землетрясений. А уже завтра они выдвигаются в первую из запланированных к посещению частей в глубинке Севера. И на неделе будут недалеко от имения Байдек.
— Странно быть здесь и не заехать домой, — сказала Василина словно в ответ на его мысли, подошла, осторожно потерлась щекой об его плечо — чтобы не запачкать китель помадой. — Хотя бы переночевать. Я там душой отдыхаю, Мариан.
— Если захочешь — заедем, — ответил он спокойно. — Здесь тебя так любят, что поймут.
Она со вздохом покачала головой, отошла и стала раздеваться. Нужно было успеть принять душ до того, как придет стилист поправить ей прическу и макияж.
Ровно в два часа дня она, одетая в строгое теплое пальто шинельного типа, в строгой шляпке, в сопровождении Мариана, офицеров и придворных, вышла на трибуну, установленную на центральной площади Великой Лесовины. Подняла руку в приветствии, заулыбалась — огромные экраны демонстрировали ее мягкую улыбку военным и собравшимся у ограждений, несмотря на холод, жителям северной столицы. Загрохотали барабаны, зазвенели трубы — и королева едва не дернула плечами, но спохватилась, чтобы не ежиться от волнения. Перед ней, выстроившись для прохождения парада прямоугольниками, стояли тысячи служивых всех родов войск. Был там и Северный Егерский Полк, в котором служил Мариан и чью эмблему надел, несмотря на то, что нес службу сейчас в гвардейском королевском полку. История повторялась — только десять лет назад говорила она перед десятками солдат и офицеров на Форелевой заставе, а сейчас их было больше, гораздо больше, и все, вытянувшись, ждали, что она им скажет.
Королева подняла глаза к солнцу на ясном северном небе, выдохнула как можно незаметнее и подошла к микрофону. Площадь замерла.
— Мои верные солдаты и офицеры! Счастлива приветствовать вас!
Ее звонкий, глубокий голос разнесся по площади, побежал по улочкам старого города, отражаясь от покосившейся Часовой башни, от стен домов. И прямоугольники, состоящие из тысяч людей, дрогнули, загудели и рявкнули хором так, что задрожала мостовая и трибуна под ее ногами:
— Здра-вия же-ла-ем, Ва-ше Ве-ли-чест-во!
Она подождала, когда смолкнет вибрирующее эхо приветствия, и продолжила:
— Сегодня, спустя два месяца после восстановления монархии в Рудлоге, я прибыла сюда, чтобы возродить важнейшую традицию — королевскую дань уважения к армии, защищающей нашу землю. Но не только для этого! — горячо сказала она в микрофон. — Я приехала, чтобы поблагодарить вас за верность в тяжелую годину испытаний для нашей страны, верность и стойкость! Не умаляя заслуги других военных частей, оставшихся на стороне правящего дома, хочу отметить, что именно войска Севера выступили единым фронтом против заговорщиков, проливших столько крови. В том числе и кровь моей матери, Ее Величества королевы Ирины-Иоанны.
Она замолчала — голос все-таки дрогнул. Молчали и солдаты, молчали жители, глядя на скорбно изогнувшиеся губы молодой королевы и вспоминая давние страшные события, и тишина становилась звенящей, оглушающей.
— Я хочу, чтобы вы знали, — начала Василина тихо, но голос ее креп с каждым словом, — семья Рудлог не забыла вашей преданности! Именно здесь, на Севере, мы нашли приют и защиту тогда, когда нам они были необходимы. Ни один человек из нашего окружения не выдал нас! Именно здесь я встретила своего супруга, достойного сына этой прекрасной земли и вашего сослуживца, — камеры выхватили стоящего рядом с ней барона Байдека, — здесь родились мои дети. Север занял прочное место в моем сердце, и, несмотря на то, что я приняла корону и вернулась в дом моей семьи, эта земля воистину стала моим вторым домом!
Люди слушали внимательно, и ей с трибуны уже казалось, что она четко видит их — кивающих, ловящих каждое ее слово, и ей было радостно от этого и немного страшно.
— И вот вам мое слово, — торжественно провозгласила королева в завершение, — сегодня все части Севера получат на свои знамена специально учрежденный Орден Верности и звание «королевская». И в знак памяти и признательности от семьи Рудлог наследник короны в каждом поколении будет проходить службу в одной из частей Севера! Поздравляю вас! И спасибо!
Она говорила вдохновенно, от души, отступая от написанной и выученной речи, разрумянилась — и была необыкновенно хороша, и не столько слушали ее, сколько смотрели на экраны, на ее блестящие глаза, светлые локоны и розовые от мороза щеки. Была ли она величественной? Возможно. Но совершенно точно она была близкой и понятной. Перед ней не трепетали, но ею любовались, в нее влюблялись и готовы были сейчас пойти на край света — если вдруг ее величеству захочется отдать такой приказ.
Королева отступила от микрофона — тут же снова зазвучали барабаны, и части гулко замаршировали на месте, разворачиваясь — и под грянувший оркестр пошли мимо трибуны одна за другой, на ходу приветствуя свою королеву. Василина подняла руку, улыбалась, рядом с невозмутимым лицом стоял муж, от бесконечных «Долгие лета, ваше величество», перекатывающихся от одной марширующей части к другой, заболели виски — а она все махала, улыбалась и кивала, пока последний грохочущий подошвами прямоугольник не прошел мимо и не ушел по главной улице с площади, и не затих оркестр.
Тогда-то она и почувствовала, что спина у нее вся мокрая, и что планируемый обед будет очень кстати — желудок сводило от голода, будто нервы сожрали все, что оставалось там с полудня.
— Опять переодеваться, — со вздохом сказала она мужу, когда Мариан подал ей руку, чтобы проводить с трибуны. — Как я?
— Великолепно, — серьезно ответил он. — Я женат на великой женщине.