— Чего так смотришь на меня? Эх, не надо было Зинку вчера отпускать, чует мое сердце, опять она куда-то влезла. Я сделала все, что могла. У Зины есть, конечно, какие-то свои друзья, но я с этими учеными не знакома, умом не вышла. Что будем делать?
— Надеюсь, что с ней ничего не случилось, оставь, Лера, мне все номера телефонов, я сам буду ей звонить, — попросил Артур, изрядно изменившись в лице.
— А ты куда сейчас?
— У меня дела, — неопределенно ответил Артур, — а вы?
— Ну, я думаю, мы уже злоупотребили твоим гостеприимством, — сказала Валерия, — пора покинуть твой дом.
— Можете оставаться, я гостей люблю, — ответил Артур.
— Нет, к сожалению, мой рабочий график не позволяет мне расслабляться надолго, все будет зависеть от того, что скажет ненавистный Тимофей. А если еще учитывать, что несколько дней я потеряла, ох и придется мне крутиться, чтобы не выпасть из графика! — произнесла Лера с чувством.
— Попасть в руки маньяка, значит, выпасть из графика? — засмеялся Артур.
— Для начала салон красоты и имиджмейкер! — проигнорировала его Лера, поняв, что Артур не заинтересовался ею, а значит, для нее он полностью потерян. — Дима, ты со мной?
— Конечно, фея моя! Куда же я без тебя? — оживился Дмитрий, явно симпатизируя своей знакомой, несмотря на такое странное приключение.
— Вечером к тебе или ко мне? — спросила Валерия.
— Давай к тебе, — ответил Дима и тут же сказал: — А в ресторане за ужин плачу я.
— Ладно, — согласилась актриса, как-то рассеянно посмотрев на своего спутника, словно и к нему потеряв весь интерес. — Надеюсь, Дмитрий, вы состоятельный мужчина? Я — женщина чрезвычайно меркантильная, не то что Зинаида.
— Я богат… — заверил ее Дима, несколько растерявшись от такого прямого вопроса.
— Надеюсь, что богаче Савелия Листопада? — вздохнула Валерия, вставая из-за стола и отвешивая легкий поклон хозяину.
— Кого? Чего? — не понял Дима, вскакивая за ней.
— Эх, Дима, темный вы человек, сразу видно, что не из моей артистической среды, — снова вздохнула Лера, настроенная на меланхолический лад.
Лицо Димы вытягивалось все больше. Он с беспокойством обернулся к Артуру.
— Не знаю, что ей надо и как ей угодить, веришь, брат?
— Верю! Шикарная женщина. А Савелий Листопад — личность, известная среди кинематографистов. Это очень крутой и богатый продюсер, продюсирующий в России добрую треть всего, что снимают. Конечно, мечта каждой актрисы познакомиться и понравиться ему, и тогда будешь блистать во всех фильмах. Тут тебе и известность, и почет, и слава!
Валерия, стоявшая на верхних ступенях лестницы, внимательно слушала их разговор.
— Интересный вы типчик, Артур! Такие энциклопедические познания во всех отраслях. И про Савелия вы все четко сказали, только не добавили одно…
— Посвятите нас в ваше закулисье.
— А никакого закулисья нет. Савелий Листопад — человек-фантом! Он есть, и его нет!
— Как это? — оторопел вконец Дмитрий.
— Он продюсирует кучу фильмов, но никто его не видел лично, то есть никто с ним не знаком. Он общается через Интернет, одобряет тот или иной сценарий и утверждает артистов на роли, все экономические вопросы тоже решает через компьютер. Может, такого человека и не существует вовсе, может, это псевдоним? Может, это группа людей или даже женщина? — разыгралась фантазия у Валерии. — Мне хватает известности и работы, и у меня пробивной агент Тимоха без вредных привычек, но во мне горит азарт. Я хотела бы знать, кто это… Первая! Понимаете?
— Вполне, — улыбнулся Артур, — и если им окажется богатый симпатичный мужчина, и к тому же свободный, почему-то я думаю, что у Димы не останется шансов. Шучу! — сказал Артур.
Валерия оценила шутку, а вот Дмитрий спустился на первый этаж двухъярусной квартиры очень расстроенным.
Глава 14
Артур, в отличие от своих гостей, ничего не ел и не пил, а когда Лера с Димой ушли, быстро принял холодный душ, надел белую футболку, джинсы, вышел из квартиры и спустился в гараж, где сел в красную спортивную машину с откидным верхом и вдавил педаль газа. За ним плавно опустились механические ворота, Артур выехал с ухоженной территории своего дома и оказался на оживленных улицах Москвы. Артур довольно быстро доехал до военного клинического госпиталя, прошел по пропуску на территорию и свернул на узенькую дорожку, ведущую к небольшому, стоящему в отдалении от корпусов больницы зданию из серого силикатного кирпича с решетками на окнах и черной лаконичной табличкой «Морг». Войдя в морг, Артур пошел по коридору до конца и приоткрыл одну из дверей.
— Гена! — позвал он.
— Он во второй анатомичке, — ответил ему звонкий женский голос.
Артур поднялся на второй этаж, где пахло какими-то химикатами, и шагом человека, знающего дорогу, повернул направо. Он прошел мимо двустворчатых дверей с табличкой «Анатомический зал номер 1» и распахнул двери с табличкой «Анатомический зал номер 2».
— Гена?
— Я тут, — откликнулись на его вопрос.
Невысокий худой мужчина, несколько «слащавый», с модельной стрижкой окрашенных и уложенных волос, с приятными чертами лица, в накрахмаленном белоснежном халате, поверх которого был надет резиновый фартук, стоял у анатомического стола, на котором лежал труп мужчины, и делал вскрытие. Выражение лица у Гены было безмятежное и несколько задумчивое. Рядом с мертвым телом на столе стояла чашечка с кофе.
Геннадий Зотов был кандидатом медицинских наук, доцентом кафедры одного из медицинских институтов, заведующим этим моргом и одним из ведущих судебных экспертов. Жил он с мамой, очень любил театр, классическую музыку, поэзию и красивых женщин, не лезших в его душу, в которой он и сам разобраться не мог. Его большие красивые глаза удивленно смотрели на мир, словно он и сам не понимал, как он с такой тонкой душевной организацией мог оказаться на такой работе.
Артур аккуратно закрыл за собой дверь.
— Тяжелый случай? — кивнул он на несчастного.
Они с Геной так долго и так хорошо знали друг друга, что могли даже не здороваться.
— Тяжелый случай у меня. У меня сегодня премьера в театре, в смысле, билеты на премьеру, а тут двое сотрудников не вышли на работу. Один сломал пяточную кость, стукнувшись обо что-то в свой законный выходной, а у другой заболел ребенок. А трупов много… Понимаешь? Полнолуние плохо влияет на энергетику людей, на их биополя.
— А если яснее?
— Мрут, Артур, после полнолуния больше, и никто этот факт объяснить не может.
— А ты объяснил биополем?
— Я предположил, объяснять что-либо у меня нет времени и возможности. Я сетую и опираюсь на свои наблюдения, — вздохнул Геннадий и, взяв чашку, отпил горячий кофе. — Хочешь кофейку?
— Нет, спасибо.
— Поесть?
— Да мне надо натощак сдать кровь, — ответил Артур.
— Ты заболел?
— Думаю, что нет.
— Хотя что я спрашиваю? Раз тебя вижу, значит, ты жив, а это уже хорошо, при твоей-то бурной деятельности, — сказал Гена, копаясь во внутренностях, и вдруг радостно воскликнул: — Нашел!
— Пулю? — предположил Артур.
— Какую пулю, Артур? Этот мужчина умер от острой сердечной недостаточности, возникшей во время операции по устранению кишечной непроходимости. А ищу я часы хирурга, которые случайно попали в брюшную полость.
— Часы? — не поверил своим ушам Артур.
— Да, друг, всего лишь часы. А ты что ждешь? Во всем подвох и криминальную подоплеку? Хирург хвастался дорогими швейцарскими часами — подарком одного спасенного пациента — и забыл снять их перед экстренной операцией. Вот такие вот, брат, дела! Врачи — тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо, в том числе и ошибка. Хирург уж не стал искать часы при всех, а попросил меня, чтобы не подмочить свою репутацию. А мне что? Мне все равно копаться в нем. Что ты так смотришь, Артур? Если тебе нехорошо, то сзади раковина.
— Я потерплю.
— Не надо ничего терпеть, от жизни надо брать все, что хочется. Терпение приводит к неврозам. А за этого мужчину не беспокойся, он мертв, и хуже ему уже не будет. Оп! Вот и часы. — Жестом фокусника, извлекающего кролика из шляпы, Геннадий достал часы из внутренностей трупа. — С Димы бутылка! А то у нас тут один лаборант чуть с ума не сошел, когда услышал в груди трупа какое-то тиканье, он решил, что это сердце… Иногда даже своим глазам и ушам верить нельзя… Так и быть, отмою их в специальном растворе и отполирую.
Геннадий легкой походкой прошел к столику и кинул часы в банку со светло-зеленой жидкостью.
— Водонепроницаемые, — пояснил Гена и начал тщательно мыть руки, не удержавшись от соблазна полюбоваться на свое изображение в зеркале над раковиной. — Ладно, хватит лирики. Ты давно не приходишь к старому другу просто так. Не извиняйся, знаю… дела. Что тебя привело в наше заведение? Надеюсь, что ты здоров? Тебе еще не пора к нам? Если что — только ко мне…
— Надеюсь, что нет, — рассмеялся Артур, — я вчера со своими двумя знакомыми ужинал в ресторане.
— А сегодня ты решил провериться в морге? Хорошо вы ужинали, — удивился Геннадий.
— Ты знаешь, что я фактически не пью.
— Зря, — снова прервал его невозмутимый патологоанатом, снимая резиновые перчатки и метким броском отправляя их в ведро для мусора. — Двести граммов полезно для здоровья, я имею в виду, конечно же, хорошее вино.
— Гена, я серьезно! Я не знаю, сколько выпили мои знакомые, но за себя точно могу сказать, что выпил очень мало.
— Что ты хочешь от меня? Промывание желудка или очистительную клизму?
— Не дождешься! Дело в том, что мы очень быстро отрубились, встали с тяжелой головой и частичной потерей памяти…
— И ты подозреваешь, что вам что-то подсыпали? — спросил Гена.
— Схватываешь на лету, молодец! Я специально с утра ничего не ел для чистоты эксперимента. Ты понимаешь, что мне надо не лейкоциты в крови подсчитать, а провести ряд каких-то сложных лабораторных исследований? — спросил Артур, присаживаясь на металлический раскладной стул рядом со шкафом с лекарствами.
— Я не тупой, я все понимаю, покажи руку… Ага, понятно! Даже жгута не надо, вены спортсмена. А вот ты понимаешь, что я только сейчас тебе говорил, что у меня полно трупов, а ты мне еще работенку подкидываешь. Нечуткий ты человек!
— Извини…
— Да шучу я! Для тебя, Артур, я всегда найду время. — Геннадий распаковал одноразовый пятимиллилитровый шприц и легко вогнал иголку в вену. — Вот и все! Крови возьмем немного, буквально несколько капель, так, зажми ваткой.
Гена поставил пробирку с кровью Артура, вылитой из шприца, в один ряд с какими-то образцами мертвых тканей, и поправил прическу.
— Я передам это в лабораторию, как только будет что-то известно, я позвоню.
— Спасибо, ты — настоящий друг, знал, к кому ехал, — сказал Артур.
— Вот что бы ты делал, если бы у тебя не было таких знакомых? — вздохнул Гена.
— Я бы их обязательно завел, — заверил его Артур, еще раз поблагодарил и покинул территорию военного госпиталя.
Из головы не выходили тревожные мысли о том, где могла быть Зинаида. Вчера он сильно расстроился, когда Зина не согласилась пойти с ними в ресторан. Это даже испугало его, он не думал, что может к кому-то так привязаться.
«Что за черт? Сегодня продолжаю думать о ней, волноваться о том, куда она могла запропаститься? Как же это тяжело, когда все мысли заняты одним человеком, который тебя видеть совсем не жаждет».
Артур подъехал к дому Зинаиды, и первой, кого увидел, была соседка Зинаиды, поливающая цветы под окнами. Сразу же заприметив красивую, яркую машину, Алла выпрямилась и прекратила свое занятие. Лицо женщины расплылось в приветственной улыбке, она обрадовалась, увидев Артура.
— Здрасте! А вы к Зинке? А ее нет! Мало того, Зина не ночевала дома!
— Откуда вы знаете?
— А я все знаю, — искрилась Алла, вытирая руки о свою одежду. — Кстати, Зину уже спрашивали только что…
— Кто?
— Какая-то женщина в темной одежде. Первый раз ее видела. Да вы ее еще догоните, она к метро пошла, вот только что за угол свернула, — указала рукой Алла. — А это тоже ваша машина?! — крикнула она ему уже вдогонку.
— А как же! — ответил ей Артур на ходу.
Он бегом обогнул дом и, свернув за угол, сразу попал в небольшой сквер, где неспешно прогуливались мамаши с колясками да собачники.
Артур мгновенно вычислил пожилую женщину в черной одежде, сидящую на скамейке и потирающую ногу с узором синих узловатых вен. Вид у нее был какой-то безучастный, погруженный в себя. На покатых плечах женщины лежал черный платок. Артур сразу понял, что она в трауре. И этой женщине что-то было надо от Зинаиды, которая пропала. Артуру стало как-то неуютно на душе.
— Простите, мне сказали, что вам была нужна Зинаида Жалейко? Это так?
Глава 15
Женщина вздрогнула и испуганно посмотрела на Артура. Но он умел производить на людей благоприятное впечатление, и женщина в черном одеянии расслабилась.
— Да, молодой человек, мне была нужна Зинаида Жалейко, но ее нет, я не знаю, когда она придет домой, и не знаю, смогу ли я еще раз приехать сюда… Я живу на другом конце города и очень плохо хожу, тромбоз, диабет, гипертония, знаете ли… Да что я вам жалуюсь? Вы молодой, и эти проблемы вам не знакомы.
— Вы чем-то опечалены? — присел рядом на скамейку Артур.
— Опечалена, молодой человек, по-другому и не скажешь. — Глаза старой женщины снова затуманились.
— Меня зовут Артур.
— Очень приятно… А я Раиса Никитична. Совсем недавно я схоронила своего мужа Михаила Архиповича.
— Соболезную вам.
— Спасибо, Артур. Есть за что, видит бог. Душа в душу жили почти шестьдесят лет… Всяко бывало, но чтобы заикнуться о разводе, и речи не могло быть. Позор-то какой! Это сейчас современная молодежь женится — разводится… Ох, несерьезно они относятся к этому делу, ох, несерьезно. Порхают, словно насекомые, и оправдывают свое поведение тем, что ищут идеал! Утопия! Знаешь почему? Потому что нет в природе идеала! Поэтому живи с тем, с кем бог повенчал, и не дергайся!
Раиса Никитична отпустила свою больную ногу, одернула подол черной юбки и сложила руки на коленях.
— А как же любовь? — спросил Артур.
— Любовь? — вздрогнула она. — Похоть! На то человеку и голова дана, чтобы держать себя в узде, а то ведь бывает, шлея под хвост попадет и… — махнула она рукой, — и потом, кто вам мешает сейчас по любви жениться-то? Так вы и здесь лазейку нашли — брак этот гражданский, тьфу! Сожительство! Одно слово — разврат! Мы примеримся друг к другу, проверим подвески, поменяем колеса, а затем… увидим другой, более современный, новый и красивый автомобиль…
Артур рассмеялся.
— Вы говорите, как автомеханик.
— А я — инженер, и всю свою жизнь проработала на заводе по выпуску машин, которые все только хают… Но это меня больше не касается, я давно на пенсии и имею инвалидность. Вот вы, Артур, тоже небось порхаете по женщинам? — зорко посмотрела она на него, чтобы подтвердить свою теорию о развратности молодежи.
— У меня бывают женщины, — туманно ответил Артур.
— Женат? — допытывалась Раиса Никитична.
— Нет, — честно ответил он.
— Гражданские браки? — почти с угрозой в голосе спросила она.
— Скорее короткие встречи, — поправил он.
— Бабник?
— Издержки профессии.
— И что, не было желания жениться на какой-нибудь женщине, создать крепкую семью? — спросила Раиса Никитична.
— Вот боюсь, что в последнее время возникает…
— А ты не бойся, сынок! Как хорошо мы жили с моим мужем Мишенькой, земля ему пухом.
— Дети? — осторожно спросил Артур.
— Один сынок… — вздохнула женщина, — у нас с мужем несовместимость какая-то была по крови, и болезнь у меня женская есть, но об этом не будем. Это сейчас что только ни делают… и из пробирки, и суррогатные матери, а тогда-то… Пять лет по больницам провалялась, ничего не помогало. И вот уже когда совсем надеяться перестали, раз — и беременность, словно лучик солнца, наконец-то пробившийся сквозь тучи. Мы тогда и обрадовались, и испугались. Мне-то уж сорок пять годков стукнуло, и вот… на тебе! Муж мой медиком был, профессором, переживал страшно и за мое здоровье, и за здоровье ребеночка. Мне сказали, что не выношу я без каких-то очень дорогих лекарств. Я распростилась с мечтой иметь ребенка, но Миша меня не подвел. Все девять месяцев мне кололи все, что требовалось, и родился долгожданный и выстраданный Андрюша. Я тогда даже не спрашивала у мужа, где он деньги брал на лекарства. Выйдя из роддома, я всецело занялась сыном, став совершенно сумасшедшей мамашей. Я тогда не сразу заметила перемены, происшедшей в муже… Он стал более замкнутым, чужим, что ли… Я думала, что он ревнует меня к сыну, не понимала, почему он не рад сыночку, как я. Нет, я грех на душу брать не буду, Миша все делал для Андрюши, в лепешку разбивался, но сына на ноги поставил. Сейчас Андрюшеньке уже тридцать, он у меня тоже врач и живет в Германии. На похороны отца прилетал, уважил… меня все время зовет к себе, но я уж не поеду. Куда мне к этим немцам-то? Не люблю я все это… И невестку-немку видеть не жажду… внуков пока нет. Одно время, конечно, собиралась, но тут Мишаня заболел, ноги у него отказали, инсульт, речь пропала, не довезли бы мы его… Андрюша помогал как мог, и деньгами, этими евро и долларами, и лекарствами… А теперь уж я тоже не поеду, кто за могилой ухаживать-то будет? Сын вот обещал памятник к зиме поставить дорогой, хороший…
Артур внимательно слушал эту пожилую женщину и искренне ей сочувствовал. Тяжело терять человека, столько лет прожившего с тобой бок о бок, с которым было много пережито и плохого, и хорошего. Он не понимал только одного, какое отношение это все имеет к Зине. Этот вопрос он осторожно и задал Раисе Никитичне, вырывая ее из воспоминаний о своей жизни с горячо любимым мужем.