— Не так чтобы очень, — пожал плечами Малахов. — У моей фирмы с ним контракт.
— У нас тоже. — Антон встал и обошел стол. — До сих пор ты о нашем существовании даже не подозревал. А между тем груз, который шел в бочках со спиртом, принадлежал нам.
— Что? — медленно поднимаясь, протянул Малахов. — Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя сам Атаби Хатуев в шестерках ходит? Лажа все это. Не верю.
— Ну вот, — разочарованно проговорил Дрон. — С виду — интеллигентный человек. А как тему подняли, сразу на жаргон съехал.
— Так мне звонить, или будем сидеть и смотреть друг на друга? — обреченно спросил Борис Сергеевич.
— Звони, — махнул рукой Филиппов.
Малахов взял со стола сотовый телефон, набрал по памяти номер.
— Здравствуй, — покосившись на Антона, расстроенным голосом заговорил он. — У меня гости. Нет, не полиция. Тогда бы я не стал тебе звонить. Что-то вроде наезда… Хотят с тобой поговорить. Да, на доле настаивают… Кто такие? — он закрыл трубку ладонью и вопросительно посмотрел на Антона, безошибочно угадав в нем старшего.
— Скажи, пусть назначит место и время, сами представимся.
Малахов передал условия.
— Мухарбек назначил «стрелку» на вечер завтрашнего дня, — кладя трубку на стол, сказал директор. — В шесть вы должны быть на въезде в Химки. Оставьте номер для связи.
— Номер оставим, — кивнул Антон, вставая. — Только запомни, мы не должны там быть, а нам предложили…
— И что дальше? — направляясь к машине, которую предусмотрительно оставили в двух кварталах от офиса Малахова, спросил Дрон.
— Дальше ничего. — Филиппов оглянулся, на всякий случай запомнил людей и машины, двигающиеся следом. — Мы на встречу не поедем.
— Тогда зачем весь этот спектакль? — Василий замедлил шаг.
— Смежники по номеру телефона, на который звонил Малахов, взяли сейчас Муху на контроль. Теперь это их работа. Наша задача другая.
— Ты не боишься, что, если мы не появимся там, это насторожит чеченцев?
— Главное, чтобы за это время к ним на хвост упали опера из ФСБ. А там уже дело техники. Да и что их может насторожить? Решат, что мы узнали, кто стоит за Малаховым, и отказались от претензий. Кстати, надо пробить этого Атаби Хатуева по нашей базе данных…
* * *Щурясь от яркого солнца, Чана оглядел автостоянку. Стоявший ближе к выезду джип посигналил и мигнул светом.
«Лучше бы никто не приехал», — с тоской подумал он, направляясь к машине.
Тем временем «Ниссан» медленно покатил навстречу. Поравнявшись с ним, остановился. Чана открыл заднюю дверцу и виновато потупился.
— Что с тобой? — спросил на родном языке Атаби. — Залезай.
Чана забрался на сиденье, словно оно было раскалено. Машина тут же тронулась с места и выехала на улицу.
— Как доехал? — настороженно спросил дядя.
На нем была черная рубашка и такого же цвета брюки. Отчего-то Чана подумал, что дядя предвидел такое развитие событий и специально оделся как на похороны.
— У меня плохие новости, — племянник опустил голову.
— Говори, — вмиг изменившимся голосом потребовал Атаби.
— Я очень виноват перед вами, — начал Чана. — Поверьте, я искуплю свою вину и готов ответить за случившееся…
Дядя молчал, глядя прямо перед собой.
— Я все выполнил, как вы сказали. Встретился в Тбилиси с нужными людьми, получил инструкции, передал карты памяти. Нам выдали два миллиона долларов, которые были положены на карточки. Когда я вернулся в Киев, там возникли непредвиденные обстоятельства, и я снял сто тысяч…
— Сколько? — не поверил своим ушам Атаби.
— Всего сто тысяч евро, — признался Чана, чувствуя, как холодеет спина. — По-другому я не смог бы привезти оставшиеся… У меня не было выхода.
— Там где вход, обязательно есть и выход, — проговорил дядя.
— Я правду говорю, — едва слышно ответил Чана.
— Сходи, купи минеральной воды без газа, — Атаби хлопнул по плечу сидевшего за рулем парня.
Чана непроизвольно съежился. Разговор предстоял серьезный.
— Ты помнишь, как закончил Шугаип Дилеев? — едва за водителем закрылась дверца, спросил Атаби.
— Зачем спрашиваешь, дядя? — удивился Чана. — Сам знаешь, что я его убил.
— Я спросил, потому что подумал, вдруг ты забыл? — с досадой глядя на племянника, сказал Атаби.
— Такое разве забудешь? — выдавил из себя Чана.
Больше всего он сейчас боялся не смерти, а позора. Ведь наверняка его будут бить так же, как Шугаипа, а потом пристрелят…
— Ну, так почему тогда повторяешь его ошибки? — Атаби слегка наклонился к собеседнику.
— Дядя, разве я похож на Шугаипа? — обиделся Чана. — Он растратил деньги на свои нужды, а потом прятался.
— Но результат один. — Дядя медленно откинулся на спинку сиденья.
— Человек, который инструктировал меня, сказал, что для них очень важно, чтобы деньги дошли. Поэтому на непредвиденные расходы он разрешал брать немного с одной карты. Так получилось, что я попал в милицию, и мне пришлось откупаться.
— Что же ты такого наделал, что тебе пришлось заплатить такие деньги? — удивился дядя. — Убил кого?
— Я направлялся к дому, когда меня попытались ограбить. Мне пришлось драться. Я не рассчитал своих сил. Хулиганы пострадали. Но подъехала милиция, и меня схватили.
— Это все? — прищурился Атаби.
Неожиданно Чане стало не по себе. Он вдруг заподозрил, что дяде известно больше. Но он отогнал от себя эту мысль. Откуда? Ведь это случилось даже не в России. В свою очередь, милиционеры пообещали уничтожить все документы, относящиеся к его делу. Потерпевшие остались довольны.
— Все, — кивнул Чана.
— Хорошо, — задумчиво проговорил дядя. — Только скажи, как ты собираешься рассчитываться?
— Я смогу положить десять тысяч. — Чана на секунду задумался. — Буду работать. Отдам.
— Кем ты собираешься работать? — уже более спокойным голосом спросил Атаби.
— Как кем? — удивленно переспросил Чана. — За то, что я вожу почту, мне платят деньги. Да и у тебя в фирме зарплата.
— Допустим, в месяц будет выходить тысяча евро. Плюс проценты, — он на секунду задумался. — Как минимум восемь лет. Ты думаешь, кто-то будет ждать?
— Почему тысяча? — удивился Чана. — Больше.
— Ты забыл, что тебе надо есть и пить. А на что будет жить твоя семья? Твой отец — мой брат, а ты его сын.
— Возможно, я проверну одно дело и сразу возмещу половину, — выпалил Чана.
— Какое? — насторожился дядя.
— Что-нибудь придумаю, — заверил племянник, понимая, что со стороны выглядит глупо. Где взять такие деньги?
Вернулся водитель. Он открыл дверцу и вопросительно посмотрел на Атаби. В правой руке у него была бутылка минеральной воды.
— Сафар, — позвал Атаби водителя. — По дороге на Дмитров свернешь в Марфино. Проедешь через него, скажу куда дальше.
Чану сковал ужас. Это конец! Дядя не простил ему такой проступок. Прямо с вокзала он решил увезти подальше за Москву и наказать!
Мир сделался уныло-серым. Несмотря на прохладный воздух, который загонял в салон кондиционер, одежда Чаны сделалась мокрой от пота. Он сложил руки в замок, чтобы не было видно, как его трясет. «Может, попросить дядю дать шанс выправить ситуацию? — мелькнула мысль. — Но ведь, по сути, я ему уже рассказал, как собираюсь вернуть деньги. Скорее всего, этот вариант его не устроил. Попробовать бежать? — Чана бросил украдкой взгляд на Атаби. Дядя, казалось, дремал. — Неужели ему нисколько не жалко родного племянника? — ужаснулся он. — Нет, я бы так не смог. Как он будет теперь смотреть в глаза моему отцу?»
За окнами уже мелькали пригороды Москвы. Они миновали развязку. Справа и слева от автострады потянулись поля, замелькали березовые рощи и островки соснового леса.
— Выключи кондиционер и открой окна, — приказал Атаби водителю.
С улицы вместе с шумом дороги ворвался запах разогретой хвои и травы.
«Так мне и надо, — размышлял Чана, окончательно придя к выводу, что дядя решил расправиться с ним, как с его предшественником Шугаипом. — Наверняка хочет это сделать сам и без свидетелей. Мы ведь родственники. Спасибо на этом. Что же, я заслужил смерть».
Постепенно Чана вернулся в своих воспоминаниях в детство. Как помогал деду пасти овец, ремонтировать дом. Потом, как ни странно, перед глазами встала Юля. Неожиданно его охватила злость. Как он мог из-за этой грязной женщины потерять голову? За размышлениями Чана не заметил, что они уже давно едут по безлюдной дороге. Машину стало то и дело подбрасывать на выбоинах.
— Поверни сюда, — дядя показал через спинку сиденья на съезд с дороги.
Водитель послушно повернул. Машина выкатилась на грунтовку. По кузову и днищу застучали ветки кустарника. Ловко лавируя по едва заметной колее, водитель пересек полянку и выехал на берег озера.
— Останови, — потребовал Атаби.
Водитель надавил на тормоз.
— Пойдем прогуляемся, — дядя толкнул дверцу и вышел.
«Неужели он сам будет убивать меня? — отрешенно подумал Чана. — Может, попросить его дать время на молитву?»
Между тем Атаби подошел к огромной сосне, стоявшей отдельно от остальных, прижал к стволу ладонь и посмотрел вверх.
Чана увидел рядом с тем местом, где дядя опирался о сосну рукой, правильной формы отверстие. Оно было диаметром около двух сантиметров. Его высверлили на высоте человеческого роста. Внизу, в траве, он разглядел опилки.
«Зачем кому-то понадобилось портить дерево?» — удивился Чана.
Дядя проследил за его взглядом и вздохнул:
— Эта сосна помнит времена, когда были живы наши прадеды.
— Да, — согласился Чана. — А теперь оно станет свидетелем, как умрет их недостойный потомок…
— Почему ты так подумал? — дядя вскинул на него удивленный взгляд. — Ты вправду решил, что я привез тебя сюда, чтобы убить?
Чана почувствовал стыд.
— Просто мне нравится здесь. — Атаби показал на другой берег озера. — Видишь те развалины?
Чана проследил за его взглядом. На другом берегу, за деревьями, он разглядел белеющие шифером крыши домов.
— Вижу, — кивнул он.
— Хочу купить здесь участок земли и построить дом, — следя за реакцией племянника, сказал Атаби. — Можно открыть новый бизнес — производить чистое мясо. Баранов, например. Здесь много места под пастбища.
— Хорошая идея, — улыбнулся Чана. — И место что надо.
— Я погашу недостачу, — неожиданно сменил тему Атаби. — А ты пока не делай глупостей. Через два дня поедешь обратно. Ни один человек, который попытался поиметь чеченца, не должен оставаться безнаказанным. Эти менты в твоем лице сделали весь наш народ. Я сам часто плачу чиновникам, прокурорам, полиции… Но одно дело, когда я предлагаю. Совсем другое, когда условие ставят тебе. Я уверен, сам бы ты не отдал им и двадцати. Это хорошая цена даже за убийство. Однако сумма, которую они взяли, очень большая. Как говорил один русский, «бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе». Они взяли ношу больше — и упадут. Правильно?
— Конечно, дядя. — Чана потупился. — Сначала так и было. Они потребовали двадцать тысяч. Я долго не соглашался. Ты же знаешь, как моджахедам сейчас, в начале лета, нужны деньги. В общем, деться было некуда. Но когда мы стали ездить от одного банкомата к другому и везде понемногу снимать, я понял, что они на этом не остановятся, и бежал. Одного пришлось ударить. Но все равно меня поймали и увеличили сумму…
— Видишь, — прищурился дядя, — я угадал.
— Ты не подумай, я не хотел тебя обманывать…
— Знаю, ты просто боялся, что я расстроюсь. — Атаби потрепал племянника по плечу.
— Я очень виноват перед тобой.
— Ты виноват прежде всего перед нашими братьями, которым как воздух нужны сейчас эти деньги.
— Я буду стараться искупить вину, — заверил Чана.
— Оставим пока эту тему, — вздохнул дядя. — Сейчас поедем в банк и арендуем на двоих одну ячейку. Подумай пока, какой паспорт ты используешь для этого.
— Зачем? — удивился Чана.
— Сегодня к одному из наших людей приходили странные люди. Как в девяностые… Мало ли что. Так как насчет паспорта?
— Сейчас у меня только один, настоящий. По нему я брал билеты в Тбилиси.
— А какой ты показывал милиционерам?
— Второй. По нему я Шадид Исхаков.
— Значит, в Украине никто не знает, что ты Чана Хатуев? — дядя испытующе уставился ему в глаза.
— А почему кто-то должен об этом знать? — Чана неожиданно вспомнил Юлю.
— Хорошо, — немного подумав, кивнул Атаби. — Будем оформлять ячейку на настоящее имя. Пошли в машину.
* * *Селедин пришел в себя от толчка в спину. Открыв глаза, долго не мог понять, где находится. А когда дошло, резко сел. Тело было липким от пота. Он сунул руку за отворот рубашки и провел ладонью по груди.
— Обед принесли, — вернул в реальный мир голос Джина.
— Я не хочу. — Константин лег.
— Зря, — не унимался Джин. — Тебя ведь наверняка и в обезьяннике не кормили.
— Откуда знаешь, что я сначала туда попал? — насторожился Селедин.
— А как по-другому? — усмехнулся Джин.
— По-другому сюда только стукачи попадают, — вновь послышался противный голос Шурупа.
Селедин спустился вниз. На столе стояли алюминиевые миски, до половины наполненные желтоватого цвета жидкостью.
— Что это? — Он взял одну миску двумя руками, поднес к лицу.
— Горох, — пояснил Шуруп, наворачивая баланду ложкой. — Не нравится?
— А на второе что?
— Тоже горох…
Ел Селедин стоя, незаметно изучая сидельцев. Шуруп чувствовал себя как дома. Сразу было видно, что он здесь не первый раз. Рецидивист азартно стучал ложкой, то и дело бросая на него подозрительный взгляд.
— Чего пялишься?! — неожиданно вскипел урка. — Нравлюсь?
— Не могу же я с закрытыми глазами есть! — возмутился Селедин.
— Можешь, — резюмировал Шуруп и толкнул в бок дружка: — Он, видите ли, не может!
— Не может, научим, — кивнул тот. — Не хочет, заставим.
После обеда Константин направился обратно к своей шконке. В это время опять открылись двери, и в камеру втолкнули нового арестанта.
— Опа! — Шуруп поперхнулся чаем. — Они чего там, совсем опупели? У нас мест нет.
— Геха! — между тем поднялся со своего места Джин. — Ты как здесь?
Среднего роста кавказец со строгим лицом обвел всех взглядом:
— Здорово, братаны!
— Геха, давай сюда!
Селедин растерялся. Раз Джин указал ему место, он же сейчас его и лишит.
Между тем новичок протиснулся между столом и кроватью.
— Вы знакомы? — спросил Шуруп.
— Еще бы! — Джин сел и ударил ладонью рядом с собой.
Чеченец, которого назвали Геха, бесцеремонно забросил свой матрац на место, где лежал Селедин, и сел рядом с Джином.
— Рассказывай, как ты здесь оказался? — попросил сидевший на своей койке Халид.
— Замели вчера. — Геха бросил на Селедина настороженный взгляд и заговорил тише. — Муху тоже закрыли.
— Муху? — переспросил Джин.
В глазах Константина потемнело. Стало трудно дышать. Он схватился за сердце.
— Что это с ним? — раздался откуда-то издалека голос. Селедин неожиданно понял, что лежит на полу, а на него сверху смотрит Джин. — Очнулся? — он поводил перед глазами рукой. — С чего это он вдруг упал?
— Как упал? — переспросил Константин. Неожиданно тело стало быстро наливаться болью.
— Ты будто сон плохой увидел, — на плохом русском сказал Халид. — Вскочил как ошпаренный.
— Я думал, припадочный, — раздался голос Шурупа.
— Э-э! — протянул Геха. — Кажется, я знаю! — с этими словами он отодвинул в сторону Джина и схватил Селедина за горло: — Скажи, как твое имя?
— Отпусти его. — Джин взял уголовника за руку. — Он и так еле дышит.
— Ты Селедин? — не обращая на него внимания, продолжал допытываться Геха.
— Я ни при чем! — взвыл Селедин.
— Это он! — торжественно объявил Геха, бросил взгляд на дверь и снова уставился испепеляющим взглядом в глаза Селедина. — Все, убивать теперь тебя буду.
— Погоди! — остановил его Джин.
В следующий момент из глаз Константина посыпались искры. Геха ударил аккурат в переносицу. Джин попытался оттеснить его плечом, но чеченца уже было не остановить. Он несколько раз приложил Селедина затылком об пол. Константину показалось, что лопнул пополам череп. Он взвыл нечеловеческим голосом и схватил Геху за предплечья.
В это время подоспел на помощь Халид. Он обхватил своего не на шутку разбушевавшегося земляка за голову и потащил на себя. Хватка ослабла. Селедин перевернулся на живот и проворно заполз под шконку. Едва он прижался к стене, как его вырвало желтой жижей.
— Знает, где его место, — раздался голос Шурупа. — А я сразу подумал, что ему там лучше будет.
— Убивать его надо, — не унимался тем временем Геха. — Муха сказал, не должен этот человек жить! Ты же знаешь наши законы.
— Конечно, знаю, — негромко заговорил Джин. — Но разве так дела делаются? Ты же не хочешь за него сидеть. Одна маленькая глупость — и лишние пять лет…
«Неужели мое убийство — всего лишь маленькая глупость? — ужаснулся Константин. — Господи! Звери. И всего пять лет за это…»
— Вы, я вижу, парни, не в курсе, как здесь подобные проблемы решаются, — громом среди ясного неба раздались слова Шурупа. — Надо сделать так, чтобы он сам повесился.
— Как он сам повесится? — удивился Геха.
Шуруп прошел к кровати и сел. Селедин повернул голову и увидел пожелтевшие пятки в резиновых тапках.
— Ночью петлю на шею накинем, — стал объяснять он. — Один держать должен. Второй за ноги тянуть.
— Надо будет с коридорными договориться, — раздался голос дружка Шурупа. — Чтобы, если кричать станет, не совались.