— Да.
— По-моему, художники неплохо поработали над образом Джеффа. Давайте отталкиваться от этого.
Молчание.
— Идеи? Соображения? Молчание.
Вдруг все разом вспомнили, что надо изображать интерес.
— А Черепах половозрелый?
— Нет, подросток. Разве я не говорил?
— А где он живет?
— Игрокам это знать необязательно.
— В игре нет других черепах?
— Нет.
— У него есть волшебные навыки?
— Нет. Он умеет кататься на скейте.
— У него есть слабые места?
— Да. Если его перевернуть на спину и оставить на солнце. Еще хорьки выедают у черепах кишки.
— Попрошу! — перебил Стив. — Я тоже люблю пошутить, но давайте вести себя серьезнее. К завтрашнему дню нужно определиться.
— Джефф ведь не будет петь или читать рэп?
— Вот когда вопрос встанет, тогда его и решим.
Три часа спустя Стив зашел в Джей-Под. Я занимался про-крастинацией: скачивал фотографии автомобильных крушений с одного чешского сайта.
— Стив… Э-э… Привет! Ты, наверное, заблудился. Тебе в какую часть здания?
— Сюда.
— А-а…
— Твоя мать — приятный человек.
— Ну, да.
— Тебе очень повезло.
— Спасибо.
— У нее отличное чувство юмора. А когда она с тобой разговаривает, ты для нее один во Вселенной.
— Стив, по-моему, я забыл машину на стоянке. Я встал, чтобы уйти.
— Не спеши! Короче, э-э… — Стив начал тянуть время. — Твой брат продает недвижимость, да?
— Типа того.
Я объяснил, чем конкретно занимается Грег.
— Как думаешь, он бы мне дом продал?
— Твои деньги, тебе решать.
Я дал Стиву контактные данные Грега, и он ушел. Я сел, повернулся к монитору, и вдруг у меня так заболела голова, что даже в глазах потемнело. Пора домой — восемь часов. С тех пор как мы сдали последнюю игру, я так рано еще не уходил.
Дома оказалось, что вся новая мебель пропала, а старая не вернулась. Вот черт! Я попытался достать Грега, но сообразил, что он сейчас в самолете. Тогда я позвонил матери.
— Итан, тебе же мебель не понравилась.
— Не в том дело! У меня дома пусто. Вообще пусто.
— Вот если бы у тебя была девушка, пусто бы не было.
— Ты же сама сказала мне ее бросить!
— Еще бы! И правильно сделала. Грег сказал, что ты разозлил этого щедрого китайского бизнесмена.
— Кого?
— Того, над чьей мебелью ты посмеялся. Кам Фона.
— Не смеялся я. Просто это не мой стиль.
— Не твой стиль? Тебе привозят за так роскошную мебель, а ты небрежно отмахиваешься: не мой стиль?
— Ну, я же не говорил нет. Я нехотя согласился.
— Для китайцев это то же самое, что пронзить сердце острым ножом для устриц.
Молчание.
— Итан, меня просили не говорить, но я скажу. Кам Фон обиделся, что ты отверг его дар.
— Он меня даже не знает!
— Знает настолько, чтобы подарить тебе первосортную мебель из лакированного клена на полсотни тысяч долларов. Я тут обновляю старый столик баллончиком краски, а ты, мистер Без-Фиги-Не-До-Носу, фыркаешь.
— Мама, тебя ли я слышу?
— Я просто говорю, что от таких людей не стоит отмахиваться. Когда он приедет, веди себя вежливо.
— Куда — сюда приедет?
— Конечно. Он хочет услышать лично, почему ты такс ним обошелся.
— Во сколько он приедет?
— Ты когда вернулся домой?
— Пару минут назад.
— Думаю, как раз сейчас он и будет.
— Что?
За кухонным окном замурлыкал мотор.
— Черт! Это он.
— Будь с ним повежливей. Он солидный человек и может помочь тебе с карьерой.
— В игровой индустрии?
— Предложи ему выпить, как только он войдет. Если общение с азиатами чему-то меня научило, так тому, как много решает выпивка в момент знакомства.
Я услышал стук в дверь. Открыв, я обнаружил за ней шофера в смокинге, как из салонной комедии тридцатых годов.
— Да?
— Вы мистер Итан? — Да.
— Будьте добры обождать. Через минуту к вам присоединится мистер Кам Фон.
Машину припарковали у самой лестницы: мощная черная зверюга неопределенной марки и года выпуска. Докапиталистический Китай? Индия? Германия? Водитель долго говорил с пассажиром через приоткрытое стекло. Я ожидал, что Кам Фон будет похож на ножеметателя в котелке из «Голдфингера». Но, когда тот вылез из машины, оказалось, что он чуть старше меня, лицо дружелюбное, на ногах светлые кроссовки «Пума» за полтысячи баксов. Другими словами, он особо не отличался от наших программеров низшего уровня, у которых самые большие зарплаты и премиальные.
— Вы Итан?
— Да.
— Я Кам.
Мы пожали друг другу руки.
— Здравствуйте. Э-э… Не хотите ли зайти, чего-нибудь выпить?
Я был в наряде, прилагавшемся к его последнему грузу, но если Кам и заметил, то не подал виду. Не смущало его и отсутствие в моем доме мебели.
— Я бы предпочел не дома.
Сюда можете вставить похоронное песнопение.
— Э-э… У меня был тяжелый день… С ног валюсь, так спать хочется.
— Да поехали! Думаешь, я тебе что-нибудь сделаю? Ни в коем случае. Ты же брат Грега!
Нервный смешок.
— Мне никогда не говорят «нет». Мне даже любопытно, что ты за человек.
— Я не отказывался от вашей мебели, я… — Я не хочу вонзать людям в сердце ножи для устриц. — Ладно, поехали.
Мы сели к нему в машину.
— Насчет мебели… Не знаю, что там наговорил Грег, но…
— Сейчас не будем об этом. Потом поговорим.
— А куда мы едем?
— В один мой любимый клуб. Между прочим, я однажды был там, где ты работаешь. Ну, в Бернаби.
Странное дело…
— Что, правда?
— Да, нужно было… кое на кого надавить.
— На кого-то в верхах?
— Нет. Под тобой. В отделе тестирования.
— А, на тестера! Тестеров никто не любит. Им платят деньги, как если бы наркоманам доплачивали за то, что они колются. Только не пойму, зачем вам такая мелкая рыбешка?
— Его отец позаимствовал несколько партий… м-м… груза, не спросив меня.
— Но если в семье такие бабки, зачем этому парню вообще работать, а тем более тестером?
— Нравится.
— «Получайте деньги за то, что играете!» Так людей и заманивают.
Машина, урча, подъехала к району Керрисдейл. Всегда мечтал побывать в одном из здешних китайских ночных клубов, куда «белых призраков» вроде меня не пускают.
Увы, еще несколько минут светской беседы привели нас к полуразрушенному зданию стоматологической поликлиники, построенной где-то в пятидесятых. Пирамиды из бокалов с шампанским и дорогие коктейли за чужой счет, которые было замаячили у меня перед глазами, исчезли.
— Нам сюда? — спросил я.
— Да. Зайдем.
Мы вошли в холодный вестибюль, освещенный единственной лампой дневного света. Стены до сих пор резонировали от древних зубоврачебных пыток. Мы прошли через огромные деревянные двери, а потом по коридору к следующим дверям.
Я спросил:
— Знаете, почему в компьютерных играх нужно ждать, пока между уровнями откроется дверь?
— Нет, а почему?
— Компьютер выигрывает время, чтобы сгенерировать новые миры.
— Где смеяться?
— Нигде.
— У меня нет чувства юмора.
— Что?
— Да честно. Я притворяюсь, что мне смешно, когда знаю, где надо смеяться. Для людей, лишенных чувства юмора, смех — это отвратительный звук. Будто дряхлый старикан отхаркивает мокроту.
— Не может быть! Вам наверняка иногда бывает смешно…
— Нет. С медицинской и юридической точки зрения у меня нет чувства юмора. Это редкая разновидность аутизма. Ей пока даже названия не придумали.
Опять двери.
— Серьезно?
— Вполне.
За последней дверью послышались звуки людского присутствия.
— А что там?
Кам подскочил и развернулся ко мне, выхватывая что-то из заднего кармана:
— Замри, пес!
Меня чуть удар не хватил.
— Ага, попался! — невозмутимо произнес Кам. — Ну, заходи. Я сюда частенько наведываюсь, когда бываю в городе.
Он открыл дверь, и мы оказались в танцклубе. По хлопку в ладоши перед нами появился стол со стульями.
— Коктейль?
Бывают в моей жизни такие случаи, когда я говорю себе спокойным, как у хирурга, голосом: Итан, плыви по течению.
— Виски с лимонным соком.
— Два виски с лимонным соком.
Нас окружили женщины, разряженные а-ля Кармелита, и мужчины, похожие на бисексуальных тореадоров. Мир моего детства. Я почувствовал себя увереннее и решил поднять вопрос о мебели.
— Кам, послушай, эта мебель… Грег меня не спросил, и я…
— Итан!
Я обернулся.
— Папа?
Отец был в своем любимом наряде Казановы, с тореадорской шляпой, лихо заломленной на затылок.
— Итан, я бы никогда не подумал, что ты придешь в клуб бальных танцев по собственному желанию!
— Да и я бы тоже.
— Ты опять в лохмотьях. Вроде уже взрослый, а пытаешься придумать свою моду.
— Да и я бы тоже.
— Ты опять в лохмотьях. Вроде уже взрослый, а пытаешься придумать свою моду.
— Это не просто мода, а… не важно. Папа, это Кам Фон. Я представил Кам Фона как делового партнера Грега. Папа пожал ему руку.
— Вы тоже риэлтор?
— Нет.
— Послушайте, не вы ли подарили Итану прекрасную мебель? Какой вы молодец!
— Спасибо.
— Итан, ты не мог принять подарок и заткнуться? Боже, мистер Фон, я так извиняюсь за Итана!
— Извинения принимаются. Вы неплохо танцуете, мистер Джарлевски.
— Латинские и современные. Учтите, я не профессионал. Хотя в девяносто девятом на «Снежном балу» чуть не получил бронзу.
— Турнир по стандарту Международной ассоциации танцевального спорта?
— Точно
— Так вы тот самый Джим Джарлевски! — Ага.
— Невероятно! Прошу, выпейте с нами! Итан, оказывается, твой отец — знаменитый Джим Джарлевски! Грег мне об этом не говорил!
— Боже…
Мне под тридцать, а я снова сиротка в клубе бальных танцев. Отец и Кам Фон погрузились в беседу о тонкостях своего хобби, сопровождая ее обильными возлияниями. Перед ними крутились дамы в пышных блузках: всем за сорок, у всех в багаже развод и сексуальная неудовлетворенность. Отец рассмеялся, и в ответ Кам Фон испустил целую канонаду мрачного хихиканья. Может, у него вправду нет чувства юмора, а может, это такая поза.
— Итан, разве он не прелесть!
Отец не устоял перед гангстерским очарованием Кама.
— Конечно, папа.
— Кам Фон, хватит болтать! Станцуем!
Они схватили по хорошенько пропитанной вином партнерше и начали танцевать.
Я-то понимал, что папа и Кам Фон не влюбились друг в друга. Я видел такое не в первый раз и понимал: они как самцы куропатки, взъерошивают перья, соревнуясь за внимание курочек. Когда танец кончился, зал взорвался аплодисментами. Отец с Камом вернулись к столику, румяные от феромонов, распространяя остаточные следы дамских духов.
— Мне пора, — сказал я. — Мы переделываем всю концепцию новой скейтбордной игры, то есть вводим в нее харизматичную черепаху, которая всю игру ходит за игроком, как доктор Ватсон, чтобы развлекать его трепом и сохранять игровую статистику.
Если Кам Фон и привел меня сюда с какой-то целью, единение душ с моим отцом давно все отменило. Выпивка его раздобрила.
— Я скажу ребятам подыскать мебель, которая удовлетворит твой придирчивый вкус.
Заиграл ремикс «Копакабаны» в исполнении «Razormaid», и отец с Камом снова пустились в пляс. Я взял такси и поехал домой, где развел неоцитран горячей водой из-под крана, выпил, а потом заснул прямо на полу. Хотелось верить, что за ночь Бог сотрет с моего «Волшебного экрана» все каракули.
Коллекционные фигурки
Ограниченный тираж
Брюс Ли
Виниловая
фигурка
$55.95
Король пчел и Мальчик-жук
А Гум и А Аун
Синий Брат Санни
Серый Брат Рейни
Антикартофельное колесо
Одадзима Хитоси
Дизайнерская команда
«Да Тим Бронкс»
фигурка робота RC-911
Бальзак в красном
Картофельное колесо
тренер Би-Джей Хаммер
Зеленый король
Космомышка
Скэригерл
Клауди
Сиори
Сделать грайнд над чаном с лавой
***
Бри, Ковбой, Злобный Марк и Джон Доу сидели в кафетерии и ели каннелонни с начинкой из утятины и дикого риса. Злобный Марк, видимо, заканчивая некую тираду, объявил:
— Мы все клоны. — Что?
— Сами посмотрите! Мы все — клоны, которые работают на одного человека.
— Ух. Дилберт отдыхает!
— Мы работаем на одного человека? — уточнила Бри. — Ты серьезно?
— Вообще-то я хотел сыронизировать.
— Вечно ты хочешь сыронизировать, но не получается.
— Мне кажется, ты не только Злобный, но еще и Лишенный чувства юмора. И все-таки просвети нас, почему мы клоны?
— Потому что мы все одеваемся как клонированные айтишники.
— То есть?
— Синие или черные джинсы — если ты не поднялся выше по службе и тебе не стукнуло тридцать пять, после чего ниже пояса привариваются брюки хаки. Намертво.
— Продолжай.
— Темные фуфайки — лучше синие или черные. Ты не замечал, что почти все стараются не обнажать руки?
Мы огляделись: Злобный Марк был прав.
— Мрачнуха. Ковбой спросил:
— Никто не говорит на мертвом языке?
— «КОБОЛ» сгодится?
— Нет. Я имел в виду древнегреческий или латинский.
— Ну, я чуть-чуть. А что?
— Как называется страх перед обнажением рук?
— Хирофобия. Бри добавила:
— Темные фуфайки скрывают и полноту, и худобу. Их можно носить вместо пижамы.
Я сказал:
— Хватит! Надоели эти дурацкие разговоры о личности.
— Тебе легко говорить, — вздохнул Джон Доу. — Ты нашел свой неповторимый стиль, шик беженца. И вообще, сегодня у нас обувной день. — Они с Ковбоем поднялись. — Пора нам по магазинам.
Ковбой и Джон Доу — обувные фанаты. При виде классных новых кроссовок они истекают слюной, как Гомер Симпсон.
Злобный Марк пошел за персульфатом аммония, мол, травить дома материнские платы. Конечно, мы присвоили Марку это прозвище случайно, но теперь призадумались: вдруг он действительно в свободное время делает что-то ужасное?
Бри поинтересовалась:
— Как твои дела с Кейтлин?
— Никак. Боюсь, если я начну ее преследовать, она заново переживет тот кошмар с соседом.
— Глупости! Ты пытался с ней поговорить?
— Нет. Я с ней даже глазами не встречался с тех пор, как прочитал про «Сабвей». А ты?
— Я тоже.
Уходить не хотелось; работать тоже. Зашел в сеть, проверил, нет ли анонсов очередного «Ангела» — новые комиксы обычно появляются в среду, но иногда можно ухватить лакомый кусочек заранее.
Тут зашла Кейтлин. По совету Бри я поднял глаза, чтобы сказать «привет» — и пришел в ужас. Кейтлин держала в руках коробку пончиков и отвратительную Заразу.
— Привет, Итан!
— Э-э… Привет, Кейтлин!
Отличный повод, чтобы предложить мне пончик. Но она этого не сделала.
Бри прислала мне сообщение:
Какой кошмар. Она скоро лопнет.
Ни мне, ни Бри не хватило смелости объявить всеобщий остракизм. Мы сели за работу.
Хорошая новость: из «Скейтборд-Икс» не стали удалять много игровых сред, написанных еще до черепахи. Например, огромный уровень в универсаме, где игрок получает очки за то, что разносит все вдребезги. Учитывая, какой мерзкий у нашего Джеффа характер, трудно представить, что игрок даст себе волю. В моем мозгу постоянно прокручиваются диалоги с Джеффом.
— Ух ты, игрок! Классный уилли!
— Спасибки! А теперь сваливай.
— Ни за что! Ты меня не отключишь.
— Неправда. Тут есть опция играть без тебя.
— Первые три уровня она не работает. И даже потом ты увидишь мои имя и портрет на всех уровнях: на плакатах, в граффити, в витринах и на указателях. Твой босс Стив позаботился, чтобы мое присутствие было всепроникающим.
— Должен быть какой-то способ тебя убить!
— Уж прости, игрок, нету!
Я вообразил, что Джефф лежит на спине, а сверху на мягкое уязвимое брюшко надвигается сверлильный станок.
— Извини, игрок, — сказал Черепах, — ты случайно не опустился до дегенератской мысли?
— Я?
— Ты ведь не станешь делать Джеффу больно, правда?
— Ни в коем случае.
— Не верю!
— Как хочешь.
— Я все расскажу Стиву.
— Пожалуйста.
— Итан?
— А-а?.. Что?
— Итан, проснись!
Я открыл глаза: Стив.
— А, Стив. Привет…
— Кошмары у тебя, однако!
Он не уходил и смотрел на меня.
— Стив, тебе чем-то помочь?
— Нет-нет. Я просто решил заглянуть.
— Тогда ладно.
— Как идет «Скейтборд-Икс»?
— Классно — аж дымится.
— Игра отличная. И Джефф будет настоящим хитом. Вот увидишь!
Я посмотрел на экран.
— О, служебное письмо! Надо писать ответ. До скорого?
— Увидимся, дружище!
Пришла среда, день комиксов. И ушла. Потом еще один вторник, обувной день. И снова день комиксов. Однотипные циклы производства и потребления, в которых мы проживаем свои тоскливые, бессмысленные жизнишки.
После тех пончиков Кейтлин начала собирать все упаковки от фаст-фуда и складывать в большую стопку. Запачканное жиром она уносит в туалет, где (как сообщила Бри) обрабатывает их спиртом и еще каким-то растворителем.
Я все еще в шоке и не пытаюсь с ней заговорить. Когда Кейтлин заходит в Джей-Под с новой порцией еды, мы пятеро пригибаем головы и прислушиваемся к постоянному шуршанию пакетов, оберток, контейнеров и соломок, с хрустом вставляемых в пластмассовые крышки. Кейтлин стала инопланетянкой, которая со смаком пожирает спеленутого паутиной землянина. Нам страшно.
ДОРИТОС
кукурузные