— Да что ты все давишь на меня?! Я же сказала, что подумаю, — ответила она.
Официант принес на большом овальном подносе сахарницу, две чашки с блюдцами и кофе, а также два маленьких металлических молочника со взбитым теплым молоком для приготовления кофе меланж. Анна наслаждалась чистым воздухом, красивым пейзажем, качественным кофе и умным собеседником. Легкий ветерок трепал ее волосы и белоснежную скатерть на столике, разнося аромат кофе по всему парку. Солнце пробивалось сквозь резные листья и бросало причудливые узоры на траву.
— Все-таки ты чудно выглядишь, — завел свою песню Эрвин.
— Все-таки ваш кофе не очень крепкий, — сказала Анна, отводя глаза в сторону и делая вид, что не слышит его комплимент.
— Он варится из особых зерен с привкусом карамели и ванили, с ароматом земляники, легким послевкусием…
— Ой, гурманы! — прервала его Аня, качая головой. — А у нас с утра встанут с опухшим лицом и больной головой, так как накануне поздно легли, выпили и плотно поели один раз в сутки на ночь. Да еще отравились смогом. Приползут на кухню, сыпанут две ложки растворимого кофе в чашку, зальют хлорированным кипяточком и выпьют две порции с горьким послевкусием оттого, что вроде проснулся и пора работать, а не хочется.
Ламар рассмеялся.
— Как у вас все плохо!
— Я не говорила, что плохо, — посмотрела на него в упор Анна, — это ты сказал.
— А что же, хорошо, что ли? — удивился он.
— Это по-нашему, по-родному. Эрвин, тебе не кажется, что не следует ухаживать за мной — девушкой, привыкшей к растворимому кофе? Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? Мы очень разные. Тебе надо обратить внимание на женщину, которая живет в такой же обстановке под звуки венских вальсов…
— Я сам знаю, что мне надо, а что нет.
— Да не должны мы были встретиться! Все равно ничего не получится! — в отчаянии произнесла Аня, ставя пустую чашку на блюдце.
— Но ведь встретились же… втроем, — улыбаясь, добавил он.
— Почему втроем? — испугалась Аня.
— Ты, я и Купидон, поразивший наши сердца, — пояснил он.
— А… — с облегчением вздохнула она. — Купидон, я думаю, был или пьян, или двоечник по стрельбе из лука.
— А я бы сказал ему большое спасибо, — произнес Эрвин, обращая последние слова к подошедшему официанту и расплачиваясь с ним.
— Вы очень красивая пара, — сказал тот им напоследок.
— Вот слышишь, что люди говорят, — улыбнулся Эрвин, — а ты заладила: двоечник по стрельбе.
Он оставил чаевые аккордеонисту, и они вышли из оазиса спокойствия, тишины и отдыха. Эрвин продолжил экскурсию по городу. Анну поражала та любовь, с какой он рассказывал о своей столице, и его знание истории. Она замечала по улыбкам на лицах людей, что некоторые его узнают и даже здороваются, показывая свое уважение. А женщины, причем разного возраста, просто глазели на него. Анне льстило, что рядом с ней идет такой кавалер. Они подошли к огромному костелу, поражавшему своим величием, стремлением к небу и черными от старости стенами. Они вошли в костел медленно и чинно. Анна еще раз отметила их различие даже в вере.
— Христианство одно, — шепнул Эрвин ей на ухо, — только антураж разный.
— Очень разный, — согласилась она.
В католическом костеле упор делался на статуи святых, центральное место занимала фигура мадонны с младенцем. По углам располагались захоронения. Люди не бродили по залу, а тихо сидели на длинных лавках, устремив взгляды на Мадонну. Весь костел украшали живые цветы, и только запах был знакомый, церковный — аромат ладана и еще чего-то неуловимого, возможно, к нему примешивались просьбы, благодарности тысяч людей, посещавших это место. Они вышли наружу и сразу же прищурились от яркого солнца. В костеле было прохладно и сумрачно, а на улице становилось жарко.
— Быть в Вене и не послушать какой-нибудь концерт — преступление! Ты любишь классическую музыку?
— Классика — это хорошо. Я не могу сказать, что я — фанатка, но кто же откажется от прослушивания такой музыки в хорошем исполнении, да еще в таком месте, как Вена, — ответила Анна.
— Это просто чудесно! Идем, — потащил ее за руку Эрвин. — В нашей столице почти постоянно проходят какие-нибудь музыкальные фестивали. Здесь сам воздух пропитан музыкой, сюда съезжаются исполнители со всего мира. Билеты на концерты многих известных композиторов продаются на полгода вперед.
— Как же мы попадем прямо сейчас? — удивилась Анна.
— Венскую оперу я тебе не обещаю, но есть один музыкальный театр, где моя семья имеет зарезервированную ложу.
— Ух ты!
— Я помогал восстанавливать здание этого театра. Там орган — один из старейших в Европе — и потрясающая акустика в зале, — тащил ее Эрвин, — идем, это здесь недалеко.
Двухэтажное невысокое здание встретило их афишей, сообщающей о репертуаре концерта и также о том, что во втором отделении будет звучать орган.
— Прекрасно! — обрадовался Эрвин, желавший, чтобы этот день запомнился Анне надолго.
— Мы уже опоздали. — Она посмотрела на часы.
— Пять минут! — фыркнул Эрвин и потянул ее за собой.
Когда они вошли в фойе, к ним навстречу вышел маленький, сгорбленный старичок.
— Концерт, господа, уже начался. О! Господин Ламар, как я рад! Давно вы к нам не заходили!
— Бабушка моя была…
— Да, госпожа Ламар чаще балует нас своим вниманием, — согласился служащий, — сейчас я выдам вам ключи от вашей ложи.
— Спасибо, друг, — ответил Эрвин.
Они прошли по широким коридорам, устланным темно-бордовыми ковровыми дорожками, по мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, к определенной двери. Эрвин открыл ее ключом, и они оказались в ложе. Анна вошла с замиранием сердца, было темно, звучала музыка. Она бросила взгляд в зрительный зал. Почти все места были заняты, только в бельэтаже и в таких же ложах, как у них, виднелись пустые кресла. Царила атмосфера театра, то есть ожидания чуда, чего-то необычайного. Она не могла не заметить по повернутым белым лицам, что многие люди обратили внимание на их появление. Они разместились в удобных бархатных креслах с золотыми кисточками на подлокотниках и погрузились в звуки музыки. Удивительное дело, человек без слуха не всегда определит фальшивые ноты, но даже он не сможет противостоять завораживающему действию музыки. Кого-то охватывает жалость к себе, кого-то ожидание радости, по крайней мере надежды на нее. Анна попыталась полностью уйти в звучащую музыку. Отвлекали ее только взгляды Эрвина, хотя они не могли ей не льстить. В антракте они вышли из ложи и направились в буфет. Меню помещалось на одном листе. Безоговорочно выбор был сделан в пользу кофе, к нему заказали сыр. Эрвин не сопротивлялся такому выбору. Здесь они сошлись с Анной во вкусах, так как оба любили этот продукт. Публика была соответствующая. Интеллигентные, умные лица, светящиеся глаза, люди все еще находились под воздействием божественной мелодии. Женщины одеты или в нарядные платья, или костюмы, но не с брюками. Люди разговаривали тихо, словно боясь спугнуть атмосферу, возникшую в зале. Словно музыка обрела здесь свое материальное воплощение.
— А я в джинсах! — разочарованно произнесла Анна. — Хоть бы предупредил меня, что мы можем оказаться в театре.
— Мне это в голову пришло спонтанно… я хотел тебя удивить.
— Тебе это удалось, здесь прекрасно, я давно не испытывала такого наслаждения. Но вот одета я неподобающим образом, как будто неуважительно к другим людям.
— Не думай об этом, никто не обращает внимания, а в ложе вообще не видно, как мы одеты.
— Давай тогда быстрее выпьем кофе и вернемся в ложу, — заторопила его Анна.
Второе отделение концерта пробудило в Анне удивительную сентиментальность. Она и не предполагала, что звуки органа вызовут у нее поток слез и воспоминаний. Причем воспоминания были грустные. Эрвин даже испугался, когда вышел на улицу с заплаканной Анной.
— Господи, что с тобой?!
— Да так… нахлынула тоска, — отмахнулась она.
— Тебе плохо?
— Мне сейчас очень хорошо, я очистилась, понимаешь? Ах, Эрвин, спасибо тебе за эту незабываемую музыку. Я даже не предполагала, что она так трогает душу.
Надвигался вечер, что внесло изменения в окружающий пейзаж. Зажглись старинные уличные фонари. Витрины магазинов, сувенирных лавок, кафе включили подсветку и мигающую рекламу. Возникло особое очарование вечера, люди стали более шумными, яркими и смешливыми. Появилось больше молодежи и влюбленных парочек. Опустилась вечерняя прохлада, и Анне показалось, что усилился ветерок. День уступил свои права романтическому вечеру.
— Не устала? — поинтересовался Эрвин.
— Нет… ну, если только слегка… — ответила она.
— Идем! Я знаю, где мы с тобой чудесно отдохнем! — Энергия из Ламара била ключом, Анну это даже испугало.
— Идем! Я знаю, где мы с тобой чудесно отдохнем! — Энергия из Ламара била ключом, Анну это даже испугало.
— Может, на сегодня хватит впечатлений?
— Тебе понравится, — потянул он ее на проезжую часть и останавил желтое такси.
Эрвин назвал адрес, и автомобиль медленно поехал по узким улочкам Вены, пропуская счастливые парочки, периодически перебегающие дорогу. Машина остановилась на набережной.
— Дунай? — спросила Аня.
— Он, — подтвердил Эрвин.
— Ты привез меня прогуляться по набережной, — поняла она.
— Иди сюда, смотри, — позвал он ее, облокачиваясь о темную чугунную решетку. Анна приблизилась и с любопытством посмотрела вниз. Дунай был неширокий, с заметным течением, его сковали бетонные стены. Верхняя набережная, на которой они находились, хорошо освещалась. Ступеньки от нее вели прямо к реке, где проходила нижняя прогулочная набережная. Она была абсолютно темной, неосвещенной. Кое-где у воды располагались маленькие кафе, они-то и вносили хоть какую-то праздничную струю в мрачный пейзаж. Но не это привлекло внимание Анны. Она как зачарованная смотрела на огромный прозрачно-лазурный квадрат прямо в темной воде Дуная.
— Какая красота! — выдохнула она. — Бассейн прямо в реке! Первый раз такой вижу!
— Я знал, что тебе понравится. Это для тех, кто не очень любит плавать, а охладиться хочет. Днем здесь бывает много народа, а вечером свободно. Пойдем, искупаемся?
— Я без купальника… — не отрываясь от удивительного зрелища, ответила Анна.
— Я тоже! Там внизу есть лавка с пляжной одеждой, и мы приобретем все необходимое.
— Идем! — Анну не пришлось долго уговаривать, она застучала каблуками по ступенькам.
Никогда еще Аня не испытывала такого блаженства, как в этом прозрачно-чистом бассейне с красивой подсветкой и тихо звучащей музыкой, которая была слышна и под водой. Бассейн был прикреплен к небольшой барже, на первом этаже которой находились магазинчики, касса, комната спасателей и раздевалка со шкафчиками для одежды, а на втором этаже — кафе. Молодые люди оплатили час купания, но, честно сказать, этого было с лихвой, так как вода оказалась прохладной. Анна плавала не очень хорошо и старалась придерживаться бортика бассейна, чтобы, если что, можно было схватиться за него рукой. Эрвин держался рядом с ней и развлекал ее как мог. Его спортивное тело со смуглой кожей в подсвеченной воде казалось телом древнегреческого бога. А лицо с капельками воды на щеках нереально красивым. И сама обстановка была сказочной. Это располагало к тому, что и случилось, они поцеловались прямо в воде. Им никто не мешал. В бассейне, кроме них, находилась женщина с ребенком лет семи и пара накачанных мужчин, которые просто наматывали километры. Еще две женщины висели у бортика за разговором.
— Этот день я не забуду никогда, — сказала Аня, — ты искусный соблазнитель, правильно настроил меня на нужный лад — кофе, музыка, Дунай и все такое…
— Я стараюсь, ты дорога мне. А еще я люблю свою страну и хочу, чтобы ты тоже отнеслась к ней с любовью.
— Мне нравится Австрия и… ты, но Россия для меня всегда останется лучшей страной на свете.
— Ты думаешь, я против? — улыбнулся Эрвин.
— Когда ты рядом, я ни о чем не могу думать… мозг отключается, — смутилась она.
Эрвин понял, что слова сейчас ничего не решат, да они и ни к чему….
Он снова стал ее целовать, Анна полностью отдалась своим чувствам, утопая в объятиях любимого человека, посреди Дуная, в романтической Вене. Что могло быть прекраснее этого? Как бы ни сложилась ее дальнейшая судьба, этот день запомнится навсегда.
Из мира любви и гармонии их вырвал истерический крик женщины. Анна хорошо знала язык, но не сразу поняла, о чем идет речь. Это оказалась женщина, плавающая со своим сыном.
— Мой мальчик! Помогите! Спасите! Мой ребенок! Он вывалился за край бассейна! Боже, мой сын в реке, он не умеет плавать!
Анна похолодела от этих слов, а Эрвин поднялся на бортик, несколько секунд всматривался в темную гладь реки и молниеносно кинулся вниз. Кстати, двое мужчин не последовали его примеру, они растерянно подплыли к бортику и смотрели на воду. Анна болталась там же абсолютно бесполезным поплавком. Ее сердце сжалось от страха за судьбу ребенка. Она видела только, как удаляется голова Эрвина, периодически появляющаяся на поверхности воды. Спасатели спохватились слишком поздно, не успев вытащить свалившегося в воду ребенка, но они быстро завели маленький катер и последовали за Эрвином. Дальше Анна узнала о происходящем со слов взбудораженных людей. К тому времени все уже вылезли из воды и, накинув полотенца, бежали по набережной вслед за катером. Эрвин не надеялся, что при таком течении и в такой толще воды он сможет найти и выловить потерявшего сознание ребенка. Но Ламару повезло. Ему даже не понадобился катер, он подплыл к берегу, и вот тут ему потребовалась помощь. Сам он не мог вылезти, отдав все силы на борьбу с течением и ныряние. Подоспевшие люди приняли у него мальчика и сразу же начали оказывать ему первую помощь. Двое мужчин вытащили Эрвина из воды, и он сразу же опустился без сил на землю. Его окружили люди, они поздравляли Ламара и благодарили, его же интересовал только один вопрос:
— Что с ребенком? Он жив?
— Приходит в себя, — ответили ему, — будет жить. Вы спасли его!
— Это чудо, просто чудо… — прошептал в ответ Эрвин.
Анна бежала по набережной, размахивая руками. Она с разбега бросилась к нему на грудь.
— Эрвин! Боже! Какой кошмар! Какой ты молодец! Как тебе удалось найти мальчика в воде?!
— Я плохо понимаю, — ответил Эрвин, его сотрясал озноб.
Анна подняла глаза и увидела, как один из фонарей на верхней набережной начал вдруг мигать. То подъехала машина «Скорой помощи». Мальчика вместе с его матерью погрузили в нее и увезли в клинику. Эрвина как героя отнесли назад к бассейну и принялись реанимировать всеми доступными народными средствами, так как от медицинской помощи он отказался. Его тело растерли спиртом, дали выпить выдержанного коньяка, вытерли полотенцами. После этого Эрвин оделся, но уйти им с Анной помешал мужчина с кудрявыми волосами и «пивным» брюшком.
— Куда же вы?
— Как куда? Домой, — растерялся Эрвин, обнимая свою спутницу за талию.
Она же чувствовала до сих пор дрожь в его теле то ли от нервного перевозбуждения, то ли от холода.
— Да вы что? Какое — домой? Мне же не простят, что я просто так вас отпустил! Простите, не представился. Меня зовут Чарли, я — хозяин этого заведения. Что бы обо мне говорили, если бы здесь погиб ребенок, несмотря на штат спасателей! Приехала бы полиция, опечатали бы все, меня лишили лицензии и так далее! Какой вы ловкий и смелый! Я не могу вас так отпустить. Я просто обязан вас вознаградить!
— Мне не нужны деньги, — сухо ответил Эрвин.
— Тогда ужин! Я не отпущу вас без ужина! — Добродушный толстяк преградил им путь к отступлению. Эрвину и Анне ничего не оставалось делать, как согласиться и подняться на второй этаж баржи, где их усадили за центральный столик и стали обслуживать как президентскую чету. Аня только сейчас почувствовала, что она зверски голодна. Ведь за весь день они нормально не ели, только и делали, что пили кофе. Поэтому она очень обрадовалась большому сочному куску мяса, жаренному на гриле, овощному салату и морепродуктам. А сто граммов коньяка окончательно ее согрели. Кстати, добродушный хозяин лично обслуживал спасителя своей репутации и принес им два теплых клетчатых пледа.
— Я звонил, с мальчиком все в порядке, — обрадовал он их хорошей новостью.
— Мы очень рады, — вздохнул Эрвин.
— А его мать хочет узнать ваше имя, чтобы принести свою благодарность, — продолжал Чарли.
— А вот это совершенно необязательно, — ответил Эрвин.
— Хотите остаться неизвестным героем?
— Не героем, — ответил Эрвин.
— Ну что же… ваше дело. Наслаждайтесь вечером, не смею вас упрашивать.
Вечер для молодых людей после жуткого случая, который закончился благополучно, подошел к своему логическому завершению. Они сидели на барже, вдыхая свежий воздух с Дуная, закутавшись в теплые пледы, перед ними на столе стояла вкусная еда.
— Я горжусь тобой, — сказала Анна.
— Я рад, что не разочаровал тебя, но в тот момент я думал только о том, как спасти мальчишку.
— Ты — молодец.
— Надеюсь, Чарли учтет, что случилось, и борта бассейна сделает выше, чтобы такое больше не повторилось.
— Или повесит напоминание родителям, чтобы лучше следили за своими детьми, — согласилась Аня.
На их столе горела свеча в стеклянном плафоне, чтобы пламя не задул ветер. Она бросала таинственные блики на лица Эрвина и Анны. Его волосы были еще влажными, а глаза смотрели с особой нежностью.