– Ну, чего расселась? Это наше место!
На меня напал какой-то ступор, я ничего не могла ответить. А потом со всей силы закусила губу, чтобы не разреветься, и начала вылезать из-за стола.
– Чье это – ваше? – вдруг услышала я Ромкин голос.
– Да мое, Лехи Крохина, Димона Пименова, – вполне дружелюбно пояснил ему Смирнов. – А эта коза…
– Какая коза? – все так же спокойно переспросил Ромка.
– Да вот Антипова, – Смирнов брезгливо покосился в мою сторону, словно я была тараканом, ползущим к его тарелке.
– А разве здесь места у всех свои?
– Да мы просто всегда с пацанами… – Смирнов хоть и насторожился, но еще продолжал отвечать спокойно.
Договорить он не успел. Я толком не поняла, что случилось, успела только заметить короткий замах Ромкиной руки, и Олег тут же схватился за лицо. Сквозь его пальцы закапала кровь.
– А теперь извинись, – потребовал Ромка.
– Что? – наконец-то отмер Смирнов. – Перед кем?
– Перед ней, – Орещенко кивнул в мою сторону.
– Что? – опять тупо спросил Смирнов. – Ты из-за этой…
И бросился на Ромку. Дальнейшее я наблюдала словно из первого уровня сумрака. Как вошла учительница с каким-то из младших классов, остановилась в дверях и тут же исчезла, вернувшись через минуту с физруком…
Глава 6 Далее по тексту
– Ты что себе позволяешь, Антипова! – грохотала Римма Алексеевна. – Спровоцировать мальчиков на драку! Уж от кого – от кого, а от тебя я такого не ожидала!
Я смотрела на вжавшуюся в стул Татьяну Дормидонтовну и понимала: возражать, доказывать, что я не верблюд, то есть что я тут вообще ни при чем, бесполезно. И даже все мое примерное поведение и отличное прилежание за предыдущие девять лет совершенно не зачтутся. От этого становилось совсем тоскливо, и я старалась представить себя где-нибудь подальше от директорского кабинета, например, в звездолете рядом с Виктором Кроном «Магия бессмертна»… Римма, видимо, это чувствовала, и разъярялась еще пуще:
– Ты меня даже не слушаешь! Это просто безобразие, вызывающий случай! В нашей школе подобного еще не случалось!
Я в этом сильно сомневалась, но озвучивать свои возражения, естественно, не стала. Жираф, то есть директор, большой, ему видней.
– А все эти ваши короткие юбки, высокие каблуки, килограммы косметики…
Одета я была в джинсы и водолазку, а накрасилась, как обычно в школу, лишь скромненькими серыми тенями. Оглядев меня, директриса запнулась, но уже через секунду продолжала с прежним пылом:
– Я надеюсь, это был первый и последний раз! Еще одного такого инцидента я не допущу. Попрошу вас, Татьяна Дормидонтовна, внимательно за этим проследить! Все, иди, – величаво кивнула она мне, а Дормидонтовну, поднявшуюся было следом, остановила:
– Задержитесь. Мне с вами надо серьезно поговорить.
Классная бросила на меня грустный взгляд. Я, конечно, ей сочувствовала, но помочь ничем не могла.
Выйдя из директорского кабинета, я увидела в приемной Смирнова и Орещенко, сидевших на противоположных концах длинного ряда стульев. Я отвернулась, подняла голову и, ни на кого не глядя, пошла к двери.
– Насть! – рванулся за мной Ромка.
– Орещенко, немедленно сядь на место! – тут же окликнула его секретарь директора, такая же высушенная величавая дамочка.
– Да я здесь, в коридор только выйду, – нетерпеливо отмахнулся он.
– Я кому сказала, сядь! – повысила голос секретарь. – Потом будете свои амурные дела разбирать.
Смирнов гнусно ухмыльнулся, а Ромка торопливо проговорил:
– Подожди меня, ладно?
Я замешкалась с ответом, и он добавил:
– Пожалуйста!
– Орещенко! – повысила голос секретарь.
– Ладно, подожду.
Дверь в кабинет захлопнулась, и я оглянулась в рассуждении, куда податься. Уроки уже кончились, и какие-то бедолаги намывали коридор. Я осторожно прошла по еще грязному участку и остановилась у окна. Другие бедолаги наматывали круги вокруг футбольного поля. Наверно, какая-нибудь секция. Или кто-то уже физру пересдает?
Славная осень, и далее по тексту. Как все-таки стихи в память въедаются! В прошлом году Некрасова учили, а до сих пор помню. В голову немедленно пришел пример попроще, из детского анекдота: осень наступила, листики опали…
– Настя, – услышала я усталый голос Татьяны Дормидонтовны.
Я повернулась и вдруг начала запоздало оправдываться:
– Это не я. Они сами, а я тут вообще ни при чем…
– Я знаю, – неожиданно сказала она. – Только ты все равно постарайся поаккуратнее, хорошо? Рома новенький, ему тяжело. Не успел освоиться, а уже в историю попал…
– Он не новенький, – возразила я. – Он с нами до третьего класса учился, а потом с родителями за границу уезжал.
– Да неважно, – она махнула рукой. – Вы же маленькие совсем были, не то что сейчас… Как мне тяжело с вашим классом! – неожиданно пожаловалась она. – Все такие гордые, независимые, не знаешь, как к кому подступиться…
Я только что рот не разинула – никогда еще не доводилось слышать от учителей таких откровений. Видимо, классная и сама поняла, что сказала лишнее – торопливо бросила:
– Ну ладно, ты девочка умная, надеюсь, и сама все понимаешь, – развернулась и пошла к лестнице.
Я, конечно, понимала. Не могла уложить в голове только одного: что все это случилось из-за Смирнова. Мне он всегда казался вполне адекватным персонажем, нормальным парнем, по крайней мере, нормальнее многих. Даже сомнений, помнится, не было, что он в десятый класс пойдет и потом в институт поступит. Если бы кто-то из придурков, я бы еще поняла. Нет, не поняла бы, конечно. Но хотя бы не приняла так близко к сердцу. Придурки, что с них взять. Но Смирнов-то в их славное племя никогда не входил!
– Насть…
– Ну как? – я с сожалением повернулась к окну спиной.
Ромка дождался, пока мимо с независимым видом просвистит Смирнов, и только тогда устало ответил:
– Да что ты, Римму не знаешь?
– Можно подумать, ты знаешь! – не удержалась я. – В школе всего-ничего, а туда же…
– Насть, ты что?
– Да ничего! Из-за тебя я во всю эту идиотскую историю влипла! Меня еще ни разу в жизни к директору не вызывали!
– Из-за меня? – изумился Ромка. – Так это я, получается…
– А кто тебя просил ввязываться? Ах, герой-спаситель у нас объявился! Фильмов насмотрелся или в комп переигрался?
– Ну знаешь! Я ради нее…
– А я просила? Что теперь обо мне люди будут думать? Да я теперь со всем классом отношения испорчу!
– Ну спасибо! – саркастически усмехнулся он. – Выходит, правильно Смирнов тебя послал. Дура ты и есть.
– Что ты сказал?
– Подеремся? – невозмутимо осведомился он. – Давай, мне уже все равно, – и он дотронулся до свежей ссадины на скуле.
Я не нашлась, что ответить, а он развернулся и пошел к лестнице. А я, глядя ему в спину, самокритично подумала, что он не так уж и не прав. Ну а кто я после этого, если не дура?
Подождав еще немного неизвестно чего, я тоже пошла к лестнице. Когда я была на площадке, кто-то налетел сзади, едва не сбив меня с ног. Да что такое, всем я сегодня мешаю! Повернувшись, чтобы высказать все, что думаю по этому поводу, я остановилась, узрев Лешку. Мимо неслись его однокласснички, насколько я их помнила.
– Ой, извини! – отступил он.
– Чего носишься, как ненормальный? – буркнула я.
– Пошли, – он потянул меня вниз.
– И вообще, что тут делаешь? – сообразила я, спускаясь. – Твои уроки должны были давно кончиться!
– А ты что, не слышала ничего? На третьем этаже батарею прорвало.
– Ну а ты тут при чем?
– Так мы из класса не могли выйти! – возбужденно заговорил он. – Сидим мы себе на русском, вдруг – бах, хлопок. Мы, конечно, вскочили, думали – взрыв. Напрасно Бензопила «Дружба» орала.
– Кто?
– Классная наша Елена Александровна. По прозвищу Бензопила «Дружба».
Надо было бы сделать младшему братцу внушение, но вместо этого я непедагогично хихикнула.
– Ну так вот, – продолжал ободренный Лешка. – Кое-как она нас усадила и урок довела. После звонка выходим – во всем аппендиксе вода стоит.
– Где-где? – опять переспросила я.
– Ну в аппендиксе! – нетерпеливо пояснил он. – Где русский, не знаешь, что ли? Там коридор еще так загибается и кишка получается.
– Где русский, знаю. Что это аппендикс, нет.
– Ну ты вообще тундра!
– Сам дурак, – не обиделась я. – И что дальше?
– Ну, видим – вода стоит, сантиметров пятнадцать.
– Да ладно! – усомнилась я. – Она бы тогда через порог к вам в класс полилась.
– Ну, много воды было, в общем, – не стал спорить Лешка. – Ну, думаем, что делать, как выходить. Девчонки завизжали, а Елена сделала вид, что ей вообще никуда не надо, уселась обратно за стол.
– И как? – послушно спросила я, прекрасно зная, что ответа сейчас все равно не получу – Леха мастер нагнетать интригу.
– Сначала Миха Бондаренко предложил покидать портфели и по ним выйти. Все согласились, но никто не дал свой портфель.
– Логично, – согласилась я. – Так как же в итоге вышли?
– А как бы ты вышла? – самодовольно спросил он.
– Ну-у… не знаю, – задумалась я. – Босиком, наверно.
– М-да? – скептически усмехнулся он. – Ну ладно, парни носки снять могут легко. А девчонкам как с колготками?
– Ну где-нибудь в уголке за шкафом…
– Давненько ты в русском не была, – вздохнул Лешка. – Там же никаких шкафов нет.
– Ну по очереди там, я не знаю, одни заслоняют, другие переодеваются…
– Нет, – торжествующе заметил он. – Все гораздо проще.
– Ладно, сдаюсь, – вздохнула я.
– Девчонки подошли к Елене, – продолжал нагнетать интригу Лешка. – А она говорит: «Ну что же я могу сделать. Идите так».
– Вот! – обрадовалась я. – Как я и предлагала!
– Сразу видно – женщины, – вздохнул брат. – Никакой фантазии!
– Угу, – подтвердила я. – Ну ладно тогда… Какие оценки сегодня?
– Что? – сбился он. – Какие оценки?
– Есть такое заведение, называется школа. В ней ставят такие циферки, называются оценки…
– Глумишься, да? – надулся он. – При чем тут оценки?
– Так ты ж про потоп рассказывать не хочешь, – я деланно равнодушно пожала плечами.
– Я не хочу?
– Рассказывай тогда, – поймала я на слове.
– А, – секунду он соображал, а потом зловеще протянул:
– Тем временем в конце коридора собралась порядочная толпа, приготовившаяся как следует повеселиться, глядя, как мы пойдем по луже. Так бы и произошло, если бы не я! – торжествующе закончил он. – Я один догадался поставить стулья и выйти по ним!
– И Елена разрешила?
– С условием, что мы стулья потом помоем. Нам, конечно, было лень, и мы решили просто снять обувь.
– И что?
– Так и перебрались на сухое место. Девчонки, конечно, бестолковые, – пренебрежительно отозвался он, – то портфели, то туфли роняли. Но в целом все прошло благополучно. Потому что руководил операцией я!
– А Елена?
– Ну, когда разочарованная толпа разошлась, мы закричали: «Елена Александровна, выходите!» Но она ответила, что ей надо проверять тетради. Так и не удалось посмотреть, как она выбирается из класса!
– А мне вот удалось посмотреть на драку, – мрачно поведала я.
– Да ты что? – заинтересовался Лешка. – Где?
Я рассказала о своих сегодняшних приключениях. В брате я была уверена на все сто – взрослым мы друг друга никогда не закладывали.
– Вот и не знаю, что теперь будет, – грустно подытожила я. – Я ж теперь посмешищем на весь класс стану. А Смирнов вообще затаит злость и отомстит…
– А почему тебе-то? – удивился Лешка. – Пусть этому Орещенко и мстит.
– Ага, а меня опять к директору?
– За что?
– Провоцирую мальчиков на драки, – процитировала я.
– Фигня, – авторитетно заявил Лешка. – Даже не парься, ты тут вообще не при чем. Один чувак свинья, другой нет. Пусть между собой и разбираются. Кстати, это какой такой Орещенко? – вдруг заинтересовался Ромка. – Это который тогда во дворе к тебе подкатывал?
– Угу, – не стала отпираться я. И уныло протянула:
– Легко сказать – не парься. А я даже не знаю, как завтра в классе показаться…
– Как ни в чем не бывало, – уверенно сказал он. – Вот увидишь, никто не подойдет и ничего не спросит.
– А Смирнов?
– А что Смирнов? Он хоть и скотина, но не совсем же болван, понимает, что не по делу выступил. Наоборот, теперь побоится к тебе лезть.
– Ага, Орещенко испугается!
– А почему бы и нет? Мы, парни, знаешь ли, только силу и понимаем, – самокритично признал он.
– Ну наконец-то ты с темы женской глупости свернул!
– Да ладно тебе, – совсем по-взрослому сказал Лешка. – Вот увидишь, все нормально будет.
В чем я лично, честно говоря, сильно сомневалась.
Глава 7 Француз Жак Иванов
К счастью, наутро нам с Иркой опять надо было драить коридор. Я не ожидала, что так быстро опять подойдет наша очередь. Казалось, что еще очень нескоро, я даже на всякий случай с графиком сверилась – нет, все правильно. Но сейчас я даже была этому рада – не придется идти в класс, ловить там любопытные взгляды, что-то объяснять девчонкам, которые наверняка не преминут высказаться по этому поводу… Нет, конечно, ничего не помешает им сделать это позже, на перемене, но это будет уже не то, основной запал пройдет…
К тому же дополнительный плюс, что первый урок – физика. А физика – это вам не английский. Как раз опрос пройдет, и мы культурно появимся аккурат к объяснению новой темы. И ничего не потеряем.
– Это я виновата, – сокрушалась Ирка, возя по полу намотанной на швабру тряпкой.
– Почему это? – удивилась я.
– Если бы я за телефоном не пошла, ничего бы не случилось…
– Ну вот еще не хватало, чтобы ты себя виноватой чувствовала! – с досадой сказала я.
– Ну как же, если бы я не ушла, мы бы с тобой там не сели, и ничего бы не случилось.
– А почему это мы бы там не сели? – возмутилась я. – Мы что, люди второго сорта? И наше место на задворках? Тоже мне, господа нашлись!
– Все равно, нас вдвоем он бы не послал! – упиралась Ирка.
– Уверена? – прищурилась я. – А по-моему, ему абсолютно все равно.
– Даже если так, за меня Орещенко заступаться бы не полез! – хитро усмехнулась она.
– Что ты хочешь этим сказать? – подозрительно переспросила я.
– Насть, ну неужели непонятно, что это он все из-за тебя, а вовсе не ради борьбы с мировым злом и восстановления вселенской справедливости!
– Откуда ты знаешь, может, как раз из-за борьбы, – смущенно проговорила я. – И восстановления.
– Ага, как инспектор Виктор Крон!
– Вот-вот!
Я оглянулась – вымыта была лишь ничтожно малая часть нашего участка коридора. Такими темпами мы вообще на физику не попадем, не то что на опрос! А самостоятельно изучать новую тему, как ни крути, удовольствие ниже среднего.
– Ирк, давай быстрее, – поторопила я, и мы с удвоенными силами взялись за швабры.
Нет, это просто наказание какое-то – по только что вымытому полу протопали грязные ботинки.
– Опять? – возмущенно бросила я. – Ну ты и…
– Здравствуйте, – ответили мне тихим вежливым голосом.
Я подняла глаза и буквально онемела – передо мной стоял историк.
– Здрасть… – пролепетала я. – Извините. Мы вот тут пол…
– Хорошо учитесь, – невозмутимо кивнул он и пошел к лестнице своей фирменной походочкой.
Я остолбенело смотрела ему вслед, смысл произошедшего доходил до меня медленно, но верно.
– Все, Ирка, – наконец грустно сказала я. – Со мной надо что-то делать. Второй день подряд накалываюсь по-крупному…
– Да ладно тебе, – отмахнулась она. – Ничего не будет. Ты что, Яблокова еще не изучила?
– А ты изучила?
– По крайней мере, вижу, что жаловаться и скандалить он не будет. Слыхала, как он обо всем этом поломойстве отозвался? «Хорошо учитесь»!
– Вообще да…
– Ладно, давай, правда, домывать, а то времени уже… – Ирка бросила выразительный взгляд на большие часы над входом. Мы, конечно, знали, что они спешат, но даже с учетом этого они показывали, что большая, очень большая часть физики уже безвозвратно миновала.
Оглушительно хлопнула входная дверь, протопали и остановились шаги. И медленно повернулась, удостоверилась, что на этот раз передо мной действительно Ромка, а не, скажем, физик Жак Ардолеонович, который сейчас, наверное, как раз к новой теме переходит… Ссадина на его физиономии подсохла, но, конечно, все еще отлично просматривалась, и это придавало Орещенко какой-то браво-романтичный вид. Прямо как у… инспектора Виктора Крона из «Магия бесмертна»! Вот же меня занесло. А все Ирка виновата!
Мы стояли и молча смотрели друг на друга, и это было ужасно глупо.
– Ты всегда опаздываешь? – все-таки первой отмерла я.
– Только когда ты дежуришь, – ухмыльнулся он.
Брякнуло ведро. Это Ирка, оказывается, домыла коридор и пошла в туалет выливать воду. Типа, я не в курсе, но мне неинтересно!
Орещенко тоже не задержался – кивнул мне, так и не придумавшей никакого остроумного ответа, и, что-то напевая, пошел к лестнице. Как будто вовсе не опаздывает на физику. Без уважительной причины, в отличие от нас!
Ирка все сделала сама – вылила воду, отжала тряпки и отнесла все это добро в кабинет информатики. Хорошо хоть недалеко, по лестнице не тащить. А может, площади для поломойства распределяются как раз в зависимости от того, на каком этаже классный кабинет? И нас достался этот грязнущий вестибюль не потому, что мы старший класс, а из-за Дормидонтовны? Так вот кто нам удружил!