- Что это? – спрашиваю, и показываю матери.
- Это Гидеон, - рассеянно отвечает та, а затем останавливается, когда замечает другие атаме.
- Я знаю, что это Гидеон, - говорю я, - но кто такие остальные? И чьи, черт возьми, эти атаме? – я указываю пальцем на ножи.
Я хочу верить, что это всего лишь фальшивые ножи. Подделка. Но почему? И что, если это не так? Существуют ли другие, такие же, как я, убивающие мертвых? Почему я не знал об этом? Такая мысль пролетает в моей голове первой, а затем проносится вторая: возможно ли, что я смотрю на создателей атаме? Но это не может быть правдой. По мнению моего отца, а также Гидеона, атаме в буквальном смысле считается древней, чем сама земля.
Мама до сих пор пристально разглядывает фото.
- Ты можешь это объяснить? – спрашиваю я, хотя очевидно, что она не может этого сделать. – Почему он отправил ее мне? И без каких-либо объяснений?
Она наклоняется и поднимает разорванный конверт.
– Я не думаю, что это его рук дело, - отвечает она. – Адрес принадлежит ему, но не почерк.
- Когда ты в последний раз разговаривала с ним? – интересуюсь я, снова допуская, может, с ним что-нибудь случилось.
- Вчера. С ним все в порядке. Он не упоминал об этом фото, - она смотрит на дом. – Я позвоню ему и расспрошу.
- Нет, - внезапно выпаливаю я. - Не делай этого.
Я прочищаю горло и удивляюсь, как же мне выразить свои мысли, но, когда она вздыхает, я понимаю, что она знает, о чем я думаю.
- Полагаю, мне следует его навестить.
Между нами возникает небольшая пауза.
– Ты хочешь просто собрать вещи и поехать в Лондон? – моргает она.
Я не ожидал, что она спросит так открыто. На самом деле, в глазах матери я замечаю так много любопытства, которое, возможно, я не увижу больше никогда. Все дело в фото. Она тоже это ощущает. Кто бы его ни отправил, он рассчитывает на эту наживку, тем самым оказывая влияние на каждого из нас.
- Я поеду с тобой, - сообщает она. – Утром закажу рейс.
- Нет, мам, - я кладу руку на ее и молюсь, чтобы мне удалось переубедить ее.
Она не может поехать, потому что кто-то или что-то пытается завлечь меня туда. Со всем своим шармом, что Морфан говорил о наступлении грозы и напряжении; я, наконец-таки, улавливаю этот аромат. Это фото не является им как таковым. Это просто большой сальный хлебный мякиш. И если я последую совету незнакомца, то он приведет меня к Анне. Нутром чувствую.
- Послушай, - говорю я. – Я поеду к Гидеону. Он все мне объяснит и не даст попасть в беду. Ты же знаешь его.
Она с сомнением, вспыхивающим на лице, смотрит на фото. Она не готова позволить изменить одному лишь снимку представление о человеке, которого мы знаем почти всю свою жизнь. Если честно, то и я тоже. Когда я приеду, Гидеон мне все объяснит.
- Чтобы там ни было, - отвечает она, - как думаешь, знают ли они об атаме? И о том, откуда он взялся?
- Да, - говорю я.
И, думаю, Гидеон тоже в курсе. Он знал об этом все это время.
– И ты считаешь, они знают, как открыть вход, о котором упоминал Томас?
- Да, - отвечаю я.
И даже больше. Кажется, все уже настроено. Мама опускает взгляд на дерево и на черное пятно пепла, оставшееся от ее молитвы.
- Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, Кас, - говорит она упавшим голосом. – Я знаю, что ты желаешь спасти ее и думаешь, что у тебя получится. Но когда придет время, и если цена будет слишком высока, запомни, что ты мой сын. Обещаешь?
Я пытаюсь улыбнуться.
– Почему ты думаешь, что мне придется заплатить высокую цену?
- Такова суть. Теперь пообещаешь?
- Да. Обещаю.
Она качает головой и очищает платье от травы и грязи, эффектно удерживаясь от опрометчивых поступков.
– Возьми Томаса и Кармел с собою, - продолжает она. – Я помогу им с билетами.
- Тут может оказаться небольшая неувязочка, - и рассказываю, что между ними произошло.
На мгновение мне кажется, что она приняла решение, – типа, что мне следует предпринять в такой ситуации, или как помочь им помириться – но затем она трясет головой.
- Извини, Кас, - говорит она, поглаживая мою руку, словно это я порвал с кем-то свои отношения.
***Уже проходит полтора дня, а сообщения от Томаса все еще нет. Каждые пять минут я проверяю свой телефон, как какая-то влюбленная школьница, задумываясь над тем, позвонить ли ему или лучше оставить в покое. Возможно, ему удалось все-таки поговорить с Кармел. Если это так, тогда я не хочу вмешиваться. Однако, если в ближайшее время я не расскажу ему о фотографии, то моя голова просто взорвется, и о поездке в Лондон. Существует такая вероятность, что он даже не захочет поехать.
Мы с мамой сидим на кухне, каждый занят своим делом. Она взяла выходной и решила поэкспериментировать с новым блюдом. Готовит она что-то наподобие курицы, приправленной шестью бобами, что не очень-то меня вдохновляет, но в своем фартуке, на котором изображен петух, она выглядит охотно отвлеченной и вызывающей, поэтому я не остаюсь в стороне и нахожу достаточно смелым поступком, чтобы съесть то, что вскоре выйдет из печи. До сих пор мы избегали разговоров на тему об Анне, атаме, аде или Гидеоне. На самом деле, это что-то из разряда подбадривания, чем мы собственно и занимаемся, но у нас есть еще и другие темы для разговора.
Когда кто-то стучит в дверь, я наполовину вскакиваю с кресла. Но это не Томас. На лестничной площадке я обнаруживаю Кармел. Она выглядит виноватой и немного подавленной, но все еще в хорошей форме, а волосы прекрасны, как и прежде. В свою очередь, где-то в Тандер-Бей, Томас выглядит полной развалюхой.
- Привет, - говорит она.
Мы с мамой переглядываемся. Нам не очень хорошо удается вести себя как обычно; мы выглядим застывшими: я - полупривставший с кресла, а мама – наполовину склонившаяся над плитой, с одетыми рукавицами.
- Я могу с тобой поговорить? – спрашивает Кармел.
- А ты с Томасом говорила?
Она отводит взгляд.
- Может, тебе сначала стоит поговорить с ним, - предлагаю я.
Я не могу не поддаться тому, как она стоит. Прежде я никогда не видел Кармел Джонс, которая бы выглядела так удивительно неуместно. Она вертится на месте, пытаясь решить, остаться ей или все же уйти, одной рукой держится за ручку двери, а второй – так сильно сжимает лямку своей сумки, что та может просто порваться. Мама кивает ей в сторону двери, наверх, где находится моя комната, и пялится на меня. Я вздыхаю.
- Кармел, ты можешь остаться на обед, - сообщает мама.
Кармел улыбается, покачиваясь.
– Спасибо, миссис Лоувуд. А что у вас на обед?
- Пока не знаю. Сама придумала.
- Мы спустимся через пять минут, мам, - заявляю и проскальзываю мимо Кармел к лестнице.
Пока мы идем в мою комнату, в голове проносятся вопросы. Что она здесь забыла? Чего хочет? Почему не решает вопросы с Томасом?
- Итак, как прошла твоя громкая свиданка с Дереком? – спрашиваю я, когда открываю дверь.
Она пожимает плечами.
– Все прошло нормально.
- Тогда не стоит разбивать сердце Томасу, - выпаливаю я.
Я не понимаю, почему чувствую себя преданным. Часть меня считает, что свидание с Дереком было всего лишь прикрытием и что в действительности она никуда с ним не ходила. Этот факт выводит меня из себя, поэтому хочу услышать, что она скажет, если спросит, друзья ли мы с ней все еще, я скажу «нет», и пусть убирается отсюда к чертовой матери.
- Дерек не то чтобы плох, - с недоверием отвечает она, - но не в нем причина. Ни в чем из остального.
Собираясь швырнуть ей в ответ следующее оскорбление, я закрываю рот. Она смотрит на меня с таким же извиняющим взглядом, как если бы перед ней стоял Томас. Кармел не пришла сюда объясняться и спрашивать, сможем ли мы остаться друзьями. Она пришла сказать, что ничего не изменится.
- Моя мама была права, - ворчу я.
Я собираюсь порвать с ней отношения.
- Ты о чем?
- Ни о чем. Что происходит, Кармел?
Ее бедра смещаются. Она что-то планировала, возможно, какую-то громкую речь, но, когда сюда пришла, все вылетело из головы. Из ее рта вылетают фразы типа «я никогда» и «это просто», поэтому я опираюсь на туалетный столик. Несколько неудачных попыток, и ей удается начать правильно объясниться. К ее чести, она не дуется и не пытается забросать меня вопросами, поэтому мне намного проще добиться своего. Кармел всегда выглядит сильнее, чем кажется, поэтому, что бы ни происходило, это не имеет никакого значения. Наконец-то, она смотрит прямо мне в глаза.
- Нет надобности говорить о том, что мои объяснения прозвучат эгоистично, - заявляет она, - но это именно так. Поэтому со мной все в порядке.
- ОК, - отвечаю.
- Я все же рада, что познакомилась с тобой и Томасом. Помимо всех убийств, - она кривит лицом, - я ни о чем не жалею, что с нами приключилось.
Я сохраняю спокойствие, ожидая «но». Оно не заставляет себя долго ждать.
- Но думаю, суть в том, что я не хочу больше этим заниматься. Вся моя жизнь полна планов, целей и обстоятельств, никоим образом не переплетающихся со смертью и умершими. Думала, что у меня получится все совмещать. То, что я смогла бы сделать. Но это не так. Поэтому я выбрала другой путь, - ее подбородок поднят, готовый к бою и ожидающий моей атаки.
- Но думаю, суть в том, что я не хочу больше этим заниматься. Вся моя жизнь полна планов, целей и обстоятельств, никоим образом не переплетающихся со смертью и умершими. Думала, что у меня получится все совмещать. То, что я смогла бы сделать. Но это не так. Поэтому я выбрала другой путь, - ее подбородок поднят, готовый к бою и ожидающий моей атаки.
Самое смешное, что я не хочу этого делать. Кармел не связана с этим делом так, как я или даже как Томас. Никто не выдвигал ее в ведьмы или не проливал ее кровь сталью, кто знал об этом много сотен лет назад. У нее есть выбор, и, несмотря на мою дружбу с Томасом, я не могу злиться на ее решение.
- Думаю, я решилась на этот шаг в неудачное время, - сообщает она, - именно когда что-то решается с Анной.
- Все нормально, - отвечаю я. – И это не эгоистично с твоей стороны. Я имею в виду, что это так, но…все в порядке. Но нехорошо, когда ты подобным образом ставишь Дерека в пример Томасу.
Она виновато качает головой.
– Только так я могла позволить ему отпустить меня.
- Это было резко с твоей стороны, Кармел. Парень любит тебя. Ты же знаешь это, да? Если бы ты с ним поговорила, он бы…
- Завязал со всем этим? – она улыбается. – Я бы никогда не попросила его об этом.
- Почему нет?
- Потому что я тоже его люблю, - она кусает губы и ерзает.
Ее руки скрещены на груди так, что она почти обнимает себя. Как бы ни был похож последний учебный день на все предыдущие, это решение Кармел не далось легко. Она все еще колеблется. Я вижу, как оно мелькает в ее взгляде. Она хочет спросить, совершает ли она ошибку, будет ли она об этом сожалеть, но слишком боится моего ответа.
- Ты позаботишься о нем? – спрашивает она.
- Я буду здесь, если ему понадоблюсь. Я буду прикрывать ему спину.
Кармел улыбается.
– Лучше полностью за ним присматривай. Иногда он ведет себя слишком неуклюже.
Ее лицо морщится, и одним резким движением она вытирает свою щеку, возможно, слезу.
– Я буду скучать по нему, Кас. Ты не представляешь, как же я буду по нему скучать.
Для меня эти слова послужили сигналом, чтобы подойти и подарить ей самые неуклюжие объятия, которые она когда-либо получала. Но она принимает их и наклоняется так, что чувствуется весь ее вес, опирающийся на мое плечо.
- Мы тоже будем скучать по тебе, Кармел, - отвечаю я.
Глава 14
- Томас, ты дома?
Я несколько минут стучу в дверь, но, когда надавливаю на нее, она оказывается незапертой. Заглядывая внутрь, я чувствую себя не в своей тарелке. Как для пары холостяков, Морфан с Томасом держат вещи в относительной чистоте. Единственный их минус заключается в том, что они всегда губят комнатные растения. Я свистнул Стелле, но не удивился, обнаружив, что ее тоже здесь нет. Машины Морфана не было во дворе, и, как известно, она всегда отправлялась с ним в магазин. Я прикрыл за собой дверь и зашел вглубь дома, проходя мимо кухни. Из закрытой двери спальни Томаса раздается приглушенная музыка. Я резко стучу в дверь и нажимаю на ручку.
- Томас?
- Привет, Кас.
Не такое ожидал я увидеть. Он уже встал, оделся и меряет шагами комнату, начиная от загроможденного стола и заканчивая еще большей захламленной кроватью. Повсюду разбросаны раскрытые книги и вырванные клочки страниц. Я замечаю его ноутбук, обложенный тремя заполненными пепельницами. Вот отстой! Между пальцами заметна зажженная сигарета, шлейф дыма которой слабо поднимается над ним.
- Я пытался тебе дозвониться, - сообщаю я, заходя в комнату.
- Я отключил телефон, - отвечает тот, раздувая сигарету.
Его руки трясутся, поэтому он не смотрит на меня. Он все также продолжает листать страницы. Ведя себя подобным образом, Томас похож сейчас на погруженного в свои мысли и курящего одну за одной сигарету пьяницу. Когда он в последний раз ел? Или спал?
- Сбавь обороты, - я указываю на сигарету.
Перед тем, как затушить ее в переполненной пепельнице, он переводит свой взгляд на нее, словно до этого он забыл о ней вовсе. Кажется, это действие немного встряхивает его, поэтому останавливается и чешет голову, словно просыпаясь ото сна.
- Думаю, я немного покурил, - отвечает он, облизывая губы.
Когда он глотает, на его лице расползется отвращение, поэтому он отталкивает от себя пепельницу.
– Фу, гадость! Возможно, теперь я покончил с этим.
- Может быть.
- Так что ты здесь делаешь?
Я бросаю на него скептический взгляд.
– Проверяю тебя, - отвечаю. – Прошло уже четыре дня. По крайней мере, я думал, что, когда приду сюда, обнаружу тебя перекрашенного в черный цвет и слушающего Стейнд [30].
Он улыбается.
– Ну, в течение нескольких дней я находился в рискованном положении.
- Хочешь поговорить об этом?
Его нет слетает с губ так резко, что я почти отступаю на шаг назад, но затем он пожимает плечами и качает головой.
- Извини. Я планировал сегодня тебе позвонить. Честное слово. Я занимался тем, что таращился в бумаги, пытаясь придумать что-нибудь полезное. Похоже, удача пока не на моей стороне.
Я чуть ли не выпаливаю, что в такой период ему не нужно этим заниматься, но то, как он нервно чешет голову, практически умоляет меня воздержаться от слов. По его жестам понятно, что ему не мешало бы отвлечься. Для него это необходимо. Поэтому я вытаскиваю из кармана фото молодого, облаченного в мантию Гидеона.
- Думаю, у меня есть небольшая зацепка, - заявляю я.
Томас берет ее в руки и изучает.
- Это Гидеон, - добавляю я, потому что, вероятно, он промолчит.
Он всего лишь раз или два в жизни видел фото Гидеона и то уже в преклонном возрасте.
- Ножи, - говорит Томас, - они все выглядят точно так же, как твой.
- Насколько мне известно, один из них – мой. Думаю, на фото те, кто создали атаме. Так подсказывает мне внутренний голос.
- Ты так считаешь? Откуда она у тебя?
- Кто-то прислал ее мне, используя адрес Гидеона.
Томас снова изучает фото. Когда он с этим покончил, замечает то, что заставляет его брови буквально подняться на два дюйма вверх.
- Что это? – спрашиваю, когда он начинает перелопачивать спальню, перекладывая груды бумаг и стопки книг.
- Не знаю, это ли то, - отвечает он, - что я раньше где-то видел.
Он листает стопку ксерокопий, марая пальцы чернилами.
– Вот! – он извлекает сложенную вдвое пачку и с загоревшимся взором разгибает страницы.
- Обрати внимание на мантию, - говорит он, показывая мне. – Концы шнурового ремня сделаны из кельтских переплетающихся узоров. Таких же, как и на фото.
То, на что я сейчас смотрю, это ксерокопия ксерокопии, но он прав. Мантия такая же. Мне не верится, что каждый может приобрести ее на ярмарке в стиле Ренессанс. Они пошиты по заказу. Только определенно избранная группа людей может носить ее, очевидно, называющая себя Ордером Черного Кинжала.
- Откуда это у тебя?
- Один старый друг моего деда владеет удивительной оккультной библиотекой. Все, что у него появлялось новенькое, он ксерокопировал и отправлял мне. Это фото принадлежит старому выпуску Фортин Таймс [31].
Он листает страницы и принимается читать, стараясь с точки зрения фонетики правильно произносить слова на гаэльском, хотя, скорее всего, у него не выходит.
- Ордер Черного Кинжала. Предположительно, это была группа, контролирующая что-то, что они называли «скрытым оружием», - он останавливается и переводит взгляд на мой рюкзак, в котором лежит атаме. – Точно неизвестно, что это было за оружие, но считалось, что Ордер сам его выковал во времена их создания, по оценкам относящийся к периоду между третьим и первым веками до нашей эры. Также неизвестен предел силы оружия; однако, несколько документов намекают на то, что черный кинжал использовали для сражения с монстрами, обитающими в пучинах озер, похожих на известную всеми нами Несси [32].
Он кривит лицом и закатывает глаза.
– Неизвестно, относится ли черный нож и скрытое оружие к одному и тому же артефакту.
Он долистывает оставшиеся страницы, желая найти больше информации, но на глаза ничего стоящего не попадается.
- Это самое бессмысленное, что я когда-либо слышал.
- Плохи дела. Обычно можно найти больше информации. Должно быть, статья принадлежит временному автору, - он бросает копию на диван. – Но признай, что если обратить внимание на ту часть, где упоминалось о Лохнесском чудовище, то что-то в этом все же есть. Ссылки на неизвестное оружие, возможно, скрытый кинжал, и две наводящие фотографии – вот что я имею в виду, ну же! Нам нужно соединить эти элементы воедино.
Ордер Черного Кинжала. Правильно? Это он создал атаме? И почему такого рода люди должны всегда называться Ордером чего-то там?
- В любом случае, как много ты знаешь о Гидеоне Палмаре? – спрашивает Томас.