Скрипач тяжело вздохнул, отвернулся. Жаловаться – грех? Да, наверное. Наверное, есть сотни миллиардов разумных, которым гораздо хуже. Есть матери, лишившиеся детей, есть дети, от рождения не знавшие родителей, есть потери, войны, болезни, голод, есть масса других вещей, куда как более страшных… но своё горе, оно всегда своё. Да и разумные, они все разные. У одного ребёнок умрет, а он будет через месяц песни петь, да ещё и нового сделает, а у другого умрёт кошка или собака, и он, другой этот, с ума сойдёт. Или почти сойдёт. Год будет мучиться, ночами не спать, переживать, казниться. Жаловаться, вне всякого сомнения, грех. Но… кого ты обманываешь сейчас, Ри? Себя?..
07
Трое
Сод
Футари и Комманна
С Балашихой получилось плохо.
Во-первых, точка, обозначенная как «площадка в парке», находилась действительно в парке… на озере, искусственном, рядом с поместьем. Озеро оказалось, правда, обмелевшим и заросшим (это они поняли, когда увидели вмерзшие в лёд бурые стебли камыша), но, как выяснилось позже, с родниками на дне, которые замерзать и не думали. Во-вторых, Ри умудрился провалиться под лёд. Хорошо ещё, что глубина оказалась совсем небольшой, где-то ему по грудь, но работали они в результате вдвоем, а Ри в это время сидел в машине, продираемый мелкой омерзительной дрожью, и безуспешно пытался согреться и как-то высушить насквозь мокрые вещи. К вечеру у него поднялась температура. Скрипач смотался в ближайшую аптеку, притащил каких-то местных порошков, но всем стало ясно – в ближайшие дни Ри обречён сидеть дома, а мотаться по точкам предстоит Скрипачу и Иту.
– Много жрёшь, гений, – упрекал Скрипач. – Вот тебя лёд и не выдержал.
– Р-р-р-Рыжий, не издевайся. Я вешу меньше, чем в молодости, килограмм семьдесят, не больше…
– Семьдесят пять, а то и все восемьдесят, – мрачно уточнил Скрипач.
– Ну не всем же по сорок пять весить, как вы! И вообще, – Ри задумался. – У меня было чёткое ощущение, что лёд – прочный. Вот не поверишь…
– Не поверю, – подтвердил Скрипач.
– Ну и дурак! Говорю тебе, что-то не то, хочешь – верь, хочешь – нет! Весь кусок, на котором я стоял, пошёл вниз вместе со мной, я даже крикнуть не успел…
– Ри, я тебя разочарую. Под тобой просто провалился лёд, так бывает, – твёрдо сказал Скрипач. – И ещё очень хорошо, что там оказалось мелко.
Ри безнадёжно махнул рукой.
– Если просто провалился лёд… – начал он, но потом сморщился и тяжко вздохнул. – Сделай мне чаю, что ли, а?
– Знобит?
– Да вроде этот порошок помогает, но всё равно, чего-то я не особо как-то, – признался Ри. – Пожалуй, что и знобит.
– Ладно, – сжалился Скрипач. – Тебе бы сейчас чего-то выпить этакого… но наш голос совести приедет, и будет ор. Поэтому действительно не надо, мы чаем обойдёмся. Могу в магазин смотаться, варенья купить. Ага?
Ит поехал встречать социологов и обратно пока что не собирался. Позвонил, сказал, что задерживается. Якобы там какие-то дела, но без уточнений. Скрипач по голосу понял, что Ит, скорее всего, приедет с новостями, но торопить события не стал.
Сидели они с Ри сейчас на кухне. Рыжий для тепла зажёг сразу две конфорки, и от этих мини-костерков с синими язычками пламени в кухне быстро потеплело. Ри, до этого кутавшийся в свитер, почувствовал, что стало, пожалуй, даже жарко. Стянул свитер и принялся прихлёбывать чай, который Скрипач заварил на удивление вкусно.
Скрипач сейчас колдовал у плиты, и Ри в который раз подумал, что иметь в друзьях гермо, пожалуй, не так уж и плохо. Вернее, очень хорошо. Потому что Скрипач, например, отменно готовит. Практически из ничего он создаёт еду, по вкусу ничуть не хуже ресторанной, да и сочетания продуктов придумывает порой настолько неожиданные, что диву даёшься – а что, разве так можно? Ри, например, никогда не приходило в голову, что курица может сочетаться с… корицей. У Скрипача курица и корица сочетались за милую душу, равно как груши сочетались с мясом, а смородина – с чесноком.
Вот и сейчас…
– Ты чего там придумал? – поинтересовался Ри.
– Чёрт-те что с чёрт-те чем, конечно, – охотно отозвался Скрипач. – Я готовлю, если по пунктам: один – много, два – посытнее, три – недорого, четыре – надо же тебя чем-то развеселить. А то день у тебя явно не задался.
– И что это будет?
– Увидишь. Имей терпение.
– Мысли у тебя какие-то извращенческие. «Иметь терпение», чего это вообще за ерунда, – проворчал Ри. Принюхался – пахло вкусно. – Нет, правда. Что это? Фрукты какие-то, что ли?
– Это айва, – пояснил Скрипач. – Достаточно редко попадается даже в мирах Сонма, но с мясом получается бесподобно. Правда, готовить надо где-то час, а то и больше. Поэтому втяни слюни обратно, сделай себе бутерброд с маслом и сиди пей чай.
Мясной фарш достался Скрипачу по дешёвке – у него через пару дней выходил срок годности. По запаху определив, что фарш вполне себе ничего, Скрипач купил его полтора кило. Айвы взял, не скупясь, почти два – и не прогадал, потому что айва оказалась самое то. Не дубовая, недозревшая, которая как деревяшка, а в том состоянии, которое для его цели подходило как нельзя лучше. В том же отделе Скрипач прихватил пару луковиц и пакетик каких-то местных специй. Как выяснилось, это была смесь сушёного чеснока и пары разных перцев, красного и белого.
– И чего? – с интересом спросил Ри, которому было сейчас нечем заняться и который уже основательно разомлел от тепла, вкусных запахов и горячего чая.
– Яйца и муку я купил ещё вчера, поэтому дальше просто, – объяснил Скрипач. – В фарш покрошил лука, плюхнул пару яиц…
– Пошляк.
– Сам ты пошляк. Я тебе объясняю, как еду готовить, а ты…
– Ладно, ладно. Продолжай.
– Ну, спасибо. В общем, туда же муки, специи, ну и соль, конечно. Айву на половинки, сделал что-то типа лодочек.
– А серединки куда?
– Глаза разуй, куда. Вон, компот варю, тебе же, кстати. В общем, мясо в айву, айву в кастрюльку, в два слоя, туда же воды, и это всё в духовку. Желательно часа на полтора, ну или как получится. Сейчас ещё макароны сварю, а то знаю я вас. Сожрёте эту кастрюльку…
– Мы только айву. Кастрюльку можешь оставить себе.
– Ри, ты идиот. В общем, вы проглоты, знаю я вас. Если что-то останется, то пойдёт на завтра. Но я в этом сильно сомневаюсь.
– Пахнет классно, поэтому я тоже сомневаюсь, – согласился Ри. – Слушай, я вот хотел спросить…
– Ты опять про это всё? – с тоской поинтересовался Скрипач. – Не начинай, пожалуйста. Я действительно чувствую себя как гермо, только когда стою у плиты. И на это воссоздание, честно говоря, не очень-то и рассчитываю.
– То есть у тебя тоже нет надежды, что… – Ри пристально смотрел на него.
– Что меня в этой жизни опять обнимут, и я назову скъ`хара того, кого хочу так назвать? – Скрипач отвернулся. – Нет, Ри. На это я не рассчитываю. И надежды у меня на самом деле никакой нет. У тебя, кажется, тоже.
Ри кивнул.
– Я ещё в Саприи понял, что это нереально, – признался он. – А сейчас так и вообще… Сидя здесь, мы явно ничего не сумеем сделать. В общем, несёт по течению. Хотя, ты знаешь, – он оживился, – всё-таки хорошо, что мы сумели как-то сдвинуться с мёртвой точки. Это уже немало. Понимаешь, там было… Мы были, как погасшие угли. Все, и вы, и Берта, и я. А теперь я чувствую, что поднимается ветер. И этот ветер, возможно, сумеет сдуть пепел и раздуть эти угли снова. Если, конечно, в нас ещё остался огонь. Пусть немного.
Скрипач улыбнулся.
– Наверное, остался, – предположил он. – Мы же сумели уже хоть что-то, правда? Мы здесь даже работать пытаемся.
– Непонятно над чем и непонятно зачем, – хмыкнул Ри.
– А не наплевать? В общем, мы уже не сидим на пятой точке, и, ты знаешь, у меня с головой вроде бы даже получше как-то стало.
– Собрался?
– Типа того. Вот, например, можно посмотреть те же результаты по той же Балашихе, – Скрипач задумался. – Тех же призраков там было уже целых два, заметил?
– Пока что не заметил. А ну-ка, покажи, – попросил Ри.
Скрипач ушёл в комнату, вернулся с листом бумаги и ручкой. Сел за стол и принялся восстанавливать таблицу: оригинал, конечно, они отдали Павлу.
Через минуту он протянул Ри исчерканный лист, и тот уставился в бумагу, что-то беззвучно шепча.
– Так, так, так, так… ага, вот это уже другое дело… Рыжий, а площадочка звучит, – сообщил он с удовольствием. – Да ещё как звучит! И структура действительно идентична, это тоже спираль, и… И оба призрака были в том же «рукаве», заметил?
– Так, так, так, так… ага, вот это уже другое дело… Рыжий, а площадочка звучит, – сообщил он с удовольствием. – Да ещё как звучит! И структура действительно идентична, это тоже спираль, и… И оба призрака были в том же «рукаве», заметил?
Скрипач кивнул.
– Пока что рано говорить, что из этого может следовать, но тут явно что-то есть. Так, – Ри задумался. – На следующей, если получится, уделяем внимание этому «рукаву».
– Спиралей две, – Скрипач почесал переносицу. – Но они в обоих случаях присутствовали в первом «рукаве», так?
– Верно, – покивал Ри. – В том, что на схемах идёт под номером один и на который ставятся чётные датчики.
– Интересно. Ит разбирал один датчик. Надо уточнить, чётный это был или нечётный? – Скрипач закусил губу. – Или, если хочешь, можно разобрать парочку прямо сейчас.
– А давай, – оживился Ри. – Всё равно до айвы ещё чёрт-те сколько времени. Только пойдём в комнату, а то я тут от запаха дурею. Есть хочется, понимаешь?
* * *Датчики на первый взгляд казались одинаковыми, но спустя несколько минут Ри и Скрипач поняли, что схемы в них стоят разные. Судя по всему, Ит разобрал как раз нечётный датчик, а вот чётный, под номером «четыре», который разобрали они, оказался на порядок интереснее своего нечётного собрата под номером «три».
Из кухни они притащили настольную лампу и на листе бумаги разложили оба датчика. Нечётный был действительно тюнером. Практически обычным тюнером.
А вот чётный…
– Рыжий, ты понимаешь, что это по сути дела – прибор, с помощью которого можно включать точки? – Ри, вооружившись лупой, найденной в комнате, рассматривал внутренности псевдодатчика. – Ведь это активатор. Но не такой, какие были у нас… Чёрт, как жаль, что Берта не здесь, – с досадой констатировал он. – Вот уж кто бы понял, что тут к чему, так это она.
– Её тут нет, поэтому придётся тебе. Слушай, а это не опасно?
– Что?
– То, что по условиям их экспериментов мы должны находиться на площадках, в центре? – Скрипач нахмурился. Он сидел рядом с Ри, накручивая на палец прядку волос. Ри на автомате взял его за руку и с силой положил руку на стол, прижав своей. Скрипач встряхнул головой. – Извини. Я опять, да?
– Ничего страшного, – отмахнулся Ри. – Нет, я не думаю, что это опасно. Потому что оно работает совсем не так, как порталы Терры-ноль. Если вообще способно работать…
– Думаешь, не способно?
– По двум площадкам я не сумею понять, способно или нет. Смотри, – Ри выпрямился. – В любом случае, для активации любой площадки нужна противофаза. Тут её нет. Соответственно, нет и опасности.
– Ага, – Скрипач кивнул. – Тогда получается по аналогии с исследованием первых гексов на Терре, так? Там мы бродили по всем площадкам, и ничего с нами не было.
– Вроде того, – согласился Ри. – Меня смущает, что существуют другие группы. Откуда мы знаем, может быть, где-то бродит кто-то ещё и… включает как раз противофазу. Если это так, то нам вполне существенно может прилететь откуда-то… – Он медленно перевёл взгляд на Скрипача. – Рыжий, а ведь может. И ещё как может! Вот для чего нужно точное время для проведения каждого опыта.
Они уставились друг на друга.
– Они не знают соответствий, – твёрдо сказал Скрипач. Ри тут же согласно кивнул. – Они научились вычислять точки, но законы Терры-ноль тут не работают, и они не знают, что с чем и по каким законам взаимодействует…
– Согласен. Корреляция отсутствует, – Ри хлопнул себя по коленке. – Но до чего-то они уже дорыли, оттуда и этот план. Который действительно показался нам странным…
– Минное поле, – ухмыльнулся Скрипач. – Вот так живёшь и не знаешь, что ты, оказывается, сапёр. А оно вон как. Русская рулетка…
– В Русском Сонме только в русскую рулетку и играть, – Ри отхлебнул остывшего чаю. – То, что мы попали, я знал. Но не думал, что мы настолько хреново попали.
– Интересно, что Ит расскажет, когда приедет, – заметил Скрипач. – Что-то мне подсказывает, что он за это время тоже что-то нарыл. И это что-то совсем не сахарное. А скорее наоборот.
* * *Ит вернулся в первом часу ночи, уставший, измотанный и продрогший – печка в машине барахлила, то работала, то нет. Пока он отогревался чаем и поспешно ел свою порцию ужина, они не решались к нему приставать. Видели, что замучился за этот день так, что мало не покажется. Однако после чая Ри всё-таки рассказал то, что они со Скрипачом поняли, и продемонстрировал разобранный датчик-активатор.
– Угу, – согласился он. – Что-то подобное я и предполагал. Вы молодцы, конечно, но у меня тут тоже кое-что интересное есть.
– Что, например? – с интересом спросил Ри.
– Ну, например, когда ты едешь по дороге, а через дорогу проплывает ванна – это как? – прищурился Ит.
– Чего?! – в один голос ошеломлённо спросили Ри и Скрипач.
– Ну вот так, – пожал плечами Ит. – Я чуть в кювет не улетел. А мне спокойно объяснили, что тут это вполне в порядке вещей. И что бывает и не такое. А гораздо круче. Что…
– Да подожди ты! – взмолился Скрипач. – Какая ванна, объясни ради бога?!
– Белая. Чугунная. С душевой лейкой сверху.
– ……, – проговорил Ри.
– Не матерись, – попросил Скрипач.
– Ладно, не буду. А как это было?
– Хорошо, что медленно ехали. Забрал я этих социологов, там же, рядом – оказывается, они уже тут работали раньше, и про то, что Павел моральный урод, и машину не пришлёт никогда, отлично знали. Муж и жена, очень даже славные ребята, надо сказать. – Ит зевнул, прикрыв рот ладонью. – В общем, погрузились, сели. Едем. Вёл я тихонько, потому что дорогу замело, и чёрт его знает, что там, под снегом. Ну и… – Он пожал плечами. – Дорога пустая совершенно, и тут из метели выплывает эта ванна. Нам наперерез. Я по тормозам, машину занесло. А эти ржут. Спокойно, говорят. Мы, мол, эту ванну тут десятый раз уже видим. Не только мы её видели.
– И что? – Ри ошалело потряс головой.
– Да ничего. Уплыла куда-то в ночь. Но знаете, зрелище того, сильное. Едешь, не трогаешь никого, и внезапно – ванна.
– Ладно, это мы посмотрим, – Скрипач усмехнулся. – А что социологи тебе рассказали интересное?
– Рассказали, что тут в принципе неплохо работать, а ко всякой паранормальщине вполне можно привыкнуть. В людных местах её нет, а вот в относительно спокойных – встречается. На точках, говорят, её тоже полно. Они сами на точках не бывают, но слышали про эту чертовщину немало.
– Мы не видели, – вставил Скрипач.
– Это пока, – успокоил Ит. – Подозреваю, что ещё увидим. Они сказали, что обычно призраки никого не трогают…
– Обычно? – нахмурился Ри.
– Ну да, обычно, – подтвердил Ит. – Чаще всего, по их словам.
– Так…
– Ри, если ты про лёд, то не начинай всё сначала, – взмолился Скрипач. – Лёд проломился сам.
– Не понял, – нахмурился Ит.
Скрипач застонал сквозь стиснутые зубы.
– Ри считает, что это диверсия, – сообщил он.
Ит с недоумением поглядел на Ри. Тот ответил безмятежным взглядом, затем дёрнул плечом.
– Мне могло показаться. А могло и не показаться. Не знаю.
Дальше стали снова, уже по второму кругу, разбираться с датчиками, но через полчаса Ит запросил пощады – ему очень хотелось спать. Ри подумал, что это, в принципе, тоже изменилось. Раньше они по нескольку дней не спали, что он, что Скрипач с Итом. А теперь они все расползаются по кроватям, едва только наступит полночь, и встают в семь утра, причём с трудом. Потому что проспать хочется до девяти. Или, что лучше, до десяти. И даже если встать в десять, то в зеркале отражается опухшая помятая рожа. Совершенно не выспавшаяся, надо сказать. Усталая и грустная рожа, которой обидно, что вообще надо вставать.
Это что, старость?
Уже?..
Им ведь не так много лет – по триста семьдесят с какими-то смешными копейками. Тому же Фэбу, когда он взял Ита и Скрипача в свой дом, было под пятьсот. Кажется. Или больше? Но он так хреново, как они трое, не выглядел никогда и чувствовал себя совершенно иначе!.. А умер, когда ему было вдвое больше, чем им! Да, он берёгся. Да, он оставил тяжелую работу, переключился на более лёгкую. Да, он в жизни не пил и не курил. Да, он постоянно занимался спортом (пока мог), а когда уже не мог, всё равно делал ежедневно какую-то гимнастику, чтобы поддерживать «приличную форму».
Может быть, причина была в Рыжем и Ите, подумалось Ри. Когда тебя поддерживают и заботятся, тебе, наверное, проще…
О нём уже давно никто не заботился. И сам он, если разобраться, в этой жизни заботился только о Джессике и мальчишках. Но это была забота о равном человеке, а не как у них…