Спустя десять минут после моего прибытия, мама проходит через дверь с громадной коробкой пиццы в руках и останавливается, когда замечает, как я пакуюсь.
- Что случилось?
- Ничего, - отвечаю я. – Сегодня у меня состоялась интересная встреча с мертвой тетушкой Томаса. Она подсказала нам, как связаться с Анной.
Если не считать ее расширенных глаз, на лице царит полная невозмутимость. Она пожимает плечами, перед тем как тяжело двинуться через гостиную на кухню. Мои запястья дрожат от острой искры гнева. Я ожидал другой реакции. Думал, что она порадуется услышать, что я снова смогу поговорить с Анной и убедиться, что с ней все в порядке.
- Ты разговаривал с мертвой тетушкой Томаса, - продолжает она, спокойно открывая коробку из-под пиццы. – А я сегодня днем беседовала с Гидеоном.
- Что с тобой? Я же не рассказываю тебе о том, что в ресторане Горгулья появилось новое меню горячего блюда по особой цене. Или что я ушиб палец на ноге, хотя был уверен, что получу от тебя больше внимания.
- Он сказал, что тебе следует оставить ее в покое.
- Я не понимаю, что со всеми вами происходит, - говорю я. – Говоришь, чтобы я оставил ее в покое и продолжал жить дальше. Будто это легко сделать. Как я могу двигаться дальше, когда вижу ее в таком виде? Я хочу сказать, черт возьми, что Кармел считает меня психом!
- Кас, - заявляет она, - Успокойся. У Гидеона есть причины на то, чтобы так говорить, и, думаю, он прав. Я чувствую, что что-то происходит.
- Но ты не знаешь, что именно, так? Я имею в виду, что-то очень плохое, но ты точно не уверена? И ты считаешь, что я должен все пустить на самотек с Анной, но ради чего? Опять твоя женская интуиция?
- Эй, - рявкает она, ее голос становится низким.
- Извини, - я огрызаюсь ей в ответ.
- Я не только твоя мать, беспокоящаяся о тебе, Тесей Кассио Лоувуд. Еще я ведьма. Интуиция для меня имеет большое значение, - ее челюсть двигается так, словно лучше бы она жевала от начала до конца кожу, чем говорила то, что ей вздумается. – Я знаю, чего ты на самом деле желаешь, - осторожно продолжает она. – Ты не просто хочешь убедиться, что с ней все в порядке. Ты хочешь вернуть ее назад.
Я опускаю глаза.
- И, Бог мой, Кас, часть меня желает, чтобы это оказалось возможным. Она спасла твою жизнь и отомстила убийце моего мужа, но ты не можешь и дальше следовать по этому пути.
- Почему нет? – спрашиваю я, в моем голосе слышится горечь.
- Потому что существуют правила, - отвечает она, - и их не следует нарушать.
Я поднимаю глаза и пристально смотрю на нее.
– Но ты не сказала «нельзя».
- Кас…
Еще одна минута, проведенная здесь, и я потеряю самообладание. Поэтому я поднимаю руки и направляюсь в спальню, закрывая свои уши, чтобы не слышать, о чем она говорит, пока я поднимаюсь по лестнице и задыхаюсь от миллионов слов, от которых хочется закричать во все горло. Томас кажется единственным заинтересованным человеком в том, чтобы прояснить эту ситуацию.
Анна ожидает меня в спальне. Ее голова движется так, словно у нее сломана шея; глаза закатываются и смотрят в мои.
- Сейчас это уже слишком, - шепчу я, а она в ответ двигает беззвучно ртом. Я не пытаюсь читать по ее губам. Слишком много черной крови по ним льется. Пока она медленно отходит в сторону, я стараюсь держать глаза на уровне ковра, но мне не хватает сил больше сдерживаться, поэтому, когда она бросается через окно, я успеваю заметить ее колышущее платье, а затем раздается звук ее падающего тела на землю.
- Будь оно все проклято! – мой голос перерастает в нечто среднее между рычанием и стоном. Кулак врезается в стену, обрушивается на комод; я сбиваю лампу со своего ночного столика. Слова матери до сих пор щекочут мои уши и звучат так естественно. Она считает меня школьником с фантазиями о героях, которые находят девушку и уезжают с ней на вечерней заре. В каком мире, она думает, я вырос?
***- Вероятно, без крови не обойдется, - заявляет Томас опечаленным тоном, что не совпадает с его волнением в глазах. – Без нее почти никогда ничего не обходится.
- Да? Ну, если ее будет больше чем пинта, дай мне знать, остальное я сдам в банк, - отвечаю я, а он при этом широко улыбается. Мы стоим у его шкафчика, обсуждая ритуал, в котором он еще не достиг успеха, но, справедливости ради, прошло только полтора дня. Кровь, на которую он ссылается, это своего рода канал, соединяющий загробную жизнь, или же плата. Я не уверен, какой именно из вариантов правильный. Он рассказывал о ее двустороннем действии, словно она мост или дорожная пошлина. Возможно, и то, и другое имеет место быть, а с другой ее стороны, попросту говоря, будет платная дорога. Пока мы разговариваем, он ведет себя немного нервно, думаю, все потому, что он ощущает мое стремление. Небось, он считает, что я не высыпаюсь. Скорее всего, я выгляжу полным дерьмом.
Томас выпрямляется, когда подходит Кармел, как всегда смотрясь в десять раз лучше, чем мы. Ее светлые волосы закреплены заколкой, живо подпрыгивая при движении. От сверкания ее серебряных браслетов моим глазам больно.
- Хей, Томас, - обращается она. - Хей, Кас-зомби.
- Привет, - отвечаю я, - Так ты слышала, что случилось.
- Да. Томас рассказал. Довольно жуткая фигня.
Я пожимаю плечами.
– Все было не так уж плохо. Рикка действительно выглядела впечатляюще. Тебе следовало пойти с нами.
- Что ж. Возможно, я бы и пошла с вами, если бы меня не выгнали из клуба, - она опускает глаза, и Томас внезапно занимает оборонительную позицию, извиняясь за Морфана и настаивая, что он повел себя дерзко, на что Кармел кивает, не отрывая глаз от пола.
Я замечаю кое-что неладное, когда смотрю на опущенные ресницы Кармел. Не думаю, что она видит, как я за ней наблюдаю, или, возможно, она считает, что я очень устал, чтобы что-то заметить, но даже в таком изнурительном состоянии я понимаю, в чем тут дело, и от этой догадки у меня перехватывает дыхание. Кармел была счастлива, что ее отстранили от нашего клуба. Должно быть, для нее перебор иногда оказываться в промежуточном положении между вырезанной руной или быть пришпиленной к стене вилами. Я вижу это в ее глазах; то, как они с сожалением задерживаются на лице Томаса, когда он не смотрит в ее сторону, и то, как они мигают и загораются неподдельным интересом, когда он рассказывает о ритуале. Все это время Томас продолжает улыбаться, не обращая внимания на то, что она фактически уже ушла. У меня возникает такое чувство, словно последние десять минут я просматривал свой первый фильм.
***Почти с восьмого класса я больше никогда не задерживался в одной и той же школе целый год, и, должен сказать, от этого на душе становится неприятно. Сегодня понедельник, последняя неделя учебного года, и если мне придется еще хотя бы раз поставить свою подпись в чьем-то ежегодном альбоме выпускников, то я сделаю это только с помощью его крови. Ученики, с которыми я никогда не разговаривал, подходят ко мне с ручками и улыбаются, надеясь на какое-то личное пожелание, чем простое «желаю круто провести лето», когда такие надежды и так тщетны. И я не могу не подозревать, что они действительно желают, чтобы я написал что-нибудь загадочное и сумасшедшее, кое-какие новые подсказки, чтобы потом пустить новый слух. Это заманчивое предложение, но я пока еще медлю с этим.
Когда к моему плечу легонько прикасаются, я поворачиваюсь и вижу перед собой Кейт Хичт, тут же вспоминается мое неудачное свидание две недели назад, поэтому я почти что возвращаюсь назад к своему шкафчику.
- Привет, Кас, - улыбается она. – Подпишешь мой альбом?
- Конечно, - отвечаю я, притягивая его к себе, и пытаюсь зашифровать что-то личное, но ничего кроме фразы «желаю круто провести лето» не приходит на ум. Я ручкой вывожу ее имя и ставлю запятую. А что дальше? «Извини за отказ, так как ты напомнила мне девушку, которую я убил»? Или, может, «Ничего не изменить. Девушка, которую я люблю, может выпотрошить тебя».
- Итак, чем же ты планируешь заняться этим летом?
- О, еще не знаю. Возможно, немного попутешествую.
- Но ты ведь вернешься сюда осенью? – ее брови вежливо подняты, и это всего лишь непринужденный разговор.
Кармел говорит, что через два дня после той встречи в кафетерии Кейт начала встречаться с Квентином Дэвисом. Я вздохнул с облегчением, когда услышал эту новость, и сейчас у меня так спокойно на душе, потому что она совсем не выглядит расстроенной.
- Это очень хороший вопрос, - отвечаю я перед тем, как небрежно написать в уголке страницы «Желаю великолепно провести лето».
Глава 10
Выглядывая в приспущенное окно машины Кармел, кроме звезд и тусклого света города позади нас, я ничего не увидел. Томас ждал, когда наступит новолуние. Он убедил нас, что это самое подходящее время для вызова. Он также настоял на том, чтобы мы оказались как можно ближе к месту, где Анна покинула наш мир, поэтому мы направились к обломкам ее старинного дома в викторианском стиле. Логично. В этом есть смысл. Из-за этой мысли во рту все пересыхает, и, когда Томас собирается нам все объяснить, как только мы там окажемся, я едва ли могу усидеть на месте и не обращать внимания на разговоры о возвращении назад в магазин.
- Это очень хороший вопрос, - отвечаю я перед тем, как небрежно написать в уголке страницы «Желаю великолепно провести лето».
Глава 10
Выглядывая в приспущенное окно машины Кармел, кроме звезд и тусклого света города позади нас, я ничего не увидел. Томас ждал, когда наступит новолуние. Он убедил нас, что это самое подходящее время для вызова. Он также настоял на том, чтобы мы оказались как можно ближе к месту, где Анна покинула наш мир, поэтому мы направились к обломкам ее старинного дома в викторианском стиле. Логично. В этом есть смысл. Из-за этой мысли во рту все пересыхает, и, когда Томас собирается нам все объяснить, как только мы там окажемся, я едва ли могу усидеть на месте и не обращать внимания на разговоры о возвращении назад в магазин.
- Ты уверен, что справишься с этим, Кас? – интересуется Кармел, вглядываясь в мое лицо через зеркало заднего вида.
- Я должен, - отвечаю, тогда она кивает.
Я удивился, когда Кармел решила провести ритуал вместе с нами. С последней нашей встречи в коридоре, когда я стал свидетелем ее отрешенности, умело скрывающейся в глазах, я больше не мог смотреть на нее как обычно. Но, возможно, я ошибся, и это была всего лишь галлюцинация. Три часа сна, пронизанные мечтами о девушке, убивающей себя, и не на такое способны.
- Эта попытка может совсем не сработать, ты понимаешь это? – спрашивает Томас.
- Эй, все в порядке. Ты попытайся, хорошо? Это все, что в наших силах, - мои слова и голос звучат вразумительно. Адекватно. Все потому, что мне не о чем волноваться. Все получится. Томас натянут как струна, и даже без камертона [25] можно почувствовать силы, волнами исходящие от него. Как и сказала тетушка Рикка, Томас больше чем обычный ведьмак.
- Ребята, - говорит он, - когда покончим с этим, перекусим гамбургерами или чем-то еще?
- В такой момент ты думаешь о еде? – спрашивает Кармел.
- Эй, вам же не приходилось последние три дня поститься, варить на пару травяную руту душистую и ничего не пить, кроме очищенных настоек цветков хризантемы крупного помола, - Кармел и я широко улыбаемся друг другу через зеркало. – Не так-то просто превратится в цистерну. Я, бляха муха, умираю от голода.
Я хлопаю его по плечу.
– Чувак, когда все закончится, я закажу тебе все чертово меню, что бы в нём ни было.
Мы бесшумно сворачиваем на дорогу Анны. Часть меня ожидает за углом увидеть прежний дом, до сих пор не разрушенный, как обычно гниющий с раскрошенным цоколем. Вместо этого перед нами вырастает пустота. Фары освещают подъездную дорожку, но дальше за ней – ничего нет.
После того, как взорвался дом, жители вышли на улицу и разобрали завалы, стремясь разобраться в причине взрыва. Они ничего не обнаружили, хотя, что характерно, особо и не пытались. Пошарившись в подвале, они пожали плечами и забросали его грязью. Теперь же все покрыто тайной. Место, где стоял дом, смахивало на незастроенный участок, переполненный мусором и заросший быстрорастущими сорняками. Если бы они присмотрелись ближе или копнули чуть глубже, они бы обнаружили тела жертв Анны, но поток, исходивший от мертвых и неизвестных трупов, которые все еще находились так близко, шепчут, что нам следует пройти мимо и оставить их в покое.
- Повтори еще раз, что мы здесь делаем, - просит Кармел. Ее голос звучит ровно, но зато пальцы так сжали руль, что, кажется, сейчас вырвут его с корнем.
- Все кажется относительно легким, - отвечает Томас, копаясь в своей курьерской сумке, еще раз проверяя, все ли он взял. – А если не легким, то, по крайней мере, довольно простым. Из того, что сказал Морфан, финские ведьмы регулярно пользовались бубном, чтобы управлять миром духов и разговаривать с мертвыми.
- Это то, на что и мы рассчитываем, - сообщаю я.
- Да. Это специфическое задание. Ведьм никогда особо не заботило, когда они кого-то вызывали. Как только они вступали с кем-то в контакт, изображали себя мудрыми. Но нам нужна именно Анна, поэтому мы приехали сюда.
Ну, от этого знания мы не станем моложе. Я открываю дверцу и выхожу из машины. Воздух здесь мягкий и нет даже намека на ветерок. Когда под туфлями раздается хруст гравия, у меня молниеносно возникает чувство ностальгии, эта порция встряски переносит меня на шесть месяцев назад, когда викторианский дом был еще цел, а ночью я заходил в него поговорить с мертвой девушкой. Туманные, но приятные воспоминания. Кармел протягивает мне фонарь с багажника. Он освещает ее лицо.
- Эй, - говорю я. – Не принуждай себя к этому. Мы с Томасом сможем справиться самостоятельно.
На секунду на ее лице проносится облегчение, но затем коронный взгляд Кармел становится прежним.
– Не моли чепухи. Морфан, если захочет, вправе не приглашать меня на званый чай с мертвыми, но только не вы. Я здесь потому, чтобы выяснить, что случилось с Анной. Мы все обязаны это сделать.
Проходя мимо, она задевает меня плечом, чтобы хорошенько встряхнуть, на что я улыбаюсь, даже если мои ожоги все еще болят. Когда все закончится, я собираюсь поговорить с ней. Мы все поговорим друг с другом и выясним, что у нее на уме, и все исправим.
Томас уже идет впереди нас. С вытянутым фонариком в руках он освещает территорию. Очень хорошо, что ближайшие соседи проживают в полмили отсюда и отделены от нас густым лесом. Наверное, они подумают, что приземлился НЛО. Когда Томас добрался туда, где стоял однажды дом, больше не колеблясь, медленно двинулся к центру. Я знаю, что он ищет: место, где Мальвина пробила дыру в другие миры и где Анна взорвала ее.
- Живее, - спустя минуту сообщает он, махая нам рукой.
Кармел двигается осторожно. Я же глубоко вдыхаю. Кажется, мои ноги не способны переступить этот порог. С тех пор, как исчезла Анна, я желал этого больше всего на свете, я так ждал этого. Вопросы ожидают меня менее чем в двадцати фунтах.
- Кас? – спрашивает Кармел.
- Прямо за вами, - отвечаю я, но каждая банальщина, которую мне довелось слышать о незнании – это блаженство, желание жить лучше в неведении, которое пролетает сквозь рассудок в мгновение ока. Мне пришло в голову, что не следовало все-таки стремиться, чтобы это оказалось реальным. Надеюсь, ответы, которые я получу сегодня ночью, убедят, что ко мне являлась не Анна, что Рикка была неправа и что Анна, наоборот, покоится с миром. Пускай все, что преследует меня, окажется чем-то иным, злостным, с чем я могу сразиться. Эгоистично хотеть, чтобы Анна оказалась здесь. При любых обстоятельствах она должна жить лучше, чем оставаться проклятой и заманенной в ловушку, но я не могу ничего с этим поделать.
Еще несколько секунд и мои ноги разморозятся. Ничего не ощущая, они несут меня через сырую грязищу, успевшую засыпать подвал. Я не ощущаю сильного бах-баха; даже холода по своей спине. Здесь нет ничего, чтобы напоминало Анну или следы ее проклятия. Вероятно, все исчезло, когда взорвался дом. Должно быть, находясь по углам дома с рунами в руках, мама, Морфан и Томас проверяли его десятки раз подряд.
В центре грязи я замечаю пятно, кончиком атаме Томас обводит его большим кругом. Не моим, а одним из коллекции Морфана – длинным, похожим на искусственную вещицу, с выгравированной рукояткой, а на конце ее вмонтирован драгоценный камень. Большинство людей уверяет, что он намного красивее и гораздо ценнее, чем мой, но это все показуха. Томас может начертить им круг, но в этом и заключается его сила, чтобы обеспечить нам защиту. Если воспользоваться им без вмешательства Томаса, способности атаме сведутся лишь к тому, чтобы просто отрезать им хороший стейк.
Кармел стоит в центре круга, удерживая в руках горящую палочку, пропитанную фимиамом [26], и шепчет защитное заклинание, которому научил ее Томас. Он следует ее примеру, подхватывая шепот в двухударном ритме, и кажется, будто звук мчится по кругу. Я опускаю фонарь в круг, поближе к краю. Песнопение останавливается, и Томас кивает нам присесть.
Земля холодная, но, по крайней мере, сухая. Томас опускается на колени и напротив себя кладет на почву саамский бубен. Он также взял с собой куриную ножку. В сущности, она похожа на обыкновенную куриную ножку с крупным белым цветком алтеи лекарственной, расположенной на конце. В условиях плохой видимости вряд ли можно рассмотреть цветной рисунок, пересекающий растянутую кожу бубна. Когда мы возвращались от Рикки, он был у меня на руках, поэтому я успел рассмотреть, что бубен был покрыт выцветшим красновато-контурным изображением, описывающим примитивную картинку сцены охоты.
- Он выглядит таким древним, - комментирует Кармел. – Как вы думаете, из чего он сделан? – она самодовольно улыбается мне. – Может, из кожи динозавра?
Я смеюсь, но Томас прочищает горло.
- Ритуал довольно прост, - сообщает он, - и в то же время действенный. Нам не следует приступать к нему, находясь в таком хорошем расположении духа, - он очищает атаме от грязи, протирая его спиртом, и я уже знаю, что он возьмет на себя весь труд. Он оказался прав, когда упоминал, что нам понадобится кровь, и намерен воспользоваться своим атаме, чтобы взять ее у меня.