— Можешь не беспокоиться, — произнес он сдержанно. — Тут все сконструировано моим отцом. Эта испытательная барокамера — самая совершенная в мире. Здесь изготавливались самые лучшие в мире и самые надежные контейнеры. На большинстве таких предприятий в контейнеры закачивают воду и испытывают их на давление изнутри, а на папином заводе их проверяли и на внешнее давление. Учитывались все показатели. Таймер контролировал температуру и влажность в камере, учитывал все факторы для того, чтобы давление не выравнивалось чересчур быстро. Иначе в контейнерах при контроле качества обнаруживались трещины. Вот почему, Мерета, на это уходит определенное время. Только поэтому!
Да они же все тут помешанные!
— У вас действительно есть проблемы, — крикнула она. — Вы же сумасшедшие. Вы такие же обреченные, как я.
— Проблемы? Я тебе покажу проблемы! — закричал он злобно.
Она услышала за стеной какую-то возню, а затем быстро удаляющиеся шаги. Потом с другой стороны окна возникла тень, и из переговорной системы на Мерету обрушился оглушительный грохот. Цвет стекла снова изменился: оно побелело и сделалось совсем непрозрачным.
— Если только ты не расколошматишь все здание в порошок, Лассе, то я оставлю тут столько визитных карточек, что все вам никогда не удастся удалить. Вам не уйти от расплаты. — Мерета засмеялась. — Ни за что не уйти! Уж я постараюсь.
В следующую минуту она услышала еще шесть взрывов. Это были выстрелы из двух стволов разом. Но оба стекла выдержали.
Вскоре затем Мерета почувствовала давление в плечевом суставе: не очень сильное, но было неприятно. А еще в лобной пазухе, в носовых пазухах и в челюсти. Кожа натянулась. Если это было следствием того минимального выравнивания давления, которое было вызвано свистящей струйкой в шлюзе, значит, когда давление будет полностью сброшено, ее ожидает нечто нестерпимое.
— Полиция сейчас будет тут, — крикнула она. — Я это чувствую.
Опустив взгляд, Мерета посмотрела на свою кровоточащую руку. Она хорошо понимала, что никакая полиция сюда не успеет. Скоро ей придется отнять палец от раны: через двадцать минут откроются сопла.
По другой руке потекла теплая струйка: это предательски вскрылся первый прокол. Сбывались предсказания Лассе. Как только давление внутри организма повысится, кровь хлынет из нее фонтаном.
Она чуть-чуть переменила позу, чтобы можно было прижать кровоточащую руку к колену, и у нее вырвался короткий смешок. Происходящее стало похоже на какую-то давно забытую детскую игру.
— Мерета, я включаю таймер, — произнес снаружи голос Лассе. — Через двадцать минут откроются сопла и начнут снимать давление в камере. Примерно за полчаса давление будет доведено до одной атмосферы. За это время ты действительно можешь успеть сама покончить с собой, я в этом не сомневаюсь. Но я этого уже не увижу. Слышишь, Мерета? Я не увижу этого, так как стекла в окнах стали совершенно непрозрачными. А раз я ничего не увижу, значит, и другие тоже не смогут. Мы наглухо закроем камеру. У нас тут навалом гипсовых плит. А ты тем временем так или иначе умрешь.
Потом раздался смех женщины.
— Давай, братишка, помоги мне, — услышала Мерета голос Лассе.
Сейчас он заговорил иначе. Свысока.
Снаружи послышалась возня, и освещенность камеры стала уменьшаться. Затем они выключили прожекторы и загородили окна еще одним рядом плит. Под конец наступила полная тьма.
— Спокойной ночи, Мерета! — донеслось из-за стены. — Гореть тебе вечно в геенне огненной.
Затем он отключил переговорное устройство, и воцарилось безмолвие.
38
Тот же день
На дороге Е-20 оказалась необычайно длинная пробка. Полицейская сирена выла так, что Карл в салоне чуть не сходил с ума, но люди в других машинах будто ничего не замечали: спокойно сидели, погруженные в свои мысли, или слушали включенное на всю мощность радио, ни на что вокруг не обращая внимания.
Ассад от возбуждения барабанил пальцами по приборной панели, а последние несколько километров до съезда с шоссе они в основном двигались по запасной полосе. Остальным водителям приходилось потесниться, уступая им дорогу.
Когда они наконец подъехали к усадьбе, Ассад показал рукой на другую сторону дороги:
— Разве вон та машина была тут раньше?
Карл заметил этот автомобиль, только когда перевел взгляд на грунтовую дорогу, ведущую в никуда. За кустами, метрах в ста от главной дороги, прятался серо-стального цвета внедорожник.
— Не уверен, — сказал Карл, пытаясь не замечать мобильник во внутреннем кармане.
Затем он все же вынул его и посмотрел на номер. Звонили из полицейской префектуры.
— Да, Мёрк слушает, — сказал он, переведя взгляд на усадьбу.
Все было как прежде. Никаких признаков паники или бегства.
— Карл, все заработало, — раздался из трубки недовольный голос Лизы. — Все регистры снова доступны. Та женщина в Министерстве внутренних дел рассказала, как снять блокаду, и фру Сёренсен, как и просил Ассад, уже ввела в компьютер все возможные комбинации персонального номера Ларса Хенрика Йенсена. Поработать пришлось порядком, так что мне кажется, вы должны ей большой букет, но теперь она уже отыскала этого человека. Две цифры его персонального номера, как и предполагал Ассад, действительно были изменены. Он зарегистрирован в Греве на Стрёхусвай.
Она назвала номер дома.
Карл посмотрел на две чугунные цифры, глядевшие с фасада. Номер был тот самый.
— Спасибо тебе, Лиза, — по возможности восхищенным тоном отозвался Карл. — Передай мою благодарность фру Сёренсен. Это была превосходная работа!
— Но это еще не все.
Карл набрал в грудь побольше воздуха, следя за тем, как черные глаза Ассада внимательно обшаривают местность. В том, как эти люди устроили свою жизнь, и впрямь было что-то странное.
— Ларс Хенрик Йенсен не имеет судимостей, он стюард по профессии, — тараторила в трубке Лиза. — Работает в пароходстве «Меркони» и плавает в основном по Балтийскому морю. Я только что говорила с его работодателями. Ларс Хенрик Йенсен отвечает у них за кэтеринг большинства судов этой линии. О нем отзываются как о хорошем работнике. Кстати, там все называют его Лассе.
Отвлекшись на минуту от разглядывания усадьбы, Карл спросил:
— Лиза, у тебя есть номер его мобильника?
— Есть только стационарный телефон.
Она назвала номер, но он не стал записывать. Зачем? Позвонить и сообщить, что через две минуты они придут?
— А мобильного нет?
— По этому адресу есть только один, на имя Ханса Йенсена.
О'кей. Значит, так зовут тощего молодого человека. Карл выслушал номер и поблагодарил еще раз.
— Что там? — спросил Ассад.
Карл пожал плечами и вынул из бардачка регистрационное удостоверение машины.
— Ничего такого, чего бы мы еще не знали. Ну что, пошли?
Тощий молодой человек сразу открыл на стук и впустил гостей в дом, ничего не говоря, словно только и ждал их появления.
Хозяева явно хотели создать впечатление, будто пришельцы оторвали их от спокойного семейного обеда: на столе напротив двери, накрытом цветастой клеенкой, виднелась банка равиолей, которую они только что открыли. Если проверить, наверняка еда окажется совершенно холодной. Карла не обманешь таким фарсом для галерки!
— У нас ордер на обыск, — сказал он, вытаскивая из кармана регистрационное удостоверение, и помахал им перед носом молодого человека.
Тот вздрогнул при виде бумажки.
— Можно нам здесь осмотреться? — спросил Карл, жестом направляя Ассада в сторону мониторов.
— Очевидно, мой ответ не будет играть никакой роли, — сказала женщина.
Она держала в руке стакан воды, и вид у нее был измученный. Воинственный огонек в глазах погас, но она не казалась испуганной, а, скорее, просто смирилась с обстоятельствами.
— Вон те мониторы — для чего они у вас? — спросил Карл, указывая на зеленый свет, пробивавшийся сквозь накинутое покрывало.
— А, этим Ханс занимается. Мы тут живем в деревне, на отшибе, и слышать приходится всякое. Вот и установили несколько камер — следить, что делается поблизости от дома.
Но тут Ассад снял покрывало с мониторов и покачал головой:
— Карл, экраны пустые, все три.
— Ханс, позволь спросить: почему мониторы работают, если они ни к чему не подключены?
Парнишка взглянул на мать.
— Они всегда включены, — ответила она так, словно удивилась вопросу. — Ток поступает от распределительного щитка.
— От распределительного щитка. И где же он находится?
— Не знаю. Лассе знает. — Она бросила на Карла торжествующий взгляд.
Вот он и зашел в тупик, так она думала. Пускай теперь, на здоровье, любуется глухой стеной!
— В настоящее время Лассе не находится в рейсе, как нам сообщили в пароходстве. Где же он в таком случае?
Она небрежно улыбнулась:
— Если Лассе не в рейсе, значит, занят какой-нибудь дамой. В такие вещи он свою мать не посвящает, и правильно делает.
Улыбка стала шире. Желтые зубы уже изготовились для укуса.
— Пошли, Ассад, — сказал Карл. — Тут нам больше нечего делать. Осмотрим другие здания.
Выходя за порог, он мельком взглянул на хозяйку, протянувшую руку за пачкой сигарет на столе. Улыбка исчезла с ее лица: значит, они выбрали правильный путь.
— Ассад, с этой минуты мы все время будем следить за тем, что происходит вокруг. Начнем с этого здания, — сказал Карл, указывая на самое высокое. — Стой здесь и следи, что будет происходить возле других построек. Понял?
Помощник кивнул.
Едва Карл отвернулся, как за спиной у него раздался тихий, но очень характерный звук. Обернувшись, он увидел, что Ассад сжимает в руке складной нож с автоматически выбрасывающимся десятисантиметровым лезвием. Если правильно пользоваться этим оружием, противнику не поздоровится. А если неправильно, то не поздоровится всем.
— Ассад, ты что? Это еще откуда?
Тот пожал плечами:
— Волшебный фокус. Потом он так же по волшебству исчезнет, обещаю.
— Сейчас же чтобы этого не было!
Ассад постоянно удивлял Карла, и, похоже, неожиданностям никогда не будет конца. Незаконное оружие? Ну как можно было додуматься до такой глупости!
— Ассад, мы находимся при исполнении служебных обязанностей. Ты понимаешь? Это совершенно недопустимо, так что отдай-ка его мне.
Та ловкость, с которой Ассад одним движением убрал лезвие, невольно наводила на серьезные размышления.
Карл взвесил нож на ладони, потом под неодобрительным взглядом помощника спрятал в карман куртки. Даже его добрый старый скаутский нож весил значительно меньше.
Большой ангар был возведен на бетонном основании, которое под действием воды и морозов уже пошло трещинами. Обветшавшие оконные проемы зияли пустотой, изготовленные из клееного дерева балки потолочного перекрытий тоже несли следы ветра и непогоды. Это громадное помещение стояло совершенно пустым, если не считать кучи железного хлама и полутора или двух десятков таких же бачков, какие Карл видел снаружи.
Он пнул один бачок — тот завертелся волчком, и в нос ударило вонью. Когда бачок остановился, вокруг на земле осталась полоса вонючей жижи. Карл всмотрелся: никак там виднеются остатки туалетной бумаги? Он покачал головой. Бачки стояли тут под открытым небом, иногда под дождем. В таких условиях по прошествии некоторого времени все, что угодно, начнет вонять.
Он взглянул на днище пластикового бачка и узнал выдавленный на нем логотип пароходства «Меркони». Наверное, в этих ведрах привозили сюда излишки пищевых продуктов.
Вытащив из кучи железного лома солидный кусок арматуры, Карл вышел из помещения и, забрав с собой Ассада, направился к трем зданиям позади.
— Стой здесь, — сказал он и начал осматривать висячий замок, ключ от которого имелся якобы только у Лассе.
В прежней служебной машине находился целый набор всяких инструментов, с помощью которых открыть такую штуку было проще простого. Теперь же пришлось, стиснув зубы, выполнять черную работу.
— Позови меня, если заметишь что-то необычное, — велел Карл Ассаду и, используя железяку в качестве рычага, засунул ее в скобу замка.
Он не провозился и минуты, как к нему повернулся Ассад и спокойно взял у него из рук железяку.
«Ладно, чем бы дитя ни тешилось, пускай попробует», — подумал Карл.
Через секунду железная скоба бухнулась на землю к его ногам.
В следующее мгновение он, бдительно осматриваясь и в самой глубине души слегка ощущая собственную неполноценность, уже входил в помещение.
Внутри оно напоминало то, в котором жила Улла Йенсен, только вместо мебели посреди зала выстроился ряд разноцветных газовых баллонов для сварочного аппарата и метров на сто тянулись стальные стеллажи. У двери в самом дальнем углу лежали штабелем металлические пластины из нержавеющей стали. Больше ничего особенного не было видно. Карл присмотрелся к двери. Она никак не могла вести наружу, иначе он бы ее заметил раньше.
Он подошел к двери и подергал: заперто. Однако латунная ручка блестела. Карл присмотрелся к замку фирмы «Руко»: местами замок тоже блестел, так что им явно пользовались.
— Ассад, иди сюда и захвати с собой железку! — крикнул Карл.
— Разве ты не велел мне стоять снаружи? — спросил Ассад, явившись на зов.
Карл протянул ему железку и показал на дверь:
— Ну-ка, покажи мне, что ты умеешь!
Навстречу им пахнуло запахом каких-то тяжелых духов. Кровать, стол, компьютер, зеркало во весь рост, красный ковер «Вильтакс», раскрытый платяной шкаф с костюмами и двумя-тремя синими мундирами, умывальник со стеклянной полочкой и целой батареей лосьонов после бритья. Кровать была застелена, бумаги сложены аккуратной стопкой — ничто не указывало на нервное состояние хозяина.
— Как ты думаешь, Карл, почему он запер дверь? — спросил Ассад, осматривая стол.
Затем он опустился на колени и заглянул под кровать. Карл оглядел остальное. Ассад прав: здесь нет ничего такого, что нужно было бы прятать. Зачем же было запирать дверь?
— Карл, здесь что-то есть. Иначе не было бы этого замка.
Карл кивнул и полез в платяной шкаф. Снова запах духов. Все вещи им прямо пропитаны. Карл постучал по задней стенке, но ничего необычного не обнаружил. Ассад тем временем поднял ковер — никакого люка.
Они осмотрели стены и потолок, и их взгляды одновременно сошлись на зеркале, одиноко висевшем посреди матово-белой стены.
Карл простукал стену. Она производила впечатление капитальной.
— Может быть, оно снимается, — подумал он вслух и попробовал сдвинуть зеркало, но оно, похоже, было приделано крепко.
Тогда Ассад, прижавшись щекой к стене, заглянул за раму.
— По-моему, оно подвешено с другой стороны. Там есть такой замочек.
Он засунул палец за зеркало и открыл защелку. Затем взялся за край и потянул на себя. Зеркало качнулось в сторону, в нем проплыла панорама комнаты, а позади в стене открылся черный проем в человеческий рост.
«В следующий раз, выезжая на дело, я хорошенько подготовлюсь», — подумал Карл. Перед его внутренним взором возник карманный фонарик, лежащий на бумагах в ящике письменного стола. Он протянул руку в поисках выключателя, а сам с тоской вспомнил свой пистолет. На секунду в груди возникла знакомая тяжесть.
Карл перевел дух и прислушался. Нет, никого там, черт возьми, нет и не может быть! Как бы они, спрашивается, заперлись на висячий замок, который находится снаружи? Или брат или мать Ларса Йенсена собирались запереть его в этом тайном убежище, если сюда сунется полиция?
Нащупав неподалеку от проема выключатель, Карл нажал на него, готовый отскочить в сторону, если кто-то там затаился. В первую секунду представшая их глазам сцена замерцала, затем загорелись люминесцентные лампы.
И тут все стало ясно.
Они напали на нужный след, в этом уже не оставалось сомнения.
Карл почувствовал, как за ним бесшумно скользнул в открывшееся помещение Ассад. Вдоль стен были расставлены потертые стальные столы, над ними по стенам были развешаны доски. Карл подошел к ним. Перед его глазами пестрели фотографии Мереты Люнггор во всех возможных видах: начиная с первого выступления в парламенте и кончая идиллическими домашними сценами на тенистой лужайке в Стевнсе. Безмятежные мгновения, запечатленные человеком, который желал ей зла.
Переведя взгляд на один из стальных столов у стены, Карл сразу же отметил, как систематично действовал этот Лассе, он же Ларс Хенрик, стремясь добиться своей цели.
В первой стопке были собраны все бумаги из «Годхавна». Карл взял одну и увидел оригиналы документов, относящихся к Ларсу Хенрику Йенсену, — те, что пропали там несколько лет назад. На паре листов были представлены его первые неуклюжие попытки изменить персональный номер. Дальше у него стало получаться все лучше и лучше, а когда дошло до верхнего листка, он уже набил руку. Да, Лассе потрудился над документами, которые хранились в «Годхавне», и этим выиграл время.
Ассад указал на следующую пачку. Там была переписка Лассе с Даниэлем Хейлом. Из нее явствовало, что «Интерлаб» еще не получил последнюю часть оплаты за строения, которые много лет назад были проданы отцу Лассе. В начале 2002 года Даниэль Хейл сообщал факсом, что намерен обратиться в суд. Иск составлял два миллиона крон. Даниэль Хейл сам торопил свою гибель, но откуда ему было знать, какая сила воли живет в его противнике? Не исключено, что именно этот иск запустил последующие события.