– О, да, Рупор. Есть. И их довольно много. Но надо действовать по порядку, и начну я именно с Природы, так как она первая себя проявила. Разобравшись с ней, займусь и прочими…
– А какими? – поинтересовался Рупор, явно сгорая от любопытства. – Какие еще есть духи? Не расскажешь нам, о Великий?
– Долго перечислять, – уклонился от ответа Громобой.
По правде говоря, он придумал «других духов» лишь для того, чтоб его не ждали обратно слишком скоро. А вот имена сочинять не стал, решив, что они не понадобятся. Но Голос Племени, который хотел знать все на свете, не унимался:
– Ну хоть кого‑то назови, о Великий? – взмолился Рупор. – Чтобы мы знали, кого опасаться! Раз они твои противники, то и нам они тоже враги, и мы будем сражаться с ними до последней капли…
– С ними буду сражаться я, а не вы, – одарив говоруна строгим взглядом, перебил нейромант. – Это бои на… скажем так, на ином уровне. Который для обычных людей, как вы, недоступен.
– Но мы не обычные люди! – возмутился Рупор. – Мы – твои дети! Ты же сам сказал, что это так!
– Это так. Но пока вы все еще люди. И перестанете ими быть лишь тогда, когда я возьмусь за упорядочение этого мира, забыл.
– Я… кажется, понял тебя, о Великий, – медленно кивнув, произнес Голос Племени. – То есть со злыми духами ты будешь сражаться сам… но что тогда делать нам, пока ты воюешь за нас?
– Молиться за мою победу, – пожав плечами, ответил Громобой. – И надеяться на мое возвращение.
– То есть нам не следует две недели спустя отправляться на твои поиски, дабы высвободить тебя из телесной оболочки, которая оказалась непригодна для твоей миссии? – выпалил, как на духу, Рупор.
– Нет, – осмыслив услышанное, вымученно улыбнулся нейромант. – Не следует. Я… я сам вас найду, если что.
Голос Племени снова кивнул, рассеянно глядя перед собой. Нейроманту бы промолчать, сделать вид, что не заметил грусти в глазах говоруна. Но вместо этого он со вздохом спросил:
– Что так расстроило тебя, Рупор?
– Да просто как‑то сложно осознавать… что мы снова… расстаемся? – спросил Голос Племени, посмотрев на Громобоя глазами, полными слез.
Подобной реакции нейромант точно не ждал. Рупор вымученно улыбнулся и, уткнувшись взглядом в асфальт под ногами, сказал:
– Надеюсь, я дождусь твоего возвращения, о Великий.
Молчуны, преданно взирая на растерявшегося нейроманта, охотно закивали.
– Мы все надеемся, – оглянувшись на собратьев, сказал Голос Племени.
– Я… постараюсь, – неожиданно хриплым голосом произнес Громобой.
Мотнув головой, будто только проснулся, он прокашлялся и добавил:
– Пора, дети мои. Я ухожу, чтобы приблизить вашу мечту. Помните об этом и не сожалейте о случившемся.
Он поднял руку, прощаясь с молчунами, и те практически синхронно подняли свои.
– До встречи, Великий, – с робкой улыбкой тихо сказал Рупор. – Мы будем ждать.
Лишь с превеликим трудом Громобой нашел в себе силы, чтобы кивнуть, развернуться и устремиться прочь. С каждым шагом нейромант все больше удалялся от дома племени и Детей Механизмов, чувствуя спиной десятки подобострастных взглядов. Он покидал это странное место, где кучка сбрендивших дикарей, спутавшая Громобоя со своим божеством, по сути, подарила ему вторую жизнь. Никогда прежде никто так не заботился о нейроманте…
…кроме Бо.
Бородач против воли улыбнулся, вспомнив ее прелестную мордашку, ее волосы, спадающие до плеч. Он чертовски скучал по ней и все еще жаждал скорейшей встречи в мире мертвых, но судьба явно была против его смерти. Как иначе объяснить, что Дети Механизмов оказались там, где он преспокойно умирал? Нелепая случайность? Чем дальше, тем меньше Громобой верил в подобные совпадения.
«Судьба?..»
Щелкун ждал его на ближайшем перекрестке. Рубиновые глаза незряче смотрели на нейроманта.
«Я сковал твой мозг, завладел им, – подумал бородач, глядя на своего громадного питомца. – Но до сих пор не знаю всего, что творится внутри. Думаешь ли ты о чем‑то, кроме снеди, или живешь одними рефлексами – ешь, когда голоден, дерешься, когда на тебя нападает кто‑то мелкий, и бежишь, если нападающий превосходит тебя в габаритах?»
Громобой и раньше время от времени задумывался об этом, но дела текущие, как правило, быстро отвлекали от этой неуместной на поле брани философии.
– Что же, пошли, старина Щелкун? – задрав голову, спросил Громобой. – Нас ждут великие дела… впрочем, как обычно. Клацни челюстями, если готов.
«Рекс» клацнул. Точней, нейромант мысленно велел ему так поступить, и Щелкун беспрекословно выполнил приказ хозяина.
«Впрочем, как обычно», – повторил нейромант, на сей раз мысленно.
Реинкарнация Великого Механика и его аватар покидали дом Детей Механизмов.
«Держись, Природа. Мы идем».
* * *
Повернувшись к спутникам, Третьяк приложил к губам указательным палец. Судя по всему, обращался он в первую очередь к строптивому Гуррбу и его товарищам, которые уже привлекли внимание «Раптора» совсем недавно. А вот Федор и Игорь сами понимали, что лучше вести себя поосторожней – ведь перед ними был временный лагерь дампов.
Шепелявых мутантов было немного – четверо, хотя обычно ходили по семь. Видимо, где‑то им не свезло повстречаться с серьезным противником, который изрядно их отряд потрепал. Теперь двое мутов стояли у стены с арбалетами, из‑под разноцветных лоскутов свисающей со лбов ткани озирая помещение, а двое других занимались тем, что выводили клинки топоров.
«Проклятое Поле Смерти, – наблюдая за телодвижениями дампов, подумал дружинник. – Всю улицу перекрыло, не пройти, не проехать».
Казалось, их группа возвращается той же самой дорогой, какой шла в Тушино, однако стремление иных Полей Смерти к миграции смешало Третьяку со товарищи все карты. Теперь огромная белая полусфера занимала собой весь бульвар, вынуждая путников искать обходные пути. Здание на противоположной стороне улицы отпало сразу, поскольку там зиял Провал с торчащими наружу «удочками» Удильщика. При виде знакомых отростков Игорь вспомнил, как однажды едва не погиб, пойманный проклятым глубинным мутом. Третьяк, судя по всему, тоже не горел желанием красться вдоль стенки, рискуя в любой момент свалиться в бездну, поэтому отправились в дом напротив…
Где и наткнулись на дампов.
Разведчик прежде лоскутных тварей не встречал и теперь смотрел во все глаза, не забывая, однако, об элементарной безопасности. Конечно, арбалеты дампов в подметки не годились автоматам Третьяка и Федора, но сам‑то Игорь оружия был лишен, а потому постоять за себя вряд ли мог.
– Чего мы ждем? – повернувшись к опальному наемнику, шепотом осведомился дружинник.
– Подходящего момента, – туманно ответил бугай.
В его словах чувствовалась неуверенность. Третьяк явно не привык путешествовать по московской Зоне; Игорь подозревал, что всю осознанную жизнь наемник провел у стен маркитантского склада в Строгино, где сталкивался с неприятностями только тогда, когда они приходили к нему. Теперь же он сам вторгался в злачные места и вынужден был волей‑неволей лавировать между живущими там опасностями. Разведчиков к этому готовят с самого детства. Третьяк разведчиком не был, но отряд возглавлял именно он.
«Как бы это тоже с нами злую шутку не сыграло», – подумал Игорь, искоса посмотрев на спутника.
Им бы напасть на дампов первыми, снять двух стрелков, а потом уже спокойно добить оставшихся с топорами, но Третьяк почему‑то медлил. Ситуация – простейшая, однако ему, человеку, который никогда не нападал сам, а только оборонялся, этого было не понять. С «Раптором» получилось даже проще (при том, что био вполне мог их прикончить, если б шальная пуля не угодила ему в мозг) – робот атаковал, и наемники защищались, не пытаясь улучить «подходящий момент».
«Сейчас дождемся, что дампы нас заметят и пристрелят кого‑нибудь… да того же Федора! А уже потом мы начнем стрелять в ответ…»
Будто прочтя его мысли, один из дампов повернулся и уставился на полуразрушенную стену, за которой пряталась разношерстная компания. Подслеповатый, он вряд ли мог через мелкие дыры в кладке разглядеть, что в соседней комнате кто‑то находится. Но Игорь все равно поспешно отпрянул от своего отверстия.
– Вообще отойди отсюда, – прошипел Третьяк. – Толку от тебя все равно нет, только глаз мозолишь.
Дружинник нехотя подчинился. Опальный наемник смерил его презрительным взглядом и, тихо выругавшись под нос, снова прильнул к отверстию в стене. Правда, просидел он так недолго – полминуты не прошло, как Третьяк, чертыхаясь, отхлынул в сторону и передернул затвор.
– В чем дело? – встревоженно спросил Федор.
– Сюда идут, – не поднимая головы, ответил наемник. – Заряжай.
Он направил ствол автомата на дверной проем и попятился назад и вбок, постепенно увеличивая угол обзора. Игорь слышал шаги – не только Третьяка, но и чужие, из соседней комнаты. Дампы действительно медленно шли к ним.
Внезапно Третьяк нажал на спусковой крючок, и рамка заходила ходуном, стремительно выплевывая пулю за пулей. Из соседней комнаты послышались предсмертные крики, лишь отдаленно смахивающие на человеческие – там умирали дампы.
Федор благоразумно не высовывался, не желая очутиться на линии огня между Третьяком и лоскутными тварями. Игорь тоже сидел на прежнем месте, ожидая, когда наемник даст отмашку двигаться. Что до Гуррба и прочих нео, то они откровенно скучали, пока Третьяк «наводил порядок» – переминались с ноги на ногу да зевали, будто происходящее их вообще не касалось. Наверное, потому, что не считали дампов достойными соперниками.
Наконец автомат замолчал. Воцарилась гнетущая тишина.
Третьяк и Федор переглянулись, опальный наемник мотнул головой в сторону проема – пойди, мол, проверь. Товарищ надулся, но решил, что во второй раз отбрехаться не выйдет, и потому медленно двинулся к дверному проему. Автомат он держал обеими руками, однако ствол направлял вниз. Уже поравнявшись с проходом, Федор ненадолго остановился, а потом, тихо выругавшись, побрел дальше. Правда, теперь при каждом шаге он чавкал – видимо, кровь убитых дампов разлилась по полу и приходилось идти прямо по ней.
Вот наемник скрылся в комнате… а секунду спустя оттуда что‑то вылетело и, ударившись в стену, упало на пол.
– Федор! – выпучив глаза, воскликнул Третьяк.
Он вскинул автомат и, заорав, нажал на спусковой крючок. И снова раздался крик, что‑то, звякнув, упало на пол, но что именно, Игорь не видел. Да и не смотрел, по правде говоря, поскольку все его внимание было приковано к голове Федора – ведь это именно она, пролетев несколько метров, отскочила от стены и упала на пол. Лицо погибшего наемника ничего не выражало – тот, кто снес ему голову, явно застал парня врасплох.
Автомат снова замолк.
– Сука, Федор… – услышал дружинник голос Третьяка.
Наемник опустился на корточки рядом с головой покойного, повернул ее к себе лицом и тут же, брезгливо поморщившись, отвернулся.
– Надо ж было… – простонал Третьяк еле слышно.
Гуррб, к удивлению Игоря, помалкивал. Наверное, даже такой дуболом, как предводитель нео, понимал, что момент для издевок совершенно неподходящий. Чертыхнувшись еще раз, Третьяк поднялся и устремился в соседнюю комнату. Он шел уверенно, куда уверенней, чем его погибший товарищ, и Игорь невольно подумал, а не может ли история повториться? Вдруг там еще один дамп затаился? Но обошлось без новых казусов: голова Третьяка из комнаты не вылетела, а вот голос – раздался.
– Идите сюда, чего там встали? – проорал наемник недовольным тоном.
Гуррб обернулся к своим и мотнул головой в сторону дверного проема, затем взглядом отыскал дружинника и проскрипел:
– Вставай, хомо, уходим!
Игоря нехотя поднялся и пошел к дверному проему.
– Гуррб, – услышал он голос одного из нео.
– Чего тебе? – отозвался предводитель.
– Голову заберем?
Игорь оглянулся через плечо: как и следовало ожидать, последний вопрос задал тот самый лохмач…
«Киттр его, кажется, зовут? Хотя… не все ли равно?»
Гуррб покосился в сторону головы Федора, а потом со вздохом сказал:
– Не надо хомо злить. Хомо с кио и Вадим с кио. Значит, хомо для нас – как Вадим, пока Вадима нет!
«Гениальный вывод, – мелькнуло в светлой голове дружинника. – А, главное, как доходчиво объяснил!..»
– Чего вылупился, хомо? – почувствовав на себе взгляд разведчика, грубо поинтересовался Киттр. – Шагай давай!
Игорь опомнился и побрел к дверному проему. Он до последнего надеялся, что изнутри раздастся душераздирающий крик Третьяка, но этого так и не случилось. Когда дружинник поравнялся со входом в комнату, наемник, живой и здоровый, прохаживался меж изувеченных выстрелами трупов. Обезглавленное тело Федора лежало в общей куче, но заметно отличалось от покрытых лоскутами останков дампов. Краем глаза приметив движение, Третьяк резко повернулся к вошедшему дружиннику, одновременно вскинув автомат. Черное дуло уставилось разведчику в грудь, отчего Игорю стало немного не по себе.
«А ну как выстрелит? – подумал он, глядя на смертоносный ствол. – Все б ничего, если б не пленники…»
– А, это ты, кремлевский… – разочарованно протянул наемник, опуская свое оружие.
Взглядом отыскав лежащий на полу топор, он хотел в сердцах пнуть его ногой, однако передумал и лишь сказал:
– А все ведь из‑за тебя, кремлевский. Ежели б ты тогда к нашему складу не приехал, дежурили б мы с Федором у его дверей до сих пор и горя не знали!
Игорь хотел ответить, что он бы с радостью никуда не поехал, если б проклятый хапуга Вадим не похитил его названого брата, не отобрал груз и не уничтожил отряд дружинников, возвращавшийся из Строгино в Кремль после вполне честной сделки. Если б никто не напал на кремлевских, они бы преспокойной добрались до крепости и какое‑то время спустя, очень вероятно, обратились бы к торгашу с новым, вполне выгодным предложением. Иными словами, винить в случившемся бедламе Третьяку надлежало не разведчика, который лишь возвращал свое, а опального маркитанта, самолично заварившего всю эту кашу.
Но ничего подобного Игорь говорить наемнику не стал.
Потому что нет никакого смысла доказывать что‑то тому, кого вскоре собираешься убить.
– Чего молчишь? – подначил его Третьяк.
– Сказать нечего, – нехотя буркнул разведчик.
– А Федор ведь вот такенным парнем был, настоящий человек! – глядя на обезглавленный труп товарища, произнес наемник. – Сколько мы с ним пережили…
И тут тоже Игорь мог рассказать о многом – и о погибших теперь, и о тех, кого не стало во время рейда в Строгино – но все эти речи, опять же, не имели смысла. Тот же Третьяк говорил с ним лишь потому, что людей в отряде больше не осталось, а к нео он, как и любой «хомо», питал острую неприязнь на клеточном уровне.
– Так с дампами все? – уточнил Гуррб, входя.
Третьяк скрипнул зубами, а Игорь, напротив, даже обрадовался появлению дикарей – оставаться наедине с вооруженным наемником ему хотелось едва ли.
– Как видишь, – хмуро посмотрев на предводителя нео, ответил автоматчик с неохотой.
– Их нам сожрать можно? – спросил Гуррб, нисколько не стушевавшись под тяжелым взором спутника.
– Их? – слегка опешил Третьяк.
Он недоуменно уставился на грязных, обмотанных тканью мутантов.
– Вы их вот будете… жрать? – уточнил он.
Каждое его слово было буквально пропитано отвращением. Впрочем, судить его за это не стоило: Игорь невольно представил, как нео будут поедать убитых дампов, и сам едва сдержал тошноту.
– Ты обещал нам мясо, – сказал Гуррб. – Дай нам это мясо или дай другое, но сейчас. Мы хотим жрать.
– Ну, если хотите… ешьте это, – пожал плечами Третьяк.
– Привал? – сощурился нео.
– Прямо здесь? – удивился наемник.
– Чтоб мясо далеко не тащить, – с деловым видом объяснил нео.
– А. Ну, в общем, как хотите… – Третьяк собирался отвернуться, но, спохватившись, указал на тело покойного товарища. – Только его давайте как‑нибудь… в сторонку? Не жрите его, в общем.
– Мы в ту комнату его, – кивнул Гуррб. – Китрр! Драхп! Давай хомо туда, где башка!
Наемник при упоминании отрубленной головы невольно вздрогнул. Двое верзил вышли вперед и, подхватив труп Федора, с невозмутимыми мордами потащили его в ту комнату, где прежде прятались от дампов.
Третьяк проводил лохматых здоровяков задумчивым взглядом. Когда же те скрылись в дверном проеме, он повернулся к Гуррбу и сказал:
– Вы жрите тут, в общем, а мы с кремлевским в коридоре перекусим.
– Хомо, хомо! – расхохотался предводитель нео и подмигнул своим. – Не любят смотреть, как мы жрем!
Остальные дикари охотно поддержали его хриплым и жутким смехом. Третьяк покачал головой и первым устремился к двери, ведущей в коридор, на ходу бросив:
– Пошли, кремлевский. Ссужу тебе банку тушенки, чтоб ты с голоду не подох.
Уговаривать дружинника не пришлось: он и сам не желал наблюдать за тем, как дикари набивают желудки мертвечиной. Хотя и того чавканья, которое послышалось из комнаты буквально минуту спустя, хватало, чтобы испортить аппетит.
«Проклятые нео… проклятые кио и люди‑предатели… Проклятая Москва с ее мутантами и ловушками!»
Если бы каждый раз, когда Игорь думал о подобном, ему давали по патрону, у него давно был бы собственный оружейный склад.
* * *
Заслышав скрежет петель, Захар приоткрыл один глаз и сонно уставился на дверь. Кио не озаботились тем, чтобы дать им банальные лежаки – то ли искусственные люди не особо вникали, на чем спят «хомо», то ли на складе вообще не держали ничего, пригодного для сна. Разведчики, конечно, привыкли спать на чем попало, но нынешняя теснота узницы вынуждала дремать в таких позах, что затекало все, от макушки до кончиков пальцев на ногах.