- Он друг моего отца. Он мне как дедушка, - отвечаю и пожимаю плечами.
Мне не нравится тон в голосе Томаса. Он слишком подозрительный, и после просмотра фотографии я тоже в достаточной степени становлюсь таким же.
– Послушай, давай пока не будем спешить с выводами. Фото может быть откуда угодно. Еще с детства Гидеон стал принимать участие в оккультном исследовании.
- Но это же твой атаме, не так ли? – спрашивает Томас, снова просматривая фото, чтобы убедиться, что он не ошибается.
- Не знаю. Трудно сказать, - отвечаю я, даже если это не так.
- Ты же так не считаешь, - заявляет он, вламываясь в мою голову, - ты пытаешься отговорить себя от этого.
Возможно, именно так. Может быть, участие во всем этом Гидеона – это то, о чем бы я не хотел знать.
- Послушай, - говорю я. – Не имеет значения. Мы лично спросим его об этом, - Томас поднимает глаза. - Моя мама заказала два билета до Лондона. Хочешь поехать?
- Опровергнуть теорию древней тайны друидического ордера, который, очевидно, желает, чтобы мы узнали об их существовании? – глумится Томас.
Его глаза медленно перемещаются к пачке сигарет, но спустя секунду он грубо проводит рукой по лицу. Когда я снова вглядываюсь в его глаза, они выглядят усталыми, словно он носит на себе отвлекающую маску и не слишком заботится по этому поводу.
- Почему бы и нет? – говорит он. – Уверен, нам удастся все выяснить.
***- Не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я сообщила ему о твоем приезде? – говорит мама, пока укладывает другую пару носков в мой чемодан. Он забит по самое не могу, но она продолжает добавлять все больше и больше вещей. Мне потребовалось десять минут, чтобы убедить ее вытащить оттуда пакеты трав розмарина, потому что такая вонь в состоянии даже собак-охранников отпугнуть.
- Хочу сделать для него сюрприз, - и это правда.
Я хочу поставить его в неловкое положение, потому что, с тех пор, как я увидел фото, у меня складывается такое впечатление, что он меня обманул. Я доверяю Гидеону свою жизнь. Так поступаю я, так делал и мой отец. Он никогда не причинял мне вреда или втягивал в неприятности. Я уверен в этом. Или я просто был идиотом?
- Сюрприз, - она говорит так, словно желает оставить за собой последнее слово.
Она обеспокоена. Между бровями залегла складка, и в последние несколько дней она стала еще заметней. Мама кормит меня любимой едой, словно это мой последний шанс насытится ею. Ее руки наконец-то расправляются с носками, поэтому она вздыхает, прежде чем закрыть чемодан и застегнуть его на молнию.
Наш рейс отправляется в четыре часа. Посадка у нас в Торонто, а приземлиться мы должны в аэропорту Хитроу в десять вечера по лондонскому времени. За последние полтора часа Томас шлет мне текстовые сообщения, интересуясь, что ему взять с собой, словно я должен быть в курсе. С тех пор, как мне исполнилось четыре года, я не был в Лондоне и не виделся с Гидеоном. Весь мой накопленный опыт состоит из неясной и состоящей из кусков памяти.
- О, - внезапно заявляет мама. – Почти вылетело из головы.
Она снова расстегивает чемодан и смотрит на меня, ее рука выжидающе замерла.
- Что?
Она улыбается.
– Тесей Кассио, тебе нельзя лететь с тем, что лежит в твоем кармане.
- Правильно, - отвечаю я, вытаскивая атаме.
Это похоже на тупую ошибку, специально воздействующую на мой ум. Мысль о том, чтобы положить свой нож в багаж, рискуя тем самым его потерять, заставляет почувствовать себя чуть ли не щепетильным человеком.
- Ты уверена, что не можешь оказать на него влияния? – спрашиваю я, наполовину шутя. – И сделать его невидимым для детекторов метала?
- Увы, нет! – отвечает та.
Я достаю и смотрю на него со стиснутыми зубами, пока она опускает его в глубину чемодана, прямо посредине, и сверху накрывает одеждой.
- С Гидеоном вы будете в безопасности, - шепчет она, а затем снова повторяет «С Гидеоном вы будете в безопасности», словно заклинание.
Ее окружают сомнения, словно ленивые насекомые, но руки по бокам выглядят сжатыми и неподвижными. Мне приходит в голову, что я связал ее обязательством так же, как если бы связал веревкой, через свое упрямство и отказ отпустить от себя Анну.
- Мам, - начинаю я и останавливаюсь.
- В чем дело, Кас?
Я возвращаюсь, вот что я собирался сказать. Но это не игра и не обещание, которое я должен был выполнить.
Глава 15
Во время полета в Торонто Томас чувствовал себя хорошо, но, теперь направляясь в Лондон, первые полтора часа в самые опасные моменты он сжимает в руках бумажный пакет. На самом деле, его не тошнит, но он определенно выглядит зеленым. Позже он заказал парочку имбирной газировки, даже если и устроился на новом, достаточно комфортном месте, чтобы попытаться прочесть книгу Джо Хилла[33], которую он прихватил с собой.
- Сложно понять, - через минуту бормочет он, закрывая ее.
Он смотрит в окно (я позволил ему сесть у окна), вглядываясь в мрачную темноту.
- Во всяком случае, нам нужно поспать, - сообщаю я, - так что мы не будем увиливать от этого, когда приземлимся.
- Но там будет уже десять вечера. Может, нам стоит быть начеку, чтобы не уснуть?
- Нет. Кто знает, сколько у нас будет времени, прежде чем нам выпадет еще такой шанс. Отдыхай, пока есть такая возможность.
- В этом-то и проблема, - ворчит он, взбивая не отвечающую требованиям рейса подушку.
Бедный парень. В мыслях он прокручивает миллион вещей, и уж точно меньшее из всего – страх полета. Я не смог набраться наглости спросить, разговаривал ли он с Кармел, а он и не упоминал об этом. Он также много не расспрашивал, чем мы собственно собираемся заниматься в Лондоне, что как-то вовсе не по-Томасовски. Вполне вероятно, что данная поездка – своего рода удобный побег от проблем. Но он полностью осознает опасность. Затяжное рукопожатие, которым он обменялся с Морфаном в аэропорту, говорит красноречивее всяких слов.
Он ворочается настолько, насколько ему позволяет узкое сиденье второго класса. Томас до неприличия вежлив, поэтому не откидывает спинку кресла назад. Когда он проснется, его шея будет чувствовать себя как растоптанный сухой кренделек, если ему вообще удастся уснуть. Я закрываю глаза и пытаюсь устроиться поудобней. Кажется, это почти что нереально, потому что я не могу перестать думать о спрятанном в моем багаже атаме, находящимся в нижней части фюзеляжа, или вовсе послать все к черту. Не могу перестать думать об Анне, и как звучал ее голос, умоляющий вытащить ее оттуда. Самолет летит со скоростью приблизительно 500 миль в час, но это далеко не так быстро.
***К тому времени, когда мы приземлились в Хитроу, я официально вошел в режим зомби. Сон был мимолетным: полчаса здесь, пятнадцать минут там, и, как следствие, моя затекшая шея. Томас выглядел не намного лучше. Наши глаза покраснели и теперь чешутся, так как воздух в самолете был настолько сухим, что мы почти были готовы свалить оттуда и превратится в окрашенную Томасом и Касом кучку песка. Всё кажется невероятным: цвета слишком яркие, а пол под ногами не таким твердым. В десять тридцать ночи по лондонскому времени в терминале царит тишина, и этот факт в какой-то степени облегчает нам жизнь. Ведь нам не нужно протискиваться через толпы людей.
Тем не менее, наши мысли текут медленно, и после того, как мы забрали свой багаж (что оказалось выматывающей и тяжелой задачей – ожидать его, упираясь кончиками пальцев в ленту выдачи багажа, и переживать, что я не переложил себе атаме на пересадочном рейсе Торонто или кто-то другой заграбастал его прежде, чем это сделал я), кружимся, понятия не имея, в какую сторону двигаться дальше.
- Я думал, ты уже был здесь, - ворчливо заявляет Томас.
- Да, когда мне было четыре, - отвечаю я, тоже ворча.
- Давай просто возьмем такси. У тебя же есть его адрес, так ведь?
Я осматриваю терминал, изучая над нами знаки. Я планировал приобрести проездной и воспользоваться метрополитеном. Теперь это кажется не такой уж хорошей идеей. Я не горю желанием начинать нашу поездку с компромиссов, поэтому тащу чемодан через весь терминал, следуя по указателям в сторону поездов.
***- Было не так уж и трудно, правда? – через полчала спрашиваю я Томаса, пока мы, измученные, сидим на сиденьях поезда метро.
Он выгибает бровь, и я улыбаюсь. После еще одной короткой пересадки, мы выходим на станции «Highbury and Islington» и тащимся к нулевому уровню.
- Что-нибудь знакомо? – интересуется Томас, пробегая взглядом по улице, огни которой освещают тротуар и витрины.
Все выглядит смутно знакомым, но подозреваю, что в Лондоне все будет именно так. Я глубоко вдыхаю. Воздух кажется чистым и прохладным. После второго вдыхания ветер доносит мне запах мусора. Это навевает мне кое-какие воспоминания, но, вероятно, все только потому, что Лондон практически ничем не отличается от других, таких же крупных деловых центров.
- Расслабься, чувак, - заявляю я. – Мы доберемся.
Я опускаю чемодан боком и расстегиваю. Кровь перестала так сильно бурлить, как только атаме оказался в заднем кармане моих брюк. Мое тело накрыло спокойствием, но все же не стоит бить баклуши; Томас выглядит достаточно уставшим, чтобы меня грохнуть, прогрызть дыру в голове или использовать в качестве гамака. К счастью, карта Гугл показывает адрес Гидеона, проложив путь от нашей последней станции, поэтому его дом находится в какой-то мили отсюда.
- Идем, - говорю я, а он ворчит.
Мы шагаем быстро, поэтому на неровном тротуаре наши чемоданы чуть ли не подпрыгивают, и проходим мимо придорожного индийского кафе с неоновыми вывесками и пабов с деревянными дверями. Пройдя четыре блока, я двигаюсь прямо к цели. Дороги не обозначены должным образом, или мне только кажется так, но все же я не могу разглядеть их в такой темноте. В переулке освещение регулируется лампами, поэтому место, которое мы сейчас осматриваем, никак не похоже на окрестности Гидеона. С одной стороны нас окружает ограждение из проволочной сетки, а с другой - возвышается высокая кирпичная стена. Сточная канава заполнена пивными банками и мусором, и все вокруг кажется унылым. Но, возможно, так было всегда, а я был слишком юным, чтобы хоть что-нибудь вспомнить. Или, возможно, все стало таким именно после моего последнего визита сюда.
- Ладно, остановись, - задыхается Томас.
Он вытягивается и опирается на свой чемодан.
- Что?
- Ты заблудился.
- Это не так.
- Не гони пургу, - он постукивает указательным пальцем по виску. – Ты все кружишься и кружишься здесь.
Его самоуверенное лицо действует мне на нервы, поэтому я думаю очень громко «Это гребаное чтение мыслей меня чертовски раздражает», на что он улыбается.
- Даже если и так, но ты все равно заблудился.
- Я всего лишь раз обернулся, вот и все, - отвечаю я.
Но он прав. Нам нужно найти телефон или добраться до ближайшего паба. Последний, который мы проходили недавно, выглядел прилично; двери были распахнуты, и желтый свет струился по нашим лицам. Внутри смеялись люди. Я обернулся посмотреть, откуда мы пришли, и заметил одну двигающуюся тень.
- Что это? – спрашивает Томас.
- Ничего, - моргая, отвечаю я. – Показалось.
Но мои ноги будто приросли и не желали двигаться в том направлении.
– Идем дальше.
- Лады, - отзывается Томас и смотрит через плечо.
Хоть мы и двигаемся в полной тишине, но я прислушиваюсь, не обращая внимания на грохот, который издают колесики наших чемоданов. Позади нас ничего нет. Я истощен, поэтому виденье сыграло со мной злую шутку, расшатывая мои и так напряженные нервы. Мне кажется, что звуки моих шагов слишком громкие и сильные, словно что-то пытается скрыться с их помощью. Томас укорил свой шаг, чтобы идти рядом со мной наравне, а не плестись сзади. Он также что-то уловил, но, возможно, только благодаря моим ощущениям. Никогда бы не подумал, что мы окажемся в таком ужасном месте, как этот пустынный темный переулок, помещенный между зданиями, черным пространством впереди и припаркованными автомобилями. Лучше нам продолжать разговаривать, так как кое-что может тут же развеять эту жуткую тишину, которая усиливает и так каждый новый шум здесь. Но тишина берет над нами верх. За нами никто не следует, и впереди никого тоже нет.
Шаги Томаса ускоряются. В нем зарождается паника, и, если бы ему выпала возможность сражаться или дать деру, то догадываюсь, к какому варианту он бы склонился. Но куда бежать? Мы понятия не имеем, куда идти дальше. Как далеко мы зашли? И что из всего этого является продуктом недосыпания или богатого воображения?
Впереди, в десяти футах от нас, тротуар размывается и превращается в длиннющую тень. Нам придется пройтись в темноте около двадцати ярдов. Я останавливаюсь и оборачиваюсь, осматривая позади припаркованные авто и ожидая увидеть кое-какое движение, но ничего такого там нет.
- Ты не прав, - шепчет Томас. – Там все же что-то есть. Думаю, оно следует за нами с самой станции.
- Возможно, это всего лишь карманный воришка, - бормочу я.
Все тело напряжено как виток веревки, реагирующий на звук движения впереди нас, в темноте. Меня толкает Томас, который сосредоточенно прислушивается. Оно каким-то образом появилось теперь впереди. Или, возможно, обладатель звука совсем не один, а их несколько. Я вытаскиваю атаме из кармана, затем из ножен, и уличный фонарь тут же освещает мое лезвие. Мое действие кажется глупым, но, возможно, это их испугает. Находясь в изнуренном состоянии, моей энергии хватит лишь на то, чтобы расправиться не более чем с одной бездомной кошкой, не говоря уже о чем-то более серьезном.
- Что будем делать? – спрашивает Томас.
Почему он спрашивает меня? Все, что я знаю, пока не наступит рассвет, мы не можем оставаться под этими уличными фонарями. У нас нет иного выбора, кроме как идти вперед, прямиком в темноту.
Когда я стал двигаться, подумал, что Томас меня опередил, пока он не закричал «Берегись!» тремя секундами позже. Мой кулак задевает нечто реальное, поэтому я отступаю назад. Я устало мигаю в темноте, пока возвращаю атаме назад в карман. Чтобы это ни было, напавшее на меня не было мертвым, поэтому нож здесь не сможет помочь. В мою сторону приближается круглый предмет; я приседаю, и оно с грохотом ударяется о здание позади меня.
- Что это? – спрашивает Томас, а затем оседает, или, возможно, только кажется так.
На улице слишком темно, но заведение находится так близко. Томас выходит под освещение лампы, где тут же отшатывается от припаркованной у обочины машины и отступает, чтобы затем швырнуть кирпич о стену, представляя себе, что играет в пинбол на автомате. Фигура попадает в мое поле зрения и жестко наносит удар ногой по груди. Я задницей приземляюсь на тротуар. Она снова нападает, поэтому я поднимаю руку в защите, но все, что мне удается сделать, это грубый толчок. Ее движения дезориентируют меня; они быстры и прерывисты. Они отвлекают мое самообладание.
Нужно взять себя в руки. Это всего лишь истощение; а не наркотик. Сфокусироваться и прийти в себя. Когда он снова набросится, я пригнусь и заблокирую удар, а затем нанесу ответный короткий удар в голову, чтобы вырубить того.
- Убирайся отсюда! – кричу я, едва избегая неуклюжей попытки замахнуться ногой.
На секунду мне показалось, что он просто отступит и убежит, но вместо этого он продолжает стоять прямо и становится на фут выше. В ушах звучат слова, похожие на гаэльский, и вокруг меня кольцом сжимается плотный воздух.
Он насылает проклятие. Зачем, я не знаю, но появляющееся давление в ушах в десять раз хуже, чем в самолете.
- Томас, что он делает? – кричу я.
Это какая-то ошибка. Мне нельзя выдыхать. Слишком сжатые легкие препятствуют малейшему вдоху. Песнопение охватывает все вокруг. Глаза горят. Не могу дышать. Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Все вокруг застывает. Тротуар давит на колени, поэтому я падаю.
Мой разум взывает Томаса, о его помощи, но я всего лишь слышу, как он шепчет другое заклинание, нейтрализуя первое. У атакующего голос лирический, с гортанной смычкой [34], а у Томаса – более глубокий и полный мелодичности. Голос Томаса постепенно набирает обороты, превосходя другой до тех пор, пока последний не запинается и не умолкает. Мои легкие отпускает боль. Внезапный поток воздуха к горлу и прилив крови в мозг вызывают во мне дрожь.
Томас не отступает, даже когда фигура, напавшая на нас, сгибается пополам. Рука взмахивает в слабой обороне, а звук, когда он втягивает воздух в легкие, кажется острым и тонким.
- Остановись!
Я протягиваю руку, и Томас останавливается. Но сказал это не я.
- Остановись, остановись же! – вопит фигура, жестом показывая нам убираться. – Вы выиграли, ладно? Выиграли.
- Что именно? – рявкаю я. – Что ты пытался сделать?
Фигура медленно отступает по тротуару назад. Среди того, как он задыхается, до уха доносятся еще обрывки смеха. Особа оказывается под лучами фонаря, хватается за грудь и снимает капюшон толстовки.
- Это девушка, - ворчит Томас, а я выгибаю бровь.
Но он прав. Это определенно девушка, стоящая напротив нас в клетчатом чепчике и кажущаяся невинной. Она даже улыбается.
- Вы выбрали неправильное направление, - сообщает она.
Ее акцент схож с акцентом Гидеона, но звучит свободнее и менее четко.
– Если вы ищете Гидеона Палмера, вам лучше пойти со мной.
Глава 16
Девушка поворачивается на каблуках и незамедлительно уходит. Просто уходит, словно две минуты назад она не устраивала здесь засаду и не пыталась меня прикончить. Она ожидает, что мы последуем за ней, поэтому показывает жестом, что нам придется это сделать, если мы хотим увидеться с Гидеоном прежде, чем наши ноги совсем обессилят. Хоть и с оговорками, но мы следуем за ней. С таким поведением, включающим недавнюю атаку, с вероятностью можно квалифицировать ее как минимум смелую или дерзкую девушку. Разве не так бы сказал Гидеон?