Если ты будешь оставаться бдительным и наблюдательным, ты будешь удивлен – оскорбление пришло, и ничего не случилось у тебя внутри, ничто не шевелится. Это спокойствие – сияющее. В тебе не возникло никакой вибрации, никакой волны, ни даже малейшей ряби. И ты будешь безмерно блаженным, зная это подобное зеркалу качество. Тогда ты становишься интегрированным.
Потом кто-то приходит и хвалит тебя. Попробуй снова. Будь наблюдательным. Не думай, что он хвалит тебя. Может быть, он хвалит кого-то, кого считает тобой. Может быть, он хвалит тебя по каким-то собственным скрытым мотивам. Это не твое дело. Ты просто видишь факт, что «этот человек хвалит меня». Но ты остаешься зеркалом. Не глотай этого! Не цепляйся за это! Если ты это проглотишь, то окажешься в затруднении. Возникает эго – с отождествлением возникает эго.
И тогда ты начинаешь ожидать, чтобы каждый тебя хвалил, как этот человек. Никто не будет так тебя хвалить. Тогда возникают обида и страдание. И завтра этот человек, может быть, больше тебя не похвалит. Может быть, его мотив осуществлен. Или завтра он начнет думать, что это было неправильно, или начнет мстить. Каждый раз, когда кто-то хвалит тебя, однажды он тебя и оскорбит – потому что он должен отомстить, расставить вещи по своим местам.
Возникает дисбаланс. Когда кто-то тебя хвалит, он чувствует себя не очень хорошо; ему больно тебя хвалить. Ему приходится тебе показать, что ты выше его – и это ранит. Он может прямо сейчас этого не показать, но внутри сохранит боль, рану. И однажды, когда у него будет возможность, он тебе покажет, кто ты такой: он поставит тебя на место. И тогда ты будешь ранен. Этот человек так тебя хвалил, а теперь он ранит тебя. Но он ничего не сделал. Это ты сам – ты начал цепляться за идею, которую он вложил тебе в ум.
Не отождествляясь ни с чем, наблюдая, сохраняя подобное зеркалу качество, – именно это приводит человека, мало-помалу, ближе к просветлению.
Ринзай однажды читал лекцию на тему: «Истинный Человек Без Заглавия».
Именно это я подразумеваю, когда говорю о подобном зеркалу качестве – именно «Истинного Человека Без Заглавия». Внутри себя ты Истинный Человек Без Заглавия. Он не мужчина, не женщина, не индуист, не мусульманин, не хороший, не плохой – у него нет заглавий – не образованный, не невежественный, не восточный, не западный, у него нет заглавия – не святой, не грешник, у него нет заглавия. И это – истинный человек внутри тебя.
Ринзай однажды читал лекцию на тему «Истинный Человек Без Заглавия».
Это было заглавием его лекции.
Монах, совершенно сбитый с толку, подошел к нему и спросил:
– Что значит Истинный Человек Без Заглавия?
Ринзай схватил его за горло и закричал:
– Говори! Говори!
Монах лишился дара речи и ничего не смог сказать.
Ринзай отпустил его и воскликнул:
– До чего же никчемное вещество этот Истинный Человек Без Заглавия!
То, что сделал Ринзай, было нужно, чтобы создать ситуацию. Человек спросил:
– Что такое Истинный Человек Без Заглавия?
Ринзай схватил его за горло и закричал: «Говори! Говори!» Он привел его в шок. В этом шоке все заглавия исчезли. В этом шоке он был никто, просто никто, зеркало. В этом шоке ум больше не вращался. В этом шоке он просто лишился дара речи. Ринзай создал для него ситуацию, чтобы посмотреть в этого собственного реального человека без заглавия, в это подобное зеркалу качество.
Но человек упустил, он начал думать, как ответить:
– Что делает со мной мастер? Правильно ли это делать в ответ на вопрос?
Должно быть, у него появились подобные мысли. Он упустил суть. Именно поэтому Ринзай воскликнул: «До чего же никчемное вещество этот Истинный Человек Без Заглавия!»
В тот момент, когда зеркало начинает за что-то цепляться, оно становится никчемным. В то мгновение, когда зеркало чем-то покрыто и к чему-то привязано, оно собирает пыль – ты становишься никчемным. В то мгновение, когда зеркало не собирает пыли, ты ценен безмерно – ты бог. Единственная разница между Буддой и тобой – не более чем то, что твое зеркало собрало много пыли, а зеркало Будды стало совершенно чистым от пыли. Все твои мысли – не более чем пыль.
Но иногда ты очень ценишь пыль. Ты говоришь: «Это золотая пыль, это не обычная пыль. Это чистое золото! Я должен за нее держаться. Я никому не должен позволять ее у меня отнять; она очень драгоценна».
Именно так ты становишься привязанным к жизни. Ты думаешь, что она очень драгоценна. И поскольку ты становишься привязанным, ты думаешь, что смерть – враг, грабитель. Смерть приходит, и она отнимет у тебя все твое золото, все твои драгоценные камни, которые ты носил с собой все время. Она отнимет всю пыль с твоих зеркал – и именно это ты считал твоей жизнью. Поэтому ты боишься.
Если ты видишь суть, смерть друг. Фактически, это друг лучший, чем сама жизнь. Почему я это говорю?
Потому что в жизни ты становишься привязанным, собираешь пыль. Смерть отнимает у тебя все привязанности и всю пыль. Если ты сможешь увидеть суть, то почувствуешь огромную благодарность к смерти. То, чего ты не можешь сделать, смерть делает за тебя. Именно поэтому, если ты можешь это сделать, тогда для тебя никакой смерти нет; тогда в смерти нет необходимости. Если человек может очистить свое сознание в медитации, он никогда не умрет.
Я не говорю, что он никогда не умрет телом, – это естественный процесс. Но он никогда не столкнется со смертью. Смерть происходит только с пылью, накопившейся на зеркале. Зеркало никогда не умирает! Зеркало само по себе неумирающе. Это свидетельствование – нескончаемый процесс, и он вечен. Путешественник продолжается; только одежда рвется и гниет, и ее нужно сменить. Путешественник продолжается; только пыль собирается на теле, и его нужно отмыть.
Но если ты начнешь считать себя пылью, то никогда не сможешь мыться. Есть люди, которые очень боятся принимать душ – словно они что-то потеряют, что-то ценное. Есть люди, которые боятся медитации, потому что медитация похожа на душ. Она отнимает все вздорные мысли, которые ты собрал, накопил, – весь мусор, который ты продолжаешь носить в голове. И твоя голова страдает, она очень тяжелая, и ты несчастен, но все же продолжаешь думать, что это что-то ценное.
Смерть – это великий друг, она освобождает тебя от бремени. Она освобождает тебя от всего, что ты накопил. Если это освобождение от бремени позволено добровольно, смерть становится самадхи. Если ты не позволяешь ее добровольно, тогда смерть – не самадхи; это боль. Теперь поймите суть. Одно и то же может быть и болью, и сущей радостью. Все зависит от вашего истолкования – как вы смотрите на вещи, как проникаете в определенный опыт, насколько глубоко в него движетесь.
Если ты цепляешься, очень собственнически относишься к жизни, тогда твоя смерть будет очень болезненной; будет большая боль. Ты будешь страдать. Ты будешь страдать не из-за смерти, ты будешь страдать из-за собственного цепляния, из-за собственной жадности и всего остального.
Но если ты не цепляешься, не очень собственнически относишься к жизни, если ты не жаден, не эгоистичен, не агрессивен, внезапно качество смерти меняется. Она становится, как порыв свежего ветра Бога. Он приходит и очищает тебя. Он дает тебе отдых, который тебе так нужен. Он очищает тебя. Он приводит тебя к вечному источнику, из которого ты возникнешь снова. Если ты войдешь в него добровольно, то возникнешь снова в лучшей форме, потому что научился чему-то из прошлой формы. Если ты не пойдешь в это добровольно, то и тогда смерть швырнет тебя в горнило, сожжет тебя, но насильно, и тогда ты вернешься снова в той же форме, потому что ничему не научился.
Студента, который ничему не научился, снова и снова придется посылать в один и тот же класс. Будда – это человек, который научился всем возможностям всех форм. Он был скалой и научился этому. Он был деревом и научился этому. Он был тигром и научился этому. Он был мужчиной и женщиной и научился этому. Он был богом и научился этому. И он продолжал учиться, учиться и учиться… И однажды он покончил со всеми формами. Он прошел все формы – наблюдая, бдительный без выбора, поддерживая зеркало ясным, незатуманенным, он прошел через все формы. И теперь он пришел к точке, где больше не нужно никакого учения. Он выучил урок. Тогда он исчезает. Тогда смерть становится нирваной. Тогда он распространяется на все существование, тогда он становится ароматом. Тогда он входит в космическую форму. Теперь маленькие формы больше не нужны. Он научился всему, что было в этих маленьких формах. Все, что содержалось в этих маленьких формах, он расшифровал. Он стал взрослым. Теперь ему больше нет необходимости в том, чтобы возвращаться в школу. Он становится частью целого. Он распространяется по всему целому. Тогда он – песня в сердце океанического ума, благословение, мир. Он больше не приходит, он ушел туда, откуда нет возврата.
Это последнее в учении. Но человек учится из всех форм. И смерть приносит великий урок, больший, чем жизнь. Смерть приносит очень интенсивную возможность понимания, потому что жизнь очень растянута во времени – смерть приходит очень, очень потенциальным образом, в очень короткое время. В одно-единственное мгновение она потрясает тебя. Если ты не будешь бдителен, то упустишь это мгновение; это мгновение очень крошечно. Если ты бдителен, само это мгновение станет дверью в божественное.
* * *Как только вы не привязаны к смерти, как только вы не боитесь смерти, смерть становится игрой, драмой.
Послушайте прекрасную историю.
Почти ослепнув, в возрасте девяноста шести лет, больше не способный учить или работать в монастыре, дзэнский мастер Ямамото решил, что пришло время умереть, и перестал есть. Когда монахи его спросили, почему он отказывается от еды, он ответил, что пережил свою полезность и теперь стал для всех только обузой.
Девяносто шесть лет… этого достаточно. И старик думает, что теперь пришло время умереть, и прекращает принимать пищу. Пришло время отдохнуть. Он начинает готовиться к тому, чтобы уйти. Вот понимание, которое необходимо.
Ученики сказали ему:
– Если ты умрешь прямо сейчас… – а это было в январе, было очень холодно, – …когда так холодно, всем будет неудобно на твоих похоронах, и ты будешь еще большей обузой, поэтому, пожалуйста, ешь!
Это были тоже великие люди. Мм? – причина, которую они приводят: «Пожалуйста, только подумай об этом холоде. Если ты умрешь сейчас, в январе, когда так холодно, то будешь еще большей обузой для всех нас. Нам придется идти на твои похороны – поэтому начни есть».
Это может случиться только в дзэнском монастыре, с дзэнским мастером и дзэнскими учениками. Никто не заботится о смерти. Смерть приемлема. Мастер готов умереть, но посмотрите на учеников. Эти ученики очень близки к просветлению. Они говорят:
– Прекрати эту чепуху! Сейчас не лучшее время. Почему ты хочешь создать для нас проблемы? Да, ты обуза – девяносто шесть лет, но это будет еще более обременительным – умереть в середине января. Пожалуйста, ешь!
И старик рассмеялся и начал есть, но когда стало тепло, перестал снова, и через некоторое время тихо упал и умер.
Смерть – это тоже игра, что-то, с чем нужно играть. Тогда ты не боишься. Тогда бояться нечего. Тогда ты не серьезен. Посмотри на несерьезность всего этого. Можешь ли ты представить, чтобы что-то подобное случилось на Западе? Невозможно! Это может случиться только на Востоке, где люди приняли и жизнь, и смерть такими, как есть.
Это может случиться, только когда известно, что никто не умирает, – именно поэтому они могут шутить с мастером, и старик смеется. Он не оскорблен. Только подумайте, эти ученики говорят: «Это будет накладно, сэр, если вы умрете в середине января. Сейчас так холодно, и нам будет очень обременительно вас хоронить». Просто увидьте суть этого, юмор – словно жизнь и смерть не более чем шутки, словно старик просто собирается разыграть представление, словно это неправда!
Именно так и есть. Просто так, словно он собирается разыграть представление. «Пожалуйста, не играй его прямо сейчас, ты можешь сделать это позже, когда станет теплее». Старик рассмеялся, он не почувствовал себя обиженным. Наверное, он безмерно наслаждался этим. Это было великим прозрением его учеников. Теперь они могут даже смерть принимать с юмором. Когда ты начинаешь принимать смерть с юмором, ты – человек понимания. Ты, мало-помалу, превращаешься в Человека Без Заглавия, настоящего «Человека Без Заглавия». Когда ты принимаешь с юмором и смерть, ты уже вышел за ее пределы. А выйти за пределы жизни и смерти значит войти в свою реальность.
Другая история:
Когда Тозан умирал, один монах спросил его:
– Мастер, твои четыре элемента вышли из гармонии, но есть ли кто-нибудь, кто никогда не болеет?
– Есть, – ответил Тозан.
Он был очень болен. Все его тело распадалось. Четыре элемента больше не были вместе. В его теле словно происходило землетрясение, элементы пытались освободиться друг от друга. Тозан был стар и умирал, и ученики спросили:
– Твои четыре элемента вышли из гармонии, но есть ли кто-нибудь, кто никогда не болен?
– Есть, – ответил Тозан.
– Смотрит ли этот кто-то на тебя? – спросил монах.
– Это моя функция: смотреть на него, – ответил Тозан.
– А что, когда ты сам смотришь на него? – спросил монах.
– В это мгновение я не вижу болезни, – ответил Тозан.
В тебе есть два мира: мир рождения и смерти и мир, который трансцендентален. Да, тело может быть очень больным, и все же в тебе может не быть болезни – если ты не становишься привязанным к болезни, если не отождествляешься с болезнью, если не начинаешь думать: «Я болен». Это только своего рода гипноз. Этому нужно научиться, войдя через многие, многие двери.
Когда ты голоден, что ты говоришь? Ты говоришь: «Я голоден». Голоден не ты – голодно тело, голоден организм. Ты только наблюдатель, ты только видишь, что тело голодно, потом ты ешь и чувствуешь удовлетворение, и ты говоришь: «Теперь я удовлетворен, полностью удовлетворен». Ты не удовлетворен, потому что, прежде всего, не был голоден! Сначала ты видел голод в теле, теперь чувствуешь удовлетворение в теле – но ты только свидетель. Сначала твое зеркало отражало голодного человека, стоящего перед тобой, а теперь зеркало отражает удовлетворенного человека, стоящего перед тобой, – но зеркало никогда не было голодно, и зеркало никогда не было удовлетворено.
В один день ты здоров, в другой день ты болен – зеркало отражает! В один день ты молод, в другой день ты стар. В один день тебя любят, в другой день тебя ненавидят. В один день тобой восхищаются, в другой день тебя осуждают. Зеркало продолжает отражать. Функция зеркала в том, чтобы просто отражать, что бы то ни было. Но каждый раз ты отождествляешься.
Прекрати это отождествление себя с вещами, которые стоят перед тобой, и внезапно ты увидишь, что никогда не был болен, и никогда не был голоден, и никогда не был рожден, – и никогда не умрешь. Ты сам – источник вечности. Ты вечен.
Теперь эта история:
Бассуи написал одному из учеников, который умирал, следующее письмо…
Обычно, когда вы пишете кому-то, кто вот-вот умрет, вы пишете утешительные вещи – вы думаете, что ему нужно утешение. И все ваши утешения фальшивы; все ваши утешения – ложь.
Но когда дзэнский мастер пишет письмо тому, кто умирает и был его учеником, он просто констатирует истину. Фактически, когда кто-то умирает, время констатировать истину, потому что больше времени может не быть. По крайней мере, позволь ему услышать истину, прежде чем он покинет этот мир, позволь ему стать бдительным к тому, каков истинный факт. Нет необходимости утешать, потому что утешения не помогут.
Утешения – как колыбельные. Да, хорошо, они позволяют людям чувствовать себя комфортно. Они как транквилизаторы. Они не преображают тебя, только убаюкивают, только отупляют. Они на самом деле приводят тебя в замешательство, и реальность остается такой же, что и была. Утешения – это игрушки, даваемые детям.
Дзэнский мастер Бассуи пишет одному из учеников, который вот-вот умрет: наступил великий момент. Смерть – великий момент. Он должен использовать его на полную мощность. Смерть – это такая великая возможность, такая творческая возможность, что человек может стать в ней просветленным. Если ты упустил жизнь, ладно, но не упускай смерть. Используй эту дверь, чтобы заглянуть в божественное.
Мастер написал:
Сущность твоего ума не родилась и поэтому никогда не умрет…
Сущность твоего ума – именно это я называю подобным зеркалу качеством. Это сама сущность твоего ума. Почему мы называем ее фундаментальной, существенной? Потому что она сохраняется прежней.
Наблюдай… Ты был ребенком. Впервые ты открыл глаза, у тебя не было мыслей, но это зеркалоподобное качество было. Даже в первый момент, когда ты открыл глаза, это зеркалоподобное качество было. Оно не было тебе никем дано; ты принес его с собой. Это существенно, это твоя природа. Ребенок открывает глаза; он не сможет увидеть, какие вокруг деревья – ашоки или сосны – он не может распознать, какие это деревья. Он не сможет даже знать, что это вообще деревья. Он не может видеть, что они зеленые, но видит их зелень. Он не сможет озаглавить ее как «зелень», не сможет сказать: «Это деревья, это ашоки, а это сосны» – нет.