— Кто?
— Да твой джентльмен.
— Я не сказала, что речь идет о нем.
— В этом не было необходимости. Правильно делает, что осторожничает.
— Надеюсь, это не означает того, что я думаю — Пожалуйста, не пожирай меня глазами, мне-то наплевать, если ты обзаведешься ребенком до замужества. Это не понравится твоему отцу.
— Отец не будет…
— У твоего отца есть заботливые младшие братья, которые с удовольствием возьмут это на себя. Тебе повезет, если от парня что-нибудь останется, когда его поведут к венцу.
Эми закрыла глаза. Джереми изложил все просто и ясно. Он бы выражался еще определеннее, если бы знал, о ком идет речь. К несчастью, ее «джентльмена» отец отвергает, а семья еле терпит. Джереми, правда, напомнил девушке об одной важной вещи. У нее самой не было времени подумать об этом. Но даже возможная беременность не могла заставить ее отказаться от своей цели, по крайней мере до тех пор, пока она не придумает чего-нибудь получше. «Кто не рискует, тот не выигрывает сражения», — вспомнила Эми и выпалила:
— Хочешь пари, Джереми?
Джереми посмотрел на нее с подозрением:
— Какое пари?
— Если я решу его завоевать, я добьюсь того, что он сделает это добровольно, без принуждения.
— Я думал, ты только слегка задета.
— Я сказала «если».
— Так и быть, однако позволь и мне поставить условие, чтобы пари стоило того. Если ты будешь беременна ко дню свадьбы, то проиграешь и тогда не сможешь выйти за него замуж.
Ее глаза расширились от удивления и негодования. Если она будет беременна, то проиграет и не сможет выйти замуж?
— Но… но…
— Или пан, или пропал, — сказал Джереми, лопаясь от самодовольства.
— Прекрасно, — в таком же тоне ответила она, — а если я выиграю, ты не подойдешь ни к одной женщине в течение…
Джереми сник, растерял все свое самодовольство, а его физиономия вытянулась.
— Будь умницей и помни о том, что я твой любимый брат.
— В течение месяца.
— Целого месяца?
— Я хотела сказать — шести.
— Одного вполне достаточно. — Джереми глубоко вздохнул, и туг же притворная грусть сменилась довольной усмешкой. — Сегодня я сделал хотя бы одно хорошее дело.
Эми, усмехнувшись в ответ, сказала:
— Да-да, только учти, что я в жизни не проиграла ни одного пари. Будь спокоен, я добьюсь своего, если захочу.
Глава 18
Желание Эми исполнилось, хотя она об этом и не узнала. Как она и надеялась, в тот вечер Уоррен, засыпая, думал только о ней. Одолеваемый мрачными мыслями, он дал себе слово разделаться с ней, однако лег в постель в одиночестве.
Уоррен удивлялся, почему, проводив Эми, он вернулся к себе на Пиккадилли, вместо того чтобы сразу отправиться обратно в «Гончую и преисподнюю» к грудастой Полетт. Поначалу он свалил это на свою рассеянность. Кроме того, всю дорогу до гостиницы он размышлял о том, как этой маленькой нахалке удалось отговорить его разоблачить ее скандальное поведение. Но даже после того как он добрался до Элбани, он все-таки поднялся в свой номер.
Разумеется, он вернулся в отель за полночь. На следующий день с самого раннего утра его и братьев ожидала масса дел. Но разве это могло его удержать от поисков женщины, если он чувствовал желание? А желание не оставляло его с первого поцелуя утром.
Тогда он сумел вроде бы урезонить девчонку, предупредил ее и поставил на этом точку, но, оказывается, мало он знал об английском упорстве. Все это произошло еще прежде, чем он чуть было не познал Эми Мэлори прямо на середине сельской дороги. Все было как во сне. Давно он не испытывал такого чувства, когда восхищение, волнение и вожделение сливались воедино. Слишком долго он был холоден и расчетлив в своих авантюрах, слишком долго он был равнодушен, довольствуясь примитивным плотским удовлетворением. Эми вытащила на поверхность то, что было погребено в потайных уголках души, и теперь Полетт уже не казалась ему достаточно аппетитной, чтобы пальцем для нее пошевелить. Вот так просто все это объяснялось. Но пережить другой такой день и испытывать такие сильные потрясения, которые ничем не заканчивались, увольте! И все это из-за семнадцатилетней пигалицы. Боже милостивый! Трудно даже представить, чтобы кто-нибудь в таком юном возрасте мог так им управлять! Умело дергать за нужные веревочки и в нужное время! Распутная девчонка! Похоже, она открыла для себя плотские удовольствия и не считает нужным воздерживаться, а, как все молодые, жадно набрасывается на приглянувшегося новичка. Он бросил ей вызов, быть может, был первым, кто отверг ее. Именно из-за этого она как с цепи сорвалась. Напрасно он не увиделся с Джеймсом Мэлори. Этой маленькой чертовке удалось-таки отговорить его.
— Ты не спишь? — спросил Дрю, входя и хлопая дверью.
— Теперь нет.
Дрю в ответ просто засмеялся, не обращая никакого внимания на ворчание Уоррена.
— Не думал, что ты уже здесь. Должно быть, сегодня рано начал, — непринужденно продолжал Дрю.
В таком случае он бы спокойно выдержал атаки Эми. Кстати, если бы он не делил свой номер с Дрю — отель был полон, — неизвестно еще, смог бы он устоять и не притащить Эми в гостиницу. Насколько сильна была его воля? Или, вернее, насколько сильным был соблазн?
Он слишком много о ней думает. Пора с этим покончить. Девчонка — племянница его сестры. Она Мэлори, из семьи пиратов, каковыми являются ее пресловутые дядюшки. Распутница, как они. Если ей не терпится заработать скандальную репутацию, то пусть обходится без его помощи. Она случайно забеременеет и, может быть, не сможет сказать, кто отец ее ребенка. А какой-нибудь болван, попавший в ее сети, даже об этом не догадается! Но он, Уоррен, не из числа подобных простаков.
Она даже замуж не хочет выходить, ибо это положит конец ее удовольствиям. Уловки ее, конечно, льстят любому:
Эми ослепительно хороша. Но судя по тому, как нынче вечером она скрывалась от леди Бикам, замужество ее отнюдь не прельщает.
Как ни хороша девица, как ни желал бы он ее, а все-таки он не собирается попасть в ее ловушку. Несмотря на рассудительные мысли, желанное облегчение не приходило.
— Знаешь, — говорил Дрю, присаживаясь на другой стороне их огромной кровати и стаскивая сапоги, — мы все время жалуемся на эту страну, но надо отметить, что старый добрый Лондон — очень удобное место для жизни. Здесь найдутся все мыслимые и немыслимые развлечения. У них тут такие пороки процветают, о которых я и слыхом не слыхивал.
На эту пламенную речь Уоррен сухо ответил:
— Я так понимаю, что ты сегодня поразвлекся.
— «Поразвлекся» не дает никакого представления о том, кого мы сегодня встретили.
— И слышать не хочу об этом, Дрю. Заткнись.
— Я не могу не рассказать тебе про эту сладкую куколку. Цена у нее была весьма сходная, а сама такая хорошенькая и не без таланта! Ее прекрасные черные волосы и голубые глаза напомнили мне Эми Мэлори, хотя, конечно, до нашей родственницы ей далеко.
— Какого черта ее-то ты приплел? Дрю пожал плечами, нимало не догадываясь о буре В душе брата.
— Ты о ней заговорил.
— Это ты о ней заговорил.
— Ну хорошо. Я и заговорил потому, что она у меня на уме, особенно сейчас, когда я ее снова увидел. Тут Уоррен не выдержал и закричал:
— Выброси ее из головы! Она слишком молода даже для тебя.
— Да, черт возьми, — продолжал болтать Дрю, не подозревая, что сыплет соль на рану Уоррена. — К сожалению, она не в моем вкусе. Вот ты должен жениться на такой, как она, это твоя девушка. Однако, — вздохнул он, — глядя на нее, я почти жалею, что еще не совсем готов остепениться.
Уоррен уже достаточно натерпелся, поэтому прорычал:
— Ложись наконец, и если ты сегодня будешь храпеть, я успокою тебя подушкой.
Дрю внимательно взглянул на брата и ответствовал:
— Ах вот в каком ты настроении! Ну и везение — делить комнату с домашним брюзгой.
Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения Уоррена, который немедленно бросился на Дрю. Младший брат распластался на полу, все еще находясь в прекрасном настроении, потрогал щеку, поднял голову и посмотрел на старшего, снова восседавшего на кровати.
— Тебе этого не хватает? — спросил Дрю, как будто теперь он прекрасно понял причины кислого настроения Уоррена. Поднимаясь на ноги, он издал довольный смешок:
— Хорошо, иди сюда, я готов.
Большего Уоррену не требовалось. Через пять минут их гостиничный счет увеличился в результате разнесенного на куски стула и сломанной кровати.
Клинтону это явно не понравилось бы, он никогда не разделял наклонности Уоррена ко всякого рода потасовкам. Дрю в отличие от Клинтона всегда с удовольствием поддерживал Уоррена в его любви к такого рода упражнениям. Даже синяк под глазом его не огорчил, так как он не собирался ухаживать за великосветскими красавицами. Уоррен тоже был доволен, подставив челюсть под кулак Дрю, и почти радовался своей разбитой губе. Может, хоть это убережет его от поцелуев? Даже если Эми его опять соблазнит, боль приведет его в чувство. Усталость наконец одолела его, и он почти упал на матрац, который они с Дрю высвободили из-под обломков кровати и положили на пол. Только в этот момент он вспомнил о том, что посулила ему Эми, стремившаяся избежать стычки с бандитами. Сделка заключалась в том, что девушка выполнит любую его просьбу. Она каким-то образом заставила его потом об этом забыть, но теперь, когда он об этом вспомнил, ей не уйти от своего обещания.
Глава 19
Дело, предстоявшее Андерсенам наутро, заняло гораздо меньше времени, чем они ожидали.
Помещение, которое накануне подыскал Томас, ни у кого не вызывало возражений, и они договорились об оплате и подписали документы в течение часа. Будущая контора состояла из трех комнат и нуждалась в ремонте, правда, небольшом. Плотник и маляр должны были управиться за несколько дней. Клинтон и Томас отправились покупать мебель, Бойд — нанимать рабочих.
Дрю и Уоррен остались без дела, к тому же у Уоррена появился нежелательный спутник. Уоррена так и подмывало отправиться на Беркли-сквер и поговорить с Эми, но не хотелось делать этого при свидетелях. Сначала он решил избавиться от брата, просто еще раз подравшись с ним, но затем, когда у него появился ключ к решению его маленькой задачи, он был не в том настроении, чтобы притворяться недовольным. К счастью, у Дрю были свои планы. Зная Дрю, старший брат не сомневался, что, если предложить ему исчезнуть, он, наоборот, будет ходить по пятам весь остаток дня.
— Мне нужно заглянуть к одному портному, которого мне порекомендовал Дерек. Говорят, он шьет приличную одежду, и не очень дорого.
— А зачем тебе заказывать одежду в Лондоне? — спросил Уоррен.
— Мы с Бойдом приглашены на бал. Пригласили Всех пятерых, но я подумал, что, кроме нас, это никого не интересует.
— Ты же уходишь в море в конце недели, — напомнил ему Уоррен.
— Ну и что? Это мне не помешает пофлиртовать несколько часов.
— Ах, да, я и забыл. Ты же знаменит тем, что после поцелуев смываешься.
— Невезение моряка. — Дрю никогда и ни в чем не раскаивался. — А разве ты поступаешь по-другому?
— Я не имею обыкновения давать женщинам пустых обещаний.
— Тебя просто слишком боятся, чтобы о чем-то просить.
Уоррен не попался на эту удочку и, обняв брата за плечи, сказал доверительно:
— Я, конечно, мог бы поставить тебе другой фонарь, для симметрии, но сейчас мне лень. Дрю захохотал:
— Всю энергию ты растратил вчера ночью?
— Пока да.
— Хоть я и рад это слышать, но почему-то верится с трудом.
Когда Дрю ушел, Уоррен задумался. Неужели с ним ч правда так непросто? Команда на его судне, например, так не считает, иначе ему не удалось бы сохранять один и тот же состав в течение многих лет. Он вспыльчив, легко выходит из себя по пустякам. Взять хотя бы бодрость Дрю. Беззаботные, легкомысленные манеры брата вечно раздражают его, особенно потому, что когда-то, до встречи с Марианной, он и сам был таким.
Он выбросил все это из головы, направляясь на Беркли-сквер и намереваясь поставить точку в этой невероятной истории. Нельзя допустить повторения вчерашнего дня. С соблазнами покончено. Он хотел снова получать удовольствие от того, что он в гостях у сестры. Он должен сосредоточиться на этой новой конторе «Скайларка». Стоит позаботиться о постоянной любовнице и познакомиться вместе с братьями на балу с дамами полусвета.
Дверь ему открыл дворецкий Генри, бывший пират, и Уоррен сразу понял, что пришел не вовремя. Джорджи спала, так же как и Жаклин. Остальных обитателей не было дома. Уоррен испытал колоссальное разочарование и тут же впал в уныние. Он был готов разобраться в отношениях с Эми, положить им конец, но все это ни к чему не привело. Он мог бы подождать немного, но испугался, что его испорченное настроение станет отвратительным и он сорвет его на Джорджи, когда та проснется. Поэтому он ретировался, еще точно не зная, как убить время в незнакомом городе.
Впрочем, у него была еще одна цель. И через час он отыскал спортивный зал, договорился с владельцем о персональном тренере и начал тренировку, довольно быстро удостоверившись, что ничего толком не знает о боксе.
Уоррен был прирожденным бойцом и всегда умел постоять за себя, пока не столкнулся с Джеймсом Мэлори.
— Не так; янки, не так, — объяснял инструктор. — Это может сбить человека с ног, но если ты хочешь продолжать биться с ним, действуй по-другому.
Такого рода замечания Уоррен не умел переносить молча, но он должен был научиться во что бы то ни стало этому варварскому искусству, поэтому терпел стиснув зубы. Ему надо было иметь возможность разбить своему зятю физиономию и при этом не быть съеденным заживо.
— У вас мощное молодое тело, вы можете наносить сокрушительные удары, но надо научиться распоряжаться своей силой. Держите руки все время на весу, а мощь вкладывайте в удар правой.
— Посмотри-ка, — раздался вдруг за спиной Уоррена хорошо знакомый голос. — Что это с ним? Что заставило его прийти сюда?
Уоррен повернулся и увидел приближающихся Джеймса и Энтони Мэлори.
— Да есть кое-какие причины, — скромно ответил Уоррен, и было совершенно ясно, что он имеет в виду. Джеймс ухмыльнулся:
— Ты слышишь. Тони? Парень все еще жаждет моей крови.
— Ну что ж, он нашел именно то место, где его могут научить, как это делается, — отозвался Энтони и обратился к Уоррену:
— Ты знаешь, Найтон тренировал нас обоих. Это было несколько лет назад, и с тех пор мы еще кое-чему научились. Я мог бы тебя поднатаскать.
— Не беспокойтесь, сэр Энтони. Я не нуждаюсь в такой помощи.
Энтони только расхохотался в ответ и повернулся к брату с довольно странными словами:
— Нет, он не понимает. Ты бы объяснил ему! А я пока пойду возьму свой выигрыш у Хорэса Биллингса, вон там.
— О чем ты спорил на этот раз? — спросил Джеймс.
— Неужели не догадываешься?
— Кто у меня родится?
— Старина, мы бились об заклад на имя твоей дочери, — засмеялся Энтони. — Я очень хорошо тебя знаю.
Джеймс с любовью улыбнулся вслед брату, затем обернулся к Уоррену:
— Тебе бы следовало поймать ею на слове. Это единственный человек, который когда-либо одолеет меня. Что бы ты там ни воображал, он будет учить тебя по-настоящему, Он такой.
Уоррен уже достаточно насмотрелся на двух братьев и не сомневался в правоте Джеймса. Он даже пожалел, что у него с братьями дело доходит до взаимных ударов, а не ограничивается шутливым поддразниванием.
— Я подумаю, — сказал он коротко.
— Прекрасно. Я бы и свои услуги предложил, как настоящий спортсмен, но знаешь, твоя сестра обвинит меня в том, что я жажду мести, или еще в какой-нибудь глупости. И на самом деле у меня нет охоты нежничать с тобой. Кстати, кто это тебе так удачно губу разбил? Можно узнать?
— Чтобы принести поздравления? — незамедлительно осведомился Уоррен и добавил, видя улыбку Джеймса:
— Прости, если разочарую, это мы с Дрю кровать делили.
— Жаль, — вздохнул Джеймс. — Меня так согревала мысль, что ты завел новых врагов, это действовало бы как бальзам на мою душу.
— Пожалуй, не стану тебе сообщать, если заведу.
— Если? — Бровь Джеймса поднялась. — О, конечно, заведешь, янки. Ты не можешь удержаться. Ты такой неженка, тебе надо задубить твою американскую кожу. Она слишком чувствительна к уколам.
Уоррен с трудом сдерживался, слушая эту болтовню, но счел нужным подчеркнуть:
— Я, правда, исправляюсь потихоньку.
— Пожалуй, — вынужден был согласиться Джеймс. — С другой стороны, я сегодня в прекрасном настроении. Утром мне удалось нанять няню для своей малютки Джек.
Другими словами, Джеймс, разговаривая с людьми, постоянно зубоскалил и пытался задеть за живое побольнее. Уоррен сжал зубы, услышав опять это имя.
— Да, я, кстати, вспомнил, что Джорджи посоветовала мне спросить у тебя, почему ты назвал дочь Джек.
— Я знал, что это будет тебя раздражать, старина. А иначе бы зачем?
Уоррен опять удержался и невозмутимо осведомился:
— Тебе не кажется, что это извращенность? Джеймс захохотал:
— А ты ждал, что я нормальный? Боже избави.
— Хорошо, я не первый раз наблюдаю, как ты задираешься, Мэлори. Ты можешь сказать мне, по какой причине? Джеймс пожал плечами:
— Это многолетняя привычка, от которой не так просто избавиться.
— А ты пытался?
— Нет, — усмехнулся Джеймс.
— Привычки всегда с чего-то начинаются, — сказал Уоррен. — Как сложилась твоя?
— Хороший вопрос. Поставь себя на мое место. Что бы ты стал делать, если бы все в жизни потеряло для тебя интерес? Стали вдруг скучны погони за юбками, и даже назревающая дуэль, еще не начавшись, утомляла бы тебя. Каково?
— Так ты оскорбляешь людей, просто чтобы посмотреть, как они терпят унижения?
— Нет, чтобы посмотреть, какими дураками они могут быть. Ты, например, весьма забавно валяешь дурака.
Уоррену пришлось сдаться. Разговаривать с Джеймсом Мэлори было непосильным для него занятием. Это требовало терпения и хладнокровия, а таких качеств ему всегда недоставало. Наверняка эти чувства отразились на его лице, потому что Джеймс вдруг спросил:
— Ты уверен, что не хочешь подраться со мной прямо сейчас?
— Уверен.
— Ты скажешь мне, когда передумаешь?
— Можешь на меня положиться. Джеймс расхохотался: