Наблюдай… Ты был ребенком. Впервые ты открыл глаза, у тебя не было мыслей, но это зеркалоподобное качество было. Даже в первый момент, когда ты открыл глаза, это зеркалоподобное качество было. Оно не было тебе никем дано; ты принес его с собой. Это существенно, это твоя природа. Ребенок открывает глаза; он не сможет увидеть, какие вокруг деревья – ашоки или сосны – он не может распознать, какие это деревья. Он не сможет даже знать, что это вообще деревья. Он не может видеть, что они зеленые, но видит их зелень. Он не сможет озаглавить ее как «зелень», не сможет сказать: «Это деревья, это ашоки, а это сосны» – нет.
Но все отражается в точности. Нет никакого языка. Его видение ясно. На нем нет пыли. Именно поэтому дети приходят в такое волнение от небольших вещей – потому что каждая мелочь для них почти психоделическая. У них нет препятствий, их глаза чисты, зеркало чисто. Оно отражает реальность такой, как есть.
Этому качеству – это зеркалоподобному качеству – никто не учит. Оно не обусловлено обществом. Языку учат; ты не приносишь с собой языка. Если ты рождаешься в японской семье, ты научишься японскому языку. Если ты рождаешься во французской семье, ты научишься французскому языку. Ты научишься всему, чему тебя научат. Но французский ребенок и японский ребенок, когда они впервые открывают глаза – просто зеркала. Японское зеркало больше не японское, и французское больше не французское. Они просто зеркала. Да, японец станет японцем, и француз станет французом, и соберется тысяча и одна вещь – образование, школа, колледж, университет, религия, церковь, и все остальные вещи соберутся вокруг…
Таким образом все, чему тебя научили, не существенно. Это было дано снаружи. То, что дано тебе снаружи, заимствовано, это не твоя природа. То, что ты принес с собой, всецело принес с собой, то, что никто тебе не дал, – это существенная природа. И это и есть твоя душа. Найти это в себе – значит найти нечто из-за пределов рождения и смерти.
«Существо твоего ума не родилось, – говорит мастер, – и поэтому никогда не умрет».
Только то, что родилось, умирает; только то, что началось, кончается. Если у тебя есть одна полярность, то последует и другая, но если первой полярности нет, не может быть и другой. Если есть что-то, в чем ты не родился, что было еще до твоего рождения, тогда это будет даже после смерти.
Это зеркалоподобное качество не имеет ничего общего ни с кем другим; тебе его никто не дал. Это ты, твое подлинное существо. Это настоящий Человек Без Заглавия. Зеркало научится многим вещам, будет многими путями обусловлено – и все это будет несущественным. Именно поэтому я говорю, что если ты индуист, ты слишком привязан к заглавиям. Помни настоящего Человека Без Заглавия.
И это один и тот же человек! Ты и я не отдельны в этом зеркалоподобном качестве. Это одно качество! Это то, из чего состоит сознание.
«Это не существование, – говорит мастер, – которое смертно».
Это нужно понять: «Это не существование, которое смертно». Это само существование!
Экзистенциалисты на Западе сделали разграничение между этими двумя словами: существование и экзистенция. Это разграничение ценно, оно будет здесь полезно.
Мы говорим, что дерево существует, но не можем сказать точно то же самое о Боге, что Бог существует. Почему? Потому что дерево однажды было несуществующим и однажды уйдет в несуществование. Таким образом, дерево существует по-другому, нежели чем Бог, потому что Он никогда не был несуществующим и никогда не будет несуществующим. Мы можем сказать, что дерево существует, потому что иногда оно исчезает из существования.
Дерево существует – оно может стать несуществующим. Бог не существует, он сама экзистенция. Он не может стать несуществующим, нет никакого пути. Фактически, если сказать «Бог есть», это будет повторением, потому что Бог и есть в точности то же, что и «есть». Говорить «Бог есть» неправильно. «Дерево есть» – можно сказать, «стул есть» – можно сказать, «человек есть» – можно сказать, потому что они могут исчезнуть в «нет». Но «Бог есть» – неправильно.
Бог означает «есть-ность». Он не пришел в существование, поэтому он не может из него уйти. Это сама экзистенция.
Ты был здесь всегда! – и будешь всегда. Ты не можешь никуда уйти, помни это. Поэтому не бойся того, что придется куда-то уйти. Нет способа уйти отсюда и идти просто некуда, и нет никого, кто мог бы уйти! Все просто есть. Все было всегда и будет всегда. Это сейчас содержит целую вечность – все прошлое и все будущее. Все существование сходится в одной точке в этом мгновении, здесь-сейчас. В этом крике кукушки все крики кукушек – прошлые и будущие. В вашем слушании все слушание всех людей – прошлых и будущих. В этом говорении все говорение всех, у кого было что сказать в прошлом, и тех, у кого когда-либо будет что сказать в будущем.
Все есть… Ничто не уходит из существования. Формы меняются – несомненно; одежда меняется – несомненно; имена меняются – несомненно. Но не твое основное существо. Ты продолжаешь менять дома, ты продолжаешь менять тела, ты продолжаешь менять умы – но существенное, зеркалоподобное качество, настоящий Человек Без Заглавия остается прежним. Он не может измениться. У него нет частей, которые могут измениться, он бессмертен.
«Это не пустота, которая сущее ничто».
Слушайте снова. Мастер говорит: «Но не пойми неправильно» – потому что, когда мы говорим о Человеке Без Заглавия, или когда я говорю о зеркалоподобном качестве, вы можете начать думать, что зеркало просто пусто. Зеркало не просто пусто, хотя и кажется пустым. И вы знаете, что когда никого нет, зеркало пусто. Да, пусто от формы, пусто от другого, но не пусто от самого себя.
Когда нет никого перед зеркалом, зеркало полно собственной зеркальностью, но не пусто. Фактически, когда кто-то стоит перед зеркалом, оно не так зеркально. Это отражение загораживает его наполненность. Есть что-то иностранное, что-то инородное. Когда все уходит и ничего не отражается, зеркало не просто пусто. Это не негативная пустота. Оно полно своим зеркальным качеством. Это только зеркало, совершенное зеркало – отражающее ничто, но совершенное зеркало.
Или посмотрите на это по-другому. Наши умы слишком привязаны к вещам; именно поэтому мы смотрим на вещи и судим по ним. Комната полна мебели, и вы говорите: «Комната полна мебели». Затем кто-то выносит всю мебель, и тогда вы говорите: «Теперь комната пуста». Что вы имеете в виду?
Вы слишком привязаны к мебели. Вы думаете только о мебели, никогда не о комнате. Теперь комната полна «комнатности»! Сначала она не была так полна «комнатности» – мебель загораживала ее «комнатность». Комната означает пространство; само слово «комната» означает пространство.
Сначала внутри было слишком много мебели; пространство было загорожено, разрушено. Она не была на самом деле полна себя самой; что-то иностранное ей мешало. Она не была настолько же свободной. Теперь мебель удалена, и вы говорите, что она пуста. Сначала вы говорили, что она полна, теперь говорите, что она пуста. Пуста от чего? – пуста от мебели. Но есть и другой способ посмотреть на эту комнату – теперь она полна «комнатностью», полна пространством. Теперь она полна себя самой.
И Мастер говорит: «Не думай, что я говорю, что этот существенный ты – просто пустое ничто, нет». Сначала он полон мебели – мыслей, воспоминаний, желаний, отождествлений: я тело, я ум, я индуист, я христианин, это и то. Он полон мебели, мусора. Тогда однажды, когда ты выбрасываешь весь этот мусор и просто остаешься невыбирающей осознанностью, ты можешь начать думать, или, по крайней мере, неверно понимать, что теперь это просто ничто, ничего нет. Фактически, впервые ум полон свободы быть самим собой – он расцветет. Это сознание распускается в лотос.
Это свобода, это освобождение. Освобожденный от всего мусора, освобожденный от всего, что чужеродно, освобожденный от всего, что иностранно, – гости ушли, хозяин свободен. Когда были гости, хозяин не был свободен. Ты это знаешь. Когда приходят гости, ты не свободен. Хозяин становится узником в собственном доме. У него нет такой свободы движений, какая была раньше. Он должен позаботиться о гостях. Они могут спать; ты не можешь включить колонки на полную мощность, радио, телевизор; ты не можешь играть музыку так, как хочешь; тебе нужно заставлять детей вести себя тихо – в доме гость. Ты должен подстраиваться под гостя.
Когда есть гость, хозяин становится вторичным, а гость первичным. Именно это произошло. Слишком полный мыслями и желаниями… – гости стали слишком важными, и хозяин почти несуществующим, или даже забытым – вообще забытым. И гости остаются слишком долго. Они не уходят. Они стали постоянными членами семьи, и хозяин почти что изгнан из собственного дома.
Таким образом, когда гости внезапно уходят, ты можешь чувствовать себя так, словно это только пустое ничто. Это не так. Буддизм, дзэн – то и другое очень неправильно понимается, потому что они говорят о шуньяте – пустоте. Шуньята, пустота – это Бог для Будды. Но это слово создает трудности. Люди думают: «Пустота? Выглядит негативно». Это не так, это просто указание, что теперь ты просто ты сам, пустой от всего остального, пустой от другого. Теперь ты просто сонастроен со своим существом, остаешься просто ты сам, твоя существенная природа будды. Она не пуста, она наполненна. Она совершенна – потому что это источник всего.
«Оно не пустота, которая есть сущее ничто. Оно не цвет и не форма. Оно не наслаждается никаким удовольствием и не страдает ни от какой боли».
Ты думаешь, что страдаешь! Ты никогда не страдал. Ты думаешь, что наслаждаешься, – ты никогда не наслаждался. Ты всегда был и есть просто свидетель. Страдание случилось, но ты не страдал. Пришла радость, но ты никогда не радовался. Это были проходящие фазы, климаты, которые приходят и уходят, облака, которые окружают Луну и рассеиваются. Но ты! – ты остаешься в себе, непотревоженный, неотвлеченный. Есть дзэнское высказывание:
Я двигаюсь целый день, но вообще не двигаюсь.
Я – как Луна под волнами, которые катятся и катятся вечно.
«Волны продолжают накатываться. Я двигаюсь целый день, но вообще не двигаюсь». Да, огромное движение происходит всюду вокруг, но в самом твоем центре – центре циклона – ничто никогда не движется. Ни боль, ни удовольствие, ни счастье, ни несчастье, ни рай, ни ад – ты ничего не получаешь и ничего не теряешь. Все всегда остается прежним! Все остается абсолютно прежним. Вкус остается прежним. Он вечен.
Я двигаюсь целый день, но вообще не двигаюсь. Я – как Луна под волнами, которые катятся и катятся вечно.
Волны продолжают накатываться. Видел ли ты когда-нибудь Луну, которая отражается в озере? Думаешь ли ты, что эта отраженная Луна тоже движется? Во-первых, это отражение, и оно не может двигаться. Во-вторых, как могут волны передвигать иллюзорную вещь, которой, прежде всего, вообще нет? Они не могут ее передвигать.
То же самое верно и в отношении тебя. Когда удовольствие приходит и движется, это волна, и ты отражен в этой волне и думаешь, что твое отражение движется. Твое отражение становится искаженным, несомненно. Ты сам никогда не подвергаешься искажению! Луна в небе никогда не искажается волнами, катящимися внизу. Но ты можешь увидеть другую Луну, отраженную в озере, и почувствовать, что, может быть, на настоящую Луну это не влияет, но Луна снизу, под волнами, несомненно, подвергается влиянию. Волны колеблют ее, распространяют ее по всему озеру.
Но можно распространить отражение? Отражения изначально нет, отражения не существует. Поэтому, когда ты видишь себя под воздействием вещей, происходящих вокруг тебя, это только отражение тебя в вещах, которое выглядит так, словно подвергается воздействию. Ты, настоящая Луна в небе, остаешься прежним. Но ты совершенно забыл, кто ты такой. Ты совершенно забыл, что ты – за пределами всего происходящего, что ничто не происходит в твоем глубочайшем внутреннем ядре, что оно всегда остается прежним.
«Я знаю, что ты очень болен, – пишет мастер. – Как хороший студент дзэн, ты смотришь болезни прямо в лицо».
Смотреть болезни прямо в лицо – значит продолжать видеть, что ты – не она, смысл именно в этом: смотреть прямо в лицо, продолжать видеть: «Я не это».
«Может быть, ты не знаешь точно, кто страдает, но задай себе вопрос…»
Задай себе вопросы: «Кто страдает? Кто умирает? Кто стареет?» Задавай вопросы, продолжай задавать эти вопросы, и мало-помалу ты увидишь: «Тот, кто страдает, – не я, тот, кто стареет, – не я, тот, кто умрет, – не я». И помни, это не должно быть чем-то данным; этот ответ не должен быть данным памятью – потому что ты это знаешь, ты это слышал, ты это читал в Упанишадах, ты слышал, что об этом говорили великие Мастера. Ты не должен давать его из памяти, просто продолжай задавать вопрос. Продолжай, словно молот, внутри этот вопрос: «Кто страдает?» В следующий раз, когда у тебя заболит голова, спроси: «Кто болит?» В следующий раз, когда у тебя затекут ноги, спроси: «Кто затек?»
И не торопись отвечать на него, потому что быстрый ответ будет ложным. Ты можешь быть очень мудрым, ты можешь сказать: «Да, я душа, а это тело». Но это будет подделкой. Пусть ответ придет сам по себе. Он не должен прийти из памяти, он должен прийти из твоего существа. Он должен прийти как прозрение; он не должен быть вербальным. Он должен прийти как реализация, как сатори, как проблеск.
Чувствуете ли вы, в чем разница? Когда что-то приходит как память, ты повторяешь, как попугай. Я говорил, что ты – не твоя головная боль. Завтра ты можешь это попробовать – сам сядь в молчании и сам задай себе вопрос: «Кто страдает?» И из памяти придет ответ: «Ты не страдаешь, ты трансцендентальная душа, ты свидетель». Наблюдай это, все это только приходит из памяти. В этом нет никакой ценности. Вышвырни это!
Пусть придут прозрение, реализация, внезапная ясность, прозрачность – что ты видишь это: «Я не страдаю». Помни: нужно видение. Это не ответ, который можно принести из памяти. Это прозрение, которое нужно принести из глубочайшего внутреннего ядра существа. Ты должен забросить сеть вопроса. И если ты продолжаешь забрасывать сеть и не удовлетворяешься своей поддельной памятью, то рано или поздно поймаешь рыбу, и эта рыба сделает тебя свободным. Это освобождает. Истина освобождает.
«…Задай себе вопрос: в чем сущность этого ума?»
Первый вопрос: «Кто страдает?» – чтобы ты мог увидеть, что страдание происходит вокруг тебя, но не в тебе. Оно происходит близко, очень близко, но все же не в центре. Оно происходит на периферии, не в центре. Центр остается незатронутым.
Таким образом, первое: видь, где страдание. Стань разотождествленным со страданием. Этот вопрос тебе поможет – как меч – разрубить отождествленность.
Следующий вопрос, который нужно задать: «В чем сущность моего ума? Кто этот кто-то, кто не страдает?»
Сначала осведомись: «Кто страдает?» – чтобы старая отождествленность с телом и болезнью и умом была разрушена, и тогда ты приходишь к тому, чтобы заглянуть в свое глубочайшее внутреннее ядро. Теперь спроси: «Что такое этот существенный ум?»
«Думай только об этом».
И это послание, обращенное к умирающему человеку, помните. Мастер говорит: пока ты умираешь, думай только об этом. Перед смертью пусть будет ясно одно: что страдаешь не ты. И потом, входя в смерть, продолжай задавать вопрос: «Кто этот кто-то, кто не страдает?», «Кто я?» – как говорил Рамана Махарши: «Кто я?»
Думай только об этом, когда происходит смерть, потому что смерть отнимет все. Только этот вопрос можно взять с собой в смерть, и если ты сможешь продолжать задавать этот вопрос, пока умираешь, то можешь достичь самадхи – величайшего плода просветления.
«Думай только об этом. Тебе ничего больше не понадобится».
Мастер прав, именно так точно и есть. Тебе ничего больше не понадобится, если ты сможешь сделать только эти две вещи: разотождествиться с жизнью и всем, что жизнь накопила вокруг тебя; и, во-вторых, продолжать спрашивать: «Кто я?»
«Тебе ничего больше не понадобится. Ничего не желай».
Не думай даже о просветлении. Не желай даже природы Будды. Не думай даже о нирване. Ничего не желай! – потому что, как только ты начинаешь желать, ты теряешь свой существенный ум, теряешь контакт с космическим умом. Желай… и ты пал. Именно из-за желания происходит первородный грех. Таким образом, не желай ничего.
Он знает этого ученика очень хорошо. Он не будет желать денег, он не будет желать престижа и власти, он не будет желать другого рождения, он не будет желать другой жизни – суть совершенно не в этом. С этим покончено в первом вопросе: разотождествись.
Но есть возможность, что он может начать желать природы Будды. Он может начать думать о том, чтобы родиться на более высоком плане существования, быть Буддой, просветленной душой. Но тогда желание случилось, желание вошло. И он пал из изначального ума. Изначальный ум остается незатронутым, только когда ты не желаешь. В то мгновение, как ты начинаешь желать, ты отодвигаешься. Ты больше не в этом, ты снова попался в ловушку нового путешествия, снова ушел в сторону.
«Думай только об этом: что является существом этого ума? Тебе больше ничего не понадобится. Ничего не желай. Твой конец бесконечен, подобно тому, как снежинка тает в чистом воздухе».