Ну и письмо… Хорошо он сделал, что не поехал, уж слишком эта дама настойчива. И, вполне возможно, хвастлива… Некоторые особы не могут удержаться, чтобы не намекнуть всем своим знакомым, какого бобра удалось убить. Не то чтобы надо от Ольги Валерьяновны держаться подальше… Жаль будет не видеть ее, не болтать с ней, не бывать на ее приемах – уж очень она прелестна, мила, обаятельна! – но больше таких двусмысленных ситуаций лучше не допускать. Никаких встреч наедине! Она умна и поймет, что между ними может быть только дружба. Веселая и ни к чему не обязывающая дружба.
Вообще связи со светскими дамами весьма обременительны. И легко можно понять тех его родственников, подумал Владимир Александрович, которые пасутся в театрах, особенно – в балетных труппах.
Скажем, оба его дядюшки – великие князья Константин Николаевич и Николай Николаевич. Один от балерины Анны Кузнецовой разума лишился, другой от Катеньки Числовой. В Красносельском летнем офицерском театре, на одном из настенных медальонов, на которых изображались профили великих балерин и актрис, по личному приказу великого князя Николая Николаевича была выбита головка Числовой. А ведь эта Числова, сколько слышал Владимир Александрович, была страшная стерва! Государь Александр Николаевич выгнал ее из Петербурга за непрестанные скандалы, которые она устраивала Николаю Николаевичу. Правда, потом император все же дозволил ей вернуться, когда на престол вступил. И все же сцены ревности и скандалы в жизни Николая Николаевича и балерины были делом обычным. Рассказывали, будто собственную почту великий князь не мог читать, пока Числова ее не просмотрит и не убедится, что там нет никаких любовных посланий для Николая Николаевича. Впрочем, стервы среди женщин встречаются довольно часто; однако, в отличие от Числовой, танцовщица Анна Кузнецова была порядочная женщина, никак не компрометировала Константина Николаевича, жила себе в замечательном доме на Английской набережной, рожала любовнику детей, составив ему таким образом самое настоящее счастье… Опять же, он мог смотреть на ее ножки сколько угодно… Она для него одного танцевала сцены из его любимых балетов…
Хм! Владимир Александрович снова прижмурил один глаз, что было у него вернейшим признаком игривых размышлений. А вот кстати о ножках и балеринах.
Еще год назад семья императора в полном составе присутствовала на выпускном балу в Императорском театральном училище. Здесь были сам Александр и Мария Федоровна, наследник, цесаревич Николай Александрович, четыре брата государя: великие князья Владимир Александрович, Алексей Александрович, Сергей Александрович и Павел Александрович. Все, кроме Алексея, явились с супругами, причем жена Павла как раз ожидала своего первого ребенка. Здесь же находился и родной дядя государя, генерал-фельдмаршал и великий князь Михаил Николаевич со своими четырьмя сыновьями – теми самыми, которые носили прозвище Михайловичи.
Все спектакли проходили в самом же училище, во втором этаже, в зале школьного театра – маленького, но отлично оборудованного. Однако там было всего несколько рядов кресел, ну а на выпускные спектакли собиралось немало публики, поэтому в зале всегда царила невообразимая теснота. Да одна царская семья со свитой займет весь зал! А что делать с прочими зрителями?! Впрочем, решить эту задачу оказалось проще простого, потому что от дирекции Императорских театров пришел приказ: перенести выпускной спектакль на сцену Михайловского театра, иногда называемого также Французским.
При первом поднятии занавеса все выпускники должны были стоять на сцене, чтобы приветствовать гостей. Они так и норовили выглянуть в щелочку между половинками занавеса, но в зале ничего невозможно было разглядеть. Точно так же ничего не видели они и во время своих выступлений – не видели, но остро чувствовали, что на них смотрят не обычные зрители, а высшие персоны государства. Одно перечисление их титулов способно было свести с ума! Кто-то от страха пару раз сбился с ноги, кто-то вышел из музыки, но некоторым это нервное напряжение сообщило особую точность движений и высокую одухотворенность выражения. Отчасти именно поэтому все обратили внимание на выступление воспитанницы Кшесинской. Это был прелестный, выразительный танец, лукавый и кокетливый: па-де-де из балета на либретто и хореографию Добервиля «Тщетная предосторожность». Основная музыка принадлежала в этой постановке композитору Герольду, но в балете использовались народные французские и итальянские мелодии. Па-де-де исполнялось на музыку итальянской песни «Stella confi denta».
Юная балерина была прелестно одета: пышное и легкое голубое платье с букетиками ландышей необычайно ей шло.
Она была очень артистична и не просто танцевала – она и в самом деле была веселой, плутоватой и лукавой Лизой, которая всячески старается соблазнить своего поклонника Колена.
Зрители глаз не мог отвести от Лизы. Не являлся исключением и наследник престола. Он не был особенно на «ты» с русской поэзией, однако сейчас строки Пушкина сами собой невольно возникли в голове:
Какая Истомина? При чем тут Истомина?! Ники махнул рукой на каноны и продолжал цитировать, как хотел:
Да уж… Ах, ну просто ах, какие у нее были ножки!
– Хорошенькая полька, да? – пробормотал заговорщически отец, доселе исподтишка наблюдавший за сыном, и пихнул Ники в бок локтем.
Владимир Александрович неприметно усмехнулся, наблюдая эту мизансцену. Для него не была секретом основная цель этого визита августейшего семейства в театр. Кто-то подумает, что императора и всех прочих вела любовь к искусству и интерес к юным дарованиям. На самом деле и визит, и пристальное внимание именно к персоне Кшесинской были вызваны тем, что маленькая императрица Минни ничего не собралась пускать на самотек, тем паче – в таком деликатном деле, как приобщение наследника престола к радостям плоти.
Кем она должна быть, первая женщина Ники, деловито размышляла мать. Одной из фрейлин самой Минни или великих княжон, его сестер? Однако фрейлина станет интриганкой. И постоянно видеть перед собой особу, которая похитила невинность любимого сына (Минни высокомерно обошла вниманием тот факт, что сие похищение было бы поручено «особе» свыше), будет ужасно противно. Лучше где-то на стороне найти что-нибудь подходящее.
Представить Ники какую-нибудь хорошенькую дочку сговорчивого дворянина? Однако тогда потребуются не только подарки девице, но и чины и выплаты папаше… Минни, которая родом была из небольшой страны Дании, до сих пор не разучилась считать деньги. Ах, как жаль, что увлечение княжной Ольгой Долгорукой так ничем и не кончилось! Она была бы очаровательной кандидатурой при всей своей неопытности. Ну, опыт – дело наживное, а неопытность в делах такого свойства очень быстро сменяется привычкой. Хотя нет, даже к лучшему, что с мадемуазель Долгорукой дело не пошло дальше невинного поцелуя, во время коего парочка и была застигнута. Это произвело на юную особу такое впечатление, она так испугалась за свою репутацию, что на некоторое время даже заболела и слегла (или, как подозревала Мария Федоровна, просто сказалась больной). Ники мигом остыл. Как говорят русские, с глаз долой, из сердца вон. Да оно и к лучшему! Ники такой увлекающийся! Вдруг бы всерьез влюбился и завел разговор о том, что пора вернуть старые обычаи и разрешить великим князьям и даже наследникам престола выбирать себе жен из русских знатных девиц. Но как же тогда укреплять международные связи? Лучше брачных уз ничего еще не придумано… Надо решать побыстрей, приказала себе Минни. Чего доброго, Ники увлечется какой-нибудь простолюдинкой, хорошенькой горничной… А не выбрать ли для цесаревича актрису? Ходил слух, что его предок и тезка Николай I Павлович имел какие-то амурные дела с известной актрисой того времени Варварой Асенковой. Да и нынешние великие князья актерок весьма жалуют.
А впрочем, тотчас покачала головой Минни, которая не любила драматического искусства, «актерки» бывают вульгарны и ненатурально себя ведут. Они привыкли к дешевым приемам на сцене – ну и в жизни используют их. Не нужно, чтобы у будущего государя испортился вкус. Водевиль, оперетка – фи, какие пошлости! Нет, нужно что-то другое…
Оперная певица, вдруг осенило Минни. Нет, не дива, конечно, а красивая хористка. Хорошая мысль! Победоносцеву сказать… Пусть поищет подходящую особу.
И императрица снисходительно улыбнулась, представив, как особа будет польщена.
И императрица снисходительно улыбнулась, представив, как особа будет польщена.
Однако мадемуазель Мравина, на которую пал выбор, вовсе не была польщена: напротив, она грозилась покончить самоубийством, если директор Императорских училищ Всеволожский будет настаивать. Мравина была просватана и жениха своего любила, ларчик просто открывался.
Мария Федоровна была и огорчена, и озадачена. Опять надо что-то выдумывать!
Решила посоветоваться с мужем.
– Минни, – пробормотал тот, зевая (дело происходило уже поздним вечером, когда государь с вожделением думал о подушке и объятиях Морфея), – не понимаю, при чем тут вообще певичка? Зачем, прости, ради бога, в постели оперный голос? Довольно шепота. Ники нравятся женские ноги. Я давно заметил, как он оживляется на балетных премьерах.
– Боже мой, ну что ты раньше молчал, Мака? – простонала Мария Федоровна, однако ответа не последовало: Александр Александрович уже крепко спал. Но его жена, воодушевленная новой идеей, спать не могла.
Балерина, балерина!.. А ведь в Петербурге есть Императорское театральное училище, а в нем – балетный класс. Неужто там не отыщется по-настоящему порядочная девушка, которая возьмет на себя почетный труд развеять тоску цесаревича?!
Так, теперь надо решить, какой национальности будет барышня. Только не русская – они слишком громогласны и грубы, покачала головой императрица, которая не могла простить соотечественницам мужа то, что они смотрят на нее сверху вниз. Немка? Ну, довольно и одной немки – Алисы Гессенской. Незачем лишний раз напоминать Ники о ней. Француженка? Бог знает, чему, каким постельным пакостям может научить француженка бедного мальчика. Еще войдет во вкус распутства! К тому же после афронта, полученного от дочери графа Парижского, Минни испытывала недобрые чувства ко всем француженкам на свете. Вот если бы удалось найти польку… В них есть настоящий шарм!
Какая дивная мысль! Балерина-полька!
Она была так воодушевлена своей идеей, что, не сыщись подходящей особы, могла бы создать ее из ничего, подобно тому, как Девкалион и Пирра создали новый род людской просто из камней.
Повторять подвиги античных героев Марии Федоровне, впрочем, не пришлось. Ей на ум пришло вдруг одно воспоминание… Давнее, лет, наверное, около пятнадцати назад, или меньше…
Дети великого князя Михаила Николаевича, дяди императора, начали брать уроки мазурки. В дом привозили знаменитого танцовщика Кшесинского, артиста Императорских театров. Михаил Александрович предложил своей невестке привезти и наследника на эти уроки. Ники был почти ровесник своим дядьям. Ну что ж – это показалось Марии Федоровне занятным, однако сначала захотелось посмотреть, как эти уроки проходят.
Она появилась одна.
Юные Михайловичи, известные своей страстью к неповиновению, слушались как шелковые изящного, невысокого учителя танцев. Кшесинский привез с собой трех– или четырехлетнюю дочь: кудрявую, миниатюрную, в польском костюме – таком маленьком, что он годился бы для куклы. Да она и сама более напоминала куклу. Эту крошку звали Матильда, но отец называл ее Маля. Она была сама непосредственность! Очаровательно кокетничала с подрастающими юношами и не только бойкого, щеголеватого Сандро, отличного танцора, но даже самого застенчивого из братьев, Сергея, умудрилась вовлечь в вихрь мазурки. Поскольку Ники тоже был очень застенчив и, честно признаться, не слишком уклюж, Мария Федоровна рассчитывала, что и он не устоит перед этой маленькой кокеткой и тоже начнет танцевать, однако на другой день Феликс Иванович появился у Михайловичей один и сообщил, то Маля – Матильда прихворнула и не смогла прибыть. Без нее обучение пошло не столь весело. Спустя несколько лет Минни где-то услышала, будто дочь Кшесинского поступила в Театральное училище и подает большие надежды. И ведь теперь ей лет семнадцать…
Балерина… Подходящего возраста… Очаровательная, бойкая… к тому же полька! Хорошая мысль, в самом деле – хорошая!
Но для начала надо, конечно, как говорят русские, соломки подстелить.
Минни отправила в Театральное училище доктора Вельяминова, который принадлежал к числу тех трех врачей, которые пользовали членов императорской фамилии, и был самым молодым из них. Поскольку его мало кто знал в свете, именно он был отправлен в Театральное училище с самым что ни есть деликатным заданием: осмотреть вроде бы всех воспитанниц, а на самом деле – только одну, чья персона в данное время более всех интересовала императрицу. И, кажется, Вельяминову это удалось…
Наконец выступление окончилось. После спектакля всех участников и гостей пригласили к столу. Император приказал, чтобы Кшесинскую посадили рядом с ним. Потом, найдя глазами сына, скромно стоявшего чуть поодаль, Александр приказал:
– Поди сюда, Ники, сядь около этой девушки да будь ей любезным кавалером. И вы окажите любезность моему сыну. Да смотрите только не флиртуйте слишком!
Владимир Александрович с непостижимым выражением наблюдал за этой сценой. У Ники уже кружится голова, а кузен Сергей Михайлович явно влюбился в девушку и ревнует. Судьба этой девицы – пойти по рукам, тут нет никакого сомнения. Но разве не завидная доля – пойти по рукам мужчин из императорской семьи?
Очень может быть, судьба когда-нибудь улыбнется и ему.
Вот это будет любовница, на которую можно без риска тратить деньги и связь с которой можно скрыть от жены. А Леля Пистолькорс… Хоть господин Тургенев и писал, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна, с ней придется удовольствоваться этим.
* * *– Мы едем сегодня кататься на лодке?
– Конечно, если ты хочешь.
– Хочу ли я! Да я жду не дождусь этого мгновения! Если бы не эта благословенная река, сегодня можно было бы задохнуться и свариться всмятку от жары.
– А кто это совсем недавно говорил, будто в России можно умереть от холода даже в самый знойный день?
– Клянусь, это была не я. Это была греческая принцесса Александра, которая еще помнила солнце Корфу. А я уже вся вымокла от петербургских дождей настолько, что они проникли в мою кровь, сделали ее жидкой, как у всех вас, поэтому мне жарко даже в те дни, в которые год назад я чувствовала только легкое тепло.
Голос Александры, доносившийся с балкона, прервался смехом Эллы. А потом послышался звон чашек, легкий скрип отодвигаемых плетеных стульев – и голоса отдалились: дамы ушли с балкона в комнаты.
– Я заметил, – усмехнулся Павел, – что моя жена с каждым днем становится все красноречивее. Точно такой же она была, когда носила Машеньку. Потом, родив дочку, опять сделалась молчаливой. И вот… ты слышишь, как убедительно звучит голос на исходе седьмого месяца ее второй беременности?!
– О да, Сашенька в самом деле очень красноречива, – кивнул Сергей, отставляя чашку. – Ламсдорф как-то рассказывал, что она имеет на тебя хорошее влияние. Дескать, на днях, когда великий князь Павел настолько вышел из себя, что назвал кого-то из слуг дураком, молодая супруга тотчас его успокоила и попросила не позволять себе подобных резкостей, а он подчинился беспрекословно. – В голосе Сергея звучала едва уловимая насмешка. – Я просто в восторге, каким пай-мальчиком стал наш Кот в сапогах, наш гуляка и ветрогон.
– Ну, следует быть вовсе идиотом, чтобы спорить с беременной женщиной, – суховато отозвался Павел. – Ты ведь и сам с Александры пылинки сдуваешь.
– Она очаровательна, я люблю ее как сестру, а ваша дочь – клянусь, мне иногда кажется, что это моя родная дочь. Да, дети – это невыразимое счастье, я бесконечно рад, что вы подарили мне племянницу, и скоро, Бог даст, у меня будет еще одна, а может быть, даже и племянник.
Братья сидели на нижней террасе, ожидая, пока спустятся дамы.
Неподалеку от террасы рос красивый куст боярышника, в котором свила гнездо малиновка. Вчера Павел случайно нашел ее гнездо с несколькими яйцами, но спугнул птицу. Где это он читал или кто-то говорил, что спугнутая малиновка не вернется к своей кладке и птенцы могут погибнуть, даже не вылупившись? Разве что пойти проверить… но вдруг она все же вернулась, а он ее сейчас снова спугнет? И малиновка совсем улетит?
Ладно, надо положиться на судьбу. Если она не вернулась, яйца уже остыли, ничего нельзя поделать.
…Он так напряженно думает об этой несчастной малиновке, чтобы удержать себя и не сказать Сергею то, что так и просится на язык. Чем восхищаться племянницей и с нетерпением ожидать появления другой, а то и племянника, не проще ли было завести собственных детей?
Хотя, если вспомнить признания Эллы о кобургском проклятии… Странно, сначала Павел поверил ее словам безоговорочно. Но потом поговорил с врачами и узнал, что носителя гемофилии определить заранее невозможно. Значит, Элла лгала – сознательно или нечаянно?.. Так или иначе, Аликс Гессенская – нареченная невеста Ники, и будущее покажет, здоров ли будет наследник престола или…