– Правда? – Футари снова потыкал в снег зонтиком.
– Правда. Сейчас пойду обратно, и снова… Я действительно вёл себя как истеричная баба… тогда ещё… не сделай я этого, мы бы все жили иначе.
– То есть ты в очередной раз признаёшь, что ты дурак, – констатировал Комманна. – Не надоело? Это и так все уже знают, скучно.
Где-то за лесом закричали потревоженные галки – пронзительно, многоголосо. Ит поднял голову: привычка реагировать на такие изменения у него никуда не делась.
Кто-то спугнул птиц.
Значит, надо убираться отсюда.
– Вот это уже веселее, – одобрил Комманна. – Руки в ноги и вперёд. Только я тебя очень прошу, реши, а? Ну реши… Ну заставь себя. Заставь мозги работать.
– Спекутся у него мозги, – проворчал Футари.
– Тогда заранее попрощайся с семьёй и решай, – приказал Комманна. – Договорились? Мы договорились, Ит?
– У меня будут сутки, чтобы попрощаться? – уточнил Ит.
– Да, обещаю. А теперь – бегом.
* * *Бежать не пришлось – они подъехали сами. Скрипач, которого ощутимо потряхивало, сидел за рулём. Ри – рядом с ним, на переднем сиденье.
– Ит… садись давай, – севшим голосом приказал Ри.
– Что случилось?
Можно было бы и догадаться, придурок.
– Пришёл сигнал от Берты. Ит…
Ри, не надо.
– Какой? – Он сел в кабину, захлопнул дверцу.
– «Y3».
– Ты понимаешь, что это значит?
Ит молчал.
– Они вернулись… все. Фэб вернулся тоже. Ит, что ты молчишь?
– Значит, это действительно правда, – одними губами произнёс тот. – Рыжий, поехали. Там птицы кричали. Надо выбираться отсюда.
* * *Спорили они как сумасшедшие.
Ри предлагал немедленно вызвать катер и уматывать.
Ит снова и снова повторял одно и то же – уйдём, но только после того, как будет информация.
Тут уже не выдержал Скрипач и тоже принялся орать: что, мол, тут можно до второго пришествия сидеть и ждать этой информации.
– Веди машину, твою мать! – рявкнул Ри, заметив, что Скрипач едва разминулся с грузовиком, который от «Люси» запросто оставил бы мокрое место. – И вообще, заткнитесь все!!!
– Гений, что ты предлагаешь сейчас делать? – Ит тронул Ри за плечо. Тот обернулся к нему: лихорадочно блестящие глаза, на лице – напряжение, нетерпение.
– Подожди, думаю…
Трасса, по которой они сейчас ехали, была не центральной, но всё-таки довольно оживлённой, с плотным движением. Погода снова стояла хмурая, на дороге была грязь, которая залепляла ветровое стекло так, что «дворники» едва с ней справлялись. Скрипач вёл не торопясь; он пристроился за другой легковушкой (от неё хоть грязи летело поменьше) и сейчас тащился «в колонне», скорость которой не превышала шестидесяти километров в час. Дорога была узкой, обогнать «колонну» не представлялось возможным.
– Нам надо остановиться, если вы хотите подогнать сюда катер, – посоветовал Ит. – Ри, глянь карту. Надо в сторону уехать. Подальше от трассы.
– «Люсю» жаль, – констатировал Скрипач. – Но если выбирать между Киром, Джесс и «Люсей»…
– Хорошо, сейчас посмотрю, – Ри выволок из бардачка планшетку. – Батарейка подсела… но ничего, пока что тянет. Так… Рыжий, через пять километров где-то будет поворот направо. Ныряем туда, потом прямо, потом… а, ну да, сойдёт.
– Что там? – поинтересовался Ит.
– Что-то типа то ли кемпинга, то ли мотеля, – отрапортовал Ри. – Машину оставим там, и пусть думают, куда мы делись дальше. Если бросить в поле, то могут догадаться, что у нас есть транспорт. Мне бы не хотелось.
– Ри, если серьёзно, ты рассчитываешь вернуться сюда? – прямиком спросил Ит.
– Не знаю, – отозвался тот. – Пока что я рассчитываю через сутки увидеть живую Джесс. И Кира. И, видимо, Фэба тоже. Ит, ты рад?
Ит ничего не ответил.
Он не мог ответить.
Впервые в жизни у него вообще не осталось ничего – ни эмоций, ни слов. Он даже не мог разобраться, что же он чувствует: слова были словами, а он оказался где-то отдельно, где-то ещё…
Живой Фэб.
Нет.
Нет-нет-нет.
Хотя они ведь обещали…
– Ит, сообщений было два, – продолжал Ри, не замечая состояния, в которое впал друг. – Они, оказывается, вернулись уже десять дней назад. Берта просто выжидала, чтобы всё… чтобы всё было точно. На сто процентов. Она сначала прислала то, что мы оговорили тогда ещё, Y – это «да», а 3 – это количество тех, кто вернулся… потом, через минуту, пришла фраза с подробностями.
– Какая фраза? – Надо было что-то спросить, и он спросил. Просто так. Чтобы заполнить тишину.
– Сейчас… «Десять дней назад, пять уже в Саприи, всё благополучно, ждём».
– Ага.
– Ты рад? – вдруг спросил Скрипач.
– Ммм… не знаю, ещё не решил, – Ит заставил себя усмехнуться. – А ты?
– Пф! Дурак, что ли?! Рад, конечно, обалдел слегка, но… Ит, ау! Да отомри ты, блин!
– Отомру, – пообещал Ит. – Просто чуть попозже.
Сутки…
– Рыжий, кажется, вон тот поворот. Там указатель, гостиница «Дорожная»… ага, точно. Ит, слушай, что ты про птиц говорил?
– Что их спугнули, – пожал плечами Ит. – За нами идёт кто-то, он и спугнул. Давайте сделаем так: сейчас снимаем номер, вы уходите в лес, ты вызываешь катер, – Ри покивал, – а я…
– А ты что? – удивился Скрипач.
– Да просто хочу посмотреть, кто за нами гоняется. Если это рауф, хочу попробовать… расспросить, может, что и получится. Если люди, просто смоюсь, в ускоренном, – Ит усмехнулся. – Я вас догоню, далеко только не уходите.
– Ладно, – с сомнением пожал плечами Ри. – Не рискуй лишнего.
– Не буду, – пообещал Ит.
Как хорошо, что они так радуются. Как же это хорошо!
Теперь бы ещё самому понять, что я только что сделал, и почему они… они ведь согласились?
Надо проверить.
– Рыжий, ты не против? – на всякий случай переспросил Ит.
– Я бы хотел с тобой остаться, пусть Ри идёт вызывать катер. – Оказывается, Скрипач и не думал сходить с ума. Наоборот, он мыслил, наверное, даже лучше, чем сам Ит. – Не понимаю, для чего тебе это нужно одному…
– У меня опять интуиция, – признался Ит.
– Инту-Ит-ция, – передразнил Ри. – На предмет чего конкретно?
– Информация… которую мы ищем.
Дорога, ведущая к гостинице, оказалась плохой, и расчищали её чёрт-те когда – ехали в результате медленно. Сначала через поле, потом – через небольшой хвойный лес. Ни одной машины, ни следом, ни навстречу…
– По-моему, чушь, – резюмировал Скрипач. – Но инту-Ит-ция тут у тебя действительно есть, поэтому так уж и быть.
– Да, есть у меня… интуиция… – Ит прикрыл глаза. – Вот прямо тут и прямо сейчас.
* * *Гостиницу «Дорожную» постояльцы явно не жаловали: двухэтажное серенькое здание, унылое, потрёпанное; кое-как расчищенная стоянка перед входом, в холле пахнет весенней сыростью и хлоркой, а за стойкой ресепшн – ни одной живой души, только отчаянно звонящий телефон.
Несколько минут искали администратора. Нашли, оплатили номер на первом этаже. Окна выходили на лес – это более чем устроило. Перенесли вещи из машины в номер: Скрипач предложил сделать обманку, оставить часть вещей, пусть преследователи (если это люди) думают, что они ушли ненадолго… Ту малую часть вещей, которые планировали забрать, Ри и Скрипач переложили в маленькие рюкзаки. Наскоро выпили кофе, чтобы отогреться – в номере было зябко, батареи едва работали.
– Так, мы двинулись, – Скрипач закинул рюкзак за плечи. – Ты давай без геройства. Если рауф и если мало – пробуй. Если люди – даже не показывайся. Договорились?
– Договорились, – согласился Ит. – Думаешь, я не понимаю, что это идиотизм? Ещё как понимаю. Но… помнишь, как было, когда мы работали Квинту, и когда мне тоже, в некотором смысле, казалось? И помнишь, чем всё кончилось?
– Помню, – серьёзно кивнул Скрипач. – Твоя интуиция действительно работает, знаю. Давай тогда так, как я сказал, ладно? Не рискуй. Нам всем и так выше крыши…
– Не бойся, – Ит усмехнулся, хлопнул Скрипача по плечу. Вышло хорошо, естественно: он очень старался сейчас не показывать, что чувствует на самом деле. – Ничего не случится.
– Рыжий, идём, – позвал Ри. – Ит, я машину вон туда подгоню, – он махнул рукой в сторону недалёкой опушки. – Снег осел уже, идти легко. Еду кто-нибудь с собой положил?
– Положил, положил, прорва, – проворчал Скрипач. – Тебе лишь бы жрать!
– Договоришься ты у меня когда-нибудь…
Они вышли на балкон, перелезли через ограждение и неспешно направились к лесу. Минут через десять скрылись между деревьями – если вдуматься, то эта перестраховка тоже бредовая, она не нужна, но…
– Договоришься ты у меня когда-нибудь…
Они вышли на балкон, перелезли через ограждение и неспешно направились к лесу. Минут через десять скрылись между деревьями – если вдуматься, то эта перестраховка тоже бредовая, она не нужна, но…
Уж не Сихес ли чудят?
Не должны были Ри и Скрипач согласиться. Но согласились. Он сказал полную чушь, они кивнули, взяли вещи и ушли.
Здорово, правда?
Игра.
Это такая игра, и не наша.
Или нет?..
Где-то полчаса, понял Ит.
Есть полчаса, не больше.
Он снял куртку, кинул на не застеленную кровать. Сел за стол, изо всех сил сжал руками виски. Осмыслить то, что творилось, не получалось – никак. Одно тянуло за собой второе, второе – третье, третье – четвёртое. Общая картинка распадалась, рассыпалась, он не мог её удержать, сложить одно и другое так, чтобы оно сложилось…
…хоть во что-то связное.
Терра-ноль, эти безумные годы, разочарования, потери, смерти, любовь, дом; теория о порталах, которая получила такое неожиданное продолжение уже здесь; люди, время, события, стёршиеся в памяти лица. Огромные грузовики, идущие через бескрайнее море по дамбам, палящее солнце, и грустная песня, что звучала по радио в тесной кабине… Дни, годы, улыбки, работа, горе, радость – всё, буквально всё сейчас с неимоверной скоростью проносилось перед ним. Не остановить, не осознать. Открытия, которые были совершены – почти… Да, совершены, но – не до конца, не совсем.
«Что мы не поняли?.. Нет, я не сумею понять это один. Москва, бесконечная Москва, дома, улицы, реки, набережные, тихие дворы… Кто я в этом всём? Кто – мы?.. И почему я сейчас точно знаю, что я – причастен, что я – должен, опять и опять обязан… Обязан – что?.. Питер, продуваемые ветрами проспекты, каналы, неожиданное холодное солнце, Джесс, которой так удивительно подходил этот город, стоит на носу большой лодки, взятой напрокат, стоит и смеётся чему-то, и лодка выходит в залив, и залив сейчас весь в этих солнечных пятнах-промоинах, словно по воде раскидал кто-то тут и там светлое лёгкое золото…
Кто мы все – этому миру?
Кто мы – миру, который позволил нам быть… настоящими? Живыми?
Он где-то совсем рядом, ответ, он не может не быть рядом, но я слишком глуп и слаб, чтобы его угадать, чтобы его найти и чтобы донести его до тех, кому он так необходим.
Что же мне делать?
Как я могу кому-то помочь, если сам беспомощен?..
Я ведь почти держу это в руках… как говорил Ри? На кончиках пальцев? Да, я чувствую этот ответ – на самых кончиках пальцев, душой, но вот только души мало, и слишком много другого… счастья и горя, света и тени, холода и тепла.
Оно почти здесь, и надо всё же попробовать собраться и осмыслить.
Но как?..
Что ещё должно произойти со мной, чтобы до меня, наконец, дошло?..»
– Знаешь, я вспоминала, какое слово я произнесла первым, когда мы познакомились, – произнёс тихий голос за его спиной. – И вспомнила. Это было слово «мерзость». Пожалуй, теперь я соглашусь, что первое слово всегда самое точное. Но я была слишком молода, чтобы сразу догадаться… Надо было бросить вас обоих на той стоянке перед выставкой. От вас одно горе. Мерзость – мерзость и есть. Правда, Ит?
Он медленно обернулся.
На пороге комнаты стояла Орбели-Син.
* * *– Хреново выглядишь, – констатировала она, закрывая дверь. – Что, на Терре-ноль женушка не заботилась? Оно и видно. Ах да, как же я забыла!.. Заботилась не она, заботился как раз ты – когда она вознамерилась отдать концы. А ты, как самый благородный, бегал кругами. И не знал, что же предпринять для спасения бедняжки… Куда вы её дели, кстати? Впрочем, это неважно. Найдём. И не таких находили.
Он молчал, продолжая смотреть на бывшую жену. Ничуть не изменилась, даже, пожалуй, выглядит лучше, чем в их последнюю встречу. Тонкое лицо, надменность… Вот только глаза постарели: если раньше в них было нетерпение и любопытство, то теперь появилось новое – глаза стали злыми и, кажется, усталыми. Или…
– А омерзительнее всего – твоё человеческое эго, – продолжила она. – Ты показал, кто ты есть на самом деле. И Рыжий показал. Потому что только человек способен предавать – вот так. Так, как предали вы. Вместо того, чтобы искать убийц собственного ребёнка, они спасают человеческую самку без ноги… Ну и дерьмо!..
– Что? – Ит привстал.
– Что – «что»? – притворно удивилась Орбели. – Плохо сыграно, не верю. А теперь ты должен сказать, что не знаешь о том, что Фэб и его жена погибли десять лет назад на Омин-сагит. Давай-давай, глаза только надо сделать побольше и на лице изобразить замешательство. Вот примерно так, только я опять не верю – ты можешь мне не врать, всё равно ничего не выйдет.
– Я… я не знал… – сумел проговорить он.
Картинка сложилась окончательно.
– Ты не знал? – Она расхохоталась. – Хватит! Ит Соградо, хватит!!! За всё надо платить, сволочь!.. Ты ещё скажи, что ты не знал, что их убили – из-за вас, когда проект «Терра-ноль – Сод – Апрей» вышел на вторую стадию! И ещё скажи, что ты не знаешь, кто именно убил – ты всё отлично знаешь, сука, и про сопротивление, и про противостояние, но тебе было насрать на то, что их убили, потому что они были на моей стороне, а не так, как эта мразь, которая сбежала со своим семейством, когда уже Официальная прижала их к ногтю!!! Хватит корчить рожи! Обманывать можешь кого угодно, но не меня!
Он всё ещё молчал – сказать было нечего.
И Орбели он в этот момент не видел, а видел другое, совсем другое – раннее утро, и тоненькая мальчишеская рука ставит на подоконник блюдечко с семенами, потому что надо обязательно покормить птиц, ведь папа попросил, и…
Боже.
Он потянул вниз внезапно ставший тесным ворот потасканного тёмно-серого свитера, который последние дни носил не снимая, – внезапно стало трудно дышать.
– Тебе нечего ответить, – Орбели ухмыльнулась. – Ты утомительно предсказуем. Да все вы на самом деле утомительно предсказуемы. И эти, которые сейчас отправились через лесок за новой машиной, и ты, который остался отдохнуть… а на самом деле – картинно пострадать и порефлексировать. Ты всю жизнь страдаешь и рефлексируешь, картинно и напоказ. Впрочем, ты немножко просчитался. Я тоже, – самокритично добавила она. – Я спугнула птичек, и вы тут же рванули. Думаю, птичек заметил ты. Остальные просто спали в машине. А ты… ты там бродил, да? Сделал зарядочку и пошёл поссать в кусты. Я угадала? Можешь не кивать, и так вижу, что угадала. Сейчас за твоими дружками отправилась группа, а тебя, пожалуй, я положу сама – не думаю, что ребята обидятся, если я доставлю себе немного удовольствия.
Вот про это они и говорили…
– Мне нравится это зрелище, – удовлетворённо покачала головой Орбели. – Это гораздо правильнее, чем раньше. Знаешь, ещё один момент – когда-то, очень-очень давно, я сказала своей тогдашней группе, что ты меня не тронешь. И я оказалась права, Ит. Ты действительно меня за всю жизнь не тронул ни разу – даже сейчас. Хватка у тебя, правда, уже не та, но мог бы хотя бы попробовать.
Раннее утро, широкий деревянный подоконник и лазурная крошечная птичка.
«У меня больше нет сына…»
– Может быть, это прозвучит сентиментально, но – прощай.
* * *Когда она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, он выждал пару минут, потом с трудом сел. Из чего она стреляла, интересно?.. Левый бок и левая рука были располосованы напрочь – мельком глянув на себя в зеркало, Ит испуганно дёрнулся. Рёбра, кожа, свитер, кажется, даже кишки… нет, лучше не смотреть.
Потому что уж очень пакостное зрелище.
Но есть и плюсы.
Она не знала про защиту, а защита сработала. По крайней мере, ему было почти не больно, и крови он потерял всё-таки меньше, чем потерял бы без неё. Голова немного кружилась, но идти он сможет, точно сможет – это главное.
Она не стала проверять и добивать. Почему? Видимо, сдали нервы… или это чудят Сихес. Что ей стоило сделать контрольный в голову? Или опять сентиментальные соображения?
А может быть, она и не хотела убивать на самом деле? Подсознательно не хотела. Может такое быть?
Поверх свитера он натянул первую попавшуюся толстовку: смотреть на то, во что превратилось тело, не хотелось совершенно. Потом переодел джинсы: по счастью, его рюкзак стоял у двери нетронутым. Вывел на рукав защиты данные – да уж, состояние так себе, что говорить. Однако… Защита сообщала, что поддерживать тело сможет от одних суток до двух. Потом кончится резерв. Когда он кончится, всё произойдет очень быстро. И на том спасибо…
Ит прикинул про себя и понял, что положение у него, как говорится, хуже губернаторского: он и в самом деле имеет реальный шанс в скором времени отдать концы, ведь защита не лечит, только блокирует, и… и при других раскладах с некоторыми повреждениями можно ходить месяц, а в его случае срок дан ультракороткий. Собственно, защита именно это и написала на рукаве. Значит, дело плохо.