– Сергей! – кричит Галка. – Я боюсь!
Горячая волна окатывает меня, и я прихожу в себя.
– Пристегни ремни! – кричу, вцепившись в руль, и лихорадочно давлю, что было сил, на педаль тормоза.
«Жига» врезает наискосок. Мы принимаем удар подготовленными, и все обходится без разбитых носов и синяков. От удара «москвич» разворачивает поперек, но на дороге удерживается. Выручает масса старой, изготавливаемой на века машины. В этом сказывается ее преимущество. Легкой «жиге» придется изрядно попотеть, прежде чем удастся сбросить нас с дамбы. Противник это, похоже, тоже понимает. «Жига» газует и мчится вперед.
Что за маньяк сидит за баранкой этих «жигулей»? Какую цель он преследует? Непреднамеренными действиями здесь не пахнет. Или это… Перед глазами опять встает ночь, луч света, шарящий по столику, перебираемые бумаги… Но что им еще надо от меня? Открытка у них. Помешать им при всем своем желании я не могу. Или из моей схемы выпало какое-то звено?
– Они возвращаются! – кричит Галка.
Машина, отъехав подальше, развернулась и теперь мчится на нас, увеличивая скорость с каждой секундой. О ее намерениях гадать не приходится. Мы стоим, перегородив дорогу. Объехать нас невозможно. Не раздумывая, я разворачиваю машину и гоню назад, в ту сторону, откуда мы только что приехали. На «москвиче», тем более на этом, отъездившим уже свое, уйти от погони – дело безнадежное. Поэтому я не удивляюсь, обнаружив через некоторое время рядом с собой черный силуэт. Места для маневра на дороге нет. «Жига», приткнувшись к «москвичу» вплотную, начинает оттеснять нас к обочине. Пытаюсь в свою очередь сделать с ней то же самое, но у меня это получается хуже. В результате шины «москвича» опять вгрызаются в гравий. Галка, побледневшая, кидающая на меня умоляющие взгляды, испуганно таращится на открывшийся сбоку обрыв, сулящий одни неприятности. А я… Я молю бога о том, чтобы нам было позволено дотянуть до километрового столбика, одиноко маячащего впереди. Мольба моя, похоже, услышана. «Москвич» выравнивается со столбиком. Я резко выворачиваю направо и одновременно жму на тормоза. Машину заносит, и мы чуть не срываемся вниз. Столбик, вставший на нашем пути неодолимым препятствием, останавливает неуправляемое движение машины. «Жигулям» везет меньше. Не ожидавший от нас такого хода, автомобиль тянется по инерции за нами, но для него не находится еще одного такого же столбика. Поэтому «жига», продолжая движение, слетает с дороги, минует обочину и, зависнув на мгновение в воздухе, рушится вниз, скрываясь за насыпью. Снизу доносится удар и скрежет сминаемого металла. И все стихает. На нас наваливается оглушающая тишина. Даже жаворонки и кузнечики затаились в смятении.
В таком же смятении застыли и мы с Галкой. Как все это объяснить? Кто мы? Виновники аварии и, возможно, чьей-то смерти? Потерпевшие, превысившие пределы обороны? Или еще кто, трудно объяснимый в вязком омуте юриспруденции? Кем бы мы ни были, сейчас не до этого, не до выяснения своей правоты или вины. Ломая свинцовое сопротивление тела, я выталкиваю помятую дверь, вываливаюсь из машины и бегу к обрыву. «Жигули», вернее то, что от нее осталось, лежит внизу вверх брюхом. Глубоко пропаханный откос дамбы и смятая, перемешанная с землей трава указывает ее недолгий путь. А вокруг равнодушно покачиваются травянистые заросли. Не отдавая отчета в своих действиях, прыгаю вниз и качусь по откосу. Что руководит мною в этот момент, – желание увидеть в лицо врага или же оказать помощь потерпевшему, – об этом я не задумываюсь.
Автомобиль помят изрядно. Искореженный капот, оторванная дверь, – все указывает на бушевавшие здесь минуту назад нечеловеческие силы. Вырванное с корнем сиденье загораживает вход. Через выбитые окна разглядываю внутренности салона… Внутри никого нет! Ни бесчувственного тела, ни следов крови. Я медленно разгибаюсь. Куда исчез тот, кто только что пытался уничтожить меня с Галкой, но неосторожно поменялся с нами местами? Неужели остался жив и успел улизнуть в кусты? От этих мыслей мне становится неуютно. Высокая трава стоит сплошной стеной. Искать в ней бесполезно. Но можно предположить, что в любой момент из зарослей может раздаться выстрел. Это, учитывая недавнее желание преследователя покончить с нами, вполне допустимо. Разворачиваюсь и, загребая по-черепашьи руками и ногами сыпучий гравий, проклиная свою расшалившуюся любознательность и добросердечность, карабкаюсь наверх, ежесекундно ожидая удара пули в спину. Утыкаюсь носом в чьи-то ноги. Ноги оказываются Галкиными. Она стоит на кромке откоса и в прострации смотрит на меня. С ее лица еще не сошли бледность и тревога пережитого недавно страха неминуемой смерти.
– На их месте должны были оказаться мы, – скорбно молвит она, на что я, особо не церемонясь, подбиваю ей ноги. Галка шлепается рядом.
– Ты чего? – лицо ее кривится от боли.
– Дура! Что так стоишь? Жить надоело?
– Сам дурак! – огрызается она. – Аккуратнее не мог?
– Не до аккуратности. Тот маньяк в кустах залег. Того и гляди, стрелять будет. А ты стоишь, как на панели. Давай ползком в машину, – подталкиваю ее.
За Галкой ползти неудобно. Не то, чтобы мешает ее далекая от совершенства техника передвижения по-пластунски. Просто платье у нее для такой процедуры немного коротковато.
Так что ползу почти вслепую. Забравшись в машину, немедля разворачиваюсь, и мы поспешно покидаем место происшествия. Оставаться на месте аварии опасно. Не менее опасно возвращаться домой. Вдруг нас на дороге поджидает еще одна такая же не в меру агрессивная машина. В одиночку эти ребята обычно не работают.
Галка жалобно скулит, согнувшись над изодранными в кровь коленями. Я ничем ей помочь пока не могу. И только когда тает в дымке место аварии, когда обступают дорогу с обеих сторон деревья, мы съезжаем с дамбы по ответвлению дороги. Углубившись по заросшей травой, еле видимой дорожке в лес, оказываемся на берегу небольшого озерца, заросшего ряской и кувшинками. Здесь уже можно расслабиться и заняться собой. Пока Галка, постанывая, обрабатывает колени зеленкой – единственной антисептикой, найденной в аптечке, я занимаюсь осмотром автомобиля. Он с честью выдержал испытание, но скандал с Валентиной мне обеспечен. Кроме помятого, ободранного бока на передке остался след от встречи со столбиком – покореженный бампер и вмятая внутрь решетка. Попутно обнаруживаю еще одну неприятность – поврежденный радиатор. Вода тоненькой струйкой сочится и капает на землю. Это ставит под сомненье конечную цель нашего путешествия. Положение спасает полупустая фляга из-под бензина, волею судьбы оказавшаяся в багажнике. Сливаю остатки бензина в бак, иду к озеру и набираю полную флягу воды.
Управившись с первоочередными делами, присоединяюсь к Галке. Она уже разобралась со своими коленками и теперь лежит на берегу, закрыв глаза и расслабленно раскинув руки. Озеро, кувшинки, склонившиеся над водой деревья. Лучи пробиваются сквозь листву и высвечивают повисшие в воздухе призрачные паутинки. Звонкая тишина нарушается чуть слышным лепетом листьев и тонким пением золотистых мух, замерших над венчиками цветов. Девчонка, в истоме раскинувшаяся на траве. Настолько живописна эта картина, настолько слита в своем совершенстве, что внутри у меня будто что-то обрывается. Тонкие травинки, наклонившись над ее лицом, нежно ласкают щеки, цветы пытаются заглянуть в закрытые глаза. Ловлю себя на том, что завидую этим травинкам и цветам.
Трясу головой, пытаясь отогнать наваждение. Не хватало еще удариться в лирику. Что можно испытывать к сестре друга, которую знаешь издавна, с детских лет? Чувство дружбы, товарищества, наконец, но никак не… Чем же тогда притягивает меня к себе эта девчонка, что принуждает снова и снова вглядеться в смазливое личико, окунуться в ее темные бездонные омуты глаз? Отчего при виде ее удивительной улыбки по телу пробегает жаркая волна? Неслышно опускаюсь рядом, стараюсь не нарушить ее безмятежный покой. Солнце золотит пушок на щеках, играет блестками в волосах, разметавшихся на траве. Полуоткрытые губы будто замерли в ожидании поцелуя и магнитом притягивают меня.
Галка, словно почувствовав, открывает глаза. Взгляды наши встречаются. Бесконечное мгновение смотрим мы в глаза друг другу, пытаясь прочесть в них что-то желаемое, сокровенное. Галка, во всяком случае, прочла. Щеки ее покрываются румянцем, она вскакивает и начинает с нарочитым вниманием стряхивать с платья травинки.
– Тебе нравятся девушки с зелеными коленками? – принужденно улыбается она.
– Я люблю лягушат, – глуповато острю я, медленно отрезвляясь.
– Брр! – передергивает Галку. – Не люблю лягушек. Противные.
– Ты не противная. Ты настоящая царевна. Царевна-лягушка.
– Спасибо за комплимент, – смеется Галка. – Удружил!
Чувствуя, что опять сморозил что-то не то, я тушуюсь, не смея шевельнуть вмиг одеревеневшим языком.
– Тебе нравятся девушки с зелеными коленками? – принужденно улыбается она.
– Я люблю лягушат, – глуповато острю я, медленно отрезвляясь.
– Брр! – передергивает Галку. – Не люблю лягушек. Противные.
– Ты не противная. Ты настоящая царевна. Царевна-лягушка.
– Спасибо за комплимент, – смеется Галка. – Удружил!
Чувствуя, что опять сморозил что-то не то, я тушуюсь, не смея шевельнуть вмиг одеревеневшим языком.
– Что будем делать?
– Ехать надо.
– Не хочется покидать это место, – Галка обводит глазами озеро. – Прелестный уголок! Тишина, покой и никаких… – на лицо ее набегает тень.
– Мы еще вернемся сюда, – перебиваю ее, стремясь отрешить от воспоминаний. – Обещаю.
До деревни, где живет Лариса, добираемся только к вечеру. В дороге приходится несколько раз останавливаться и доливать воду в быстро пустеющий радиатор. В остальном обходится без происшествий.
Лариса, встретившая нас, чрезмерно удивилась.
– Галя? Ты откуда? Что с Олегом? Говори, не томи! – накидывается она на Галку, не давая ей ответить. – Я уже измоталась вся в ожидании. Нашелся? Где он? Что с ним?
– Нет. Не знаю, – Галке удается, наконец, вставить слово. – Не нашли еще. Ищут. Вот он, – указывает она на меня, – ищет. Это друг Олега.
– А-а, – Лариса сникает и мрачнеет.
С женой Олега мне познакомиться не доводилось, и я с любопытством разглядываю ее. На первый взгляд чуть серовата. Или несчастье с мужем обезличило ее. Невысокая, чуть полноватая. Правильные черты лица…
– Сергей, – представляюсь я. – У меня к вам имеется несколько вопросов. Не возражаете?
– Задавайте, – устало кивает Лариса головой. – Пройдемте в дом.
– Лучше здесь, – я смотрю на солнце. – В доме света будет маловато. Я, видите ли, хочу записать наш разговор на видеокассету.
– Сергей работает режиссером на телестудии, – поясняет Галка.
– А я думаю, отчего лицо знакомое, – вяло отзывается Лариса. – По телевизору видела.
Разговор прерывают вышедшие из дома родители Ларисы. Снова начинаются вопросы, вздыхания. Лариса не выдерживает, ударяется в слезы и уходит в дом. Пользуясь моментом, подвожу Матвеича, отца Ларисы к машине и объясняю неполадку, не вдаваясь в подробности.
– Сделаем, – отзывается тот, садится в машину и уезжает к знакомому костоправу.
Деревенское гостеприимство известно, и мы не очень-то упираемся, когда мать Ларисы начинает собирать на стол. После ужина приступаем к цели нашей поездки. Галка, наспех обученная обращению с видеокамерой, делает круги вокруг нас, а я в это время пытаю Ларису.
Я. Когда вы заметили неладное в поведении Олега?
Л а р и с а. Дня за три. Олег начал вести себя странно. Встревоженный стал, пугливый. Замкнулся в себе и на мои вопросы отвечать не желал, от ответа уходил. Советовал не соваться в какое-то «дело», иначе не только ему, но и мне могут быть неприятности.
Я. Что это за «дело», он не уточнял?
Л а р и с а. Нет. Может, оно связано с секцией. Он в последнее время делал для нее какие-то расчеты.
Я. Какая секция?
Л а р и с а. Точное название не помню. Они там летающими тарелками занимаются.
Я. Как они, то есть члены секции, вышли на Олега?
Л а р и с а. А им и выходить не надо было. Он сам – член этой секции. Такой же ненормальный, как и все остальные.
Я. Летающие тарелки и исчезновение человека. Вы видите здесь какую-то связь?
Л а р и с а. Я? Это вы видите! Я на такую глупость не способна.
Я. Я тоже. Хорошо. Этот вариант, как самый глупый, отпадает. Продолжаем. Что вы можете сказать о последующих событиях? Замечали ли наблюдение за собой или за домом? Странности какие-либо?
Л а р и с а. Наблюдения не замечала. А насчет странностей – (думает) – погром устроили, посуду всю перебили… Это уже после было. А до этого…
Я. Дыра в окне на кухне когда появилась? Тоже после?
Л а р и с а. Дыра? Я не заметила. Не до этого было.
Я. Так что было до этого?
Л а р и с а. До этого он отправил нас сюда. Говорил, денька на три, пока все не уляжется. Без нас, мол, ему спокойнее будет.
Я. Ему звонили, им интересовались какие-нибудь люди?
Л а р и с а. Насколько я знаю, нет. Может, после нашего отъезда.
Я. Олег отправлял куда-нибудь письма, собирался ли положить что-нибудь в камеру хранения?
Л а р и с а. Нет. При мне, во всяком случае, нет.
Я. Но у него было что прятать?
Л а р и с а. Вряд ли. Были какие-то расчеты, графики, но я в них не вникала. Не считала нужным. Олег прятал их от меня в последнее время.
Я. Вы могли бы их узнать?
Л а р и с а. Наверно. Но дома их нет. Уже искали.
Я. Что вы можете еще сказать?
Лариса пожимает плечами, затравленно косясь на камеру. Больше ничего вытянуть из нее не удается. Несмотря на то, что убрали пугающую ее видеокамеру, Лариса предоставить каких-либо причин исчезновения Олега не может. Но все равно поездка оказалась ненапрасной. Расчеты, секция – это уже какая-то зацепочка, ниточка. За нее стоит потянуть. Глядишь, дальше что-то да раскрутится.
Незаметно опускаются сумерки. Машину из ремонта еще не вернули, да и возвращение, на ночь глядя, особого желания не вызывает. Особенно после недавних событий. Поэтому я не упрямлюсь, когда Галка сообщает, что мы остаемся ночевать, и с хозяевами все обговорено. От нечего делать занимаюсь наведением порядка в своих записях. Галка невдалеке цыганит что-то у Матвеича. Спустя некоторое время она подходит ко мне, помахивая ключом на пальце и победно улыбаясь. Заговорчески манит рукой. Когда симпатичная девушка, к которой к тому же неравнодушен, зовет с загадочной улыбкой на устах, – поневоле все бросишь и пойдешь куда угодно. Что я и делаю.
Галка уводит меня к реке. Спускаемся с крутого обрыва на песчаный берег. На нем, как моржи на лежбище, разлеглось множество лодок. Она подводит меня к одной и отмыкает замок на цепи, которой лодка крепится к вбитому в землю крюку.
– Помоги, – приказывает она, с натугой толкая лодку. – Что стоишь как истукан?
– А эти, – тыкаю пальцем за плечо. – Как бы чего не вышло.
– Какой ты глупый! – в ее смехе слышится издевка. – Это лодка Матвеича. Он разрешил. Ну!
Наконец разобрав, что к чему, присоединяюсь к ней, и вдвоем сталкиваем лодку в воду.
Мотор фыркает и ровно урчит. Лодка быстро набирает скорость и несется по течению реки. Галка лихо управляет. Мне достается роль восторженного зрителя. А восторгаться есть чем. Солнце уже спряталось, но еще достаточно светло, чтобы разглядеть окружающее.
Впавшая в сонную истому река приглушила волны. Лодка рассекает зеркальную гладь, дробя отражающиеся в воде первые звезды. Ветер затих. Густые заросли по берегам успокоились и погрузились в сон. Даже птичьи голоса уже не слышны. Лишь тарахтенье мотора и плеск воды о борта лодки нарушают сонную тишину. Под этот убаюкивающий шум не хочется ни думать, ни разговаривать. Я полностью отдаюсь чарующему созерцанию нескончаемой лунной дорожки. Галка тоже молчит. Поворот исчезает за поворотом, открывая перед нами новые сумеречные дали. Мы мчимся в упоительном полете.
Упоение кончается внезапно. Раздается глухой удар, нос лодки задирается и рывком уходит в сторону. Меня подбрасывает неведомая сила. Не успев опомниться, я оказываюсь в воде. Глотнув от неожиданности, я, судорожно работая руками, выскакиваю наверх.
Я один среди водного пространства. Где-то неравномерно кашляет мотор. Лодка, невидимая в темноте, удаляется. Кричать бесполезно. Сквозь шум мотора Галка все равно не услышит. Оставаться одному жутко. В плавании – то я не силен, и добраться до берега самому… Представляю, сколько подо мной метров воды. Вполне достаточно для такого потенциального утопленника, как я. Этого хватает, и я начинаю отчаянно барахтаться, чувствуя, как меня неудержимо тянет под воду.
– Спасите! – это единственное, что приходит мне в голову.
– Держись! – раздается рядом знакомый голос. Чья-то рука хватает меня за шиворот.
– Галка!? – обрадовано ору я. – Я думал, ты того…
– Как видишь, – отзывается она и добавляет. – Ты только не психуй, держи себя в руках. Иначе до берега не доберемся.
– Да я ничего, – бодрюсь я. – Все в порядке. Просто одному скучно было. Теперь полный порядок.
– Тогда поплыли. В ту сторону, – указывает она. – Лодка туда ушла.
– А чего она ушла-то?
– Без управления осталась – вот и ушла. Я же вслед за тобой вылетела.
– Отчего же она взбесилась?
– На топляк налетели. Замечталась я и прозевала его.
– И что теперь?
– Лодка уже где-то на берегу. Мотор заглох, слышишь? Доберемся до берега и отыщем. Это несложно.
Плыть ночью на большие расстояния и к тому же в одежде – дело, оказывается, нелегкое. Даже при наличии попутчика. В этом я вскоре убеждаюсь. Одежда тянет вниз, туфли превратились в колодки. Все это мешает, стесняет движения. Попытки освободиться от них ни к чему не приводят. Только впустую трачу силы. Решаю вообще не обращать на них внимание. Галка, словно чувствуя мое состояние, держится рядом, успокаивая и иногда прикасаясь ко мне, чтобы приободрить. Я виду не показываю, что дрейфлю, и в свою очередь пытаюсь развлечь ее. Со стороны все это кажется легкой развлекательной прогулкой.